***
– И тогда он такой мне говорит: «Детка, это экстрим!», на что я ему: «Нет, милый мой! Экстрим – это находиться в окружении демонов, когда ты сама – десятилетняя девочка!». Вот это – реальный экстрим! – возмущено восклицала Пэтти, бережно расчесывая волосы Данте. – Ты что, все еще вспоминаешь о том случае? – засунув в рот очередную ложку клубничного мороженого, спросил охотник. – Конечно! Еще бы такое не вспоминалось, – фыркнула та. – Да брось, все же кончилось хорошо. – Это-то да, просто… Тихо выдохнув, девушка опустила руки и плечи, чем заставила полукровку обернуться. – Я тогда очень испугалась, увидев тебя на кресте, так еще и с мечом в сердце. Я правда подумала, что ты… – Эй-эй, – отложив наполненный мороженым стакан в сторону, Данте полностью повернулся, мягко приподняв чужой подбородок, посмотрев в блестящие и чуть печальные глаза напротив, – это в прошлом. Вот он я, живой и здоровый, немного постаревший… – И жутко ленивый, – тихо хохотнула Пэтти, но мужчина не стал спорить с ней. – Да-да, и жутко ленивый. Так что выше нос, клубничка, – тот мягко коснулся подушечкой пальца кончика чужого носа. – Не престало такой милахе, как ты, грустить. – Фу, Данте! Старый извращенец! – весело улыбаясь, девушка пихнула того в плечо, тут же спиной заваливаясь на чужую грудь. – Как грубо! Ты, часом, не еще одно демонического отродье моего братца? – закатив глаза, легендарный охотник, облокотившись об чужую кровать, удобнее устроил ту, моментально перехватывая свою сладость. – Определенно нет. – Ну мало ли, а то вдруг я чего-то не знаю. – Кстати, об этом. Какого это было для тебя? – Что именно? – стараясь извернуться так, чтобы попасть ложкой точно в рот, но, при этом, не заляпать чужую голову, спросил младший близнец. – Ну, узнать, что у тебя есть кровная родня. – Это, – на несколько секунд задумавшись, начал тот, – было удивительно. Я думал, что остался один. А оно вот как… Хотя, если смотреть шире, семья – это ведь не только те, кто связаны с тобой кровью. – А ты в душе еще тот философ. – Да я само очарование! – Значит, – чуть задрав голову, Пэтти посмотрела на мужчину, – мы тоже семья? – Конечно. Издав тихое «хм», девушка чуть отстранилась и, повернувшись к тому лицом, посмотрела в глаза, в которых Данте тут же прочел любопытство. – А кто я? – В каком смысле? – задал ответный вопрос тот, ложкой вычищая остатки мороженого. – Ну, Неро для тебя – племянник, Вергилий – брат. А я кто? – Хм…– наиграно задумался беловолосый, зажав пальцами подбородок и прикрыв глаза. Подержав данную паузу несколько секунд, он снова посмотрел на девушку, тут же рукой начав трепать ее волосы: – А ты – маленькая вредная сестренка. – Это я-то вредная! – тихо хихикая, пыталась убрать чужую руку от головы Пэтти. – Да по вредности тебе нет равных! Мягко пихнув мужчину в плечо, блондинка встала и, потянувшись, взяла протянутый тем пустой стакан. – Будешь еще? – Ты же прекрасно знаешь ответ, – улыбнулся Данте, и та ответила ему тем же, после чего спокойно удалилась на кухню. Проводив ее взглядом, потомок Спарды, посмотрев на свое отражение, сделав акцент на заплетенных в хвост волосах, которые девушка привела в порядок, так что те теперь чуть ли не блестели, беззлобно хмыкнул, снова облокотившись об кровать. На самом деле, говоря той о том, что он воспринимает ее как сестренку, Данте «немного» схитрил. А, может быть, просто как-то неправильно понимал то, что испытывает. Ведь, не смотря на то, что он и Пэтти не часто пересекались с того самого дня, как она начала жить с родной матерью, полудемон не переставал думать о ней. Пусть внешне он и показывал часто, что все эти «девичьи» штуки ему не интересны, это не мешало ему иногда по несколько часов слушать ту, ощущая внутри нечто, что, возможно, отцы чувствуют к своим детям. Ему однажды даже пришлось успокаивать Пэтти, что плакала из-за расставания с парнем, и в этот момент Данте еле себя сдерживал, чтобы не сорваться с места, не найти гаденыша, дабы поотрывать ему все лапки. Ибо ни одна живая тварь в этом мире не смеет обижать его девочку! Хотя, учитывая характер той, она сама могла обидеть кого угодно, все же общение с легендарным охотником не прошло бесследно, и в такие моменты он морально хватался за сердце и смахивал невидимые слезы, испытывая чувство гордости. Честное слово, полукровка вообще не удивится, если через пару лет он поведет блондинку к алтарю, о чем та, не стесняясь, неоднократно ему говорила сама. Раздавшиеся рядом шаги заставили его выйти из собственных мыслей, а на добрую улыбку севшей напротив девушки захотелось тоже улыбнуться, что Данте и сделал, принимая из рук той новую порцию мороженого, верхушку которого украшали ровно нарезанные ягоды клубники. Облизнувшись, мужчина взял в руку ложку и уже хотел было отправить в рот часть сладости, но кинул взгляд на сохранявшую молчание Пэтти, что будто любовалась чужим восторгом и нетерпением. Выпрямившись, Данте беззлобно и тихо усмехнулся, после чего, слегка подавшись вперед, протянул руку с ложкой к той. – Скажи «Аааа». – Я тебе что – ребенок? – приподняла бровь Пэтти, но сидевший напротив сын Спарды ничего не ответил. Улыбнувшись чуть шире, она заправила упавший на глаза локон и, подавшись вперед, съела предложенное мороженое.***
Касаясь лбом стоящей в ванной комнате стенки душевой, Анк часто дышал, периодически кусая губы. Действие выпитого несколько часов назад галлюциногена уже должно было вот-вот закончится, но чужие прикосновение на бедрах, спине, талии, горячее дыхание, что обжигало ухо и загривок пусть и были фантомными, но такими яркими, что парень, сам того не замечая, постанывал в голос, что терялся в шуме ниспадающей сверху воды. Его "мучитель", что каждый раз являлся в минуты забытья, теперь принял конкретные черты, явственный запах кожи и собственного тела, и элементалю казалось, что он до сих пор не отошел от чужих эмоций, что они свели его с ума своей силой и глубиной. Глубокий властный голос протянул его имя у самого уха, и черноволосый, не выдержав, томно простонал, оставив на стене неглубокие следы от когтей той рукой, которой он пытался держать себя на подрагивающих ногах. Фантом давил собой, будто имел настоящее тело, и это заставляло Анка прогибаться, касаясь грудью чуть прохладной стенки. Собственная рука ритмично двигалась, лаская, и в этот момент парню чертовски хотелось большего. Хотелось почувствовать себя в чужой власти. Как тогда. Сотни электрических разрядов прошлись по позвоночнику, низ живота с силой скрутило, и черный демон, зажмурившись, задрал голову. До крови прикусив губу, он достиг разрядки, после утыкаясь лбом в стенку, ощущая, как стремительно проясняется разум, еще немного подернутый дымкой галлюцинаций, которые, к собственному удивлению, не хотелось отпускать. От понимания того, что, по меркам людей, его, скорее всего, назвали бы наркоманом, Анкалагон тихо усмехнулся, сразу совершая глубокий вдох, подставляя голову воде, позволяя той окончательно унести наваждение. Обычно после такого парень еще какое-то время приводил себя в порядок, да давал телу и разуму прийти в себя, после чего покидал ванную. Этот раз не стал исключением. Вот только не успел тот окончательно перешагнуть порога после принятого душа, как замер на месте, ведь в одном из кресел, с мягкой улыбкой и направленным в сторону открытого балкона взором, сидел его Отец. – Здравствуй, дитя мое, – повернувшись, Уроборос одарил того наполненным любовью взглядом. Невольно улыбнувшись, Анк мягко подошел ближе и сел перед тем на колени, положив свою голову, с волос которой все еще стекали капельки воды, на чужие колени. Ничего не говоря, тот провел своей сильной и мягкой рукой по волосам сына, и те моментально высохли. – Твое Всевидящее Око все еще наблюдает за мной? – беззлобно усмехнулся черный демон, посмотрев в чужие глаза. – Я всегда знаю, где мои дети. – А тебе можно быть тут? Ну… не в квартире, а в этом мире. – Ненадолго можно. – Что привело тебя сюда? Ничего не ответив, Отец встал на ноги, потянув за собой не смевшего сопротивляться элементаля. В этот же момент окружающее их пространство изменилось, так что двое теперь стояли посреди макового поля. Окинув все пространство взглядом, Анк увидел вдали блеск огней ночного города, тут же узнав Фортуну. Предположив, что сейчас они находятся в пригороде, парень силой мысли создал на себе легкие штаны и чуть большеватую ему футболку, так как не знал, видят ли их другие люди или нет. – Твой последний бой, – садясь на землю, но совершенно не раздавив ни одного цветочка, произнес Уроборос. – Да, он был не самым… лучшим? – садясь напротив, опустил глаза Анк. – Я не сужу тебя, дитя мое, – протянув руку, Отец мягко погладил чужую щеку, и черноволосый, прикрыв глаза, потерся об нее. – Но, все же прошу, более не рисковать. – Да, прости. Я не бессмертен. – Дело не в бессмертии, дитя мое, – все так же мягко говорил Уроборос. – Дело в ответственности. – Ответственность? – Ты уже понимаешь, что твоя сила могущественна, осознаешь, что размеры и форма – пусть и условности, но очень важные. Теперь же я хочу напомнить тебе об ответственности. Ведь в этом мире все гармонично. Как отлаженный механизм. – Как часы? – Пусть будут часы, – кротко улыбнулся тот. – А как же хаос? – Противоположность порядка, но и он подчинен определенным законам. Вы с Мосурой своим существованием приводите эти законы в действие. Он – Порядок, Жизнь, Свет. Ты – Хаос, Смерть, Тьма. Непрерывный цикл перехода одного в другое. И в каждом из вас есть частица другого, ведь как тьма без света обращается в зло, так и свет без тьмы стремится уничтожить все, чтобы осталось только Ничто. – Я… никогда не задумывался об этом. – Теперь ты знаешь. Само собой, в том, что ты ходишь среди людей, что ограничиваешь себя схожей с их оболочкой, не преступление. Но твой брат просил тебя НЕ ЗАБЫВАТЬ, кто ты такой. Я же прошу ПОМНИТЬ, кто ты такой. – Я буду, – кивнул Анк. – Я знаю, дитя мое, – подавшись вперед, Отец мягко коснулся губами чужого лба, и этим простым движением он передал своему творению столько тепла и любви, что сердце невольно забилось быстрее, подобно птичке. Но не той, что томится в клетке, нет. А той, что выпорхнула из нее, ощутив своими крыльями вкус Свободы. – Могу я задать вопрос? – Конечно, дитя мое. – Почему я похож на их знакомого? Почему я выгляжу как Ви? И почему нельзя было оставить мой прежний облик? – сглотнув, Анк остановился, тут же осознав возникшее маленькое «противоречие», невольно улыбнувшись. – Прости, я задал три вопроса. – Все хорошо, – беззлобно посмеявшись, сказал Уроборос. – Любопытство – это прекрасное чувство. Оно исходит из жажды познания, что толкает тебя развиваться. И я, как твой родитель, с удовольствием отвечу на все. – Хорошо, – широко улыбнулся Анк, и в этот момент его улыбка была подобна солнцу. – Когда элементаль принимает обличие человека, сформированная внешность передает заключенную в ней сущность. Характер. Силу. Твое прошлое обличие не подходило под то, каким, в итоге, ты стал. И мы начали искать что-то другое, что можно было бы «вложить» в такой аспект тебя, как «человеческое обличие». И в одном из осколков памяти я нашел упоминание некоего Ви. Мы с Мосурой решили использовать внешность этого удивительного, являющегося частью большего, человека, с которым, я не сразу понял это, вы немного похожи. Тоже оба стремились жить. Твоя же сила внесла в эту внешность свои коррективы, – мужчина напротив продолжал нежно и бережно гладить щеку черного демона. – Вы столько для меня сделали, – шепотом произнес Анк. – Сомневаюсь, что когда-то смогу отблагодарить всех вас. – Это не важно, дитя мое. Главное – что ты жив. Что ты снова с нами. И с ними. – Некоторые считают, что эти люди приносят мне лишь проблемы, – коротко усмехнулся парень. – У каждого свой путь. – И где же мой? – А это, дитя мое, вопрос, на который должен и можешь дать ответ только ты сам. Беззлобно хмыкнув, Анкалагон кивнул, набрав полные легкие воздуха, вновь окинув взглядом тот маковый океан, посреди которого они сидели. – Красивое место. Спокойное, – прошептал он. – Это – одно из них. – Что? – Когда-то давно в этом поле стоял дом. И в нем жили две девушки, что ценили, любили и уважали друг друга. Одна была человеком, что привела в этот мир потомка Темного Рыцаря. Другая – верной Тенью, что дала обещание охранять его род. – Это была Блэк Хэт, да? Уроборос коротко кивнул. – Значит, это место было важным для меня? – Из-за того, что влияние наложенного тобою в прошлом заклинания еще не до конца рассеялось, я решил сам отвести тебя сюда. Было ли оно важным для тебя? Безусловно. Но оно принесло тебе как великое счастье, так и огромное горе. – Но что случилось? – Это – еще одна причина, по которой я привел тебя сюда. Поговорить кое с кем. Отец повернул голову в сторону, и черноволосый сделал то же самое. В нескольких метрах от них, источая мягкое сияние, стоял койот, чья шерсть была белее снега, а песочного цвета глаза наполняла сама радость и жизнь. Подойдя ближе, животное село рядом с Анкалагоном, моментально рассыпавшись прохладным туманом. Стоило тому осесть, как на месте койота появилась полупрозрачная девушка, что с мягкой улыбкой смотрела на парня. Элементаль моментально узнал ту, что сейчас сидела рядом с ним, ведь ему уже доводилось видеть ее среди тех многочисленных фотографий над камином чужого дома. Ничего не говоря, та резко подалась вперед, крепко прижимая к себе черного демона, и тот сразу ответил тем же. Они просидели так несколько минут, после чего неторопливо отстранились, но все еще держась за руки. Смотря Анку в глаза, та, которой пусть и не было в живых, но продолжала заботиться о других, неся «службу» под началом Уробороса, начала свой долгий и подробный рассказ. Парень старался не перебивать ту, ловя и запоминая каждое слово, иногда задавая вопросы, иногда отвечая на те, что были обращены к нему, пока происходящее между двумя не превратилось в некое подобие диалога. В какой-то момент из глаз элементаля начали течь слезы, и та, что сидела напротив, попросила позволить им быть. Парень не нашел причин отказать ей, продолжая слушать, чувствуя всем своим существом чужие эмоции, что плавно сменяли друг друга, пока в какой-то момент он просто не выдержал и громко заплакал, прося прощение и пытаясь сжаться в комок, но находящиеся рядом не дали ему этого сделать. Девушка, позволяя своим слезам тоже течь, мягко прижимала подрагивающего демона к себе, успокаивая, называя «глупеньким» и всем своим видом показывая, что она никогда не злилась и не винила. Даже не думала. И что все с точностью до наоборот, ведь благодаря ему, хоть и в прошлом воплощении, ее сын жив, здоров и счастлив. А человек, которого она любила и любит, наконец-то имеет возможность обрести душевный покой рядом с этим пусть и могущественным, но таким кротким и прекрасным существом. Пусть он еще сам и не понял этого. Сидевший по другую сторону Уроборос мягко гладил свое творение по появившимся крыльям, бережно перебирая перышки, восхищаясь их красотой. И это тоже давало свои плоды, привнося успокоение. Неизвестно, сколько времени прошло, но в один момент Анк перестал дрожать и плакать, доверившись находящимся рядом существам, ощутив смесь горечи и легкости, словно что-то мерзкое и тяжелое покинуло его душу. Да, пусть осадок и остался, но ведь на месте сгоревшего леса появляется новая жизнь. Окончательно успокоившись, Анкалагон встал на ноги, и двое других поднялись вместе с ним. Они ничего более не говорили друг другу, но каждый благодарил другого. Понимая, что Отцу и его верному Койоту пора уходить, элементаль крепко обнял сначала девушку, после чего мягко коснулся своим лбом лба мужчины. Постояв так немного, он сделал несколько шагов назад, тепло улыбаясь им. Всего один взмах ресниц, и черноволосый был один посреди ярко-красных цветов, а в небе тут же вспыхнуло северное сияние, яркой зеленой лентой пролегшее через весь небосвод. Оно отразилось не только в глазах элементаля, но и двух отцов, рядом с которыми находились их любимые дети. Это – Уроборос, что являл себя через свет этому миру. – Взгляни на звезды, дитя мое, – раздался голос Отца, что словно и был самим пространством, и Анк, обдуваемый теплым ветром, заставил зрачки загореться ярким розово-красным светом, отчетливо увидев те сквозь призму небесного явления. – Пусть твои братья и сестры не ходят в этом мире, как ты, они всегда рядом с тобой, глядят на тебя с этих звезд. И если станет одиноко, ты вспомни, что они всегда помогут тебе. И я тоже. Пятый замок рассыпался в прах.