Герои

      Нана поторопилась, называя Тенко «нормальным человеком». Нет, ни разу. Единственное, что было в Тенко нормально и по-человечески обоснованно — это некоторая запуганность, вынесенная из раннего детства, а вот ненормальности там хватает. Саркастичная, злая, раздражительная, агрессивная, отчаянно искренняя. Маленькая тварь. А ведь она старалась сделать из этой девочки нормального человека.       Называть тварью внучку не фонтан, но Нана настолько заебалась с этим ребенком, что ей уже плевать.       Маленькая засранка исправно носит домой двойки, несмотря на нанятых репетиторов по японскому и математике, дерётся с другими детьми и частенько оказывается отстранённой от учебы. Наверное, Тенко это нравится, но Нане уже осточертело беседовать с директором школы, упрашивая лысого, как колено, старичка, перетерпеть внучку ещё один учебный год. Всего несколько месяцев, и Тенко уже будет пятнадцать — можно будет сплавить её в какую-нибудь закрытую старшую школу в жопе мира, и забыть о существовании проблемного ребёнка до каникул или даже до лета.       — Шимура Тенко! — разозлённая очередной вестью об отстранении внучки, Нана орет во всю глотку, намереваясь перебудить весь район. Сосед за стенкой долбит по батареям, в ответ Нана орет что-то матерное. Нервы сдают и об имидже беспокоиться уже не приходится. Она в отставке, на пенсии, единственная её забота поливает перекисью рассечённую губу и шипит себе под нос проклятья, видя злую, как тысяча чертей, бабку.       — Шигараки Томура, — морщится девчонка, поднимая свои мертвые глаза на Нану. — Не забывай.       — Я не буду называть тебя этим именем! — рычит Нана. В четырнадцать Тенко сменила имя и фамилию, решив откинуть своё прошлое и обратиться к главному врагу Наны. Шигараки Томуру это забавляет, а Нану бесит до трясучки. С каждым годом этот невыносимый ребёнок становится всё хуже, — Какого чёрта?!       Она не справляется и прекрасно это осознаёт, но поделать ничего не может. Не хочет. Надоело. За-е-ба-ло!       — Что? — бледное лицо с тенями под глазами и рваным шрамом у уголка губы, кучей мелких царапин и опять-таки шрамов от них, на лбу, шее…       — Почему тебя опять отстранили? — немного совладав с гневом, Нана прикладывает к гудящей голове холодную руку, — Что произошло?       — Подралась, — спокойно, будто бы так оно и надо, отвечает Тенко. Она пожимает плечами и отворачивается от Наны. Привычная картина, привычный диалог, который проходит между ними с частотой раз в месяц-два. Нана могла бы уже и привыкнуть, но привыкать не хочет.       Она хватает её за плечи и трясет, вымещает злость. Для Томуры Тенко это тоже привычно. На ней всегда вымещали злость. Лицо почти не меняется, но глаза становятся злыми, колючими. Руки сжимаются в кулаки. Счастье всех вокруг, что перчатки она снимает лишь в ванной.       Нана успокаивается, пугаясь своей резкости, своего порыва и отпускает чужие плечи. Томура прикрывает глаза, поправляет съехавшую черную футболку, обнажившую острые ключицы. По её телу можно изучать анатомию. Эдакий анатомический атлас на ножках. От этой мысли становится смешно, Шигараки слегка приподнимает уголки губ, участливо спрашивает:        — Полегчало?        — Прости.       Снова повтор. Зачем всё это? Ведь ничего не изменится ни от криков бабушки, ни от спокойствия внучки. Ни-че-го.       — Ты выбрала старшую школу, в которую хотела бы поступить? — спрашивает Нана за ужином, когда молчание становится слишком тяжелым для неё. Она не вывозит. Не может вывезти этого ребёнка и сделать из него человека. Наверное, дети это просто не её.       — Нет, — лениво катая по тарелке кусочек мяса, Томура трет, уставшие от ночного бдения за телефоном, глаза.       — Ешь, — строго смотрит Нана. Тенко покорно закидывает в рот последний кусочек и медленно жует. — Я подобрала несколько вариантов, тебе стоит выбрать.       — Не сегодня.       Шигараки Томура ещё ищет себя. Она мечется между своими желаниями, которых на самом деле не так уж и мало, но не так уж и много, чтобы тратить на самоопределение годы. Но проебаться не хочется. Хочется всё тщательно обдумать.       — Когда? — Тенко качает головой и встает со своего места.       — Спасибо за еду, — последний кусок был явно лишним, теперь её нужно в ванную, избавиться от всего лишнего. От себя в том числе.       — Не смей! — с щелчком замка слышит Тенко и опускается на колени перед унитазом. Ага, не буду.       Два пальца в рот и всё пройдёт. Ей и в правду становится легче.