Хороший шиноби тот, о котором ничего не известно

Что-то было совсем не так. Что-то меня тревожит очень сильно, но я не могу понять, что именно. Хотя нет: я могу понять. Восприятие мира почему-то изменилось, а я не могу даже осознать, в какой именно момент это произошло. Звуки стали громче, цвета тусклее, запах моря не чувствовался. Мысли спутаны. Какого чёрта со мной происходит? Беспомощность. Чувство, сравнимое с ощущениями от ментальных техник Яманака. Ещё немного — и блевать потянет. Помню, я возвращалась с поля боя по приказу командира отряда с докладом, а в итоге вернуться мне так и не дали — выворачивали мозги наизнанку, чтобы удостовериться в том, что я не шпион. Ощущения те ещё, будто бы стоишь голышом перед толпой, хотя, по сути, так оно и было, только нагота была не физическая, а внутренняя.  — Нацу, что случилось? Ты побледнела, — брат смотрел на меня, а я на него. Ну и что он смотрит? Даже эмоций не понимаю. И вообще, почему я его за брата считаю? Он мне никто, как и тот блондин-полутруп, с которым он тут время зря теряет. Подумаешь, живу с ним в одной квартире вместе с той женщиной, я даже не Мидория, чёрт вас всех дери, я Хьюга. Хьюга!  — Нацу, боже, у тебя кровь! — может быть, он говорил и не так громко, но, кажется, я не смогу слышать потом.  — Не кричи. И какая вообще кровь? Откуда бы ей взяться… А, кажется, я поняла: на губах чувствую влагу. А точно не вода? Я с заметным усилием подняла ватную руку к носу и тронула кожу. Да, это точно жидкость, но вот вопрос, какая? Так, дорогая, а вот взгляд точно не надо было опускать. Голова у меня… Побежала…

***

Мы сидели одни в светлом кабинете, пропахнувшем медицинским спиртом. От новой кушетки ещё раздавался запах пластмассы, к потолку были приклеены бабочки и зайцы, а на столе врача стеклянными глазами на нас с братом смотрел плюшевый кролик. Ну хоть где-то в этом мире есть место, отрешённое от геройской тематики. Но всё-таки и сюда немного пролезло.  — …А потом Всемогущий попытался его ударить, но злодей смог увернуться и контратаковать! Это было поразительно! — с горящим взглядом вещал Изуку, — Я даже не поспевал за их движениями следить! А они… Как же много лишней шелухи. Почему нельзя коротко объяснить произошедшее? Раздражает.  — И в конце… Боже, он ещё не закончил. Кошмар наяву сидит прямо передо мной.  — Я потом ещё решил поискать про них информацию, но так ничего и не нашёл в открытых источниках, — в его словах не было ни капли разочарования, но был азарт. — Я ещё постараюсь что-нибудь раскопать про них. Было бы здорово, будь они новыми злодеями, тогда у меня бы появились новые заметки.  — А ты разве не вносил ничего нового? — его собственный архив героев и злодеев, собранный не только из общеизвестной информации, но и из собственных мыслей был хорош, признаю.  — Только в геройские тетради, — ответил он. — Злодеи пока ничего нового не выдавали.  — Вот оно как.  — Но если судить по тому, что я успел углядеть, то у одного из них есть две причуды. Это существенно упростит поиски. Две причуды… Если бы он только знал, что с нормальной чакрой здесь можно прописаться даже мультипричудным… Наш разговор прервал вошедший в палату врач. Высокий и настолько тощий, что невольно в голове всплывал вопрос: как он в сезон тайфунов всё ещё не был сдут ветром? Следом за ним зашла уставшая и обеспокоенная Инко.  — Как самочувствие, Мидория-чан? — буднично спросил он, будто ему каждый день приводят подростков, повстречавших преступников, а не только особо драчливых. Отделение травм от квирков, сокращенно ТОК, здесь было в каждой больнице, но обычно в него попадали маленькие дети из-за неспособности контролировать собственные силы.  — В норме.  — Хорошо. Вспомнила что-нибудь о вчерашнем дне?  — Нет, — и это меня сильно беспокоило. Судя по словам Изуку, я как-то обнаружила их со Всемогущим на пляже, выложила им всё, что думаю, а потом упала в обморок. Забавно, что ничего из перечисленного я делать в тот день точно не планировала.  — Ну тогда у меня остался только один вопрос, а там можете быть свободны, — он сел за стол и, раскрыв на титульной странице медицинскую карту, продолжил, — планируте ли Вы менять информацию касательно причуды? Неужели здесь до кого-то дошла простейшая истина?  — О чем вы таком говорите? — растерянно спросила Инко. Бледными пальцами он поправил на своём носу очки, и в нем будто что-то поменялось. Его взгляд резко сменился с пассивного на полубезумный, и он затараторил.  — Я ознакомился с картой вашей дочери и вынужден заметить, что беспричудность, в данном случае, является некорректным термином. Истинные Мидории впились взглядом в молодого врача, кто с интересом, а кто с настороженностью. Что тут сказать, больная тема для них.  — Меня очень заинтересовало, почему здесь прописана беспричудность, хотя с первого взгляда очевидно, что квирк есть, — ответид, будто прочитав вопрос. Конечно есть, только не квирк, а чакра и кеккей генкай.  — Я бы хотел узнать имя доктора, который поставил беспричудность. Пара мгновений тишины. Инко наконец-то отмерла, но, кажется, её, в отличие от Изуку, такой тезис не порадовал.  — В детстве я водила Нацу и Изуку к Кюдай Гараки, — она начинала закипать, и брат это заметил.  — Гараки-сан, значит… — он слегка улыбнулся, — Гараки-сан был ведущим исследователем в нашей области, однако он приверженец старой школы, я бы даже сказал устаревшей, сформулированной ещё между вторым и третьим поколением в Китае. Для нового поколения, то есть для Вас и ваших детей, актуальны данные Сингапура и Америки. Но женщине подобные слова говорить не стоило. Не знаю, по какой причине она так отстаивает воистину некомпетентного человека, но я и без бьякугана могла видеть, как у нее вздулась вена на виске.  — Сингапур всегда был против американской теории!  — Равно как и Япония, однако, смею заметить, если хотя бы немного поинтересоваться, можно узнать, что до официального принятия Новейшей теории причуд нашим правительством осталось чуть меньше года, — ловко парировал он. Сбоку послышалось бормотание Изуку:  — Значит, через год изучение Новейшей теории в школах, и уже сейчас её можно найти в упрощенной форме, понятной для детей. Но будет ли смысл в этом, если она от Новой теории в целом не так сильно отличается? Хотя, мне кажется, общество откажется её принимать. Там ведь главное отличие именно в отказе от определения причуд по суставу… Изуку очень умный мальчик, но он хочет зазря потратить свой ум. Такого я допустить не могу. Его детские наивные мечты уже давно должны были разбиться о правду жизни, но его оберегает удача, увы. А молодой человек явно не знает, когда стоит сказать стоп своему внутреннему учёному и его попыткам переубедить кого бы то ни было. Инко только ещё больше закипала и сильнее хотела отстоять честь того врача. Эта вполне добрая женщина и любящая мать временами напрягала меня своими резкими реакциями на слова о разных людях. Тот же Гараки по сути своей был приверженцем теории Сингулярности причуд, которая была высмеяна чуть ли не каждым человеком в этом мире. В школе про неё рассказывали со смехом, хотя в какой-то мере она могла бы быть правдивой, если бы, конечно, не появилась Новейшая теория. Никто не спорил, Гараки был хорошим врачом когда-то… Но сейчас вся его деятельность буквально пропахла мракобесием, а владелец частной больницы, видимо, симпатизирует ему, как Инко. Другого объяснения его продолжающейся «карьеры» я пока что дать не могу.  — Довольно! — громко и четко Инко заткнула не только доктора, но и наши с Изуку размышления. — Нацу, Изуку, мы уходим, а вы, молодой человек, — обратилась она к врачу, — советую вам собирать вещи.  — Поверьте, вы не первая, кто угрожает мне увольнением, — усмехнулся он, — но я всё ещё, как видите, работаю на всех своих работах. Озлобленная буквально с ничего — о этом «ничего» я потом ещё поразмышляю, сейчас сил нет — Инко, даже не попрощавшись, покинула кабинет вместе с нами, успевшими сказать только: «Спасибо, до свидания».