Будьте осторожны в своих желаниях

— Ты слаб, но твой дух героя силён. Пусть этот опыт послужит уроком: запомни его и используй, чтобы стать сильнее, чтобы в следующий раз ты мог спасти жизни. — Ты слаб, но твой дух героя силён. Пусть этот опыт послужит уроком: запомни его и используй, чтобы стать сильнее, чтобы в следующий раз ты мог спасти жизни. — Ты слаб… — Ты слаб… — Ты… — …спасти жизни. — Заткнись! Изуку не мог слушать это снова, не мог… Снова, и снова, и снова! Я просто хочу, чтобы ты уже ушёл — уходи, уходи, умри… Перезапуск. Сброс. — Лучше бы ты умер.

***

Этого… не должно было случиться. Это не то, что делали герои. Верно? Этот человек собирался убить их. Ииду, Туземца, Тодороки… Он это заслужил. Но Изуку не был счастлив. Ни печали, ни вины. Даже не злость. Он просто чувствовал… Ничего. Совсем ничего. Кровь окрасила его белоснежные перчатки в красный цвет, и он ничего не почувствовал. Это было так легко, почти смешно. Здесь он боролся так упорно, повторял так много раз, но всё, что требовалось — один удар. Его рука безвольно повисла, радуга голубых, красных и пурпурных цветов. Если бы он мог это почувствовать, он мог бы поспорить, что боль была бы мучительной. Но всё, что он чувствовал — это мёртвый вес безжизненной конечности рядом, онемевшей, как и остальное. Зелёные глаза мрачно уставились на Пятно, прислонившегося к стене и обмякшего без костей. Красная жидкость просачивалась сквозь ткань его одежды, почти невидимая на фоне красного и чёрного, в чём, как предположил Изуку, и был смысл. Голова превратилась в красно-розовое пятно на стене, с кусками кожи, волос и осколками костей, прилипшими ко всем ближайшим поверхностям, приклеенными засыхающей кровью. Это было тошнотворно, но мысль была не более, чем любезностью. Запертая за стеклянной стеной, она стучала и кричала, чтобы он слушал! Но мальчик не мог даже удостоить себя взгляда в его сторону, предпочитая притвориться глухим вместо этого кричащего голоса, который говорил слишком много. — Мидория-кун! Он пришёл в себя, когда почувствовал, как чья-то рука хлопнула его по плечу. Иида смотрел на него широко раскрытыми глазами, словно не узнавая человека перед собой. — Ты… — широкоплечий подросток тяжело сглотнул, выглядя неуверенно. Как будто он не знал, притянуть ли Изуку к себе или оттолкнуть. Его губы открывались и закрывались снова и снова, но ни одного слова не проявилось. Затем, движением, которое, должно быть, удивило их обоих, зелёно-красного мальчика крепко обняли. Плечо Изуку намокло, когда Иида обнаружил, что его голова уткнулась в изгиб шеи. — Прости… прости… прости… Изуку слышал, как Иида бормочет эти слова снова и снова, медленно раскачивая их тела взад и вперёд. И точно так же стены рухнули и рассыпались в пыль, когда тело Изуку яростно затряслось, а рыдание за рыданием пронзили его горло. Было больно, так больно, но Иида не отпускал его, только крепче сжимал. Он знал, что нужно делать. Но на мгновение Изуку позволил себе остаться в таком положении, когда другой кричал от боли. — Прости… прости… прости…