Беспутье

«I don't enjoy to watch you cry. Make no mistake. Look me in the eyes, say that again, Blame me for the sorry state you're in. It's not my fault if you can't comprehend, That tonight's the night that we begin the end». Placebo «Begin the End» Мне неприятно видеть тебя в слезах. Не соверши ошибки. Посмотри мне в глаза, повтори это вновь, Обвиняй меня в том, что ты в таком плачевном состоянии. Я не виноват в том, что ты никак не можешь понять, Что эта ночь — начало нашего конца.

      Знать, что в твоём рюкзаке лежит пистолет — весьма странное ощущение. Он находился во внутреннем кармане, заваленный несколькими учебниками и тетрадями, и на каждой перемене Наруто неосознанно тянулся к нему, чтобы проверить его наличие. Красивое серебряное оружие в руке выглядело невероятно эффектно, сияя начищенной поверхностью, как самое настоящее серебро. С одной стороны рукоятка была полностью усеяна искусной резьбой очертаний, различных завитков и спиралей, с другой же, что Наруто заметил лишь по приезду домой, находилась выполненная тончайшими выемками гравюра в виде сложившего крылья ангела. Узумаки не представлял насколько этот пистолет хорош с технической точки зрения, какие имеет характеристики — просто молча восхищался подарком, не имея возможности похвастаться о нём даже Кибе.       Они с Инузукой учились в параллельных классах и виделись чуть ли не после каждого урока, и именно рядом с ним Наруто чувствовал себя самым обычным подростком, болтающим об успеваемости и одноклассниках, а не о заговорах и супероружии. Киба много рассказывал про себя и свою жизнь. После школы ему предрекают продолжить бизнес родителей, но сам он мечтал стать профессиональным кинологом и держал в квартире огромного белоснежного алабая — пушистого пса с превосходными охранными качествами и весом более пятидесяти килограмм, по имени Акамару, в котором души не чаял и считал ближайшим членом семьи. Любил готовить, хотя каждый раз выходило из рук вон плохо всё, кроме жареных стейков. Считался самым заядлым тусовщиком среди старшеклассников с полным набором вредных привычек. Он, словно ничего не таил, открывался всему миру и притягивал добродушной простотой. Не хотелось верить в неискренность настолько безоблачного человека.       И его яркие розовые кофты всегда были видны издалека.       — Чувак, ты живой! — прокричал Киба на весь коридор в день, когда Наруто наконец вернулся на учёбу, и кинулся ему навстречу, расталкивая попавшихся под руку людей и заключая Узумаки в крепкие объятья, будто тот неожиданно вернулся с войны или объявился после многолетнего исчезновения без вести. Наруто засмеялся и похлопал друга по плечу, пытаясь не выдать гримасу боли от встревоженных синяков. Осознание, что о тебе хоть немного волновались, приятно грело душу. — Выглядишь как-то хреново. Я даже Учиху спрашивал, что с тобой, а он отвечал, что ты в полном порядке. Как же я рад тебя видеть! — взлохматив светлые волосы друга, он выпустил Наруто из рук и, судя по всему, ждал объяснений.       — Да я просто думал. Много думал, а это, знаешь, для меня непривычно, — ляпнул Узумаки, почёсывая затылок.       — Ну и бред же ты несёшь, чувак. А Шикамару слёг с простудой, прикинь? Но я-то знаю, что он просто захотел неделю дома отлежаться. Поэтому я буду умолять тебя ходить со мной в курилку, а то одному там стоять та-а-ак скучно. Пожалуйста, чувак, умоляю, — протянул гласные Инузука, шагая спиной вперёд.       Так называемая «курилка» — пустующий кабинет, ключи от которого Киба выиграл у директрисы в карты. Насколько Узумаки успел узнать из многочисленных историй о школе, Цунаде Сенджу обожала азартные игры и на праздниках позволяла себе играть с некоторыми проверенными учениками, которые бы не доложили об этих вольностях родителям, но всегда проигрывала: то личные деньги, то разнообразные поблажки и подачки.       Наруто ненавидел запах сигарет и потому постоянно отказывался - ходить туда вместе с Кибой и Шикамару, однако…       — Ладно, но только пока Шикамару болеет, — выдохнул он, решив не расстраивать друга, ведь и так успел провиниться перед ними несколько раз. Киба припрыгнул с ликующим возгласом, в «полёте» соприкасаясь подошвами ботинок. Инузука подстригся короче и сбрил виски, полностью открывая чужим взглядам красные треугольники на щеках, о которых Наруто так и не удосужился спросить. Киба на ходу достал ключи из школьной сумки и помаячил ими возле лица Узумаки с улыбкой на всё лицо. И в эту секунду Наруто осознал, что будет делать всё возможное, чтобы видеть эти искренние эмоции как можно чаще.       Курилка находилась в дальнем крыле здания, и Наруто подозревал, что на первый урок они спешить не будут. Подойдя к необходимой двери красного цвета, Киба в несколько движений открыл её и пропустил Узумаки вперёд.       Она сидела на подоконнике, свесив одну ногу, и задумчиво смотрела в окно, пряча лицо за длинными шелковистыми волосами, что пахли смесью дорогих брендовых духов и шампуня. Наруто успел выучить этот запах вдоль и поперёк из-за уроков в художественном кружке, где они сидели бок о бок. И момент этот был настолько красив, насколько и удивителен.       — Сакура-чан?! — растерялся Наруто, не ожидая увидеть знакомую девушку. Она дёрнулась и, резко обернувшись, чуть не упала на пол, едва успев придержаться за стену. Киба в сию секунду оказался возле Узумаки и смотрел на Харуно, как на призрака, не веря собственным глазам.       — Ты что здесь забыла?! — возмутился Инузука.       — Это Вы что тут делаете? Дверь была закрыта, — она сменила рассеянное выражение лица на безразлично-высокомерное и сложила руки на груди. Наруто точно помнил, что Киба говорил, мол ключи от курилки есть только у него и директрисы, потому появление Сакуры в этом месте — что-то из разряда мистики и невероятных совпадений.       — Я, дорогуша, каждую перемену хожу сюда курить. И у меня есть ключики от Цунаде. И тебя я тут никогда не видел.       — Она тоже отдала мне ключи. Сегодня, — ответила Сакура и вновь отвернулась к окну. На первый взгляд она выглядела также, как и всегда — безупречно, но Наруто чувствовал, что нечто в ней отличается от привычного. Сквозь косметику проглядывались синяки под глазами, волосы не завиты в обычной манере, на веках не находилось тонких чёрных стрелок, которые являлись неизменным атрибутом девушки вот уже на протяжении месяца учёбы.       — Понятно, — пожал плечами Инузука и плюхнулся на пыльное кресло с деревянными подлокотниками. Комната была крохотной и нефункциональной, потому и не использовалась. Окно в трёх метрах от стены, вид которого выходил на кирпичную кладь дополнительного корпуса, два кресла, стулья сложенные друг на друга, какие-то неопознанные пыльные ткани в углу, сваленные в кучу. — Дать прикурить? Только не веди себя как ледяная королева, я тебя слишком хорошо знаю, — он сжал сигарету губами и поднёс к её кончику пламя зажигалки. Сакура кинула странный взгляд в сторону Узумаки, по-прежнему не сдвинувшемуся с места, и, кивнув, протянула руку за железной коробочкой с газом. Наруто не знал, что идеальная королева школы курит, но тонкие сигареты с вишнёвой кнопкой полностью вписывались в её образ. За пару секунд помещение наполнилось удушливым запахом дыма.       — Сакура, ты в порядке? — вдруг спросил Узумаки, прислонившись боком к стене.       — Да, в полном, — она улыбнулась и стряхнула пепел на пол. — Присядь.       Наруто подошёл к свободному креслу, но оказалось, что ножка у того была напрочь сломана и парень бы его лишь окончательно доломал. Не оставалось варианта, кроме как упасть на другой край подоконника, благо, он это позволял — широкий и длинный. Зелёные глаза Харуно напротив буквально прожигали насквозь, и от столь пристального внимания Узумаки стало как-то не по себе.       — Что… — не успел договорить он, как Сакура его перебила:       — Ты был вчера с Саске?       Киба присвистнул и придвинулся поближе. Наруто опешил, не зная, может ли Сакура знать о его тренировках и занятиях Учихи в целом. В список доверенных лиц она не входила, но, с другой стороны, являлась девушкой Саске и по каким-то фактам сделала предположение об их встрече.       — Да, он помогал подтянуть мне навыки рукопашного боя, — сказал нечто нейтральное Узумаки, надеясь не сказать ничего лишнего.       Её лицо заметно расслабилось, а взгляд потеплел.       — Я рада, — выдохнула она, — рада, что вы поладили. Саске нужен хороший друг.       — Мы не друзья. Вроде.       — Как же вы задолбали со своим Учихой! А я вот, между прочим, влюбился по уши в милашку из вашего класса, — промурлыкал Инузука и мечтательно прикрыл глаза. — Мы вчера разговорились на совместном уроке баскетбола. И боже мой, какие у неё добротные…       — Не смей продолжать, извращенец. Вот поэтому мы с тобой и расстались, — Харуно разочарованно покачала головой и, вытянув руку, легонько дала Кибе подзатыльник, а тот лишь засмеялся и колко ответил:       — Нет, мы разошлись из-за твоего рукоприкладства, — на этот раз и Сакура не смогла сдержаться и тихо прыснула в кулак. Наруто удивлённо открыл рот, наблюдая за этими двумя, но Киба успел пояснить всё до того, как Узумаки задал вопрос: — Мы с Сакурой встречались несколько месяцев, ещё когда Саске не учился в нашей школе. Нас пытались свести родители, но долго мы друг друга не смогли выдержать.       — Ого, неожиданно, — неловко вставил Наруто.       — Мы тогда были совсем другими людьми, да. Ладно, рад бы прогулять в вашей компании пару уроков, однако Гай-сенсей сказал, что, если я не появлюсь на его занятиях, он устроит мне марафон на триста кругов вокруг школы, — отсалютовал Киба и притушил окурок об обратную сторону подлокотника. Встав с кресла и отряхнувшись, он нехотя пошёл к выходу. — Наруто, не упусти шанс поболтать со своей обожаемой.       — У тебя есть полторы минуты, чтобы добежать до Зелёного Зверя школы Конохи, — прикрикнул в след Узумаки и Киба, выглянув из-за двери, показал ему язык.       Они с Сакурой остались вдвоём, сидя друг напротив друга на одном подоконнике и хоть кресло, где сидел Киба, оказалось свободным, пересаживаться не хотелось. Сакура вертела в руках стальную зажигалку Инузуки и уголки её губ были слегка приподняты, а взгляд затуманен мыслями, о которых Наруто мог только догадываться.       — Нам бы тоже на урок надо идти.       — У нас окно. Посидим тут, ты не против? — Сакура достала новую сигарету и аккуратно подожгла.       Конечно Наруто был не против. Он согласно кивнул и сел удобнее, обхватив руками колени. Прямо перед ним сидела самая популярная девушка школы, обыденно курила и предложила составить ей компанию. Сакура ему вроде бы даже нравилась. Они могли нормально поговорить один на один, и Наруто узнал бы её поближе, но в голове вертелась лишь одна тема для разговора — Саске, о котором Харуно знала всяко больше, чем Узумаки. Саске стал ещё одной загадкой его жизни, разгадать которую стало делом принципа. Хотя бы для того, чтобы бросаться пафосными фразами наподобие: «Я читаю тебя, как открытую книгу», но Учиха никак не читался.       — Сакура, расскажи мне о Саске. Какой он и почему стал таким? Я ни черта его не знаю и это жутко бесит! — Наруто взмахнул руками. — Он или безразличный камень или высокомерный мудак, а что-то третье у него проскальзывает настолько редко, что я готов в эти моменты трубить в фанфары. Он вроде неплохой парень, но мне ещё никого так часто не хотелось ударить, — проговорил Наруто чуть ли ни на одном дыхании. Просто захотелось высказаться и узнать, как Сакура вообще его терпит столько времени.       — Хотела бы я знать о нём хоть что-то, — Харуно запустила руку в светлые волосы и задумалась на десяток долгих секунд, продолжив: — он холодный, гениальный, думающий только о себе и безразличный к мнению остальных, никому не доверяющий и презирающий любые проявления слабости.       — Всё настолько плохо? — Он ожидал чего-то другого от рассказа Сакуры о своём бойфренде.       — Но несмотря ни на что, я люблю его так сильно, что без сомнения отдала бы всё на свете за его счастье. Я не понимаю, почему он так несчастен и не понимаю, что нужно делать, чтобы это исправить, — она посмотрела наверх, кусая губы.       Наруто замер, не в силах оторвать глаз от Сакуры, такой откровенной и грустной в эту секунду. Нити горечи обвязали его сердце, затягиваясь в узел. Он узнал о чужих чувствах, влез в чужую жизнь, не имея никаких прав на это и толком не зная, что сказать в такой ситуации. Он никогда не знал, как успокоить маму. Ему никто никогда не рассказывал о своих чувствах. Почему Сакура решила ему довериться? Что он должен ей ответить? Должен ли вообще?       — Он и тебя делает несчастной. — Блеклый свет дня падал на её светлую кожу, придавая серо-голубой оттенок, будто это не Сакура сидела, а её бледная обесцвеченная реплика, из которой выкачали жизненную энергию. Вот, что находилось внутри прекрасной Сакуры Харуно — выжженная зависимой любовью душа. — Когда ты смотрела на зажигалку Кибы, ты улыбалась, но стоило заговорить об Учихе, и ты потухла что ли? Ты ведь такая умная, добрая, красивая. Богатая, в конце концов. Зачем себя так мучать?       — Наруто, ты влюблялся когда-нибудь?       Он нахмурился от такой резкой смены темы в его сторону. О каких влюблённостях могла идти речь, если в течение всей жизни у него даже приятелей не завелось? Лишь люди, которые его презирали и люди, которым безразлично — существует Наруто Узумаки или нет. Быть может, именно поэтому Наруто готов был стать самым верным другом любому, кто проявит к нему хоть что-то помимо равнодушия, как и произошло с Инузукой и Сакурой.       — Нет, — честно ответил он, хоть и не совсем понимал, к чему этот вопрос. Голова начала монотонно гудеть то ли от недосыпа, то ли от раздумий.       — Любовь нельзя взять и отменить, отключить на время и включить, когда появится настроение. Однажды ты полюбишь и поймёшь меня, — Сакура слезла с подоконника и подойдя к сумке, что стояла неподалёку, достала косметичку и зеркало, вновь превращаясь в сильную и независимую, самую популярную и успешную девушку школы. — Прости за то, что вывалила на тебя это всё. И спасибо за поддержку. Ты замечательный, Наруто. Тебе хочется доверять, рассказывать все секреты и переживания. Я действительно рада, что познакомилась с тобой. ***       «Хорошие новости, столица!       Преступники, несколько дней назад покушавшиеся на жизнь Господина Мэра, были успешно пойманы полицией при помощи спецотряда Анбу и сейчас находятся под стражей. Двое мужчин сорока лет признались в содеянном и теперь их судьба зависит от предстоящего суда. Вероятно, их ждёт смертная казнь за измену Отечеству. К следующим сюжетам», — проскандировала молодая телеведущая, с пиксельным контуром и нечётким лицом из-за старого телевизора, и только её красная блузка вырисовывалась чётким пятном по центру экрана. Узумаки знал, что это наглая ложь, ведь настоящих наёмников не поймали, по словам Учихи. Неизвестно, было ли это показательной постановкой с актёрами или невиновных действительно убьют со дня на день для большей убедительности. Мэр не мог позволить показать миру, что его подчинённые не способны поймать потенциальных убийц правителя.       Данзо однозначно знал, что признавшиеся — подставные лица, в таком серьёзном деле иначе быть не могло. Тем более все наслышаны о суровых методах допроса настолько опасных преступников знаменитым следователем Морино Ибики и его «машиной для чтения мыслей», о которой известно куда меньше. Сайко Деншин — вершина нынешнего технологического прогресса в сфере общественной безопасности, устройство, способное открывать всю подноготную человека, в десятки раз превосходило показатели полиграфов. Если ты попал в логово Ибики, у тебя нет и шанса утаить информацию. Так говорят.       Наруто промотал все пять каналов несколько кругов подряд и раздражённо выключил вещательную коробку, опуская лицо на руки. Голова отчего-то болела весь день не переставая, наверняка какие-то вспышки на Солнце или магнитные бури.       Квартира выглядела так, словно Джирайя отсутствовал не пять дней, а пару часов. На отставленном ровно на удобное для старика расстояние стуле, висел шерстяной свитер. Джирайя хотел отдать его Наруто, но он пришёлся парню чуть ли не по колено и жутко кололся. Книги и записные книжки лежали в раскрытом виде, и руки так и чесались посмотреть их содержимое, но Узумаки, несмотря на врождённое любопытство, не мог позволить себе смотреть в чужие записки. Ручки и карандаши раскатились по столу в разных направлениях. Джирайя имел привычку жевать деревянное основание карандаша до состояния трухи, пока часами строчил мемуары. И иногда Наруто казалось, что его опекун не спит вовсе, рано поднимаясь, а затем, после работы, просиживая часами за текстами.       «Бардак», по мнению любого человека, и «всё на месте», по мнению Джирайи и Наруто. Первый просто не находил времени на уборку рабочего стола, привыкнув к извечному хаосу канцелярии и заметок, а второй теперь вовсе не мог представить дом без этого беспорядка. Мог бы сложить всё в стопки, кинуть письменные принадлежности в специально отведённый для этого пластиковый стаканчик, но мозг упрямо утверждал, что, оставив всё как есть, Джирайя вернётся быстрее, его присутствие не успеет испариться.       Джирайя появился тогда, когда Наруто больше всего в нём нуждался. Совершенно разные разновидности одиночества, когда ты, четырёхлетний ребёнок, играешь сам с собой и ждёшь прихода матери, отсчитываешь каждый прошедший час, скучаешь, но знаешь, что рано или поздно она придёт. И когда тебе шестнадцать, и ты стоишь между двумя могилами, полностью осознавая необратимость произошедшего с жёлтыми хризантемами в руках и разваливающейся на части жизнью. — Пойдём, сынок, вечереет, — хриплый голос, напоминающий: «ты не останешься один», последний хлипкий канат, связывающий Наруто с реальностью. Узумаки кивает и проводит кончиками пальцев по надгробной плите. Он справится. И Джирайя ему поможет.       Голова звенит и вибрирует, так и клонится к обитому тканью подлокотнику дивана, мягкому, как никогда до этого момента.       Холодно до неприятной дрожи во всём теле.       Разве зима уже наступила? Почему по телу проходится такой лютый холод, если окна закрыты и батареи, как всегда, тёплые, даже горячие? Руки на них не продержишь и шести секунд. Всё же было нормально. Глаза ловили чёткие детали: паутину в верхнем правом углу; на коробке, что стояла прямо у письменного стола, нарисована яркая связка бананов на синем фоне, а в ней, в коробке, антикварные альбомы, скупленные Джирайей за сущие копейки и не представляющие никакой ценности; свитер на стуле в катышках и весь растянут. Наруто просто прилёг на диван, а теперь всё мутно и будто кружится, проваливаясь в слепящую темноту. Так холодно бывает разве что на том свете. Когда он успел умереть, и почему это произошло так неожиданно? Всюду бесконечная тусклая желтизна, и под ногами толстый слой талой воды. Ноги. У него есть ноги. И руки, в принципе, тоже есть, только они криво искажаются в пространстве, словно смотришь на мир через кривое зеркало. Вода не движется, только эхом отдаются далёкие падающие на спокойную гладь капли. Кап. Тишина. Кап.       Тени скапливались крупными чёрными слизнями, увеличиваясь и приобретая формы, смутно напоминающие человекоподобные силуэты, контрастные субстанции, взявшиеся из ниоткуда. Хотелось отпрянуть, но ноги будто приросли к илистому дну. Мерзкие тёмные массы, напоминающие то ли гудрон, то ли сжиженную нефть, вытекали из углов очертившегося помещения и медленно стекали на пол, размазываясь по стенам. Сердце забилось чаще. Тени ползли к нему, тянули склизкие лапы, отдававшие запахом тины.       — Наруто! Скорее, беги, — его хватают за плечи и тянут, а он как назло не может рассмотреть лицо, только светлые пятна волос и кожи. Грязная слизь обвязала ноги, пробираясь всё выше, но чьи-то руки тянут изо всех сил, отбрасывают вязкую субстанцию в стороны, и та падает с буйным всплеском. — Помогай, Наруто, надо бежать, — слова расходятся громом внутри головы.       Надо бежать.       Отец сгребает тысячи бумаг в пакет. Документы, книги, его личные рукописи, всё неизбежно, без капли сожаления летит в целлофан. Он несёт их на задний двор, где на фоне хвойного леса горит костёр. Пластик в секунду плавится и пламя переходит на бумагу, разгораясь ещё сильнее. В огне тлеют формулы, чертежи, многолетние наработки, вся жизнь исчезает под натиском безжалостного жара. Кушина выносит две крупных сумки, наполненных тем же и Минато подрывается к ней, чтобы перехватить тяжёлый груз. Всё в топку, чтобы в этом доме не осталось и буквы из прошлого.       Наруто стоит неподалёку и наблюдает за взлетающими вверх пеплом и искрами. Последние, приближаясь к земле, теряли прежнее сияние и окончательно потухали у самой подошвы красных кроссовок — подарок отца на прошлый приезд. Но скоро всё это закончится, ведь они начинают новую жизнь, уезжают навсегда из этого изжившего себя города, вместе с папой. Они его дождались. Мама старается улыбаться, но выходит у неё из рук вон плохо. Она никогда не умела скрывать эмоции, в отличие от вечно умиротворённого отца. Вот он и сейчас смотрел на прах, оставшийся от его трудов с абсолютно спокойным лицом. Будто это ничего никогда не значило.       Закат густел на горизонте. Семья села в поддержанную машину, внутри которой пахло морозной мятой из-за ароматизатора, что голубой пластинкой висел на зеркале. Отец вжался руками в руль и жилы на них натянулись до предела. Он громко выдохнул и посмотрел на жену, которая сидела в мятом зелёном сарафане и дёргала кончики растрёпанных волос. В следующую секунду Кушина обхватила лицо ладонями и разрыдалась. В первый раз за все годы она не сдержала слёз при Наруто, а он протянул к ней руку с заднего сидения и пробурчал что-то вроде: «Мы наконец-то уезжаем отсюда. Отец с нами. Разве это не то, о чём мы мечтали?».       Закат краснел и наливался цветом. Отец гнал двести километров в час, а мать судорожно держала в руках голубой пузырёк, содержимое которого переливалось и стукалось о стеклянные стенки от каждой кочки и поворота. Обернувшись, Наруто увидел в заднем стекле машины огромные чёрные волны. Они сносили деревья и асфальт на своём пути, превращали всё за собой в бушующее море гадкой слизи.       — Не бойся, Наруто. Они до тебя не доберутся. Ты только не сдавайся. Никогда не сдавайся и улыбайся мне чаще, — тонкие дорожки слёз бежали по щекам матери, впавшим и обескровленным.       «Я не боюсь», — хотел ответить Наруто, но чёрная волна обрушилась на машину.       Хриплый глубокий вдох и распахнутые глаза, уставленные в потолок. Это всего лишь сон, до мурашек реалистичный кошмар, который прошёл и никогда не вернётся. Ведь так? Грудные мышцы бились в конвульсиях и будто бы разрывались под натиском нахлынувшей паники. Чёрные, поглощающие свет тени, клубились и пузырились в самых мрачных углах пространства, окружая, не давая путей к отступлению. Он проснулся, точно проснулся и видел сквозь пелену черты гостиной, в которой на пару секунд закрыл глаза и погрузился в непрекращающееся наваждение. Так почему же они не исчезли, продолжали наползать и чавкать по линолеуму? В ушах звенело и скрежетало, а тело прошибала крупная неконтролируемая дрожь, словно температура стремительно приближалась к отметке сорок. Эмоции зашкаливали, и разобрать их казалось чем-то невозможным. Сплошное чувство, балансирующее на грани ужаса и неистовой ярости. Он закрывал уши и глаза, щипал себя за кожу на локтях, но звуки не исчезали, становясь лишь громче и отвратительнее. Какофония из громких выстрелов, вождению гвоздём по стеклу и смачного хлюпанья — музыка прямиком из ада, блендером измельчающая содержимое черепной коробки. Холодная субстанция коснулась голой кожи лодыжки, словно сама смерть обхватила тебя своей мёртвой энергией. Узумаки схватился за слизня рукой и откинул как можно дальше невзирая на отвращение, однако на место одного существа приползли сразу трое, крупных, булькающих, как закипающая вода.       Нужно услышать голос, нужно вернуться в реальность, чего бы это не стоило. Ведь в настоящем мире всего этого не было, там, где он жил, тени были плоскими и двигаться не умели, не били по телу ознобом и не останавливали в панике сердце. Узумаки моргнул и едва слышный хрип вырвался из его растресканных и искусанных в кровь губ. Всё было в вязкой чёрной жиже. Вся комната. Весь коридор. Окна. Стол. Свитер. Потолок. Люстра. Такого не бывает. Такого не существует и не может существовать, но Наруто отчётливо видел всё это и слышал вездесущее «кап» из разных концов помещения, такое же, как при начинающемся дожде, спадающим с неба на ещё не успевшие высохнуть после последнего ливня лужи.       «Это не по-настоящему. И это нихера не страшно». Нужен голос. Он лихорадочно ищет телефон на диване. Он точно оставлял его где-то тут, и вездесущие слизни не могли до него добраться, хоть те и пробирались на диван. Узумаки с шипением сбрасывал их на то, что ещё недавно можно было назвать полом, а сейчас представляло собой сплошную тёмную желеобразную лужу. Устройство казалось последней надеждой выбраться из этой «параллельной Вселенной» и вернуться в свою. Руки дрожали, на глазах стояла сухость, как песок засыпали за веки. Заветный телефон лежал под тяжёлой диванной подушкой и Наруто выдохнул, увидев, что он не разряжен. Живее всех живых. Узумаки чувствовал, как слизь добралась до второй ноги, запечатывая её полностью. Пальцы с трудом ввели четырёхзначный пароль — год его рождения и зашли в «контакты», где самым верхним улыбался с фотографии Инузука. Скоро всё закончится. Холод добрался до колен, ноги не шевелились и это вызывало новые порции гнева, клокочущего в груди. Он так просто не сдастся. Гудок. Второй. Пятый. Липкие аморфные пальцы пробирались под домашние шорты. Всё вокруг чёрное, в глазах зарябило и забегали мушки. «Абонент не отвечает. Перезвоните позже». Сердце забилось об рёбра и вибрации разочарования проходились по всему телу. Слизь подбиралась к копчику. Наруто с шипением скидывал её с себя свободной рукой. Он думал кричать до тех пор, пока соседи не придут жаловаться, но звук просто отказывался выходить из гортани. Твари повсюду и телефон чуть не вылетает из трясущихся рук в безвозвратном направлении. Узумаки не видит дисплея, жмёт на первый попавшийся номер и понимает, что вокруг нет ничего больше. Остался лишь последний воздух в лёгких. Неужели смерть приходит вот так, с кошмарами и галлюцинациями, не предупреждая и ни о чём не спрашивая, не оставляя попыток предотвратить необратимое?       Он не хотел умирать.       Свет, не в конце тоннеля, обрывками проникал через обезумевшее сознание. Наруто снова чувствовал собственную дрожь и это понимание стало лучшим моментом во всей его жизни. Что-то шумело у самого уха звуками моря в ракушке и сквозь этот шёпот пространства различалось тихое биение сердца, уносящее на новый уровень покоя. И тепло, наконец-то чувствовалось тепло.       — Я…жив? — Он приоткрыл глаза и увидел лишь мутную серость перед ними. В горле сушило адски и губы едва могли двигаться. Он чувствовал боль и это тоже приносило облегчение.       — Да.       Наруто вздрогнул и отпрянул куда-то назад, не совсем понимая правила нынешнего пространства и измерения. Знакомый тусклый свет излучали пять лампочек на люстре, нигде не наблюдалось удушающий черноты, в голове пустовало. Он ведь точно слышал голос. Серое пятно — толстовка, синее — потёртые джинсы, чёрное, вызывающее инстинктивный ужас на подкорке, кажется, чьи-то лохматые волосы.       — Учиха? Что ты тут делаешь?       Саске сидел совсем рядом и смотрел в направлении телевизора, но явно мимо него, и вопреки всему, Наруто был искренне счастлив его видеть. Живого, дышащего, физически ощутимого, чёткого. Хотелось дотронуться и проверить, что он не пойдёт спиралью как гладь воды, не исчезнет, уступив место склизкому месиву.       — Ты позвонил и молчал в трубку.       — Я позвонил тебе? И ты приехал? — голос звучал непривычно осипло. Наруто пытался напрячь память и вспомнить, что вообще происходило за эти, судя по потемневшему небу за окнами, многие часы. Воспоминания отзывались отрывками и пробегались мурашками по коже. Глаза без остановок бегали по комнате, осматривая каждый её угол на предмет остаточных явлений кошмара.       — Да.       — Тебе не стоило. Я в полном порядке, даттебайо, честно!       — Это моя задача — знать, что ты в безопасности, — Саске встал с дивана и двинулся к выходу из квартиры. Сердце неприятно ёкнуло, и Наруто отчего-то захотелось попросить его остаться хотя бы на полчаса, хоть на пару минут, но не уходить вот так сразу, оставляя его в одиночестве. — Я схожу в ларёк за пивом, и ты мне во всех подробностях расскажешь о том, что произошло.       Узумаки облегчённо выдохнул. Он также резко вскочил с места и мир слегка закружился, но быстро пришёл в норму.       — Я с тобой, дай только штаны потеплее надену. ***       С каждым днём стремительно холодало, и ветровка плохо спасала от пронизывающего ветра. Было часов десять вечера, тихо и пусто кругом. Многие люди даже спать в это время ложились, а Учиха приехал к нему, чтобы убедиться в его безопасности. Почему-то эта мысль заставила улыбнуться и идти за Саске более бодро. Круглый блин луны выглядывал из-за водоворота темно—синих облаков, таинственных и зловещих. Желтые листья шуршали под ногами и, в особенности, под военными ботинкам Учихи, который безбожно шаркал, почти не сгибая колени. Круглосуточный ларёк работал неподалёку, неосвещённый ни вывеской, ни фонарём. Не зная о его существовании, найти этот магазинчик в темноте было бы невозможно.       Наруто старался не возвращаться к недавним воспоминаниям, исключая всякую рефлексию на эту тему. Что было, то прошло. Мало ли какие глюки можно словить от усталости? Оставалось надеяться, что ничего подобного больше никогда не повторится. И хоть он ругал Джирайю за наплевательское отношение к здоровью, сам он относился к собственному состоянию с ещё большим равнодушием. «Само пройдёт».       Наруто любил идти впереди, будто тем самым выигрывал некое соревнование. Глупая привычка, распространявшаяся корнями по всей его жизни. Он хотел быть если не лучшим, то одним из. Грезил получить признание общественности, но как назло судьба обделила его ярко выраженными талантами и способностями. Ещё не так давно рисование давало ему надежду на успех, ведь Какаши-сенсей всегда утверждал, что мастерство в этом деле можно достичь лишь упорным каждодневным трудом. И Наруто внимал этому и творил, вытачивал правила человеческой анатомии, цветовые законы и тонкости правильной композиции, вкладывал душу и видел определённый прогресс. В голове он строил планы о поступлении в художественную академию и лелеял мечту о собственной выставке и восторженных комментариях публики.       Но сейчас он шёл за Учихой и тщательно изучал каждое его действие, отыскивая хоть малейшие подсказки к пониманию столь сложной загадки. Что Наруто знал о нём? Саске около семнадцати и его родители погибли из-за Данзо, поэтому он ввязался в предстоящий государственный переворот. У него есть весьма богатый родственник, не раскрывающий личности — скорее всего брат или дядя. Саске знаком с Джирайей, и он является капитаном отряда «Така». Встречается с Сакурой Харуно, носит с собой пистолет и толкает наркотики подросткам. Похож на гибрида панка и гота. Всё. В раздумьях Наруто прилично отстал от Учихи.       — Эй, Саске, а тебе разве продадут алкоголь? Только не говори мне, что тебе двадцать один, — весело спросил Наруто, в несколько быстрых шагов догнавший собеседника.       — Учись, — ухмыльнулся он и повернул к хлипкой двери ларька.       Внутри неприятно воняло спиртным и сигаретами. Тут ничего кроме этого и не продавалось, разве что жвачки и чипсы. Белые стены ларька покрыты жёлтыми разводами и пятнами. Пол грязный, словно его не мыли ни разу с момента строительства. За кассой стояла тощая женщина с криво намазанной коричневой помадой, выходящей за края сухих губ. Её соломенные волосы, собранные в косынку, неприглядно торчали, как прутья веника, а кожа напоминала помятый пергамент — тонкая и испещрённая заломами.       — Два пива. Ты будешь? — Саске обратился к Наруто, и он отрицательно качнул головой.       — Возьми мне яблочный сок, я дома деньги отдам.       Женщина нехотя оторвалась от пересчитывания выручки за прошедший день и направилась к холодильнику, откуда взяла две жестяных банки самого непрезентабельного вида и коробку сока. Апельсинового.       — Триста. И паспорт, — она зажёвывала окончания и её речь напоминала скорее кряхтение сломанной игрушки, нежели нормальный человеческий голос.       — Паспорта нет, — Саске кинул купюры на специальную пластину для передачи денег.       — Нет, засранец. Сначала паспорт. У нас тут проверка недавно была и штрафы платить больше нечем. Денег всё меньше и меньше, а вас, мелких подонков, только больше становится. Тунеядцы. Мелкие сраные говнюки, вас прислал кто-то? — прошипела оскорблённая продавщица, вцепившаяся в столешницу длинными пальцами с глубокими заусенцами.       Насколько тяжёлая судьба у этой несчастной женщины, если она настолько озлобилась на мир? Она не вызывала отторжения хамством, обгрызанными ногтями и засаленной одеждой. Скорее сочувствие, желание помочь, хоть чаще всего люди в таком положении настолько привыкали к грязи, что уже и не пытались выбраться в свет. Учиха прикрыл глаза и его губы обнажили уже знакомую Наруто улыбку, не сулящую ничего хорошего для того, к кому она обращена. Саске тянется к внутреннему карману плаща и Узумаки отчего-то хочется смеяться — что ещё можно было ожидать от этого психопата?       — Зря Вы так. Но может это Вас переубедит? — он не вынул пистолет из кармана, но дал женщине знать, что он у него имеется отнюдь не для красоты. Она сглотнула и ругнулась себе под нос, забрав бумажные деньги и пододвинув товар ближе к покупателю. — Возьмите ещё за моральный ущерб. До свидания и всего хорошего, — холодно произнёс Учиха, выложив ещё несколько мятых купюр и, подхватив банки, вышел из магазина.       — Какой же ты придурок, Учиха, — заключил Узумаки на выходе.