Русская рулетка

— Вот! — аврор Грейнджер грубо швырнула тарелку с завтраком прямо перед длинным носом Люциуса, а потом, уперев руки в бока, задрав кверху подбородок и нетерпеливо постукивая носком сапога о каменные плиты, ждала его оценки. Уже на протяжении четырех дней она чувствовала себя личным домовым эльфом мистера Малфоя, снова и снова убеждаясь, как тяжела жизнь этих бедных ушастых существ. Особенно тех, кто волею судьбы был вынужден попасть в рабство к богатым блондинистым снобам! За всё это время Люциус — какая неожиданность! — не сказал ей ничего полезного. А всё почему? О, милый Мерлин, она, чёрт возьми, недостаточно хорошо готовила по стандартам зажравшегося аристократа. Гермиона уже и успела позабыть, что терпела все эти его капризы ради некой мистической информации, как говорят магглы, один чёрт знает о чём. Старший аврор стала подозревать, что такое его поведение — очередной злобный план по сведению её с ума. Ну, а как ещё? Прямо-таки жизненное кредо бывших пожирателей: «Не получилось убить Круциатосом, так загнобим до смерти нашими светскими замашками!» Белобрысый козёл! Ну нельзя поджарить тосты хуже или лучше! Просто взять хлеб и поджарить. Что может быть проще, спросите вы? Ха! Гермиона была уверена, что где-то под матрасом Люциус Малфой хранил таблицу, в которой сам тошнотворно-придирчиво описал, какой цвет или даже, прости Годрик, оттенок должна иметь идеально поджаренная корочка хлеба. И Гермиона, скорее всего, снова провалилась. Вон он как лицо кривит! — Что… это? — мужчина поднимает тарелку с едой на уровень глаз и смотрит так, словно яичница на ней нанесла его персоне грубое и непростительное оскорбление. «Ага, жареный Круциатус для твоей поджелудочной!» Грейнджер прикусывает губу, чтобы не рассмеяться. Но глядя на тень брезгливости, которая пробежала по лицу Малфоя, хочется сорваться и повыдергивать все его длинные спутанные лохмы. Её руки сложены под грудью, а пальцы нервно барабанят по предплечью. Она еле-еле прогоняет от себя желание увидеть сей кулинарный шедевр на блондинистой голове. Как-то девушка даже слышала, что яичные маски очень полезны для волос. Так почему же не сделать благое дело? Прямо-таки новая благотворительная акция получится: «Верни волосам лорда Малфоя их былой блеск и величие!» Но что-то она совсем отвлеклась. — Яйца и бекон, — цедит Гермиона сквозь зубы, едва сдерживая бурлящее внутри раздражение. — Ешьте уже! Сперва Малфой морщит свой длинный крючкообразный нос, а потом всё-таки цепляет кривой пластиковой вилкой небольшой кусочек бекона, подносит его ко рту и… — Не могу, — Люциус всовывает тарелку обратно в руки главного аврора. — Скажите, мисс Грейнджер, неужели здесь нет нормальной еды? Все авроры правда едят… это? Девушка чувствует, как глаз дергается. Её терпение лопается как надувной шарик, который проткнули иголкой. Нарочно проткнули, стоит отметить.  — Ну, знаете, мистер Малфой! — вскрикивает Гермиона, бросая тарелку на пол. — Мне это надоело! Она делает широкий шаг вперёд, а аристократ неуверенно отодвигается назад. — Что вы делаете? — Люциус в панике таращится на палочку, появившуюся мгновением ранее в руке Грейнджер, на ту самую, которая когда-то принадлежала его покойной свояченице, и понимает, что Гермиона с ней выглядит не менее пугающе, чем сумасшедшая Беллатриса. — Силенцио! Быстрым движением кисти она заставляет аристократа замолчать и подходит к нему практически вплотную. — Теперь вы послушаете меня, мистер Малфой, — медленно проговаривает она, копируя его манеру речи. — Я не собираюсь вечно исполнять ваши прихоти в призрачной надежде когда-нибудь получить от вас носок! Я не ваш домовой эльф, в конце концов. Понятно? Люциус открывает рот, чтобы ответить, но, что предсказуемо, не может произнести ни звука. Малфой злобно сводит тонкие брови на переносице, но Гермиона в ответ только выжидательно приподнимает свои. — Вам понятно? — повторяет она, и мужчине ничего не остаётся, как послушно кивнуть. Грейджер снимает заклинание. Ногой она пододвигает к себе табурет и берет с маленького столика чашку кофе, что принесла Люциусу вместе с завтраком. — Итак, — начинает она один из тех разговоров-допросов, к которым так привыкла за время работы в аврорате, — тюрьма… Точнее причина, по которой её построили. Я готова выслушать вашу версию. Малфой продолжает молчать и даже как-то нервно озирается по сторонам. Гермиона никак не может понять, чего этот мужчина боится, ведь она давно спрятала волшебную палочку обратно в кобуру. — Мистер Малфой? — зовёт Грейнджер. — Я верю, что вы умный человек и не начали бы такой разговор без веской причины. — Вытащите меня отсюда, — вдруг нетерпеливо перебивает Гермиону Люциус. — Вытащите всех нас. Вы же любите помогать слабым! Слова мужчины повергают Грейнджер в немой шок. Старший смотритель выглядит по-настоящему ошарашенной. Гермиона возвращает кофейную чашку обратно на стол и переводит на Люциуса внимательный взгляд, всячески пытаясь понять: говорит ли он серьёзно или это какая-то плохо продуманная шутка. — Слабым волшебным существам, мистер Малфой, — зачем-то поясняет она, усмехаясь. — Как давно вы стали домовым эльфом? — Шутить изволите? — раздраженно выплёвывает мужчина, повышая голос. — Здесь всех нас ждёт судьба, которой не позавидует ни одно волшебное существо. Слышите? Ни одно! Вспомните, за что вы сражались в этой войне! За что погибали… На этот раз Гермиона не выдерживает. Она вскакивает с места, хватая Люциуса за грудки. И пусть Малфой намного выше миниатюрной девушки и шире в плечах, это не мешает аврору Грейнджер тряхнуть заключенного с такой силой, что по инерции его голова сначала опрокидывается назад, а потом резко наклоняется вперёд. — Вы не будете читать мне моральных лекций, мистер Малфой, — шепчет она тихо и яростно прямо в лицо Люциусу. — Не вам их читать. И если вы ещё хоть раз заикнетесь о… От угрозы превратить его надменное лицо в тыквенное пюре Гермиону отвлекают быстро приближающиеся шаги. — Мисс Грейнджер? — она узнаёт голос Сэвиджа, и с силой отталкивает от себя Малфоя до того, как коллега-аврор сможет её увидеть. — Мисс Грейнджер, вот вы где! — Что-то срочное, Сэвидж? — Грейнджер быстро выходит из камеры и активирует специальное заклинание на двери. По лицу аврора пробегает тень удивления, но Гермиона слишком хорошо знает мужчину: он не будет лезть не в своё дело. После мимолетного ступора Сэвидж прочищает горло, готовясь рапортовать. — Антонин Долохов и Торфинн Роули, — начинает мужчина, старательно подбирая слова, — в соседних камерах. — Снова?! — вскрикивает Гермиона, а потом ворчливо бурчит себе под нос: — Ну, конечно же. Это тюрьма решила издеваться не только над заключенными, но ещё и надо мной. Она разъяренной фурией проносится мимо Сэвиджа, стремительно продвигаясь по коридору. Уже спустя несколько камер Грейнджер может слышать громкие ругательства, на которые её фантазии никогда бы не хватило. Да даже Фенрир Грейбек во время задержания был ласковее на язык, чем эти двое! Она останавливается, не доходя до главных нарушителей спокойствия пары решёток, и, приняв свой самый строгий грозный вид и сложив руки под грудью, тихо ожидает, когда эти большие дети заметят её присутствие. — Давай, Роули, продолжай говорить, — Гермиона спокойно наблюдает, как Антонин, просунув руку через решётку, старательно демонстрирует своему соседу средний палец, на который Торфинн сразу бросается, точно бык на красную тряпку. Однако Долохов успевает вовремя отдернуть руку, из-за чего высокий блондин под хохот зрителей неуклюже врезается в железные прутья и получает ожог от охранного заклинания. — Быть может, мы наконец услышим от тебя что-то умное. Хотя… — задумчиво тянет русский маг, лениво почесывая подбородок. — Очевидно, нет. — Долохов, ублюдок! — яростно ревёт Торфинн, сжимая в сильных руках раскалившиеся железные прутья. — Погоди только, встретимся без этого дерьма. Я тебе в рот компот такой устрою! Ты у меня грязь жрать будешь! Очевидно, она тебе нравится! Что-то меняется в Антонине и вместо обычного дразнящего тона в его голосе проскальзывает угроза. Кажется, что даже воздух вокруг вдруг становится тяжелее. — Молись сраному Мерлину, чтобы это дерьмо, — Долохов жестко кивает в сторону решеток, — всегда оставалось между нами. Начинай молиться уже сейчас, чёрт веревочный, потому что когда я отсюда выйду, то жрать ты будешь собственные кишки. — Ай, какие мы грозные, — продолжает насмехаться Роули, совсем не чувствуя исходящей от Антонина ауры опасности или просто растеряв во время войны инстинкт самосохранения. — Будем дальше херами мериться, а, Долохов? Уж мой побольше будет! А засуну я его… Гермиона больше не может их слушать. От набора таких лестных ругательств даже её уши, которые многое «повидали» на своём веку, грозятся свернуться в трубочку. — Язык! — резко перебивает она Роули и невербально заставляет его замолчать. Наконец каждый, кто следил за перебранкой двух бывших пожирателей смерти, обращает своё внимание на старшего смотрителя. — Спасибо, Салазар! Ведьма, ты спасла мои перепонки, — слышит она тихий голос старшего Лестрейнджа неподалёку. — Ах, мисс Грейнджер, — тут же включается в разговор Рабастан. — Змея сердца моего. Ты появляешься как настоящий герой в самый последний момент, когда кажется, что всё уже потеряно, — он подмигивает ей и вызывает на её сосредоточенном серьёзном лице слабую улыбку, которую девушка тут же прогоняет. Гермиона, уже привыкшая к подобным лестным речам со стороны Лестрейнджа-младшего в свой адрес, только мягко закатывает глаза и, не останавливаясь, продолжает путь до разозленного блондина. — Что я вам сказала ещё три дня назад, а? — задаёт она вопрос, встав точно между двумя камерами и уперев руки в бока. — Что я очарователен, золотце? — вполне серьёзно спрашивает Антонин с пляшущим в глазах весельем. — Нет-нет, подожди. Это ты сказала дня четыре назад. Ай! Она послала Долохову слабое жгучее проклятье, заставив того нахмуриться и прошипеть в её адрес что-то на русском. Что-то точно нецензурное, если принять во внимание его злобный взгляд. — Я не шучу, Антонин. Гермиона сняла с Роули заклятье немоты и повернулась в его сторону, вопросительно изогнув брови. — Как же я тебя ненавижу, — процедил блондин ей в ответ. — Тоже неверно, но взаимно, — устало вздохнула Грейнджер. — Я сказала перестать вести себя как самцы гиппогрифов в период гона! Вам даже территорию делить не надо. За вас её уже давно поделили. И я уверяю, ребята, ни у кого из вас здесь нет лишнего акра. Заключенные молчали, а Гермиона, наградив каждого из них сердитым взглядом, продолжила: — У меня нет другого предположения кроме того, что уже который день вы оказываетесь в соседних камерах именно потому, что терпеть друг друга не можете. Видимо, эта тюрьма не лишена чувства юмора или благого намерения вас подружить. Итак, я последний раз спрашиваю, что между вами случилось? Как и в прошлые три дня, ответа от мужчин не последовало. Они только обменялись оскорблениями на прощание, как делали всегда, и разошлись по койкам, больше не обращая на старшего смотрителя внимания. Гермиона застонала: — Невозможные. Вы просто невозможные, — Грейнджер почувствовала пульсирующую боль в голове и потерла виски руками. — Теперь я понимаю, почему Волдеморт был таким психически… — Заткни пасть, Грейнджер! — рявкнул из своей камеры Торфинн. — А не то, клянусь Мерлином, я найду, что туда запихнуть! — Запихни свой проклятый язык себе в задницу, Роули, — угрожающе прорычала Гермиона. — И лучше ты сделаешь это сам до того, как я поддамся искушению. — Понял, Тор? — вызывающе рассмеялся Долохов. — Место, плохой мальчик! Грейнджер послала ему укоризненный взгляд, но промолчала. Было еще только раннее утро, а она уже слишком устала. Да и влезать в словесную перепалку, из которой заведомо Гермиона бы не вышла победителем, себе дороже. Зато, когда её работа в «Карусели» будет закончена, она без особых усилий смогла бы написать книгу «1000 и 1 способ оскорбить человека и ни разу при этом не повториться». — Веселитесь, мисс Грейнджер? — поинтересовался Рабастан этим своим сладким тягучим голосом, когда она в очередной раз проходила мимо его камеры. По всей видимости, Гермиона была так поглощена своими мыслями, что шла с глупой заметной улыбкой на лице. Услышав вопрос, девушка остановилась, поспешно избавляясь от любых проблесков веселья. — Теперь и ты решил доставлять мне проблемы, Рабастан? — спросила она, нахмурившись. — Никак нет, мэм, — подмигнул ей брюнет и поманил пальцем, чтобы Гермиона подошла поближе. Когда Грейнджер оказалась прямо напротив мужчины, то впервые за все дни осознала, насколько высоким был Лестрейндж. «Высокий и худой», — поправила она себя в мыслях. Похоже, заметив её неудобство, Рабастан, усмехнувшись, наклонился вперёд. — Так лучше, малышка? — мужчина натянул рукава тюремной робы так, чтобы они закрывали ладони, и обхватил прутья решётки руками. Глаза Гермионы в ужасе расширились, когда металл не накалился до предельной температуры. А ведь должен был! — Как ты?.. — Намерение, полагаю, — пожал мужчина плечами. — В магии намерение решает многое. Но мы же сохраним этот маленький секрет? Ну уж нет. Такое упущение в системе безопасности Гермиона точно не смогла бы утаить. Она должна как можно скорее сообщить об этом Гарри. Мало ли у кого-нибудь появится намерение пойти погулять? Что тогда? Дверь по велению магии сама откроется? — Нет? — поток её мыслей вновь разорвал тягучий голос. — Тогда, может быть, сделка? Гермиона начала удивленно оглядываться по сторонам. — Что-то не так, мисс Грейнджер? — Да вот ищу свою лампу. Вы здесь все, наверное, думаете, что я какой-то джин, исполняющий ваши желания, — раздраженно высказала Гермиона. Рабастан встал в полный рост и отступил на шаг назад. — А вдруг я просто ревную? — спросил он с дразнящим весельем в глазах. — Столько внимания старине Люциусу… А как же я? Гермиона закатила глаза на очередную его выходку и уже собралась уходить, как Рабастан снова подал голос: — Никогда не думала, что не только он владеет интересной информацией, мм? — Грейнджер резко повернулась в сторону мужчины, но тот уже не смотрел на неё. Он подошёл к маленькому столику, куда эльфы успели принести завтрак. — Ты заходи, рыбонька, поговорим. Я всегда рад чудесной компании. Рабастан наклонился над едой и полной грудью вдохнул в себя слабый аромат. — Тц, всё такое холодное, — проворчал он, а потом повернул голову и опять сцепился с Гермионой взглядом. — Ну так как, разделишь со мной завтрак? Гермиона покрутила палочку в руке и направила её на волшебный замок. Заклинание уже было у неё на языке, как вдруг хриплый грубый голос эхом разнесся по коридору. — Эй, грязнокровка, — позвал Долохов. — У тебя дел других нет? От резкого тона Грейнджер даже подпрыгнула на месте и тут же отошла от решётки. Гермиона могла бы поклясться, что слышала, как младший Лестрейндж раздраженно цокнул языком, когда она отдернула руку с волшебной палочкой от замка. Но только старший аврор собралась было поддаться соблазну и ответить Долохову, как снова кому-то понадобилась. — Мисс Грейнджер, — Дмитрий Волохов приблизился к ней сзади настолько тихо и незаметно, что ни один из её послевоенных рефлексов не отреагировал на мужчину должным образом. Положив руку на сердце и успокоив дыхание, Гермиона повернулась к подчиненному. — В чём дело, Дмитрий? — Прибыл аврор Поттер, — доложил Волохов. — Вместе с представителями Российского Магического Совета. А ещё они привели адвоката и требуют привести к ним заключенного №13. Гермиона посмотрела в сторону Долохова, который умело делал вид, будто разговор его не касается, а потом снова обратилась к Волохову: — Адвокат? — шатко переспросила Грейнджер, наблюдая, как Дмитрий приблизился к камере Антонина. — Какой ещё адвокат? Гермиона резво обогнала Волохова, схватив мужчину за руку как раз тогда, когда он уже был готов открыть клетку русского мага. — Никто из них, — она кивнула головой в сторону заключенных, — не покинет камеру, пока я так не скажу. Вам понятно? Мужчина чуть заметно поджал губы, опустив взгляд на цепкую хватку старшего смотрителя на руке, и нахмурился. Замерев в таком положении, он простоял несколько долгих секунд. — Вам понятно, аврор Волохов? — снова спросила Гермиона, на этот раз чуть повышая голос. Дмитрий моргнул пару раз, точно придя в себя, и дружелюбно ей улыбнулся. — Предельно, мэм. Больше ничего не сказав, Гермиона резко развернулась на пятках и последовала в сторону башни. Что такое случилось, что вдруг потребовалось присутствие Гарри? Она была обязана это выяснить. И чем скорее, тем лучше.