All I wanted

      — Миссис Малфой, — Лив поклонилась. — Миссис и мистер Забини прибыли и ожидают вашего приёма.       Приёма. Марселла с Блейзом и официальный приём что-то настолько карикатурное, что Драко даже пойдёт вместе с Нарциссой. Зная, что та в этот раз позволит себе опустить половину всего этого официоза.       — Ты уже сказал Блейзу? — спросила Нарцисса, держа руки в замке перед собой, пока они спускались к холлу.       — Сказал что? — беспечно поднял брови Малфой. Прикидываясь идиотом.       — Что сегодня к нам присоединится мисс Грейнджер, — спокойно озвучила известную всем правду Нарцисса.       — А ты сказала Марселле? — Драко прищурился и повернул голову в сторону матери. Нападение в нападение.       — Марселла не проблема, — лёгкий взмах руки, такой же грациозный, как портрет прабабки Драко, мимо которого они проходили. Только в Нарциссе было гораздо больше жизни. — Уверена, даже без предупреждения она лишь отпустит какую-то саркастичную шутку и будет наблюдать за Гермионой.       Появившаяся ухмылка на бледноватом лице миссис Малфой невольно заставила сравнить её со своей. В ней меньше спеси. Яда. Безмолвного унижения. Но что-то более влиятельное, мнимое, даже, чёрт возьми, мудрое. Как ей удавалось сочетать в изломе губ несочетаемое, совершенно отличное от того, что имел он? Но не то чтобы Малфой жаловался. Его всё устраивало, это просто равнодушный факт.       — Вместе с тобой, — ухмыльнулся Драко, и поймал немного прищурившийся взгляд Нарциссы. Да, мам, я не тупой.       — Блейз тоже не проблема, — тут же добавил Малфой, выравнивая спину. Идеальная осанка. Идеальное всё.       — И всё-таки, я полагаю, он не будет так снисходителен. Не хочу, чтобы за столом царила напряжённая обстановка.       — А моё снисхождение тебя не волнует? — фыркнул Драко. — Вернее, его отсутствие.       Картина, которую Люциус приобрёл десяток лет назад, теперь казалась Малфою неподходящей. До ужаса, потому что что между серебряных, тёмно-зелёных и черных, мрачных тонов делать светлой, кофейной, почти что молочной картине? Она выбивалась, точно клякса на холсте.       Драко задержал на ней взгляд, и девушка с картине улыбнулась ему, доставая маленький нож из-за спины. Он скривился, отворачиваясь.       Ладно, возможно, несмотря на то, что она была кляксой, картина здесь идеально смотрелась.       — За тебя я переживаю меньше всего, — хмыкнула миссис Малфой.       — Это почему же? — серьёзно удивился Малфой. Потому что он мог сделать так, что напряжение покажется его матери сущим пустяком, пылью на полках.       — Потому что знаю, чего от тебя ожидать, Драко, — скосив на него взгляд, улыбнулась Нарцисса. — Я же, всё-таки, твоя мать.       Они подошли к входным дверям, что были позолочены, и женщина лёгким касанием отворила их. Конечно, всё дело в магии, иначе бы ей пришлось серьёзно надавить на ставни, чтобы хотя бы немного сдвинуть эти хламины.       — Марселла! — улыбнулась Нарцисса, раскидывая руки и обнимая смуглую женщину с чёрными кудрями, контрастирующими с тёмно-фиолетовым приталенным длинным платьем.       — Милая, просто Элла, ты же знаешь, — отстранившись, махнула рукой миссис Забини, отдавая эльфам пальто.       Драко подошёл к Забини и они ударились кулаками. Лив нужно было что-то уточнить по украшению гостиной, в которой они будут праздновать, и Нарцисса недалеко отошла вместе с ней, чтобы дать указания.       — Привет, Элла, — повернулся к матери Блейза Драко, суя руки в карманы. — Или я ещё не дорос, чтобы избавить тебя от надобности выслушивать своё полное имя? — он нахально ухмыльнулся, не заботясь о правилах приличия.       — Засранец, — прищурилась Марселла, шлёпая его по руке и улыбаясь. Драко коротко рассмеялся.       — Мам, — протянул Забини, глядя на мать и намекая на её оскорбление.       — Я тебя умоляю, была бы Нарцисса против, я была бы уже выставлена за дверь, — закатила глаза Элла, отмахиваясь.       — Если бы она вообще тебя слышала, — добавил Блейз, и Малфой хмыкнул. Салазар, он обожал их.       — Ну что, пойдёмте? — вернулась к ним Нарцисса. Она метнула на сына быстрый взгляд, и Драко, удерживая себя оттого, чтобы закатить глаза, коротко кивнул.       — Цисси, ты видела новые шубы от Асгарда? — Элла подхватила его мать под руку, и они с Блейзом чуть отстали от их пары.       — И насколько хватит Нарциссу? — Забини отогнул воротник серой рубашки. — У мамы столько новостей, как бы язык не отвалился.       — О, поверь, моей матери будет что с ней обсудить, — прыснул Малфой, смотря Нарциссе в спину. Идеально ровную, как и у него самого.       — И что это значит? — вздохнул Блейз.       Малфой приподнял бровь, отстукивая пальцем какой-то странный ритм в кармане брюк. Блейз усмехнулся.       — Говори уже, я же слышу этот подтекст, пахнущий злостью, раздражением и дерь..       — Да, Блейз? — резко обернулась к ним Марсела вместе с Нарциссой. В её взгляде горело веселье. — Помнишь, как ты заявил мне, что будешь готов набить магловское тату?       Брови Драко взлетели вверх и он посмотрел на друга.       — О, если ты притащишь к нам восьмого мужа, конечно, — расплылся в напускной улыбке Забини, засовывая руки в карманы. — Как перевёрнутый знак бесконечности, слышала о таком?       Элла поджала губы и отвернулась от него, взмахивая рукой и быстро говоря что-то на итальянском.       — Тату? — медленно повторил Малфой.       — Ага, на лбу или члене, выберем жеребьем? — ухмыльнулся Блейз.       — Тогда надо позвать Нотта, — фыркнул Драко.       — Обязательно, а ещё Снейпа и Макгонагалл, — покачал головой Забини. — Знаешь, это что-то типо знака протеста. Я никогда не был против её романов, мне всё равно, но последний приходивший к нам мужик посмел прикоснуться к моей метле в моё отсутствие.       Драко протянул понимающее «О». Странно, что тот мужик ещё жив.       — Да, поэтому я не позволю, чтобы он прописался у нас, даже если моей матери это будет стоить ещё одного неполученного наследства, — Блейз взмахнул указательным пальцем, как бы подтверждая свои слова. Ирония приправленная смирением и конфликтом, хотя отношения Забини с его матерью были хорошие. — Так что ты мне хотел рассказать?       Чертовщину.       — Слушай, Блейз..       Малфой оборвал свою речь, когда его взгляд упал на просторный зал. Зал, в котором он однажды помог Блейзу. Та самая история, которая была известна только им и навсегда такой останется.       — Почему же Блейз не желает получить Метку? — холодным голосом, приправленным ложной вежливостью, задал вопрос Волдеморт.       Забини приехал в гости, как иногда делал. В этот день Тёмный Лорд не должен был появляться в Мэноре, по полученным данным, тот был в Норвегии. Но какого-то чёрта его планы изменились и он вернулся в Британию, прямо тогда, когда Забини был у Малфоев. Безметочный Забини.       А это значило ходить по тонкому льду.       Малфой не позволял себе переглядываться с Блейзом, иначе бы это значило трусость и ещё одну потерю, за которую понесут наказание все.       — Почему же не желает, мой лорд? — голос Драко был настолько ровным и безразличным, что становилась страшно, куда из него утекла вся жизнь. На спасение. — Блейз..       — В том и дело, что я говорю с Блейзом, а не с тобой, Драко, — смерил его ленивым взглядом Волдеморт, вертя в руке палочку. Но всем было ясно, что за этой ленивостью стоит ледяной гнев. — Итак?       Итак. Словно у Забини был шанс отмазаться. Достойно отмазаться. Хотя нет, всё же этот шанс был, просто слишком ничтожный и требующий следить за каждым словом и вздохом.       Только не облажайся, Забини. Только не выдай какую-то херь, и я всё исправлю, чёрт возьми. Малфой клялся, что сделает это, потому что не желает, чтобы ещё один его человек был измазан в этой грязи. Только не Блейз. Не Блейз и не Нарцисса.       — Я искренне предан идеям Нового мира, — Мой Лорд, Блейз, скажи ебаное «Мой Лорд», — мой Лорд.       Малфой лениво отбросил чёлку.       — И что же? — красные глаза исследовали Забини. — Что мешает тебе доказать это всего лишь-то чернилами на предплечье?       — Блейз хотел получить метку, но его остановил я, — вступил Малфой, сочинив легенду буквально десять секунд назад. Снова вклиниваясь, но он понимал, что за это Волдеморт не убьёт его. По крайней мере, не в скором времени.       — Ты? И с каких пор тебе принадлежит власть решать, кто будет верен самому Тёмному Лорду, а кто — нет? — тонкий лёд начинал скрипеть, грозясь сбросить Малфоя в ледяную воду и остановить сердце.       — Ни с каких, мой Лорд, — медленно уверял его Малфой, держа руки в карманах и смотря Лорду в глаза. — Наоборот, моей целью было принести помощь Новому Миру. И отсутствие метки у Забини — ключевой фактор, звено.       Гробовая тишина застыла в зале. Волдеморт смотрел на Драко, и сейчас решалось главное — выдержит лёд или все пойдут ко дну. Малфой почувствовал, как стенки в голове начинают сдавливать, как структура покачивается из стороны в сторону. Искусность легилименции перекликалась с грузом тёмной магии, что делало невозможным шанс не заметить его вторжение в разум. Малфой продолжал смотреть в глаза Лорду, разыгрывая сцену, что ничего не происходит, пока виски жгло так, что он готов был свалиться на колени и закричать. Блять, его мозг буквально варился в пекле. Окклюменция стоило дорогого.       И как хорошо, что Блейзу хватило ума ничего не сделать и продолжить молча стоять. Иногда Малфой забывал, что Забини бывает гораздо рациональнее и сдержаннее, чем он сам.       Когда струйка пота скатилась вниз по спине, всё резко прекратилось. Его задача была в том, чтобы не провалиться. Потому что если да, это означало бы гибель обоих. Потому что никакого чёртово плана никогда не было, а это означало ложь Волдеморту. Это означало обман Волдеморта. Это означало смерть.       — Продолжай, — лёд выдержал. Драко продолжил идти по нему.       — Хогвартс под вашем контролем, но внутри происходят мятежи, мешающие исправить осквернённую грязнокровками школу под новый строй. Некоторые вселяют в людей уверенность, что нужно помнить и верить в то, что говорил и делал Дамблдор, — то, что обязано было сработать. Личный триггер Волдеморта — Дамблдор. Тёмный Лорд терял холодность и ясность ума, следуя слепому желанию переиграть и сделать по-своему. Чтобы уничтожить остатки того, кто и так уже был мёртв.       — И почему бы их просто не вычислить и раздавить? — резкость появилась в до этого ленивом тоне.       — Как раз этим мы и собирались заняться, — зацепился Малфой за нужную ему удочку, продолжая самостоятельно насаживать на крючок рыбу. — Кэрроу не могут их найти и схватить, остановить, поэтому мы поменяем тактику. Нужен наш человек, который всем своим видом будет демонстрировать преданность Дамблдору и старому порядку. Для этого просто необходимо отсутствие Метки, иначе ничего не выйдет. Иначе эти глупцы не поверят в чистоту намерений Забини и не впустят его в свой круг.       Хогвартс — тайная страсть Волдеморта, это было понятно всем, кто умел смотреть вглубь. Слишком много высокомерия и самодовольности в словах Лорда, когда тот говорил о завоевании древнейшего замка. Бриллиант коллекции. Поэтому он должен был согласиться на всё, что поспособствует полному завоеванию. Неоспоримому. Без исключений в виде тупых дружков Поттера, которые боролись разве что с кругами Круцио.       — И когда они это сделают, мы наконец поймаем их и уничтожим последнюю надежду всех в Хогвартсе, в том числе и профессоров. Не станет в Хогвартсе мятежников-друзей Поттера, не станет и сопротивления, — закончил Драко, всё ещё не смотря на Блейза. Уверенность и внешнее спокойствие.       — Друзья Поттера такие же слабые и жалкие, как и он сам, — процедил Волдеморт. А потом маска безразличия снова приклеилась к его змеиному лицу.       Он прошелестел подолом мантии, приближаясь к Блейзу. Остановился возле него, смотря в глаза. Забини держал руки в карманах, размеренно дыша, и всё же Драко заметил, что зрачки его стали в разы шире. И надеялся, что Волдеморт не способен слышать биение сердца, которое сейчас было просто диким, ведомое страхом.       — Не советую подводить и разочаровывать Лорда Волдеморта, — холодно сказал он, пока красные щёлки разъедали сетчатку Забини. — Те, кто его разочаровывают, принимают на себя последствия.       Блейз какое-то время молчал, и Малфой был за секунду до того, чтобы начать паниковать. Всё это всё ещё могло рухнуть. Но вот Блейз, совладав с собой, разомкнул губы и мазанным на нервную систему Драко мёдом спокойно произнёс:       — Результат не заставит себя ждать, мой Лорд.       — Не сомневаюсь, — Тёмный Лорд в последний раз посмотрел на Драко, как бы обозначая, что ответственность за всё несёт именно он, и аппарировал.       Они молчали. Минуты три, наверное. Опасаясь ли его возвращения или просто пропуская ситуацию через себя, анализируя последствия, они не знали. Просто требовалась тишина.       — Пиздец, — выдал Блейз.       — Пиздец, — согласился Драко. Да, теперь ему требовалось начать что-то делать с мятежниками. И за неудачу в этом деле Круцио будет слишком простым наказанием. Но плевать. Главное, что он уберёг Забини от грёбаной Метки, которая испортила бы ему всю дальнейшую жизнь.       Это что? Проблеск надежды, Малфой? Надежды на какой-то другой исход, кроме дерьмового? Того, который в Британии сейчас?       — И так ты живёшь всё это время, что не появляешься в Хогвартсе? — посмотрел на него Блейз, который заехал к Драко на Рождественских каникулах. В отличие от Малфоя, у него было не свободное посещение, поэтому он проводил всё время в Школе.       — Типа того, — небрежно повёл плечом Драко. Забини приоткрыл рот, но всё-таки воздержался от комментариев, молчаливо, но весьма многословно качая головой. Да, это жесть, Блейз. И иногда мне кажется, что я двинусь умом. Но нормально, когда привыкаешь, это не кажется таким уж трудным.       — Спасибо, — нахмурившись, выдохнул Забини. Он сжал кулак. — Ты псих, но спасибо.       Драко ухмыльнулся, чувствуя, как его начинает отпускать.       — Я не бескорыстен, так что придумаю, сколько огневиски ты будешь мне должен. Возможно, даже присмотрю себе твой особняк.       — Без дома, но зато без метки, — он усмехнулся и Малфой снова ухмыльнулся. Блейз подошёл и обхватил плечо Драко, качая головой, и вместе они вышли из зала. Чтобы найти заначку у домовых эльфов. — И нам надо придумать стратегию твоей сказки Лорду, чтобы всё выглядело правдоподобно и тебя вместо меня не прикончили.       Тело пробрали тупые мурашки. Тогда это было жутко, но не казалось чем-то таким.. Таким хреновым, чем казалось сейчас, спустя время. Всякая жуть в более адекватной и нормальной обстановке кажется невозможной и ты не понимаешь, как смог вытерпеть.       — Малфой? Ты здесь? — окликнул, останавливаясь, Блейз.       Драко помнил, как Грейнджер спросила про это, когда обрабатывала рану. Всегда такая раздражающе любопытная. Он тогда разозлился, потому что она не имела права лезть во что-то настолько его. Так глубоко. Рассказал бы он сейчас?       — Да, иду.       Нет. Никому бы не рассказал.       — Ты прервался на заманчивом «Блейз, слушай», — усмехнулся Забини, и уж больно он сейчас походил на сплетника, чтобы Драко не усмехнулся вместе с ним.       Они вошли вслед за Марселлой и Нарциссой в зал, в котором уже был накрыт пышный стол, подходя к своим местам.       — Да, в общем, Нарцисса и на этот раз решила проехаться лезвием по моим желаниям и нервной системе, так что сегодня на ужине кроме нас четверых..       — Только не говори, что придёт Нотт, — прервал его Блейз, косясь и натягивая улыбку. — Иначе это будет значить вечер шуток и иронии. Хотя, знаешь, с другой стороны, я бы на это посмотрел..       Да лучше бы Нотт.       — Нет, Теодор пропустил возможность побывать на исключительном представлении этого десятилетия, — фыркнул Драко. — Ты охренеешь, но Нарцисса пригласила..       Послышался хлопок аппарации, и рядом с Драко появилась Лив.       — Молодой хозяин, гостья мисс Грейнджер прибыла.       Драко сверился с часами. Ровно десять. Пунктуальная, да?       — Чего?.. — сдвинул брови к переносице Блейз, которого Малфой так и не успел предупредить. К сожалению, но да ладно.       — Класс, скажи это Нарциссе, её же гостья, — бросил Драко, пока Забини продолжал выжидающе на него пялиться, держась за спинку стула, который за секунду до начал отодвигать.       — Но встретить должны её Вы, — возразила эльфийка, и Малфой впился в неё раздражённым взглядом. — По словам же миссис Малфой.       Драко перевёл тяжёлый взгляд на мать, которая смотрела то на него, то на дверь. Через которую он должен пройти, чтобы спуститься за мисс Грейнджер. Чудно.       Малфой вздохнул, поворачиваясь к выходу, и почувствовал ладонь Блейза на предплечье.       — Ответь на один вопрос, — он говорил так тихо, чтобы слышал только Драко. — Её точно пригласила Нарцисса лично или заставила сделать это тебя?       — Второе, — почти не размыкая губ, жёстко ответил Малфой.       — О, — с сарказмом протянул Забини, и Драко прямо сейчас готов был убить его за это, потому что чувствовал исследующие взгляды матери и Марселлы на своей спине. — Ну тогда и заставлять-то не особо пришлось, правда?       — Вообще-то, пришлось, — огрызнулся Драко, из-за шёпота почти шипя.       — В любовном гнёздышке проблемы?       — Кончай, — перевел на него ледяной взгляд Драко. — Сейчас не время.       — Не принимай близко к сердцу, я просто радуюсь, что всё кончилось и самообладание вернулось к тебе.       — Оно всегда было при мне, — отрезал Малфой и выдернул руку, не оглядываясь выходя из зала.       Драко спускался вниз, расформировывая свои мысли. По полкам. Ничего лишнего и не нужного, она просто гость, на которого надо вылить заученную до скрежета зубов этику и сопроводить наверх. Но как бы Малфой себя в этом не убеждал, правда всё равно крылась в другом. В чём-то более значимом, чем просто очередной гость с натянутой улыбкой. Потому что Драко был уверен, Грейнджер не станет улыбаться. Хотя по всем правилам приёма обязана была. Но когда её волновали какие-либо правила, кроме собственных? Когда заботили его правила?       Он не хотел её видеть. Драко это не нужно, несмотря на то, что письмо он всё-таки написал. Но лишь для того, чтобы лишний раз доказать им обоим, что ничего не стоит значения и всё как обычно. Чтобы раздавить. Малфой думал, вряд ли Грейнджер отпустят, так что ей пришлось бы сбежать с празднования у себя дома или от Уизли, где она там отсиживается. Сове Нарциссы были даны два адреса: если в доме Грейнджер, о котором он услышал, когда проходил мимо троицы, никого не будет, то в дом Уизелов. Уж адрес этой хламины был известен почти что каждому.       Были сомнения, но, по всей видимости, она нашла способ улизнуть. Такая Грейнджер. На которую всё это время ему хотелось взглянуть, чтобы увидеть россыпь веснушек, но сейчас это желание боролось с стремлением отвернуться и уйти обратно..       Но пошла-ка она к чёрту. К чёрту. Кто она такая, чтобы Малфой трусил в собственном доме? Просто. Гость.       Драко отбросил чёлку, входя в холл, и лениво открыл двери. Какого.. Видимо, Салазар его услышал.       — Лив, — ледяным голосом призвал эльфийку Драко, захлопывая двери. — Где она?       — Мисс долго тут стояла, начала тихо стучать, думая, что ей никто не откроет. Потом всё стихло, а потом начала стучать громче, — быстро начала лепетать Лив так, что язык начал заплетаться, — и Геральд не сдержался и открыл настойчивой мисс, тем более, на улице холод и..       — Геральд сделал что? — впился в домовую глазами Малфой. Ни одному эльфу не было позволено без разрешения открывать дверь тем, кого должны встретить хозяева. Или кроме настойчивости Грейнджер бросалась угрозами? Такая сука.       — Не сердитесь, он всего лишь то решил разрешить проблему, что могла вылиться в скандал, а..       — Решать что-то можем только я и Нарцисса, тебе это должно быть известно, — холодно оборвал её Малфой.       — Но молодой хозяин так долго шёл, а мисс была без пальто, в одном только.. — мягко начала протестовать Лив. Только Драко не собирался это слушать, иначе просто сорвётся.       — Я спрашиваю второй раз, где она? — по слогам произнёс Малфой.       Салазар, Гермиона даже не смогла просто постоять за дверью чуть дольше положенного. Хреновы пару минут. Как же она его бесила, хотелось выставить высокомерную стерву к чертям из Мэнора с голой задницей, тогда бы он посмотрел на её сраную гордость, с которой она будет бежать, прикрываясь.       — Мисс поднялась на второй этаж, и зашла в..       Ну конечно. Как Драко сразу не догадался?       — Не продолжай, я сам найду её. Это будет быстро, — зло хмыкнул Драко, обходя Лив и засовывая руки в карманы. Чтобы как-то снять напряжение, вколоченное в его плечи нахлынувшей злостью.       Вверх, налево, вперёд, направо. Это будет быстро. Слишком быстро.       Малфой открыл дверь и ухмылка на секунду растянулась на его губах. Грейнджер стояла к нему спиной, рассматривая названия книг на полке. А что ещё она могла делать?       — Какого чёрта ты здесь делаешь? — безэмоционально, почти бездушно.       Гермиона вздрогнула от неожиданности и развернулась, тут же находя Малфоя глазами. Тут же оголяя провода и впиваясь в него. Её спина стала такой ровной, будто вместо позвоночника был кол. Защищаешься?       — Я не собираюсь стоять на морозе и ждать, пока ты соизволишь спуститься и открыть мне дверь, Малфой, — отчеканила Гермиона.       Светлая гостиная. Это очевидно. На Грейнджер было то бежевое платье, которое она надевала на бал в Хогвартсе. Только на этот раз вместо пучка были распущенные кудрявые локоны. Драко не юлил, когда сказал, что на ней ему больше всего нравятся именно распущенные. Гермиона стояла посреди любимой гостиной Нарциссы, в Мэноре, и смотрела на него.       О чём там Малфой думал? Что Грейнджер в Мэноре — это как та самая картина, что была кляксой среди других? Он был прав. Гермиона действительно была той картиной. Была кляксой, которая своей отличительностью и несвойственностью идеально, мать вашу, вписывалась. Грейнджер отлично вписывалась в общую картину Мэнора. Даже выделяясь, она всё равно идеально подходила. Какого чёрта? Снова насмешка Вселенной?       — Сюрприз, но именно это ты и должна делать, — съязвил Малфой. — Но здесь тебя быть не должно, так что выметайся отсюда и иди на третий этаж.       — Так теперь разговаривают с гостями? — и как только ей удавалось смотреть на него сейчас и не пронзать теми кинжалами, из которых сейчас состояла её радужка? — Да ты предел вежливости. Чистокровной вежливости, — Гермиона хмыкнула, прищуриваясь.       — Ты такая же, не забывай, — сделал шаг вперёд Драко, а потом щёлкнул пальцами. — А, точно, ты никогда не была нам ровней. Мне ровней. Ты поломанная, и твоя чистота — пыль.       Слова, слова, слова — грязь, грязь, грязь. Стекала вниз по запястьям.       Глаза Гермионы расширились, она резко вздохнула и сделала три шага вперёд.       — Я уничтожу тебя, Малфой, — её слова отрезали по частичке от бледной малфоевской кожи.       — В отместку за то, что я уничтожил тебя? — усмехнулся он, но ухмылка выходила до того кривой, что в пору было разорвать себе рот.       — За то, что посмел думать, будто бы способен на это.       — А на что ты рассчитывала? Что напридумывала? Надо платить по счетам, Грейнджер, — фыркнул Драко, качая головой. — И за свои ложные фантазии тоже.       — Ты прав, — поджала губы она, вздёргивая брови. — Но и ты заплатишь за то, что заставил меня поверить.       — И как же ты это сделаешь, позволь узнать? — Малфой сделал пару шагов вперёд и прищурился. Когда они прекратят приближаться друг к другу даже тогда, когда всё вокруг может вспыхнуть от ненависти? — У тебя нет той силы, которой владею я, — и это было не про физическую силу.       Драко сдерживал себя, чтобы смотреть Грейнджер только в глаза, а не исследовать взглядом перевёрнутый треугольник голой кожи, который тянулся почти до талии. Чтобы не начать рассматривать каждый ёбаный миллиметр. Ненавидел.       — И слава Мерлину, ведь у меня есть кое-что получше, — Гермиона приподняла подбородок и профессионально выдержала паузу, чтобы потом выдать: — Душа, — ну ахуеть теперь. — И твоим уничтожением станет осознание того факта, что ты её не имеешь.       Я замечательно справляюсь с этим без тебя, Грейнджер.       Но ей он так считать не позволит.       — Да что ты? — Малфой фыркнул, отчаянно желая щёлкнуть портсигаром и затянуться. Прочь тараканы. — В какой момент, Грейнджер, ты решила, будто бы имеешь волю решать, имеет ли душу человек? С чего решила, что ты — что-то типа света, который укажет тьме на ту грязь, из которой она состоит?       У неё не было этого права, пускай тогда, когда снежинки опускались на её кудри, щёки, он думал обратное. Сейчас нет. И это не лицемерие, а сухая правда.       Грейнджер смерила его тяжёлым взглядом.       — Я ничего подобного не решала, только лишь оценивала свои возможности по собственным поступкам, сравнивая с чужими и приходя к выводу..       — К выводу, что ты чище? — Драко рассмеялся. — Все мои слова об этом, которые сыграли в твоей голове против меня же насчёт света и того, стоит ли кого-то человек, никаким образом не подводят к тому, что ты — чёртов свет, — Малфой скривился, игнорируя псов внутри. — Чушь. Потому что твоя мстительность, как минимум, противоречит этому убеждению.       — Не смей осуждать меня или мои не самые лучшие качества, пото..       — Я разве сказал, что осуждаю? Прекрати строить из себя жертву..       — Я никого из себя не строю!.. — с жаром воскликнула Гермиона, сжимая кулаки. Драко кинул на них быстрый взгляд, но пальцы были слишком далеко, чтобы вонзиться в ладонь. Он оборвал её и продолжил:       — ..И демонизировать мои слова, опять же, чтобы быть светлее. Или ты думаешь, что в мире только две категории: либо ты светишься так, что глаза режет, либо ты дерьмо? — прищурился Малфой. — Боишься стать обратным?       — Я так не думаю, но знаешь, все люди к чему-то стремятся, и вот тут и есть это двойственное разделение, и ко второму я бы и шагу вперёд не сделала! — Гермиона выставила на него указательный палец, и это только ещё больше взбесило Драко.       — Вот видишь, ты всё-таки обеляешь себя!       — Нет же, Господи!       — Обеляешь, Грейнджер, чтобы приписывать себя к свету и первой группе, что отнимает у тебя право решать за людей, какова же их сущность! — градус в гостиной поднимался и падал одновременно, и Драко не понимал, как возможно ощущать пламя и дикий холод одновременно. Но с ней всё всегда оказывалось возможно, даже такая чертовщина.       Гермиона шумно дышала, её грудь вздымалась, и было чувство, что она хочет наброситься на него и разодрать в клочья. Но ведь это Грейнджер, поэтому в следующую секунду она прикрыла глаза и выдохнула. Выпрямила спину. Снова. А потом открыла и посмотрела на Драко из-под нахмуренных бровей.       — Но я имею право указать тебе на это и наказать за то, что ты сделал, и отсутствие твоего стремления хотя бы приблизительно к чему-то позволяет мне сделать это, — хотелось прихлопнуть её спокойность. Ему нужны эмоции. Но сейчас куда больше Малфоя волновал смысл её слов.       — Пытаешься сказать, что..       Видимо, это было больной точкой, потому что желание Драко сбылось и маска безразличия и умиротворённости слетела с Гермионы. Оказывается, она висела на обрывках старых ниток.       — Лучше тебя, да, я бы никогда так не поступила, — чуть ли не прокричала Грейнджер, выплёскивая всю свою обиду, боль и горе, — но ведь ты это и так знаешь, иначе бы не испытывал вину и ощущение, что не..       Не достоин тебя. Я не достоин.       — Заткнись, идиотка! — и как бокалы не лопнули?       — Оскорбление — очередное доказательство того, что я права! — ткнула куда-то в сторону пола пальцем Гермиона. Ему показалось, или её глаза блеснули от воды? — Плевать, как и насколько, но я права, поэтому сделаю всё возможное, чтобы привести наказание в действие!       Малфой не успел пропустить через себя её последние слова, как Гермиона дёрнулась с места и быстро обошла его, стуча каблуками.       И снова она делает это. Указывает на то, что между ними было что-то стоящее и важное, а не обычная пошлая связь. Просто влечение, по совей сути являющаяся ошибкой. Снова смотрит на него так. Когда же ты перестанешь, Грейнджер?       Когда он докажет, что она не права. Что это ничего никогда не стоило, девчонка просто заблуждалась, теряясь в вымышленных фантазиях. Прямо за этим ужином.       Малфой выдохнул и провёл руками по волосам. Собранность. Контроль. Хладнокровие. Никаких чувств и эмоций, на которые сейчас Грейнджер с поразительной лёгкостью удалось его вывести.

***

      И что бы сказала на её появление здесь Розали? Двоюродная бабушка никогда не любила заносчивых важных богачей, осуждая тех, кто им потакает. Но потакала ли Гермиона? Она скорее боролась, вот только борьба завела её в один из Малфоевских коридоров. Чёрт. Бабушка, если ты слышишь, попивая сейчас шампанское со своей сестрой, то не суди меня.       Гермиона вдохнула поглубже, останавливаясь возле высоких дверей. Ей просто надо успокоиться и сыграть свою роль, роль худшей из лучших. Возможно, она стояла тут слишком долго, переступая с ноги на ногу. Рядом послышались шаги, Грейнджер повернула голову и тут же отвернулась, вновь ощущая ту смесь гнева, обратившейся бурью. Она не зайдёт туда вместе с ним. Только отдельно.       Интересно, много в зале людей? Пятьдесят человек, сто или сразу сто пятьдесят? Наверное, в это Рождество Малфои решили выглядеть как можно более белыми и пушистыми, поэтому пригласили..       Гермиона замерла.       Пригласили всего три человека?       Нарцисса устремила на неё лёгкий взгляд голубых глаз, который, казалось, залез ей в голову и узнал все грязные секреты; смуглая женщина с кудрявыми волосами, гораздо пышнее и короче, чем у неё самой, приподняла одну бровь, осматривая её с головы до ног, и отпила вина из бокала. Наверное, это была мать Забини, который лениво обернулся и равнодушно глянул на неё, сразу же отворачиваясь.       Какого чёрта так мало? У Гермионы уже был разработан план, как выступить перед целой толпой, чтобы у Нарциссы и мысли не было оставить контракт в действии, а тут..       — Что-то вы долго, — осведомилась Нарцисса, прерывая тягучую тишину. — Надеюсь, ничего не случилось?       — Нет, — ответила Гермиона, замечая, как твёрд её голос. И в ускоренном режиме разрабатывая новый план. — Нет, всё в порядке.       Да, миссис Мафлой, крики и ненависть с вашим сыном — полный порядок.       — Мама, — возле неё появился Малфой, бросая взгляд на Нарциссу и переводя его на Гермиону. Она еле сдержалась, чтобы фыркнуть. О, будто она могла её чем-то заразить или убить.       Пока что сдержалась. Но ещё немного, и Грейнджер перетерпит стыд, но будет вести себя самым ненадлежащим образом. Плевать, что подумает семейство Забини, она добьётся своего.       — Проходите, мы вас ждали, — Нарцисса лёгким жестом указала им на места. Рядом друг с другом. Ну естественно. — Элла, это как раз и есть Гермиона.       — Да, я поняла, — хмыкнула мать Забини, впиваясь зрачками в Грейнджер.       — Гермиона, эта уважаемая женщина — Марселла, мама Блейза Забини, — Нарцисса говорила так, будто до этого момента Гермиона не успела догадаться. Но тут не было ничего удивительного, такой этикет обязателен для всех без исключения. — Вы же с ним однокурсники, не так ли?       Драко отодвинул стул, и Гермиона присела, перед этим помедлив одну секунду. Специально.       — Рада знакомству, — она натянула улыбку, смотря на Марселлу. Поразительное сходство с собственным сыном. — Да, мы с Забини на одном курсе, только разных факультетах. Как и с Малфоем.       Наверное, сама миссис Малфой руководила рассадкой, что теперь напротив Гермионы сидела Нарцисса, а рядом — Драко. Мерлин, Малфои со всех сторон. Очередное испытание её нервам в виде бомбы с двойной взрывчаткой.       Но был у этого ужина один плюс, кроме главного. Хотя вряд ли цель можно назвать плюсом. Гермиона сможет увидеть, в чём рос Драко. И тут даже не про сам Мэнор, а про обстановку внутри него. Про семью и окружение, про отношения с родными. Она всегда хотела на это посмотреть, ведь почти всё шло прямиком из детства, а значит и ростки личности Малфоя были здесь. Возможно, ей удастся выцепить что-то большее и составить более точную и глубокую картину.       Только не забывайся, Гермиона. У неё есть главная и единственная — единственная — цель.       — Девочка, ты выглядишь напуганной, — протянула Элла, оглядывая её.       — Скорее раздражённой, — улыбнулась Гермиона, и услышала тихий смешок рядом с собой. Не то чтобы добрый. Игра началась. И играет она не с Драко, а со своей свободой.       С их свободой.       — Что же тебя так удивило? — медленно опуская вилку в салат в тарелке, количество которого можно было сравнить разве что с пустым кольцом между большим и указательным пальцем, спросила Нарцисса. Без подтекста и легко. Вернее, её тон был таким, но вовсе не намерения, которые женщина искусно научилась скрывать, имея при себе кровь Блэков и фамилию Малфой.       — Антураж непривычный, — повела ладонью Гермиона, смотря в свою полупустую тарелку. Наедаться она не планировала, живот был полон еды миссис Уизли. И Гермиона отчего-то чувствовала странное соперничество Молли и мэнорских эльфов, что готовили так, словно были идеальными роботами.       — Драко может провести тебе экскурсию, если желаешь, — Нарцисса глянула на Гермиону и подняла вверх краешек губы. Чуть-чуть, чтобы это не выглядело, как улыбка, но и не было оскалом. Просто идеально.       Грейнджер выпрямила спину, обещая себе держать её так до окончания ужина. Да, она всё ещё Гермиона Грейнджер, которая не стелится под нормы аристократов, и которая пришла сюда целенаправленно позориться для личных целей. Но это не изменяло то, что перед Нарциссой она чувствовала необходимость собраться и держаться также вышколено и спокойно-уверенно.       — Не желает, — отрезал Драко, отправляя в рот кусочек курицы. Гермиона скосила взгляд на него, думая о том, что впервые в жизни она с ним согласна. Потому что с Малфоем идти не хотелось вообще никуда. Но, если бы обстоятельства были другими, Мэнор — реликвия, и экскурсия по нему была бы ценностью.       — Как грубо, Малфой, — ухмыльнулся Блейз.       Драко медленно перевёл на него взгляд.       — Что? — в притворном вопросе поднял брови Забини, останавливая руку с бокалом в воздухе. — У нас тут Рождество, так что не грузи своим негативом других.       Гермиона не стала подавлять улыбку. Чтобы заметили и поняли, что она никогда не прочь посмеяться над Малфоем. Что она плохая жена, которую следует выгнать к чертям.       — Оптимизм у него от меня, — хмыкнула Марселла.       — Или — одного из семи ваших мужей, пронеслось в голове у Гермионы, но она поспешила прикусить язык и обругать свои нахальные мысли, продолжая лёгкое: — от ведения образа жизни в столь мрачном факультете. Всем нужны забавы и радости жизни.       И в какой момент её голова приобрела грязь мыслей Драко? Грейнджер хотела отсесть от него, слишком сильно ощущала присутствие Малфоя. Его близость, запах и просто.. Его. Этого достаточно, чтобы хотеть оказаться в другом конце гостиной.       — Гермиона, не укор ли это в нашу сторону? — прищурилась миссис Малфой, но в её тоне не было угрозы или опасности.       — Да, Грейнджер, будь осторожней, ты сидишь одна среди четырех слизеринцев в нескольких поколениях, — наклонил голову влево Малфой, и Гермиона мысленно закатила глаза от этого горделивого, самодовольного тона.       Хотя, это, наверное, одна из причин, почему атмосфера здесь была именно такая. Они все со Слизерина, где высшая ценность — качества, которые не привлекали Грейнджер. Которые заставляли её морщиться.       — Драко, не пугай девочку, — покачала головой Элла, наливая себе воды.       — Не беспокойтесь, своими недоугрозами он напугает разве что гиппогрифа в Хогвартсе, — хмыкнула Гермиона. Помолчала и добавила: — Или нет.       На этот раз Забини не сдержал смешка. Гермиона закусила губу, видя, как жилки Драко на руке напряглись. Клювокрыла никто не забыл.       — Я ещё не успела сказать это, но рада наконец увидеться с тобой лично, Гермиона, — опускай предыдущие диалоги, обратилась к ней Нарцисса. — Твои родители не были против посещения нашего скромного ужина?       Да уж, такая скромность, что лакомства чуть ли не валятся.       — Нет, — улыбнулась Грейнджер. Они вообще не знают, что я здесь. Но были бы против? Преломляя комок в горле и холодный узел в животе, которые теперь появлялись при каждом упоминании Джин и Ленарда, Гермиона продолжила: — Они отправились к нашим хорошим друзьям, семье Уизли, и отпустили меня.       Гермиона буквально впилась глазами в Нарциссу, ожидая заметить на секунду скривившиеся губы или переглядку с Марселлой. Семью Уизли в высшем чистокровном обществе ведь тоже не любили. И всех, кто с ними водится. Но миссис Малфой лишь кивнула со всё той же по этикету выверенной вежливой улыбкой и отпила из бокала.       Ладно. Это только начало, и, в конце концов, Нарцисса — взрослый, уравновешенный человек, который не станет плескаться ядом от одного только слова. Она не Драко, несмотря на все их сходства. Гермиона почувствовала себя глупо из-за своих наивных предположений о детской реакции женщины Малфой. Но это, честно, удивляло.       — Так вы учитесь на Гриффиндоре, мисс Грейнджер? — вскоре продолжила диалог Нарцисса, пока Гермиона боковым зрением видела, как Драко поворачивает голову в сторону Блейза. Они явно переглядывались и обменивались какими-то знаками.       — Да, — гордо вздёрнула подбородок Грейнджер. Интересно, женщина знала это или предположила по давней вражде факультетов, следуя стереотипу? И весьма правдивому. — И считаю, что это лучший факультет, на котором учатся бойкие, громкие, смелые и самостоятельные люди, которые прежде всего слушают своё сердце и считаются со своим мнением.       Гермиона сунула в рот вилку с наколотым салатом, который был чертовски вкусным, демонстративно не замечая повисшего за столом молчания. И даже не пытаясь почувствовать стыд, потому что он — её оружие сегодня.       — А её точно не Макгонагалл подослала? — склонился к Драко Забини, но сказал это так, чтобы слышали все.       — Учись я сейчас в школе, мы бы посоревновались с тобой за самостоятельность и громкость, Гермиона, — усмехнулась Марселла, отпивая шампанское. — Не зря меня не жалуют все, кроме Малфоев.       — Ты преувеличиваешь, Элла, — качнула головой миссис Малфой.       Гермиона немного наклонилась вперёд, чтобы рассмотреть выражение лица Блейза: было интересно, как он реагирует на эту щепетильную тему о репутации его семьи из-за отказа его матери следовать правилам высшего общества. В каком-то смысле отказа. И открытая ухмылка на его лице заставила её сомневаться в том, что эта тема вообще была щепетильной или хоть сколько-то неудобной.       — Скорее преуменьшаю, дорогая, ведь когда Люциус был здесь, Мэнор не расставлял руки для объятий семьи Забини, — хмыкнула Марселла, но в её словах не было и намёка не обиду или злость. Просто безобидный факт, о котором она без намёка на неудобство решила упомянуть.       Драко отбросил чёлку со лба, и Гермиона нахмурилась. Не был ли Люциус личной напряженной темой семьи Малфой? Или она ищет намёки в абсурдных мелочах, вроде прикосновения к волосам?       — Да, но это не значит, что мы не звали тебя на званые вечера, — улыбнулась миссис Малфой, отставляя от себя бокал.       — Формальность, хотя отдам тебе должное, там было чему позабавиться, — беззлобно рассмеялась Марселла, вводя Гермиону в некий ступор, потому что говорить об этом с такой лёгкостью и беззастенчивостью, когда в воздухе витало что-то напряженное, ощущалось странно. — И поэтому ты мне нравишься, Гермиона, — тут же вернулась к тебе Марселла, бросая факты в лицо и ничему не смущаясь. Драко с Блейзом снова переглянулись и цокнули, чем заслужили прищуренный, сердитый взгляд Нарциссы. — Сначала я в тебе это не уловила, но с твоими неудобными разговорами моё мнение приобрело новые оттенки. Может, и Нарцисса это заметила, раз решила выбрать именно тебя в невестки Драко?       Удивительно, но хоть кому-то здесь она нравится. Потому что в симпатию Нарциссы Гермиона не верила, только личную выгоду для её сына. А если та и была, то Грейнджер уверена, что уже начинала развеиваться. С её-то усилиями.       Стоило миссис Забини произнести последнее предложение, как Гермиона выпрямила спину, а Драко откинулся на спинку стула, немного сжимая и вертя в руке вилку. Скоро там десерт? Грейнджер необходимо подсластить собственные настроение и настрой. Она могла бы выпить шампанского, но ни разу за вечер к нему пока что не притронулась.       — Мисс Грейнджер достаточно разносторонняя леди, чтобы я заметила в ней не только это, — как красиво же она умела изворачиваться в ответах. Прямо как Драко.       — Да, леди, — протянул Драко, продолжая препарировать взглядом вилку.       Грейнджер вздёрнула подбородок.       Нарцисса перевела взгляд с сына на Гермиону:       — Мисс Грейнджер, мне интересно узнать, какие у вас планы на дальнейшую жизнь?       Прощупывание почвы? Или прямой вопрос?       — На первом месте у меня, разумеется, карьера. После окончания Хогвартса я планирую поступить в Высшую Академию Магии, чтобы совершенствовать свои навыки. А после устроиться в Министерство Магии и основательно заняться делами в отделе регулирования магических популяций и контроля над ними, там давно требуются реформы, — Грейнджер отбросила мешающую кудряшку.       — И в итоге дорасти до Министра Магии? — повернулся к ней Драко с усмешкой. Но в ней не было неверия в её силы и способности, он просто будто бы усмехался какой-то шутке в голове. Или параллели. Или упрёку Гермионе в её трудоголизме.       — Да, именно так, — резко отвернулась от него Грейнджер, поджимая губы. Она смотрела в глаза Нарциссе. — И своё место жительства хочу обустроить среди маглов, иначе мои дети могут вырасти самодовольными баловнями, — это можно было трактовать как «как плохо вы воспитали своего сына, миссис Малфой», если захотеть. Но в её словах каждый видел и слышал, что хотел, Гермионе же важно было указать, что её дом будет в мире маглов.       Теперь совершенно точно.       — Это укол в мою сторону, Грейнджер? — прищурился Драко. Нарцисса же продолжала молча наблюдать за Гермионой, снова лишая её всяких реакций. Грейнджер отчаянно хотела уметь на самом высоком уровне владеть легилименцией, но отчего-то ей казалось, что даже в этом случае проникнуть в разум миссис Малфой будет невозможно.       — Нет, — встрял Забини, усмехаясь, — это укол в твою эгоистичную, высокомерную зад.. — Блейз резко смолк, замечая на себе внимательный взгляд Нарциссы и прищуренный — матери. — Затылок, — спохватился он под ехидное посмеивание Драко и приподнятые брови Гермионы. — Твой затылок настолько белый, что глаза слепит, сделай что-нибудь с этим, а то всех распугаешь.       — Поэтому ты в семь лет облил его синей краской из Косого переулка? — возмущенно, всё ещё ухмыляясь, повернулся к нему Драко.       Гермиона закусила губу, сдерживая себя от смеха и представляя Драко с синими волосами. Ты на задании, Гермиона, прекрати. Но сегодня всё-таки Рождетсво, верно? Она может ненадолго расслабиться.       — Ты настолько злопамятен? — с сарказмом приподнял брови и покачал головой Забини, потянувшись к мандарину.       — Будто ты не знаешь, насколько, — хмыкнул Драко. О, да.       — О, это вовсе не присущее джентльменам качество, у Драко, к сожалению, сильно развито, — начала Нарцисса, и в её голосе послышалась не скрытая теплота. — Когда ему было десять, я отдала его первую метлу эльфам на починку. Думала, что он просто забыл сделать это сам, ведь на Рождество ему уже подарили новую. Но не прошло и часу, как он прибежал ко мне с таким злым видом, будто я запретила ему добавлять мяту в чай.       Гермиона заметила, что слушала так внимательно и с таким неподдельным интересом, что даже забыла о своём обещании держать спину идеально ровно. В голове плясали забавные картины маленького напыщенного Драко и встревоженной Нарциссы, которая никак не может понять, чем её сын так разозлён.       — Это был мой личный трофей, я специально оставил её нетронутой на память, — выставил указательный палец Малфой и перехватил второй мандарин, за которым снова потянулся Блейз, чьи корки первого эльфы уже забрали. Забини прищурился и попытался отобрать еду, которую заметил первым, но Драко покачал головой и взмахом палочки снял кожуру, закидывая дольку в рот. Марселла подкинула Блейзу ещё один, посмеиваясь, а Забини закатил глаза.       Гермиона улыбнулась этой маленькой сцене. Как дети малые. Было странно тепло.       — Да, — продолжила Нарцисса, улыбаясь, — но откуда мне было это знать? Так ты ещё просил вернуть всё как было, и пропускал мимо ушей все мои слова о том, что это невозможно, только если сломать её заново. В итоге надулся и ушёл, оставляя меня наедине с угрызением совести.       — Прошу заметить, что я не дулся, а демонстрировал свою злость, чтобы сманипулировать тобой и вынудить сделать так, как я хотел.       — Ты каждое своё действие будешь переиначивать и расписывать так, будто находишься в романе? — усмехнулась Гермиона, качая головой.       — Правда не требует переобувки, Грейнджер, — холодно ответил Драко.       — В твоём случае правда всегда разная, — фыркнула Гермиона.       — Правильно, потому что она — моя, а не твоя, — они оба прищурились, смотря друг на друга. Снова сталкивая айсберги с коньячным шоколадом.       — А какая правда — ваша, мисс Грейнджер? — поинтересовалась Нарцисса, пока одна еда на столе исчезала и в ту же секунду появлялась другая.       — Та, что не будет сводить скулы от сахара, — отчеканила девушка.       — Иногда и от жжения можно поперхнуться, — голубые глаза миссис Малфой словно были сканером. Холодным и проникновенным, обманчивым своей противоречивой морозу теплотой. — В лучшем случае.       — Да, но жжение будет уместно и принесёт гораздо меньше неудобств, чем подтаявшая сладость, — спина снова была колом.       — Я считаю, необходим баланс, — отложила в сторону без пятнышек белую салфетку Нарцисса. — Вы не согласны?       — Невозможно всегда балансировать на грани, рано или поздно упадёшь.       — Интересная деталь, — подняла краешек губы вверх женщина, — но про всегда не было и речи. Бросаясь из крайности в крайность, можно попасть в шторм. И тогда люди тонут.       — Давайте же выпьем за то, что сейчас мы на суше, — подняла бокал Марселла, и все подняли вслед за ней. Гермиона коснулась стекла последняя, выдерживая взгляд Нарциссы и только потом позволяя себе выпить шампанского. Так вовремя.       За столом велась непринуждённая беседа, сопровождаемая сарказмом Блейза и смешками Драко, когда тема перешла к обсуждению декора. Так ненавязчиво, что Гермиона посчитала лучшим решением ухватиться за неё. И доказать, что если завершением в их диалоге было слово Нарциссы, то это ещё не значит, что Гермиона будет с ним согласна.       — Замечательная гостиная, миссис Малфой, — покрутила головой Грейнджер. — Здесь очень красиво.       — Благодарю, мне тоже она кажется по-особенному уютной. Эльфы следовали всем моим указаниям, — тон был полон снисхождения.       — Да, это бросается в глаза, — широко улыбнулась Гермиона, останавливая свой взгляд на элегантных занавесках. — Она гораздо менее мрачная и холодная, чем та, в которой меня пытала Беллатрисса Лейстрейндж. Мне определённо нравится.       И снова гробовая тишина врезалась в ушные перепонки. Очень многословно, но именно так выглядит та самая правда. Уродливая, убогая и чертовски неудобная. Никакой податливой сладости. Только холод, мрак и шрамы. Вернее, один, который Гермиона прямо сейчас могла продемонстрировать, стоило только задрать рукав платья.       Грейнджер перевела взгляд на Нарциссу, которая слегка приоткрыла рот, смотря на неё. Пыталась что-то сказать, но остановилась? Не ожидала сегодня услышать об этом? Или просто в шоке от такой дерзости? Гермиона надеялась, что всё и сразу и даже больше, потому что наконец-то на строгом лице проступили эмоции. Те самые, которых она так жаждала. Это означало победу. Может, не конец, но выигрыш точно.       Драко рядом сжал вилку, выдыхая, а Элла нахмурилась, исследуя каждого взглядом, чтобы убедиться, не послышалось ли ей. Конечно, все знали, кто такая Беллатрисса и что она делала, но знали ли люди, что та делала это с невесткой грёбаных Малфоев?       Чёрт, жизнь просто смеялась ей в лицо. Пытки, боль, вечная память и кошмары, вынужденное замужество, Драко, снова боль, друзья, родители, и снова очередная боль-боль-боль. Она приёмная, сломленная и брошенная. Её чувства и эмоции были растоптаны в коридоре Хогвартса, пока из зала гремела рождественская музыка и все веселились, смеялись, пили. А Гермиона просто хотела задохнуться в слезах.       И всё ещё хочет. И всё ещё сильны флешбеки, всё ещё давит память, всё ещё сводит с ума.       Они хотя бы на секунду предположили, скольких усилий сегодня ей стоило прийти сюда? Прийти, чтобы пройти проверку на вшивость? Злость распирала грудную клетку. Злость и горесть на всех, включая Малфоев.       — Гермиона, мне жаль, — свела брови к переносице Нарцисса, и её глаза говорили о честности за неё саму. Но что это меняло? — Я думала, прошло достаточно времени, чтобы..       — Забыть? Или вырастить новый слой эпидермиса? — Гермиона хмыкнула, качая головой. — Малфои всегда думали только о себе, и ваши слова жалости мне ни к чему.       Грейнджер поднялась, собираясь проветриться и собрать мысли в кучу.       — Мне нужно отойти, — твёрдо произнесла она, не опуская глаза на Драко. Не хотела видеть ничего.       — Лив, ты нужна мисс Грейнджер, — призвала эльфийку миссис Малфой, чтобы та проводила Гермиону в ванную комнату. Она вновь посмотрела на размеренно дышащую девушку. — Мне правда искренне жаль, Гермиона, я не хотела превратить ваше Рождество в вечное напоминание той мрачной сцены.       Гермиона шла за Лив по коридору, вдыхая и выдыхая. Ей просто нужно собраться. Правда всегда даётся тяжело, даже если эта правда предназначена не тебе, она всё равно наносит урон. Вдох-выдох, взмах ладонью.       — Мисс плохо себя чувствует? — немного опустив длинные уши, тонким голосом спросила домовиха.       — Всё хорошо, Лив, спасибо, — натянула улыбку Грейнджер, не желая нагружать эльфийку своими проблемами и чувствами. — Обратно я дойду сама.       Лив кивнула и исчезла, и Гермиона вошла в ванную, закрывая дверь. Она подошла к зеркалу и опёрлась руками о бортик раковины, выдыхая и ощущая давление на свои плечи. Тяжело. Это было тяжело.       Принято ли у них вообще говорить об этом? Или такие вещи, что произнесла вслух Гермиона, строгое табу?       Но дело в том, что ей плевать. Она сюда и пришла, чтобы разрушать. И ничего, что вместе с собой.       Ополоснув лицо холодной водой, придерживая кудри, Гермиона ещё немного постояла, смотря на своё отражение. Мраморная ванная была стильной, на манер девятнадцатого века. Немного маленьких вещей, деталей, и в ней бы появилась жизнь. Наверное, её никто не использовал или она была гостевая.       Всю дорогу до зала Грейнджер прокручивала в голове диалоги и анализировала их, составляла новые сценарии. Зайти туда после своего ухода было несколько неловко, но она не собирается мяться и топтаться перед дверью, когда неловкость должна была парить за столом после её ухода. Не её вина.       Открыв двери, Гермиона тут же почувствовала приятный запах. Ужасно приятный запах.       — Мисс Грейнджер, всё в порядке?       — В полном, — ответила Гермиона Нарциссе.       — Она не из хлипких, — перевела взгляд с Гермионы на Нарциссу Марселла.       Грейнджер опустилась на стул, чувствуя колючие иголки по телу. Так происходило, когда на неё смотрел Драко. Даже пытаясь скрыть это. Она заметила, как он быстро осмотрел её лицо, а затем опустил взгляд вниз, к рукам.       Слышал, Малфой? Я не из хлипких.       — Пока тебя не было эльфы принесли медово-тыквенный пирог, пирог с патокой, медовик и шоколадный торт, — кивнул Блейз на угощения, и Гермиона сочла верным опустить тот факт, что раньше он не то чтобы стремился заговорить с ней хоть как-то.       — Шоколадный торт? — повторила Гермиона, находя взглядом сладость. Любимую сладость.       — Бонс, будь добр, поухаживай за леди, — приказала Нарцисса, и эльф тут же отрезал кусочек торта и перенёс его в тарелку Грейнджер.       — Я бы справилась с этой задачей самостоятельно, — поджала губы девушка, провожая эльфа взглядом.       Миссис Малфой только молча улыбнулась, заговаривая о чём-то с Марселлой.       — Этикет, Грейнджер, — подсказал ей Драко, но это вышло не очень дружелюбно. Между ними никогда не было чего-то, где можно было бы использовать слово с корнем «друг».       И словно в подтверждение его слов Бонс стал подходить ко всем по очереди и накладывать порции десерта.       — И всё равно я считаю это чушью, каждый человек в состоянии сам положить себе кусок торта, пирога или вообще чего-либо, — пробурчала Гермиона, но Малфой только хмыкнул и покачал головой.       Нарцисса подняла бокал вверх и щёлкнула пальцами. Сзади Гермионы что-то засветилось и она обернулась, подавляя зародившуюся тревогу. Слишком много пустых переживаний, но что она могла поделать?       Грейнджер выдохнула, совсем не ожидая увидеть внезапно появившуюся большую ель, наряженную до самой верхушки. У неё дома тоже была ёлка, но она была в несколько раз меньше и заметно проигрывала по украшениям этой величественной и важной ели. Под стать хозяевам, да? Игрушки были серебряных, тёмно-зелёных и чёрных цветов, создавая невероятный контраст, фундаментом которого была мрачность и готика. Тем не менее, зрелище завораживало. Рождество —светлый и тёплый праздник, наверное поэтому пышную красавицу украшала золотая гирлянда, светящаяся так, словно вместо света там были бриллианты.       Хотя Гермиона не удивилась бы.       — Батюшки, Нарцисса, какая красота! — воскликнула Марселла. — Не хватает только хорошего бурбона под ёлкой.       Гермиона приподняла уголки губ под смех остальных. Это правда было красиво, очень красиво. Такое Рождество у Малфоев? Так выглядит теплота в их понимании? Мрачно?       Но она ни за что бы не сказала, что это смотрится плохо. Или грустно. Это было просто по-другому, но не менее волшебно и достойно. Не менее по-семейному, ведь сколько семей, столько и видов Рождества.       — Хочу поздравить всех вас с Рождеством и поблагодарить, что встречаю его в такой чудесной компании! — улыбнулась Нарцисса, обводя присутствующих взглядом. — В этом году всё могло быть иначе, куда менее празднично и скверно. Но помощь благородных и собственные усилия привели меня с Драко к тому, что я желаю всем нам обрести свои грань и баланс и, как сказала мисс Грейнджер, не упасть, — женщина лёгким движением подняла бокал вверх, и в этом движении чувствовалась власть и мудрость.       — Будет тебе, Цисси, за что благодарить нас, — хмыкнула Элла, задерживая взгляд на подруге и улыбаясь. Без слов. — Отменное вино, к слову!       — Из нашей старинной коллекции, — ухмыльнулся Драко, и Гермиона на секунду задумалась, где у них хранится остальное.       — Выкрадешь в знак своей преданности нам с Блейзом ещё парочку? — приподняла бровь миссис Забини под подначивание сына. — Шучу, конечно, с Рождеством! — она подмигнула пышными ресницами и подняла бокал так же, как Нарцисса.       — С Рождеством!       — С Рождеством!       — С Рождеством! — последняя подняла бокал Гермиона и посмотрела на Драко. Который смотрел на неё.       Только спустя половину бокала поняв, что шампанское и правда заменилось вином, Гермиона отвела взгляд от Малфоя, слыша звон часов и отставляя бокал. Налитое количества вина осталось каплями на дне. Не многовато ли ей, для непьющей?       — Полночь, — сказал Драко очевидное, намекая на звон часов и смотря на мать.       — Полночь, — повторила Нарцисса и улыбнулась. В её хрустальных глазах плескалось настоящее, неподдельное счастье и радость, и это тоже завораживало.       Вот только Гермиона ничего не понимала. Знала только, что это самые неожиданные люди, с которыми она вообще когда-либо могла встретить этот праздник. Самое безумное в итоге оказывается в нашей жизни, так? Ведь Грейнджер вообще не думала о такой компании на Рождество, ведь когда тут ей было хотя бы какое-то место? Когда у неё было желание быть здесь? Но жизнь достаточно непредсказуема, чтобы подкинуть всё и сразу и втолкнуть её в гущу событий. Чтобы перевернуть привычное и разрушить дверь в обратную дорогу. Сто восемьдесят градусов.       С Рождеством, Гермиона.       — Поздравляю, Драко, теперь ты беспрепятственно можешь творить всякую ахинею, — положил руку на плечо Малфоя Забини, улыбаясь.       — Не так уж и беспрепятственно, — опустила брови Нарцисса.       — Извините, а что за праздник помимо Рождества вы отмечаете? — пряча неловкость, спросила Гермиона.       — Драко, ты не посвятил в это мисс Грейнджер? — приподняла брови миссис Малфой, глядя на сына.       — С чего бы мне это делать? — он фыркнул, и Гермиона в очередной раз почувствовала маленький порез на своём сердце. Его остатках. Потому что, может, это глупо, но ей казалось, они сказали друг другу достаточно, чтобы поставить известность о каком-то празднике. Но с другой стороны, они ведь говорили друг другу о страхах и проблемах, а не о чём-то тёплом и семейном. Как делали кто-то, кто ближе друг к другу в гораздо более незапятнанном понимании.       Но Гермиона однажды сказала. Что это значило теперь?       Ничего, потому что она здесь за тем, чтобы вырвать корень проблемы и уничтожить его.       — Чтобы гостья не ощущала себя столь неловко, — поджала губы женщина, но было ясно, что она совершенно не злится. — Министерство поставило нам условие нашей свободы: за Мэнором и за нами с Драко наблюдали. Следили, если так угоднее. И дата окончания этой дисциплины полночь двадцать пятого декабря этого года. И причина нашей радости не в том, что мы планируем начать делать что-то противозаконное и аморальное, — хмыкнула Нарцисса. — Напряжение спало, и мы можем наконец ощутить себя теми, кем нас признали и кем мы являемся по праву — свободными.       Это не совсем тот праздник, который она уже успела представить. Гораздо более приземлённый и реальный.       — Тогда поздравляю вас с наступлением полночи и следующей за ней свободы, — посмотрела на Нарциссу Грейнджер, даже не поворачиваясь в сторону Малфоя.       Полночь. Чёрт, полночь! Она же обещала Джинни, что вернётся к полночи, и совершенно точно. Мерлин, что, если та забеспокоится и поднимет всех на уши? Что, если уже собирается послать кого-то сюда или места себе не находит, не зная, что тут с Гермионой происходит?       Миссис Малфой что-то говорила Драко, который кривился и качал головой, но всё это вдруг стало фоном. Фоном колотящегося сердца Гермионы.       Какая безответственность, ей срочно нужно было возвращаться. Сколько ещё лжи вытерпит Джинни? Гермиона ощущала себя до стыдного паршиво. И как так быстро могло пройти два часа?       — Мисс Грейнджер?       — Да?       Может, прежде, чем вернуться, стоит послать сову Джинни? Да, это было бы целесообразно, ведь..       — Вы умеете играть на пианино?       — Да, — на автомате продолжала отвечать Грейнджер, не особо вникая в суть вопроса.       ..Ведь так Уизли будет предупреждена, а значит и в волнении не будет необходимости. Останется только очередная вина Гермионы. Наверное, ей стило купить себе электрошокер, чтобы тот ударял её каждый раз, как она что-то упускала или позволяла хотя бы малейшую ложь. Да, это было бы заслуженно и..       — Тогда присоединитесь к Драко?       Гермиона хлопала глазами, не понимая, что от неё хотят. К чему она должна присоединиться? Снова она выглядит белой вороной, пока все на неё пялятся.       — Что, куда?       Грейнджер только сейчас заметила, что Малфоя рядом не было. Была привычная пустота вместо неё.       — Никуда, Грейнджер, сиди на месте.       Злой и раздражённый голос Драко моментально помог отыскать его. Глаза Гермиона расширились в понимании, а рот приоткрылся. Малфой сидел за пианино, которое, как она думала, просто стояло тут для декора. Ну конечно.       Нет. Грейнджер не согласится на эту катастрофу, она здесь не за игрой и музыкой. Тем более с ним.       Написать Джинни, вернуться назад. Она ведь выполнила свою задачу, так? Сказала достаточно много отсебятины, чтобы разочаровать. Гермиона видела это в глазах Нарциссы. Её миссия тут окончена, а нити оборваны.       — Не думаю, что это удачная идея. Тем более, я собираюсь вернуться домой, — Гермиона почувствовала на себе колкий взгляд Малфоя.       — Конечно, ваши родители уже наверняка ждут вас, — кивнула Нарцисса. — Но в честь такого замечательного вечера, не окажите ли вы мне услугу, мисс Грейнджер, подарив чудесную мелодию вместе с моим сыном?       Грейнджер сглотнула, покачала головой и открыла рот, чтобы сказать «извините, нет, всего хорошего».       — Ну же, девочка, чего ты боишься? — протянула Марселла. Чёрт возьми, они все сговорились играть в одну и ту же игру? — Я думала, ты не просто так кичилась своей принадлежностью к Гриффиндору.       — Дешёвая уловка, мам, — хмыкнул Блейз.       — Вот именно, — поджала губы Грейнджер. Она была немного удивлена, что Забини на её стороне, но хоть капелька адекватности ей была необходима. Сбавить градус давления.       — Но правдивая, — тут же добавил Забини, и Гермиона приподняла брови и приоткрыла рот. Драко усмехнулся. Рано сделала выводы, ведь она никогда не нравилась Блейзу. — Гриффиндорцы чересчур много хвалятся своей храбростью, но когда всё доходит до дела, дают заднюю.       — Дают заднюю? — моргнула Гермиона, повышая тон и начиная закипать от раздражения. — В отличие от слизеринского лицемерия, мы всегда отвечаем за свои слова!       К чёрту их всех! Две минуты игры — и она будет лежать на кровати в Норе и рассказывать обо всём Джинни. Это будет тяжёлый разговор, но он точно не сравнится с тем, что происходит здесь.       Гермиона встала из-за стола и резко поправила подол платья, с вздёрнутым подбородком приближаясь к пианино. Плюя на взгляд Малфоя, который грозился прожечь её. А ещё одновременно с этим был каким-то странным, но она не стала думать об этом.       Грейнджер опустилась на кожаную чёрную скамейку перед пианино, на расстоянии от Малфоя. И всё равно это было слишком близко, слишком неправильно, и вообще, они ведь должны играть вместе. Вместе, чёрт возьми, когда Гермиона смотреть на него не желает.       Забини посмотрел на них, сидящих за инструментом, и закатил глаза, поднося бокал ко рту.       Чёрт, паника начала заполнять поры, вынуждая хаотично думать о том, что же делать. Ведь кроме этого, Грейнджер не играла на пианино года три, так что с неё взять сейчас?       — ..Си минор.       — Что?       — Играем Джексона Берки — Ноктюрн номер шесть си минор, Грейнджер. Уж это ты обязана знать, раз сказала, что умеешь играть. Если не солгала, конечно, — хмыкнул Драко и начал игру.       Игру на пианино.       Грейнджер промолчала, вникая в мелодию и настраиваясь. Пальцы Драко сначала отдавали резкостью, выдавая его напряжённость и нежелание заниматься этим с Гермионой, но через несколько секунд.. Через несколько секунд Грейнджер чуть не забылась, заглядываясь на его руки, плавно скользящие по клавишам. Такие красивые. Такие длинные. Такие, будто идеально созданные для игры и этой мелодии.       — Грейнджер, — напомнил о себе Малфой, но Гермиона больше не боялась, опуская пальцы на клавиши и подстраиваясь под руки Драко.       Инь и янь — так говорят про тех, кто идеально сочетаются? Грейнджер думала, эта игра будет похожа на соревнование, очередную их личную игру. Но суть в том, что он снова — и снова, и снова, и снова — удивлял её. Они оба удивляли её, как бы странно это не звучало. Потому что они сочетались, они звучали и не мешали друг другу. Это не было соревнованием, сопротивление в котором бесполезно, потому что проиграют оба.       Гермиона перестала чувствовать оценивающий взгляд Нарциссы, раздражительное смирение Забини и задор подвыпившей Марселлы. Вокруг не было ничего, кроме её кистей, его пальцев и той мелодии, что ласкала уши, забираясь в мозг и обещая закрыться за одной, особо важной дверью. Из всех десятков таких дверей, которые были связаны с Драко. И что-то в процессе игры, касания пальцами холодных клавиш не отпускало. Она чувствовала, Малфой тоже пытался. Отбросить, закрыть и закончить предложение.       Но не получалось.       Всегда нота за нотой, звук за звуком, и они не могли прерваться. Их, чёрт возьми, не отпускало, а лишь сильнее втаптывали в землю все картинки воспоминаний, что вертелись в голове, как в омуте памяти. Вызывая мурашки.       Это должно закончиться. Не за этим ли они здесь? Не за разрушением ли?       Гермионе было плевать, насколько хорошо или плохо она играла, Грейнджер просто продолжала-продолжала-продолжала, случайно коснувшись мизинцем внешней стороны ладони Драко, и..       — Ну всё, — Малфой резко смазал последнюю ноту и мелодия прервалась. Разрушил этот незаконченный, бесконечный вихрь. Он отдёрнул руки и встал: — На сегодня шоу окончено.       И вот сейчас Гермиона вдруг снова всё ощутила: взгляды, недомолвки и обсуждения. А ещё какое-то гнилое чувство, поднимающееся комком в горле.       Грейнджер тоже резко встала, собираясь попрощаться и уйти из этой комнаты пыток. Уйти, свалить, сбежать, что угодно. Но с высоко поднятой головой.       — Мисс Грейнджер, — господи, ну что ещё?.       — Спасибо за вечер, — прервала её Гермиона, проявляя высшую степень бестактности, пока Малфой вливал в глотку откуда-то появившейся огневиски под прищурившийся взгляд Блейза, — но мне действительно пора идти, до сви..       — Гермиона, перед тем, как вы покинете нас, могу я выразить вам свою благодарность за ваше присутствие здесь? — Нарцисса поднялась, игнорируя впившейся в неё взгляд сына. — Вы видели наш сад?       Грейнджер сглотнула, понимая, что должна уйти. Но последняя бомба ещё не сброшена. Та самая, после взрыва которой не останется сомнений в её победе. Осталось только сделать выбор: поджечь или оставить пылиться?       — Мисс, вам письмо, — прервав ответ Грейнджер, подскочил к ней аппарировавший эльф.       — Спасибо, — пробормотала Гермиона, читая выведенное немного хаотичным почерком «Гермионе Грейнджер от Джинни Уизли». Этого следовало ожидать.       — Секунду, миссис Малфой, — сделала шаг в сторону Грейнджер и попросила у эльфа, которого звали Руф, перо.       «Гермиона, скоро полночь. С тобой всё нормально? Где ты?»       Поджечь или оставить пылиться? Остаться чуть дольше или вернуться?       Грейнджер всегда выбирала катастрофу. Её личное проклятье.       «Всё хорошо, я в порядке. Прости, Джинни, я ещё немного задержусь. Необходимо закончить начатое, чтобы всё не было зря».       Наверное, Руф уже передал письмо сове, и та доставит его чуть позже, чем Гермионе хотелось бы. А ей хотелось бы сию секунду. Нужно поставить на себя всё.       — Нет, ваш сад я не посещала.       Она не стала смотреть на Драко в ответ, когда выходила из гостиной.       — У вас нет пальто?       — Нет, — ответила Гермиона, которая только после того, как аппарировала, поняла свою ошибку с верхней одеждой. — Но это не проблема, я использую тепловые чары.       — Как удобна иногда магия, правда? — улыбнулась Нарцисса, которая облачилась в роскошное длинное серое пальто с тёмно-зелёной отделкой. — И ни к чему лишние переживания по пустякам.       Гермиона ничего ответила. Они вышли на морозный воздух, и Грейнджер наложила на себя чары, которые тут же прошлись приятным теплом по телу.       — Хотела узнать, Элиза приняла у вас еду?       Грейнджер сначала нахмурилась, но потом сообразила, что Нарцисса имеет в виду сову, что принесла ей письмо Малфоя. Так вот, чья она.       — Да.       Ветер слабо шевелил кудри, пока Грейнджер внимательно осматривала местность. И всё вокруг было в холодных, мрачных тонах.       — Интересно, — протянула миссис Малфой, и Грейнджер посмотрела на неё. — Она очень разборчивая птица, и редко у кого берёт корм.       В этом был подтекст? Загадка, которую необходимо разгадать? Или у неё паранойя?       — Видимо, она не посчитала меня опасной, — предположила Грейнджер.       — Элиза не боится опасности, — платиновая прядь была отброшена лёгким движением руки. — А вот и сад.       Они через белую арку вошли в ограждённую золотым невысоким забором площадь, на которой располагались десятки видов цветов. И, что удивительно, здесь были не только мрачные краски: красные, жёлтые, белые; розы, лотосы, пионы, лилии, оттенок которых был градиентом от фиолетового до красного. Это было по-настоящему восхитительно. Гермионе казалось, что она попала в детскую сказку, какую читала ей мама на ночь: девчонка, что забрела в волшебный сад. Вот только волшебство цветов в этом саду заключалось в том, что они усыпляли и убивали заплутавших.       — Здесь чудесно, — не скрыла восторг Гермиона, прикасаясь к тёмной розе. Она была такой нежной.       — Этот сад принадлежит женщинам Малфой уже много поколений. Здесь собраны самые разные сорта, — Нарцисса очертила контуры синего цветка, и после её прикосновения его кончики приобрели иссиня-фиолетовый оттенок. Потрясающая магия. — Особые, привезённые с разных концов света.       — Такая коллекция заслуживает гораздо больше очевидцев, что оценят растения по достоинству и выскажут восхищение, чем несколько членов семьи и приглашаемые гости, — наклонила голову Грейнджер, рассматривая стебель с острыми иглами.       — Возможно. Но разве не негромкая любовь и забота о цветках нескольких искренних в своей страсти к ним людей должны расцениваться, как настоящее признание? — не поворачивая головы, тон, похожий на мёд, заставил Гермиону вслушаться и задуматься. — Счастье любит тишину, а сохранность таких хрупких драгоценностей, как цветы, тем более.       С этим нельзя спорить, ведь одно неверное решение — и магия цветка перейдёт в землю, на которую упадут его разрушенные части. Одна неосторожность — и всё вокруг сломано.       — Здесь и вправду волшебно, миссис Малфой, — оставив цветок, повернулась к женщине Гермиона, — но зачем вы меня сюда позвали?       Нарцисса отогнула один лист цветка, позволяя второму раскрыться.       — Вы проницательны, — не поворачиваясь, тихо хмыкнула она. Беззлобно.       Гермиона переступила с ноги на ногу, ожидая ответов в возникшей тишине.       — И помимо этого качества вам присуща схожесть с магическими цветами: когда необходимо, розы проецируют дыры и чёрные пятна, чтобы отвести от себя взгляд и оградить человека от желания прикоснуться к ним. А стоит раздражителю уйти, возвращают себе прежний вид, — миссис Малфой повернула голову и посмотрела Гермионе в глаза, продолжая помогать листьям цветка раскрываться.       Грейнджер моргнула, не отводя глаза. Она поняла. Нарцисса раскусила план Гермионы, который сейчас казался девушке ненадёжным, хрупким и с вероятностью пятьдесят на пятьдесят. Вторая половина рухнула, и причины её поведения вскрылись, как пробки шампанского.       Не было смысла юлить. Особенно, когда в запасе припрятана бомба, о которой никто не подозревает.       — Я маглорождённая, — голос звучал твёрдо, хлёстко, и совсем не глухо. Разве что чуть-чуть. Теперь они не мои родители?       Рука миссис Малфой замерла. Она выпрямила спину и повернулась к Гермионе, в заинтересованности вскидывая брови. Не в шоке, удивлении или мгновенной неприязни. Будто бы ожидая продолжения. Она точно услышала, что сказала Гермиона?       — Эта новость, полагаю, была козырем на случай, если ваша игра не воспримет желаемые последствия?       Гермиона немного наклонила голову, вытянув шею.       — Мои настоящие родители — маглы, я не чистокровная волшебница, миссис Малфой, — сказала Грейнджер так, как объясняла Гарри и Рону Древние руны.       — Спасибо, я услышала и с первого раза, — приподняла бровь Нарцисса.       Какого чёрта? Почему бомба вместо того, чтобы взорваться, потухла? Прямо сейчас Грейнджер стоит на минном поле и видит, как её единственная надежды загнивает, как эти цветы в сильные заморозки. Медленно, но в то же время так быстро, что хотелось подбежать и обхватить руками, передавая тепло и останавливая гибель.       Она ведь не могла знать. Родители точно не говорили об этом при заключении договора, потому что это не сыграло бы им на руку. Они честные люди, но в этом случае не солгали, потому что считали Гермиону своей родной дочерью. Так что, либо Нарцисса просто имеет цель опустить её лицом в грязь и не дать того, за чем Гермиона сюда пришла, при этом стоически выдерживая невозмутимое лицо, либо..       — И вы, видимо, ждёте моей реакции, — спустя время, продолжила Нарцисса, снова прикасаясь к цветку. О да, она ждала, только вот совсем не такую. — Что ж, могу только надеется, что новость о неродстве с любимыми родителями не нанесла вам слишком сильный моральный ущерб.       Либо Ленард и Джин сказали ей, только позже. Когда они встречались? Гермиона об этом ничего не знала, но что-то ей подсказывало, что после первого убийства. Тогда было слишком много шумихи вокруг Драко, чтобы не обезопасить себя на всякий случай и не вскрыть карты. Что своей честностью были на руку Нарциссы и сыграли против Гермионы. Чёрт-чёрт-чёрт!       Шок, который ожидала Грейнджер увидеть на холодном лице Нарциссы, сейчас впился в её собственные поры. Всё летело в пропасть, у неё больше не было козырей. У неё больше не было ничего, что могло бы помочь. Она почти в тупике. Почти, потому что глупая надежда, что взращенная в матери Малфоя преданность чистоте крови одержит верх, и она отступит, всё ещё подогревала кровь.       Но откуда Гермионе сейчас было знать, что безоговорочная любовь к родному сыну была гораздо сильнее, чем вбитые в голову и введённые в вены ценности? Эта любовь была достаточно эгоистичной по отношению к другим, чтобы думать о чём-то кроме.       — Я не ради сопереживания сказала, — совладав с эмоциями, вздёрнула подбородок девушка. Раз-два-три-четыре.. — Буду прямолинейна: рассчитывала, что новость о грязной крови оттолкнёт вас и освободит нас с.. — секундная заминка, сбитая поспешным ложным покашливанием. — Меня от будущего сближения с вашим сыном.       — Иногда наши ожидания не оправдываются, мисс Грейнджер, — вздохнула миссис Малфой и опустила руку, делая шаг назад от цветов. — Как вы относитесь к сочетанию корицы и гвоздики?       Резкая смена темы сбила Гермиону, ощущающую, как набатом бьёт кровь по ушам, выкрикивая смешки её рухнувшим планам и надеждам. Было плохо. Всё было плохо. И абсолютно зря. Цепи клацнули и сжали щиколотки с запястьями.       — Я.. — сухость драла глотку. Держи лицо, Гермиона. Теперь твоя очередь не дать того, чего она желает. — Мне нравится.       Нарцисса ухмыльнулась, хмыкая. Странная реакция на простой ответ, но сейчас она волновала Гермиону в последнюю очередь.       — Замечательно, тогда обязательно завтра утром прикажу эльфу подать вам кофе с этими ингредиентами. Признаюсь, мой любимый вкус, — ухмылка стала мягкой улыбкой. — А с шоколадным печеньем просто сказка.       Ладно. Ладно, это просто беседа о кофе утром, когда дрожь обещала расщепить кожу Грейнджер. Потом. Сейчас строгость и выдержка. О кофе утром. Стоп, утром?       Чёрта с два.       — Я уезжаю, — прищурилась Гермиона.       — Как пожелаете, — пожала плечом женщина. — Но не попробовать этот напиток было бы преступлением. И уже слишком поздно, чтобы мы мёрзли на улице.       Она могла бы аппарировать прямо отсюда, но это было бы по-детски и глупо. Гермиона должна попрощаться с Марселлой, Забини и Малфоем.       — Да, нам стоит вернуться, — кивнула девушка.       Всё дорогу до зала они провели в тишине, но давила не она. Не молчание, а осознание, что Грейнджер не сбежать и не исправить. Не разрушить. Тяготил анализ диалога, который успела провести Гермиона. Ответы, взгляды, движение миссис Малфой. Её намеренное поведение. И осознание, что эта глупость тоже была бессмысленной.       Хотелось провалиться сквозь землю. Куда-нибудь в ад, где каждая косточка горела бы, и тяжесть и боль, которые она испытала за эти два дня, не казались такими огромными. Хотя бы оправдали себя в физической боли. А ведь эти дни должны были стать одни из самыми счастливых и тёплых. Почему всегда всё идёт крахом?       — До свидания, — натянула слабую улыбку Гермиона. Вымученную. Рядом Малфой смеялся над чем-то с Забини.       — До свидания, Гермиона, — поправила коричневое пальто Марселла, и Грейнджер заметила мелькнувший в кармане портсигар. — И знаешь, не давай себя потушить, девочка.       Грейнджер отошла, уступая место Нарциссе. Смелые слова. Ей нужно было смочить глотку. Тем более, с кем надо она уже попрощалась, так что..       Гермиона приоткрыла дверь в зал, надеясь, что эльфы ещё не начали убирать со стола. И, видимо, Мерлин впервые на её стороне. Она оглядела стол в поисках воды, но не было ничего, кроме чая и алкоголя. Для чайного часа явно не подходящее время.       Шампанское приятно обожгло горло. Если Нарцисса сюда зайдет, то Гермионе плевать, что та подумает о ней как о пьянице. Пускай так и будет, чего терять? Родители-неродители сбросили на неё то, что ни коим образом не помогло, а значит боль снова могла наступать. Значит она не отвязалась от него. Значит Малфой всё ещё привязан к её жизни, значит гвозди не выпали, господи, это так много значит.       Грейнджер понадобились все силы мира, чтобы не всхлипнуть. Потому что.. А что изменило бы расторжение договора внутри неё? Да, формально они бы навсегда отделались друг от друга. Но та буря внутри, та больная частота, из-за которой кровь хлыстала, как из ручья? Что стало бы с ней, если даже такая сильная боль, которую она испытала на балу, ничего не изменила? Ни черта не разрушила её чувства.       Почему всё так сложно? Почему так больно? Ей нужно уйти. И как можно быстрее.       Грейнджер развернулась, отставляя бокал и натыкаясь на внимательный взгляд. Да он издевается.       Гермиона даже не стала спрашивать, давно ли он тут стоит. Плевать. Всё равно, внутри слишком сильно скребло. Она двинулась вперёд, собираясь закрыть дверь с обратной стороны, выйти из Мэнора и аппарировать к Джинни. которая точно убьёт её. Уж было бы неплохо, если б так.       — Что она хотела? — спросил Малфой, когда она проходила мимо камина.       — Тебя не касается.       — Нарцисса моя мать, — сощурился Драко, придерживая её за локоть.       — Да что ты, — съязвила Грейнджер, вырывая локоть.       — Поэтому меня касается в первую очередь, — понизил тон Драко, кривя губами.       — Это так не работает.       — Грейнджер, просто ответь на чёртов вопрос.       — Я уезжаю и мне плевать, что тебе надо, — покачала головой Гермиона, чувствуя, что силы на споры тоже почти исчерпались.       — Грейнджер, это займет минуту, так что поумерь..       — Поумерь? — взвилась девушка, догадываясь, что сейчас выжмет из остатков себя всё, что может. — Серьёзно, поумерить? Знаешь, ладно, — всплеснула она рукой, резко поворачиваясь к нему обратно. — Я скажу, что мне скрывать? У меня не получилось, Малфой. Я не добилась того, для чего сюда пришла.       Неудачница. Идиотка. Дура.       — И для чего же ты приходила? — медленно спросил Драко, словно прощупывал почву. Почва, которая была настолько рыхлой, что ноги увязали в грязной земле? Почва, в которой вместо цветов были мины?       — Ты знаешь, — вглядываясь в ртутные глаза, произнесла Гермиона. — Только не лги мне, что ты не понял с самого начала.       — Мне потребовалось некоторое время, — помолчав, всё-таки признался Драко. Ну конечно.       — Я.. Нет, мы. Мы остались ни с чем, а вернее, всё с тем же. У меня не вышло, Малфой! — прикрикнула Грейнджер, глаза начинало жечь. — И у тебя, судя по всему, тоже. Мы в яме. И я ненавижу тебя, потому что ты сказал, обещал ещё давно, что справишься с этим сам. Что у тебя есть чёртов план, моя компания и помощь тебе не нужны. И посмотри, в какой заднице мы оказались! — она обвела рукой комнату, хотя Мэнор тут был вообще ни при чём. Только если косвенно. — Выхода больше нет.       Вдруг, если бы он приструнил свою гордость и прислушался к голосу разума, у них бы получилось? Получилось освободить себя друг от друга? От того, кем они могли стать друг другу и что из-за это бы потеряли. Но теперь.. Теперь они обречены. Во всём и во всех смыслах.       — Выход есть, — твёрдо выдохнул Малфой, но Гермиона слышала это в его тоне. Неуверенность. И такое случалось достаточно редко, чтобы понять, что она полностью права.       — Нет, Драко! — имя, фамилия — плевать. — Мы испробовали все наши шансы и всё мимо. Остается только сдаться или.. Или ничего, — Грейнджер проглотила слёзы бессилия, сжимая кулаки. — Я слишком устала, чтобы продолжать сейчас бороться. Я хочу домой. И уезжаю отсюда как можно скорее.       Гермиона развернулась и пошла к выходу, даже не пытаясь держать голову прямо. Всё к чёрту.       — А как же твоё обещание?       Негромкий, холодный голос заставил её остановиться. А хотя бы раз? Хотя бы один раз она сможет не обратить на него внимание и пойти дальше? Сможет уйти, когда он будет её звать?       Насколько всё плохо? Насколько прочно и глубоко?       — Что? — нахмурилась девушка, в пол-оборота смотря на него.       — Твоя клятва, Грейнджер, — Малфой сделал шаг вперёд. — Твоя клятва о моем уничтожении. Ты её не исполнила. А знаешь почему?       Знает.       — Ещё не конец, у меня будет достаточно времени для этого, — отчеканила Гермиона, по крупицам восстанавливая свою силу и мощь.       — А как же тогда все твои слова про то, что ты так не считаешь? — прищурился Драко, раздавливая все болевые точки на её коже и вскрывая иголкой мозоли. — Что то, что я тебя не достоин — враньё, что всё не так?       Она молчала, не собираясь отвечать. Не понимая, какие слова вообще были бы уместны. Малфой качнул головой и стал подходить ближе. Держать дистанцию они никогда не научатся.       — Что насчёт этого, Грейнджер? — его дыхание вынуждало картинки в голове выплясывать чечётку. Слишком быстрая смена событий.       А так надо.       — Уйди.       — Нет, ответь.       — Я сказала уйди от меня, Малфой, — повысила тон Гермиона. Чтоб стал, как заточенное лезвие.       — О, нет, я останусь, — протянул Драко, растягивая гласные. А потом добавил то, что солью разодрало рёбра в кровь: — Как ты тогда.       Да пусть будут прокляты тот бал и подоконник.       — Я не хочу!.. — начала громко Грейнджер.       — А я хочу услышать отве..       — Да потому что я не могу! — выкрикнула девушка ему в лицо. Надеясь, что Нарцисса давно уже ушла к себе в покои. — Не могу быть такой, как ты! Я не могу травить тебя твоими откровениями, не могу сама давиться грязью и тьмой, не могу, чёрт возьми! Я не могу уничтожить тебя, — голос чудом не сорвался. — Как бы не хотела сделать это.       Эти мысли грузили. Его слова о том, что она — не свет. Не чёртов свет, который может судить так повлияли, перекручивая какие-то шестерёнки в голове. И теперь, когда помимо новости о своём происхождении, провала плана на мозг капал выпитой алкоголь, пускай его было и совсем немного, Гермиона не считала, что сможет тем самым образом наказать Драко. И после всего того, что она ему наговорила, грызли сомнения, а действительно ли она лучше него? После этого яростного, отчаянного и жгучего желания мести? Имеет ли она право ставить себя выше, если сам факт возвышения самого себя над другими, такими же сломленными, был чем-то отравленным?       Тем более, собственное стремление к свету, о котором Грейнджер не врала, не позволит наказать Малфоя каким-либо другим способом, более болезненным, просто нет. И не только оно. Что-то ещё, всё равно оставшееся после всей боли и жажды мести, отчаянно связывало руки и не желало причинять Драко ту же боль. Ведь в теории она могла бы.       — А ты хочешь? — посмотрел ей в глаза Малфой.       — Хочу. Но не..       — Можешь, — оборвал её Драко, заставляя тревожность проснуться. Зачем он это делает? — Просто начни. Давай, Грейнджер!       — Нет! Ты не понимаешь, ни черта не понимаешь! — истерика была ближе, чем она могла надеяться. — И так будет всегда. Я с этим наедине, — выпустила горькую правду Гермиона.       Он не поймёт, почему она не сможет сделать это. Всё по-другому.       — Так и ты оставайся со своим страхом наедине, — зло выплюнула Грейнджер, и в голосе бились стёкла разбитого бокала.       — Я ничего не боюсь, прекрати вешать своих тараканов на меня, — тут же ощетинился Малфой. Как. Всегда.       — Если бы это было так, было бы однозначно проще, — покачала головой Гермиона, больше не собираясь пререкаться.       Если бы это было так, Малфой бы не сделал этого тогда. Не на её глазах, не для того, чтобы причинить боль и оттолкнуть раз и навсегда. Он бы не испугался того, что может произойти, не ошибись он намеренно.

***

      Гермиона плелась по Мэнору, не собираясь находить Нарциссу или возвращаться к Малфою, чтобы попросить вызвать домовика, который мог бы проводить её к выходу по этим бесконечным одинаковым коридорам. У неё самой привилегии вызывать их не было, так что оставалось только плавиться в агонии собственных мыслей, что своей мрачностью откусывали по куску кожи, и пытаться выйти к лестничному пролёту. А там уж она бы разобралась.       Спустя десять минут по её ощущениям, Гермиона наконец-то увидела дверь. Большую, широкую, почти точно такую же, как та, что вела на лестничный проём, благодаря которому она поднялась на этот этаж. Видимо, у каждой из них были маленькие различия, особенности. Малфои.       Гермиона фыркнула, что вышло довольно слабо, и быстрым шагом направилась к этой двери. Поскорее уйти, скрыться, вернуться в Нору. Дверь поддалась на удивление легко, хотя выглядела массивно.       Вот только это была не лестница.       Вздох против воли вырвался из груди. На неё высокомерно с высоты взирали десятки стеллажей с бесконечно длинными полками, и это только те, которые мог видеть глаз. Здесь столько книг. Гермиона заворожённо осматривала прославленную библиотеку, в которой, как она знала, хранились самые редкие и ценные книги. Наверное, здесь можно было найти буквально всё.       Грейнджер нужно было в Нору. Она обещала Джинни, что вернётся в самом скором времени.       Но я ведь предупредила, что вернусь позже. Ничего страшного, если это «позже» случится позже, чем должно было.       В конце концов, могла Гермиона позволить себе хоть что-то хорошее в этом проклятом месте? Она определённо это заслужила. Хотя бы полчаса чтения.       Грейнджер прошлась между стеллажей, отмечая их несравненную архитектуру. Здесь чудесно пахло временем, знаниями и надменностью. Потому что мысль о том, какой семьи эта библиотека не отпускала. Она остановилась и прошлась пальцами по корешкам книг, останавливаясь на одной. Той самой, которую готова была перечитывать снова и снова. Несмотря на всю тяжесть и безысходность, которые не отпускали в течение нескольких дней. Возможно, в этом её проблема? Возможно, Гермиону всегда тянуло и тянет к чему-то тяжелому, мрачному, холодному и трудному? К чему-то, что оставляет шрамы. Зачем даже сейчас она хочет утопить себя окончательно, когда и так плохо?       Держа в ладони «Грозовой перевал», когда вокруг неё были сотни неизведанных книг, Гермиона осмотрелась в поисках места, где можно сесть. На глаза попался огонь, и, подойдя чуть ближе, Грейнджер усмехнулась. Камин, тёплый мягкий ковёр и два кресла в этой библиотеке смотрелись как-то мелко и даже жалко. Но оттого тепло и уютно, поэтому, почему нет?       Проигнорировав кресла, Грейнджер устроилась на тёмно-бежевом ковре, расправляя складки подола платья. Было поздно, но уверенность, что погружение в чью-то чужую боль и безысходность поможет отпустить свои, одерживала верх над желанием прикрыть глаза и заснуть.       Она понимала, что эльфы непременно сообщат хозяевам о том, что она никуда не ушла. Но пару страниц до того, как Гермиону выгонят, она прочитать успеет.       Тысяча восемьсот первый..

***

      Он тихо открыл дверь и задержался, прежде чем войти. Отсюда был виден камин. Драко наклонил голову, чтобы её стало лучше видно.       Её платье волнами укрывало ковёр, а плеч и спины почти не было видно из-за кудрей. Гермиона склонила голову и держала что-то в руке. Вероятно, книгу. И она даже со спины была чертовски пленительна, была теплом на фоне этого камина, огонь которого мерк с её огнём.       Малфой бесшумно закрыл высокую дверь библиотеки и двинулся к камину. Эльфы почти сразу сказали ему о местонахождении Грейнджер. И удивлён он был лишь тому, что она всё ещё здесь, а не тому, где именно.       С потолка, над местом, где сидела Гермиона, медленно начали падать белые снежинки. Малфой криво ухмыльнулся. Нарцисса с её традицией снегопада в библиотеке в Рождество, стоило ему сделать здесь хотя бы шаг.       Только вот её самой, как основной части традиции, не было. Чёртова Малфой.       Гермиона тихо вздрогнула, когда он несколько секунд постоял рядом, а потом вздохнул и опустился на ковёр рядом. Конечно, на кой чёрт вообще были созданы кресла?       Она подняла голову, посмотрела на него, и снова уткнулась в книгу. Это тепло было от камина? А этот холод?       — Ты в нём, — сказал Малфой, вырвав свою мысль из контекста. Прежде, чем успел себя одёрнуть, потому что незачем.       Драко думал, Грейнджер не поймёт, что он имел в виду. Начнёт хмуриться или язвить. Но она, не отрываясь от книги, хрипло ответила:       — У меня не было выбора.       — Но ты в нём, — прищурился Драко, покачав головой.       Потому что, судя по мотивам Грейнджер, отличным решением стал бы вариант надеть какое-то неброское, почти что хлам, платье. Чтобы вбить как можно больше гвоздей. Но она всё равно надела именно это платье, подходящее вечеру своей роскошью.       Грейнджер промолчала, и раздражение вспрыснулось в вены. Малфой отвернулся, взглядом утыкаясь в огонь, в котором хотелось сгореть, потому что внутри полыхало.       Он не знал, зачем пришёл. Грейнджер не нуждается в его обществе, как не нуждается в компании сейчас и он. Им не о чем было говорить, всё уже было сказано. И не однажды. Все швы разорваны, пластыри сдёрнуты, а дороги завалены камнями, оставляя только одну. Просто когда Лив сообщила, что мисс Грейнджер зашла в библиотеку, Драко без раздумий пошёл туда. Будто по обязательству, будто слова Лив означали «вы должны пойти за ней; прийти к ней и остаться там». Но ни черта подобного эльфийка не имела в веду, лишь немой вопрос «мне сопроводить её к выходу?»       Хорошо, он здесь. Что дальше? Что дальше, Малфой? Потому что говорить или делать что-либо Драко не собирался.       — Что это? — после долго молчания наконец спросила Грейнджер, заправляя спадающую прядь за ухо. Тринадцатый. Она сделала это в тринадцатый раз.       Драко высчитывал секунды до того, как она не сдержит своё любопытство, так что не стал скрывать ухмылку.       — Снег.       — Я вижу, — в тоне была резкость, но не достаточная, чтоб не заметить усталость девушки. Не было того грейнджеровского яда. — Почему он здесь? Он появился, когда ты вошёл. Это ты сделал?       — Нет, — ответил он, смотря на своё семейное кольцо. — Нарцисса придумала это ещё давно, но теперь это часть Мэнора, а не её прихоть или последствия заклинания. Оно происходит само собой в Рождество, как автоматическая реакция.       Она снова молчала, и Драко был уверен, что между её бровей пролегла складка. Грейнджер думала. И всегда так громко и пылко, что создавалось чувство, плесни он воду, и от неё останется лишь пар.       Это был бы выход. Так все проблемы просто исчезли бы, и воздух лишился грёбаной корицы с примесью гвоздики, которые умертвляли всё живое в нём.       — Твоя мама придумала интересный механизм, — наконец тихо сказала Гермиона, и Малфой хмыкнул. Какого ей сейчас было говорить о Нарциссе?       Снег продолжал спадать с потолка, медленно кружась, но до их голов он не доходил. Всегда почти, и никогда уже.       Чёрта с два он бы это признал или озвучил, но Малфою было комфортно. Сидеть здесь, сейчас, напротив камина рядом с читающей Грейнджер. Будто всё так и должно быть. А может..       — Малфой, зачем ты здесь?       — Это моя библиотека, — тут же ответил он. Всегда защита.       Гермиона вздохнула, переворачивая страницу. Она быстро читала.       — Зачем ты пришёл в неё, когда здесь я?       Было бы здорово знать ответ. А ещё лучше держать откровения за зубами. Но Грейнджер всегда выводила его механизмы из строя, стоило ей только оказаться рядом. Всё шло наперекосяк, правила игры менялись, и он просто плыл по течению их безумия.       — Не знаю, Грейнджер, — Драко провёл рукой по волосам. — Я не знаю.       — Тогда почитай мне.       Её тон звучал так легко, что Малфой сначала даже не понял. Ни смысла, ни подвоха, вообще ничего.       — Что? — он повернул голову, упираясь взглядом в густые кудри. Которые тут же захотелось накрутить на палец.       Гермиона подняла голову и посмотрела на него, и действительно — в её глазах были лишь усталость и бесстрашие. То самое течение, в котором они тонули. Что ей терять?       — Почитай мне, Драко, — повторила она.       А ему?       — Я не стану библиотекарем по твоей прихоти, Грейнджер, — скривил рот Малфой, переводя взгляд на книгу и качая головой. — Даже не думай.       Три-десять-пятнадцать. Они долго смотрели другу на друга, каждый борясь за своё. За своё разрушение, за свои мысли и устои. Не собираясь уступать привычкам друг друга. Коняьчный шоколад и ртутный айсберг.       Также он убеждал себя сидеть на месте, когда Грейнджер вышла из зала, оставляя их четверых одних. Также угрожал себе, что убьётся, если встанет и пойдет за ней.       Не убился.       Но лишь потому, что Нарцисса посмотрела на него тем-самым-взглядом и покачала головой, прося остаться. Не ходить за ней, оставаться в неведении, раскромсала Грейнджер свои ладони или нет, впала в истерику или всё ещё холодно держит лицо. Скрипя зубами, Драко опустился на место, вновь начиная гнуть в руках вилку. Отсчитывая минуты до её возвращения и отвечая односложными предложениями на вопросы Эллы, которая завела диалог о какой-то бессмыслице.       — Ладно, — сглотнула Гермиона, в четырнадцатый раз заправляя кудрявую прядь и выискивая взглядом строчку, на которой остановилась.       Поэтому Малфою стоило сменить тактику убеждения самого себя в чём-либо. Потому что он каждый раз проигрывал. Или дело не в нём?       — Давай сюда, — сцепив зубы, где-то между которых стёрлась в пух и прах его гордость, выдохнул Драко и потянулся к книге, которая легко выскользнула из рук Грейнджер. Он повернул к себе обложку и фыркнул: — Серьёзно? Тебе в своей жизни боли мало?       Говорить об этом напрямую и от его лица было странно, но это было правдой. Зачем добивать себя? Хотя ему уже давно следовало уяснить, что Грейнджер имела при себе черту мазохизма. Иначе бы не возвращалась к нему раз за разом.       Его прабабка была знакома с Эмили Бронте, он читал это в её дневниках, что стали определённым мемуаром. Та писала, что Бронте была одарённой волшебницей, и его родственница восхищалась строчками романа, тайно которые иногда показывала ей Эмили.       — Просто читай, Драко, — покачала головой Гермиона. — Может, так и тебе удастся вынырнуть из своих проблем.       — А тебе удалось?       Но ведь он и так знал ответ.       — Пока нет, — её голос прозвучал глухо. — Но, по крайней мере, понимание, что у кого-то жизнь тоже не сахар, помогает мне выдохнуть.       Драко в последний раз осмотрел её. Гермиона обхватила руками колени и положила на них голову боком, смотря на него. Малфой выдохнул, закрывая одну из дверей в своём сознании, в которую всегда хотелось и было приятно вернуться, и опустил голову к книге.       — «Лучше б вы её не трогали, — в унисон своей псине проворчал мистер Хитклиф, предотвратив её более опасные действия крепким пинком. — Нечего её портить. Это вам не комнатная собачка..», — продолжил читать Драко с момента, где остановилась Грейнджер. Он нахмурился, озвучивая эту строчку, но тут же послал к чертям все мысли.       Они сидели так до середины второй главы. Снег, камин и книга. В этом даже можно было отследить метафору с его жизнью раньше, если особо вглядеться.       Вдруг Грейнджер немного покачалась, словно в нерешительности, а потом выдохнула и подвинулась вправо, касаясь своим плечом его и опуская голову Драко на плечо. Это было лично. Это было даже интимно, но не в том пошлом смысле. Что-то более осознанное и простое, но от того важное и опасное. Опасность с ней была всюду, в каждом прикосновении. И то, что они сейчас делали и как — вот, что было действительно неправильно. Не секс и не поцелуи. А её голова на его плече, пока Малфой читал Гермионе вслух книгу на ковре перед огнём. Судя по всему, одну из её любимых.       Драко напрягся, но не остановился, продолжая читать. Сегодня же Рождество. Всё, что будет, навсегда в нём и останется. Поэтому спустя двадцать строчек он позволил себе опустить плечи, разливая негу по телу. И сосредоточиться на том, как нежные кудри касаются его выбритой щеки.       К концу третьей главы Малфой почувствовал, что Гермиона начинает двигаться. Её дыхание выровнялось, а голова начала медленно съезжать, норовя упасть ему на ноги.       Драко покачал головой, мягко усмехаясь. Она продержалась гораздо дольше, чем он предполагал.       Малфой отложил книгу, второй рукой придерживая голову Гермионы. Встал, наклоняясь и подхватывая Грейнджер на руки, и поднял её. Несколько секунд Драко просто смотрел на её расслабленные черты лица, которые не злятся, не дрожат и не напряжены вечными мыслями. Ей так шло спокойствие. Он медленным движением руки отбросил ту самую кудряшку, оглаживая щёку Гермионы. А потом перевёл взгляд на камин, аппарируя.       Он бы не стал отправлять её обратно к Уизли. Во-первых, потому что раз Грейнджер здесь осталась дольше, чем собиралась, значит всё-таки она этого хотела. А во-вторых, потому что собственный эгоизм не позволил бы ему лишить себя её. Спящей и умиротворённой, беззащитной и спокойной.       Драко наклонился, осторожно перекладывая Гермиону на чёрные шёлковые простыни своей спальни. Сам он собирался в этот раз переночевать в соседней комнате, которая тоже была выполнена в соответствии с его вкусами. Нарцисса и Лив знали его любимого дизайнера. Малфой присел, вытаскивая руку из-под её тела, и повернулся, собираясь встать. Он замер, ощутив, как Грейнджер сжала его ладонь.       Драко обернулся, внимательно осматривая её лицо. Но Гермиона спала: дыхание было всё также ровным, а грудь медленно вздымалась. При попытке проникнуть в её сознание ни на какие препятствия он не наткнулся, так что прекратил, окончательно удостоверившись, что она спала. Грейнджер сжала тёплыми пальцами его ладонь во сне, бессознательно.       Малфой сглотнул, понимая, что дошёл до критической точки. Что сейчас было не просто очередное мгновение, а разрушение стены, за которой он прятался от смертоносной правды. От своего поражения, которое не собирался признавать, потому что было жутко, стыдно и страшно. Это слишком не его, слишком не про него. Тем не менее, он всё равно скрывался за надёжными камнями, будучи уверенным, что скоро надобность в стене и защите пропадёт.       Но она оказалась недостаточно надёжной. Или проблема в том, что она за собой скрывала? Что это никуда не делось, а, кажется, только увеличилось в размерах, достигнув пиковой точки?       И сейчас всё решалось. Либо он сдастся и останется, признаёт то, чего боялся. Либо уйдёт, оборвав все нити, поместив то, что было за стеной, в непробиваемый лёд и забыв про всё. Отпустив её навсегда. И если уйдёт от этой кровати, он даже поможет Грейнджер, даже спасёт от дальнейшей боли, которую обязательно, по ультиматуму причинит. По или против воли.       Сейчас всё решалось.       И было решено с самого начала.       Драко вывернул руку из хватки Гермионы, отодвигая её и поднимаясь. Он отошёл от кровати, приближаясь к окну. Выбор сделан.       Всё правда было решено с самого начала.       Поэтому Драко снял пиджак, бросая его на стул, и выдохнул, поджимая губы и оборачиваясь. Гермиона безобидно продолжала лежать, утыкаясь носом в подушку. Отсюда было не разглядеть её веснушек, но Малфою почему-то казалось, что он их видит.       Драко обошёл кровать и лёг с другой стороны, обхватывая талию Грейнджер и пододвигая девушку к себе, вдыхая приятный запах её волос.       — Прости, — прошептал Малфой, закрывая глаза.       Он слишком большой эгоист для её спасения.