soundtrack: Achilles Come Down — Gang of Youths
Тодороки опаздывает. Самый пунктуальный человек за всю историю и опаздывает. Но у него есть железное оправдание, которое навряд ли проигнорируют, потому что он, черт возьми, отлично себя показал. Сегодня по расписанию должно было состояться первое собрание всех сотрудников и директора. Прошел месяц, как гетерохром устроился на эту подработку и директор решил на эту дату созвать всех. Ведь именно Шото стал последним, кого приняли в эту кампанию. По крайней мере пока. Месяц пролетел совершенно незаметно, поглощая нудные будни и заполняя их школой, потом работой, потом опять школой, и снова работой. Юноше порой казалось, что он просто напросто выпал из реальности в этот промежуток времени, позволяя тому полностью окружить себя потоками быстротечности момента. Не то, чтобы он сильно переживал, просто, это ведь в любом случае волнительно: встреча с коллегами в одно и тоже время, отчёты, анализ их деятельности и куча ньюансов, которые придется обсудить. Парень не считал себя плохим сотрудником, но все равно были некоторые, так скажем, вещички, над которыми ему ещё предстоит работать. И почему-то он был уверен, что это тоже будет упомянуто. Нервишки немножко шалили. Стрелка на карманных часах неумолимо приближалась к восьмёрке. Оставалось каких-то несколько минут. И вот он стремглав сворачивает на очередном повороте, не переставая бежать, чуть ли не задыхаясь от нехватки воздуха в лёгких. Заветная вывеска появляется в его поле зрения и парень готов был даже поблагодарить отца, что в детстве нещадно тренировал его кардио. Однако останавливаться рано, он ещё не на месте и не в нужной комнате. Казалось, что все здание сотряслось, когда Тодороки влетел через парадную, скидывая с себя по пути пальто. Стало стыдно и он зажмурился, чтобы не видеть взгляды полные разочарования. — Извиняюсь за опоздание и предоставленные неудобства! Двое особо заспанных парней сидели за столом, в то время, как остальные места пустовали. Юноша раскрыл глаза и несколько раз нервно моргнул. — А где все? Сиреневолосый лениво потянулся. — Похоже, Каминари, мы не одни такие придурки. Шото до сих пор стоял на пороге и нервно переминался с ноги на ногу. Будто прочитав все на лице гетерохрома, Шинсо снова заговорил. — У нас собрание начинается в девять. — Что? — его лицо вытянулось ещё сильнее, выражая полную растерянность. — Мы, ну типо, тоже перепутали, — светловолосый хрустнул шеей, параллельно кидая короля на даму, любезно предложенную коллегой, — Когда мы пришли, за стойкой дремала Урарака, она нас впустила и напомнила нам, что мы те ещё идиоты, раз пришли так рано. — Если точнее, она назвала нас конченными, но я не причем... — Ну да, я перепутал! — Денки резко вскинул руки вверх, паля свои карты, а его лицо слегка налилось краской, — Мне казалось, что надо к восьми прийти! Сам-то без задней мысли со мной двинул... — Каминари, ты позвонил мне в семь тридцать и прокричал, что мы опаздываем и мне надо спуститься к подъезду через пять минут. Ты думаешь я успел хоть что-то понять в сонном состоянии? — Ты всегда в сонном состоянии, — несколько обиженно пробубнили в ответ. — Козырной туз, и это моя последняя карта. Я выиграл. — Блииин... Шото потёр сонные глаза и наконец прошел в комнату, оставляя сумку возле входа, не в силах волочить ее за собой дальше. Стул оказался достаточно твердым, а поверхность стола, на которую он плюхнул свою голову, не менее мягкой. — Если бы ты спал побольше, ничего бы не перепутал. — Ну че ты заладил со своим сном?! Я вообще-то не просто так не спал, а песню сочинял. — Песню? — гетерохром заинтересованно поднял взгляд, стараясь изо всех сил разлепить слипающиеся веки. — Да! — его глаза неожиданно слишком сильно загорелись, — Я сочинил ее и даже успел записать. Ну там долгая история, ну короче- — В группу он вступил, вот и хернёй маится. — Никакая это не херня, а очень даже интересная штука, мы набрали людей и у нас сейчас есть полноценный состав! Ты прикинь, Тодороки! — Я думал ты только графины умеешь бить. Не в силах больше сопротивляться, он закрыл глаза, позволяя потокам звуков вливаться в свои уши. Голос Денки был чересчур громким, но достаточно мягким, чтобы не резать слух. — Чеегооо? — парень недовольно поджал губы, — Я думал, ты лучшего мнения обо мне! — Ну как видишь- — Ладно, не важно. Я тебе сейчас покажу наших ребят, — как ни в чем не бывало, снова раздался его голос и послышался шорох с клацаньем по клавиатуре, — Вот! Ему снова пришлось разлеплять веки, чтобы взглянуть на фотографию. Обычная сброда музыкантов, вот барабанщик, вот чувак за синтезатором, сам Каминари с электро гитарой, солистка и бас. Стоп, солистка, это же... — Джиро? — О, вы знакомы? — Ну типо. Одноклассница. А моя подруга... — пришлось прикусить язык и сглотнуть комок в горле, чуть не проговорился, — Общается с ней. — Нифига, как мир тесен. Шото слегка наклонил голову, рассматривая все ту же фотографию. И тут до него дошло одно осознание. — А кто ее в группу пригласил? Светловолосый гордо вскинул голову, поправляя ворот своей рубашки. — Я. Она уже давно говорила, что была бы не против попасть в группу, ну я ее и пригласил, как только мы с пацанами решили собрать целый состав. Денки не видел лица Шинсо позади себя, во время разговора с гетерохромом, в отличии от последнего, который отчётливо мог наблюдать опустившиеся уголки губ коллеги. И Тодороки стало все настолько очевидно, что захотелось нервно рассмеяться. Он будто почувствовал физический удар под дых. Четвероугольник, двое в котором навряд ли имеют хоть какой-то шанс. — Она мне давно нравится, ещё со средней школы, мы вместе тогда учились, но потом как-то разошлись по разным старшим школам. — И потом каким-то образом вновь встретились на концерте, да-да, я слышу эту историю уже в сотый раз. — Но Тодороки впервые. И короче, да, мы встретились на концерте. Ты представляешь какая была вероятность того, что и я и она там окажемся?! Мне капец повезло. Разноцветноволосый понимающе вздохнул. По сути он мог понять обоих, и Хитоши, и Каминари, но как-то сердце больше лежало к первому. Они с Момо похожи. Очень даже. — Чтоооооооо? — о нет, этот голос, — Каминари кто-то нравится??? Девушка вальяжно ввалилась в комнату, полностью игнорируя тряпичную сумку под ногами. Нездоровый румянец играл на ее щеках, а глаза были настолько красными, что создавалось ощущение, будто в них брызнули газовым баллончиком. — Урарака, сколько ты сегодня спала? Нет, не так. Ты сегодня спала? — Мммм, уж кому то кому, а вот точно не тебе о таком спрашивать, — но увидев напряжённое лицо напротив, она всё-таки на секунду задумалась, прокручивая свои полуночные хождения дома и приход в кафе в пять утра, — Нет. Шинсо кинул обречённый взгляд на двоих парней и заграбастав Очако под локоть, вышел из комнаты. Он сделал вид, что не слышал ее буйных протестов и уговоров о том, что она полна сил. И да, силы, чтобы отбиваться от коллеги, у нее точно были. Шото уважительно приложил руку к сердцу, завидуя крепости нервов сиреневолосого. Он бы не справился с таким бедствием в лице самой обоятельной персоны их коллектива. Юноша, честно, старался не уснуть, но глаза слипались настолько сильно, что даже приложив все свои возможные и невозможные усилия, он бы не смог продолжить держать их открытыми. Каминари лишь шуточно пожелал ему спокойной ночи и уткнулся в телефон. Ещё слишком много времени до прихода остальных.* * *
Шум. Слишком много шума. Сладкое состояние дрёмы липкими путами оплетало сознание, не позволяя отчётливо слышать окружающие его звуки. Вроде среди них были голоса. Не так. Все звуки только и составляли голоса. Казалось, будто его волосы кто-то нежно гладит, перебирает прядку за прядкой. Было приятно, даже слишком, и желание просыпаться, выпутываясь из объятий сна, совершенно отпало. Однако его планам поспать* * *
— Хочу сообщить несколько последних новостей. По своему обыкновению: одна хорошая, другая не очень. С какой мне начать? — директор постукивал пальцем по столу, переводя взгляд с одного подчинённого на другого. — С хорошей, — как обычно на энтузиазме выпалил Денки. — Хорошо. За примерно последний месяц, а именно пять недель с нашего открытия, колличество посетителей стремительно выросло. Отдельную благодарность хочу выразить Каминари, который разместил информацию про наше кафе в своем достаточно известном блоге; и Тодороки, благодаря которому, по неизвестным мне причинам, чисто посетителей среди подростков выросло в несколько раз. Урарака тихо хихикнула, кидая на знакомого лукавый взгляд, по которому стало очевидно: она действительно припизднутая, и она действительно читает блог его школы, где несколькими неделями ранее была опубликована новость о его работе здесь, после чего, кстати говоря, Шото стало ещё более неудобно принимать заказы, ведь его регулярно сверлила хотя бы одна пара глаз. — Особенно по выходным, — в это время мужчина продолжал, — Что, конечно, не может не радовать. Каминари и Мидория довольно закивали головами, отражая полную солидарность с директором. — А если говорить о плохом, нам скорее всего придется переписать ваше расписание. Я понимаю, что вы сюда устраивались именно с тем, которое вам удобно. Но я просто не могу смотреть на юного Мидорию, который мучается в выходные дни и работает за пятерых. Тем более, хочу заметить, что работая в дневную смену в одиночку, качество обслуживания ухудшается, что в нашем случае, когда мы находимся в самом эпицентре развития — просто недопустимо. Изуку вздрогнул и неожиданно для всех склонил голову, начиная извиняться. — Прошу прощения, что я своей некомпетентностью ставлю под угрозу нашу репутацию, может я могу- Мужчина покачал головой, не давая договорить парню и накрутиться себя ещё больше. — Юный Мидория, подними голову, — юноша послушно выполнил просьбу, — Ты не прав, говоря про свою некомпетентность и что ставишь под угрозу нашу репутацию. Это не так. Я просто хочу, чтобы ты мог работать с удовольствием, а не перетруждаться в одиночку. Чтобы вы все могли работать в удовольствие. Тем более про общий завал посетителей я уже упомянул. Так что, приступим? — Я вас понял, Тошинори-сама.* * *
— Юный Тодороки, что скажешь о том, чтобы помогать своему коллеге в выходные дни? Мы можем передвинуть твои рабочие дни и выходные на другое удобное тебе время. У Шото плохо получалось мыслить в до сих пор сонном состоянии, но он честно, прилагал всевозможные усилия. Следующая неделя последняя перед зимними каникулами, а также она полностью состоит из экзаменов. Но в субботу он уже будет полностью свободен, не говоря про воскресенье. А лишние часы на подготовку в начале недели ему точно не помешают. Пусть он и был полностью готов, мандраж никак не мог его отпустить. Как говорится: семь раз отмерь, один раз отрежь. Так и с подготовкой. — Я не против. Мои выходные дни можно перенести на понедельник и вторник. — Супер! — Яги радостно хлопнул в ладоши, — Теперь на счёт тебя, юный Мидория. Согласен выйти на работу ещё и в пятницу? — Да, без проблем! Всегда рад помочь! Ну как можно не любить это солнце? Тодороки ещё раз мысленно дал себе пощечину. И оооооо, стоп. Он только что подписался на работу с Изуку три дня в неделю? Он спит? — Отлично, тогда переходим к остальным: Минета остаётся на прежних позициях; Урарака, думаю тоже; это же касается Шинсо; а вот на счёт тебя, Каминари — мне бы хотелось обсудить твой необычный график. — Да сэр, есть сэр! Мужчина тяжело вздохнул, начиная проводить расчеты в голове. Над Денки будет сложновато работать...* * *
— Ну и скажи, зачем вы создали этот чат? Гетерохром переминался с ноги на ногу, ежась от холода, пробирающегося под пальто. — Не «вы», а «мы». — Если я молчал, это не означает, что я был согласен. — Да ладно тебе, чувак, — второй голос без всяких стеснений вклинился в их с Хитоши диалог, — Это должно быть круто! — Ничего крутого, — тихо буркнули ему в ответ, сильнее укутываясь в черный шарф. — Просто ты зануда. — Не зануда я, просто предпочитаю быть сосредоточенным на работе, — он действительно не зануда, однако новые знакомства и частые общения всегда давались ему с трудом. — Это ты так такчично перепутал слово «работа» с именем «Изуку»? — О чем ты? — О том, что сегодня на собеседование ты был далеко увлечен не работой, — Денки, кажется, получал максимальное удовольствие от растерянно-смущенного выражения на лице Шото. — Ничего подобного, — пришлось натянуть шарф ещё выше, чтобы скрыть свои пылающие щеки. — Да ладно тебе, не ломайся! — Каминари, оставь его, — господи благослови Шинсо. Юноша махнул рукой в сторону станции метро и неспешной походкой направился прямиком туда. Светловолосому же только и оставалось, что удручённо вздохнуть и крикнув прощальные слова чуть ли не на всю улицу, скрыться в тумане города. А вот Тодороки направился обратно в помещение — отсыпаться до открытия. Идти обратно домой по гололеду совершенно не хотелось, да и его смена, по новому расписанию, начинается через два часа. Пока он дойдет до дома, пока расслабится — пройдет час, а там уже и обратно идти надо. Да и не ждёт его никто там. А вот в кафе комфортно, куча диванов не могла не радовать: ложись на любой и откисай. Мидорию не было видно, может уже ушел, а может сидит в раздевалке. Сейчас парню было без разницы. Единственное, чего он хотел больше всего на свете — это отключиться хотя бы часа на полтора. Все остальное уже потом. Это он и сделал, завалившись на один особенно большой диван в дальнем углу кафе.* * *
Проснулся юноша позже, чем планировал. Сонное сознание встретила давящая тишина. Шото предпринял попытку встать с дивана, однако провалился, потому что ноги его совершенно не слушались, а перед глазами расплылись разноцветные кружки. Шею неприятно тянуло — всё-таки стоило было подложить хоть какую никакую подушку под голову. В помещении царил полумрак, и лишь из раздевалки доносились слабые лучики лампы. Она раздражала — у нее свет мерзкий какой-то, жёлтый с примесью тусклости. Спустя несколько минут юноша вновь попробовал встать с дивана, и на это раз у него получилось. Наручные часы показывали без десяти минут двенадцать. Совсем скоро открытие, а оба сменщика находятся в отвратительном состоянии. Тодороки не мог допустить подобного, его же только несколько часов назад похвалили за идеальное выполнение своих обязанностей. Он не может тут же налажать. Парень приоткрыл дверь в служебное помещение, отмечая, что лампа в самом деле то ещё дерьмо: освещение просто никакушее. Как Минета вообще справляется по ночам, когда в раздевалке даже свое лицо в зеркале нельзя нормально разглядеть? На первый взгляд ничего необычного. Шкафчики закрыты, пол чуть ли не блестит от чистоты, окна едва приоткрыты, впуская прохладный воздух внутрь и разбавляя духоту. Но если присмотреться получше, можно заметить большой портфель стоящий около одного из шкафчиков. Зеленоволосый всё-таки был тут все это время. Тодороки, наверняка, мог бы вечность смотреть на спящего Изуку, рассматривать его слегка приоткрытые губы, россыпь ярко-выраженных веснушек, слишком прекрасный нос и парня в целом. Но пришлось в очередной раз мысленно дать себе пощечину и надеть маску безразличия. Прямо как и всегда. — У нас смена начинается меньше чем через десять минут. Вставай. — Ну мамааааа, я хочу ещё полежать, — юноша крепко сжал руку на своем плече, все также находясь в исходном положении, не желаю ни открывать глаза, ни делать что-либо — утро воскресенья, в конце концов. Твою мать, Шото точно преточно не покраснел. Ему стоило огромных усилий подавить выступивший румянец и ещё раз потрясти коллегу за плечо. — Ну я же сказал, ещё па... — Мидория открыл глаза и в шоке уставился на разноцветную макушку, боясь моргать. — У нас пять минут до открытия, — только и смог выдавить из себя гетерохром, не переставая ощущать хватку на собственном запястье. Зеленоволосый, кажись, только осознал всю ситуацию, как ошпаренный подпрыгивая на скамье и отпуская чужую руку. Он бросил неловкий взгляд на Тодороки и побрел к раковине, моментально включая холодную воду: не только для того, чтобы умыться, но и чтобы заглушить собственное сердцебиение. Как он вообще оказался в этой ситуации? А самое главное — когда он прекратит попадать в неловкие ситуации с этим человеком? Даже их первое знакомство было ужасным. Просто отвратительным. Непонятно только почему Шото до сих пор с ним хоть как-то коммуницирует. Все слишком непонятно и неловко.* * *
— Давай разделим обязанности, я могу принимать заказы а ты сидеть за регистрационной стойкой? Тодороки многозначительно кивнул и направился к своему месту. Он не хотел ходить по залу от слова совсем. После сумбурного начала дня и прерывистого сна ему хотелось спокойствия. Изуку облегчённо вздохнул и подошёл к дверям, сменяя табличку с «закрыто» на «открыто» и поворачивая ключ в замочной скважине. За стеклом он увидел несколько уже подошедших подростков. День обещает быть сложным.* * *
Нельзя сказать, что юноша сильно запаривался по поводу своего внешнего вида. Он его конечно волновал — не хотелось уж очень плохо выглядеть, но не до такой степени, чтобы часами стоять перед зеркалом и поправлять упавшие на лоб кудри. Его больше волновал глупый нарукавник. Он смотрелся настолько нелепо, что хотелось выть от невозможности его снять: слишком страшно. Страшно, что увидит мама, страшно, что увидят знакомые, страшно даже то, что увидят друзья. Конечно, он доверял друзьям, но... кто знает какие черти водятся в их тихих омутах. Единственный человек, который был осведомлен о его положении — Урарака. Она его бесприкословно поддержала, поделилась стольким количеством тепла, скольким смогла. И он ей был безумно благодарен. За все. Она не раз отговаривала его от всяких глупостей и каждый чертов раз парень чувствовал вину, вину перед Очако за то, что ей приходится его выслушивать, за то, что она возится с ним, за то, что ей приходится объяснять простые истины, такие как «Ты прекрасен. Ты любим. Ты не отвратителен». Всегда он все понимал, всегда старался прислушиваться к подруге, которая стала для него старшей сестрой. Всегда. Но никогда у него ничего не получалось. Хотелось верить во все сказанные ее слова. Хотелось верить, что он не обуза. Однако из раза в раз он не мог поверить. Лица людей перед глазами расплывались, когда он в очередной раз вышел на воздух. Морозный воздух бил в нос с ужасной силой, заставляя морщиться. Все бы хорошо, но он вышел в майке. Нужно было заскочить в магазин и купить пару продуктов, чтобы мама могла приготовить домашнюю пиццу, которую, кстати о птичках, парень просто обожал. Когда он услышал эту просьбу, не раздумывая схватил кошелек и рванул на улицу, забывая о минусовой температуре и сугробах снега буквально на каждом шагу. Забыл он и о нарукавнике. Когда он обнаружил это, решил сильно не беспокоиться, ведь он одной ногой в магазин, а другой обратно. Однако не учел, что в шесть вечера люди до сих пор ходят по улицам. На светофоре стояла женщина средних лет с ребенком. Было видно, что тот ещё достаточно мал, но наверняка уже пошел в первый класс младшей школы. Изуку, запыхавшийся от быстрой ходьбы, склонился вперёд, упираясь руками в колени. — Мама, — он вздрогнул — голос мальчика был чересчур писклявым на фоне проезжающих мимо машин, — А почему у мальчика на руке большие царапины? Зеленоволосый в панике вскинул голову на женщину, которая, по всей видимости, только что перевела на него взгляд, оценивающе осматривая левую руку. Захотелось сжаться под пристальным взглядом, пока он не услышал очередную фразу. — Отвернись, дорогой, не смотри. Мидория окаменел. В горле предательски поднялся ком, а ноги задрожали. Привкус отчаяния на языке стал слишком явным. Пожалуй, избавиться от него он ещё долго не сможет. С того момента парень перестал снимать нарукавник. Даже спал в нем. Это было единственное, за чем он следил пристальнее здоровья матери.