— И как в тебя влезает столько? — спрашивает Николай, качая головой. — Это уже третья.
Я отрываюсь от восхитительной шоколадной плитки в форме медовых сот и поднимаю на принца осуждающий взор. Он вскидывает руки в примирительном жесте. — Капитулирую. Ещё один такой взгляд, и моё смертельно раненое сердце не выдержит.
Я виновато смотрю на комочки фольги на своих коленях и протягиваю ему оставшийся шоколад:
— Прости, надо было поделиться.
Николай качает головой:
— Ешь, я всё равно не очень люблю сладкое.
— На моё счастье. Если бы не вы, о мой добрый и справедливый принц, я бы умерла от недостатка сахара в крови, — говорю я, отламывая очередной кусочек.
— Дарклинг не разрешает гришам есть сладкое?
— Ну, по праздникам мы едим кутью с изюмом. А так прозябаем на сливах и селёдке.
— Какая незавидная судьба.
Я закатываю глаза, кидаю в рот очередную дольку:
— К вопросу о злосчастной сельди. Благодаря твоим шпионкам я избавлена от ужасной участи употреблять её на завтрак. — Николай сделал круглые глаза:
— И давно ты знаешь?
— Почти сразу раскусила. Парики выглядят немного фальшиво, а лица придворных дам королевы не так уж сложно запомнить.
Пока Его Высочество приходили в себя после демонстрации моих удивительных аналитических способностей, я доела шоколад и спрятала обёртку в корнях какого-то там дерева, под которым мы сидели. Никогда не была сильна в определении флоры.
Николай поднялся, тщательно оправил свой мундир и протянул мне руку. Я проигнорировала его учтивость и легко вскочила на ноги, отряхивая свой кафтан — не гришийский, обычный. Я была ещё слишком мала, чтобы считаться солдатом и носить форму.
— Ты опаздываешь, — ехидно сказал принц, постучав по своим часам.
— Ой!
— Ой, — передразнил Николай. — Лети быстрее света, если хочешь вернуться от старухи живой.
— Очень смешно, Ваше Высочество, — скривилась я. — Вас-то за опоздания никто палкой не колотит.
Лицо Николая помрачнело, и я прикусила губу, вспомнив о Доминике — мальчике, которого взяли во дворец, чтобы он получал вместо принца телесные наказания.
— Извини, — я потянула Николая за рукав. — Я сказала глупость.
Он посмотрел на мою руку и улыбнулся.
— Ничего. Я сам напросился. Беги, а то Багра голову тебе оторвёт и мне придётся в одиночку уничтожать Каньон. Уверен, при виде моей слепящей красоты все волькры извинятся за своё плохое поведение и улетят домой в ад, плача от счастья.
Я рассмеялась и, помахав принцу на прощание, кинулась бежать по тропинке, ведущей к озеру.
Стояла поздняя весна, цветущая и жаркая. С моего появления в Малом дворце прошло уже три месяца. Я почти привыкла к чужому имени и своему маленькому телу, чудесам Малого дворца и обществу придворных, но роль восьмилетнего ребёнка по-прежнему давалась с трудом. Одно радовало — когда тебе восемь лет, ты можешь вести себя как угодно, носиться горной козочкой, и никто не посчитает это странным.
Не скажу, что было просто. Ночами меня мучили кошмары, и я жутко скучала по семье. Но в целом чувствовала себя несравненно лучше, чем дома. Я училась, ходила на тренировки с другими маленькими гришами, но жила по-прежнему в Малом дворце, а не в дортуарах для младших учеников. Я была этому рада. Тяжело общаться с детьми, когда ты на самом деле взрослый в теле ребёнка.
Николай был исключением. Мы сблизились, потому что я приглянулась королеве. Она часто забирала меня в Большой дворец на чаепития. Весь приторный ужас её салона, для которого я была лишь очередной игрушкой, помогал переносить Николай. Принц отвлекал от меня любопытных придворных дам, когда те накидывались на меня с вопросами, замечал, когда я уставала, была голодна или грустила, и старался хоть как-то подбодрить — приносил сладости и чай, уморительно шутил, дарил забавные мелочи. Он защищал меня от капризов матери и устраивал преинтересные экскурсии по заброшенным залам Большого дворца, в которых покрывались пылью старинные гобелены с грустноглазыми девушками и старела прекрасная мебель, инкрустированная слоновой костью. Николай стал моим первым другом в Равке, и я была безумно ему благодарна.
Дарклинга я видела редко и то издалека. Я решила, что это к лучшему: так было проще игнорировать странную, едва ли не болезненную тягу к нему.
Тропинка круто ушла вниз, и я прибавила скорость, раскинув руки как крылья.
Как же это замечательно — быть выносливой, сильной, ловкой. В той, другой жизни, я была апатичной и вялой, там словно что-то вытягивало из меня силы. Здесь же энергия била ключом: хотелось бегать, прыгать, кружиться. Я не ходила, а летала. Учителя жаловались, что меня трудно подолгу удержать на одном месте. Только Боткина моя подвижность более, чем устраивала.
Парковые деревья расступились, ушли, убежали в сторону. Показалось блестящее зеркало озера, а за ним чёрным пятном — хижина без окон. Я ещё прибавила ходу.
Запыхавшись, остановилась у порога, втягивая воздух через нос. Тут же изнутри раздался каркающий голос:
— Заходи, негодная девчонка! Живее!
« — Ах мои лапки, ах мои ушки, — тоскливо подумала я, толкая тяжелую дверь, — она устроит мне Перл Харбор».
Багра сидела у гудящего пламени, кутаясь в свои чёрные одежды. Тёмные глаза сердито сверкнули, когда я подошла к огню, опустив очи долу.
— Брось, на мне такое не работает, — фыркнула старуха, кончиком трости поднимая мой подбородок. — Можешь сколько угодно корчить из себя пай-девочку и хлопать ресницами, меня не проведёшь.
Она больно ткнула пальцем в мой живот. Съеденный шоколад тут же попросился обратно наружу. Багра покачала головой:
— Ну и кто же носит тебе конфеты, девочка?
Я со стыдом осознала, что рот у меня весь в меду и шоколадной крошке. Вот Николай подлец, мог бы и сказать.
— Друг, — буркнула я, шаркнув ножкой. Чего бы Багра не говорила, чувствовалось, что я ей нравлюсь, поэтому я немножечко жеманничала. С другими учителями моё кокетство срабатывало безотказно, но с Багрой только раз на два.
Она смерила меня проницательным взглядом своих древних глаз и покачала головой.
— Остерегайся, девочка. Не все в этом дворце желают тебе добра.
— Это настоящий друг, — запротестовала я с жаром, которого сама от себя не ожидала.
Багра ухмыльнулась. Я заметила горькую складку в уголке её губ.
— Таких нужно остерегаться больше прочих, — сказала она и снова ткнула меня в живот, теперь уже набалдашником трости. Я икнула, зажав рот руками, и старуха рассмеялась.
— Вытри лицо и приступай.
Сердце пропустило удар, а потом забилось быстрее, когда я вытянула руки вперед, готовясь призвать свет.
Использование силы было моей самой большой радостью. Когда я заклинала, я чувствовала себя
правильно. Поддавшись искушению, я закрыла глаза и позволила солнцу выплеснуться мощной золотой волной, ласковым морем света.
Багра хлестнула меня по ноге:
— Хватит выпендриваться. Контролируй себя, девочка! — солнечный поток иссяк, и я потёрла ушибленное место, обиженно надув губы. — Не дави на жалость! Какое у тебя задание?
— Сфокусировать луч, — промямлила я.
— Так фокусируй!
Заклинательство было чем-то похоже на вокал. Нужно было понять, как работает твоё внутреннее дыхание, чтобы направлять поток силы, а ещё правильно рассчитывать усилия, которые необходимо приложить, чтобы получить определенный результат. Под руководством Багры я попробовала призвать луч и так, и эдак, но он все равно выходил то слишком рассеянным, то чересчур огромным.
Под конец занятия старуха плюнула себе под ноги и махнула рукой:
— Брысь отсюда, бестолковая.
Радостная, я вылетела из душной лачуги на свежий воздух и неожиданно уткнулась носом во что-то чёрное.
— Ой, — сказала я, отшатываясь.
— Не ушиблась? — спросил голос сверху, и я подняла глаза. Передо мной стоял Дарклинг. Отблеск заката лежал на его щеке алым мазком.
Парень опустился на корточки, вглядываясь в моё лицо. Я взмолилась всем богам и всем святым, чтобы он не заметил остатки шоколада в уголках моего рта. Как знать, вдруг он посадит меня на диету из маринованной рыбы в наказание. От этой мысли мне едва не стало дурно.
— Со мной всё в порядке, — ответила я, начиная обходить его по кругу в надежде ретироваться. — Извините, что влетела в вас пушечным ядром.
Дарклинг склонил голову набок, в серых глазах заискрился смех. Я заметила, что его кафтан слегка запылился, а волосы растрепались.
— Ничего, я уже привык, что ты пытаешься сломать мне ноги.
Я чуть не захлебнулась собственным дыханием и уставилась на носки своих сапожек.
— В этот раз вышло случайно, — пробормотала я. — Честно.
На пороге домика возникла Багра. Она неодобрительно посмотрела на нас, хмуря брови. Дарклинг взглянул на неё в ответ, а потом поймал мою руку и слегка пожал.
— Ещё увидимся, Алина. А теперь беги.
Я кивнула и поспешила прочь, затылком чувствуя, как две пары глаз наблюдают за мной.
***
Мать и сын молча наблюдали, как силуэт девочки исчезает за зелёным маревом листвы на другом берегу озера. Когда её синий кафтан скрылся из виду, Багра откинула свой капюшон. В её гладких черных волосах не было и проблеска седины.
— Девчонка похожа на тебя, — сказала она, продолжая глядеть на противоположный берег. — Тихая, но пылкая и искренняя. Она только учится быть хитрой, но со временем станет опасна, как лавина. Таких нельзя пытаться контролировать, — Багра перевела взгляд на Дарклинга. — Твоя жадность погубит нас всех.
Парень усмехнулся:
— Если она действительно похожа на меня, то попытаться стоит.
Багра покачала головой:
— Люди уже начали сравнивать девчонку с Евой Лучевой из Велисьяны. Покусись на её свободу — и весь мир станет проклятым городом.
***
На востоке расцветал закат, его алый отсвет горел в окнах Малого дворца. Не дойдя до главной аллеи, ведущей к воротам, я остановилась и внимательно огляделась. Убедившись, что меня никто не видит, незаметно нырнула за деревья, прямо в пышные кусты.
Едва заметная тропка привела меня на полянку, покрытую мягкой изумрудной травой. Я рухнула на спину и подняла к небу руки, растопырив пальцы, и трава вокруг зарябила от порыва ветра.
Это был один из моих самых больших секретов.
Лёжа без сна в первые ночи в Малом дворце, я лихорадочно пыталась придумать, как повернуть сюжет в свою пользу.
Настоящая Алина начала применять силу только в семнадцать и не успела полностью овладеть ею, оттого и не смогла противостоять Дарклингу без усилителей. Я — другое дело. Во-первых, я куда сильнее, я чувствовала это. Во-вторых, мне предстоят минимум восемь лет учебы. Это что-то да значит.
Это не единственные мои преимущества. Я знала, что разделение гришей на ордена условно, и могла развивать другие способности. Отсутствие наставников усложняло дело, но я не сдавалась, и через несколько недель тайных тренировок уже могла призывать ветер и создавать туман. Фабрикаторство давалось с трудом, исцеление не получалось вовсе, но то, что на моей стороне есть ветер, успокаивало меня, когда я просыпалась в холодном поту, чувствуя на ключицах вес ошейника из оленьих рогов.
Я закрыла глаза и позволила потоку воздуха усилиться. Едва мои веки сомкнулись, передо мной возникло прекрасное лицо Дарклинга, его длинные пальцы сдавили мою шею. Я вскрикнула и открыла глаза, неосознанно ударив пустоту порывом ветра.
Деревья вокруг закачались, и я испуганно вскочила на ноги. Если меня здесь найдут и поймут, что это я… Лучше об этом не думать. Я стрелой бросилась прочь от поляны, не разбирая дороги.
Выскочив на гравий, одёрнула кафтан и испуганно осмотрелась. Аллея по-прежнему оставалась безлюдной. Мысленно выдохнув, я двинулась ко дворцу. Сердце тугим комочком колотилось о рёбра, но я шагала спокойно и размеренно.
Вот и Малый дворец. Никто не хватал меня за руку и не требовал объяснений, но я окончательно расслабилась только тогда, когда оказалась в своей комнате.
Закат догорал квадратом малинового света на сверкающем зеркале паркета. Я крутанула запястьем, и квадрат вытянулся алым лучем. Я удовлетворённо улыбнулась.
Да, я специально не показывала Багре, что прекрасно понимаю её объяснения. Ни ей, ни Дарклингу лучше не знать, на что я по-настоящему способна.
Живот жалобно заурчал. Ценой неустанным экзерсисам был зверский аппетит. Я тоскливо вздохнула, прикинув, что до ужина ещё минимум час.
В мою дверь постучались и на пороге возникла одна из горничных с коробкой в руках. Девушка коротко поклонилась.
— Дарклинг просил предупредить, что сегодня вы ужинаете в его покоях, — сказала она. Мне показалось, что в её голосе промелькнула нотка сочувствия. — Я помогу вам собраться.
Руки похолодели. Я молча кивнула. Тревожные мысли закружились в голове стаей испуганных птиц.
За все три месяца разговор о моём перевоплощении в приюте ни разу не всплывал. Может быть, он наконец-то нашёл время для допроса? Я бессознательно заломила пальцы, пытаясь заставить их согреться.
Служанка положила коробку на кровать и открыла её, жестом приглашая меня взглянуть на содержимое. Я приблизилась и тихо вздохнула от восхищения.
Внутри лежало прекрасное синее платье, украшенное золотыми солнцами. Они сияли на круглом воротнике, бежали по краям подола и широких рукавов. Я никогда не видела одежды красивее.
Из восторженного оцепенения меня выдернула острая боль — это камеристка, качая головой, вытянула репей из моих спутанных волос.
— И где вы только умудрились? — пожурила она, а потом строго нахмурилась, заглянув в моё лицо. — И рот весь перемазан.
Я мысленно застонала.
***
Через полчаса, тщательно умытая и расчёсанная, я шла по коридорам Малого Дворца к покоям Дарклинга и крепко держалась за мизинец горничной. Сейчас я действительно чувствовала себя ребёнком. Ребёнком, которому страшно остаться одному в темноте.
На этот раз кабинет Дарклинга был ярко освещён. Сам парень сидел за столом, уронив голову на руки. У меня сжалось сердце. Он казался усталым и очень человечным.
Как и прежде, горничная исчезла, не сказав и слова. Я осталась стоять у входа, нервно теребя край рукава.
Дарклинг поднял голову.
— Снова здравствуй, Алина, — улыбнулся он, и мой панический ужас куда-то испарился, когда я посмотрела в его глаза. В их серебристой глубине я увидела свою тоску, своё одиночество. Я бессознательно сделала шаг ему навстречу и промолвила:
— Привет.
Его улыбка стала шире.
— Ты голодна?
Тут я вспомнила о том, что безумно хочу есть, и энергично кивнула.
— Ужин скоро принесут, а пока присядь, — он указал на кресло у камина. Я послушно села, аккуратно расправив подол своего наряда. Солнца на рукавах заблестели в свете огня, и на стенах заиграли золотые блестки. Я, забавляясь, покачала рукавом, заставляя блестки танцевать.
— Лучезарная Алина, — засмеялся Дарклинг. Я приподняла брови и смерила его надменным взглядом.
— Дразниться нехорошо, — протянула я, сохраняя предельно серьёзное выражение лица. Он тоже посерьёзнел. Мы продолжали смотреть так друг на друга около минуты, а потом одновременно рассмеялись. Это было так странно — смеяться, словно старые друзья, с человеком, при одном упоминании которого у меня душа уходила в пятки от страха.
Дарклинг опустился в кресло напротив:
— У меня есть для тебя подарок, — сказал он и я удивленно заморгала. Подарок? Допроса не будет? Я развела руками, подцепив юбку кончиками пальцев:
— Это ещё не всё?
— Тебе нравится? — Я неохотно кивнула. Почему-то мне не хотелось признавать, что меня правда тронул этот наряд. — Я рад.
Мы помолчали. Полено в камине обрушилось с тихим хрустом, и я повернула голову, неосознанно собрав ладони горсточкой. Рубиновый свет от углей собрался в моих руках теплым шариком.
— Ты быстро учишься.
Я вздрогнула, и свет в моих ладонях растаял. Я перевела настороженный взгляд на Дарклинга и сказала:
— Багра так не считает.
— Она никогда не была щедра на похвалу. Для своего возраста ты поразительно хорошо владеешь силой. — Чёрт! Я заломила пальцы и сделала мысленную зарубку: тупить нужно убедительнее.
— Спасибо, — я склонила голову набок. — Но где же мой подарок?
Парень плавным жестом указал на один из столиков посредине комнаты. Я встала и подошла, сложив руки за спиной и вытянув шею.
На мраморной столешнице лежала стопка книг в прекрасных обложках, тиснённых золотом и серебром. На самой верхней блестело знакомое название: «Язык шипов». Сборник сказок. В животе снова похолодело.
Осторожно, будто опасаясь обжечься, я принялась перелистывать страницы. «Айяма и терновый лес», «Лис-умник», «Ведьма из Дувы» и «Ножичек». Не хватало только двух последних сказок.
Прижав книгу к груди, я обернулась и прошептала:
— Спасибо…
— Почитаешь мне вслух? — я удивлённо распахнула глаза.
Его первая взятка. Моя первая благодарность. Я ощутила, как против моей воли становятся крепче невидимые нити, что связывали нас. Я должна была испугаться, оттолкнуть его, но мне не хватало сил.
