Maybe I can carve out a living in the cold At the outskirts of some city I extinguish all my recent pasts Become another man again
And have a quiet life
A quiet life for me
Он молил небеса о чуде, просил исцелить его грешную, кричащую от страданий, душу. Его веры было мало, но его надежда полнилась и не осталась брошенной в небо. Бог преподнес ему такой подарок, о котором он и не давал себе права думать. Теперь у кланяющегося был шанс на второе дыхание. Теперь он смог вдохнуть воздуха полной грудью, не опасаясь, что вина снова распустит свои грязные когти и заберет свою неположенную часть. Теперь он снова живой.***
Я нашла его на кухне. Он, как ни в чем не бывало, держал небольшую кружку кофе в своих ладонях и делал небольшие глотки через малые промежутки времени, «наслаждаясь» видом за окном. Снова этот задумчивый вид, который придавал ему то ли строгости, то ли эстетичности. Большую часть времени мне приходится заставать его в этом состоянии и часто бывает, что я просто передумываю его тревожить, оставляя наедине со своими размышлениями. Всегда хотелось узнать о чем же он все-таки думает в такие моменты. О себе? О людях? А может быть и вовсе о тайнах мира? Надеюсь, ответ когда-нибудь найдется. Черная рубашка с немного закатанными рукавами и черными классическими штанами придавали ему серьезность с щепоткой изысканности. Едва заметный пар от напитка медленно струился вверх, делал незамысловатые узоры в воздухе, благодаря чему время казалось чуть медленней, чем обычно. Композицию завершал тускло-серый свет пасмурного неба, а из-за дождя создавалось ощущение глубокого вечера, хотя на часах было лишь утро. Кухня находилась в полумраке, красное дерево которой слегка отсвечивало погоду за окном. Моя фигура замерла в дверном проеме, не решаясь прервать всю эту идиллию, ведь это все равно, что спугнуть кролика. Я переминалась с ноги на ногу, а пальцы теребили край длинной белой майки. Не хочется напоминать о том, что было вчера. Мог ли он подумать, что он мне нравится? А если и так, то я сама не знаю. Даже не думала об этом. А что если я наоборот стала для него легкомысленной и он не хочет меня видеть? Что если так? Так или иначе, сейчас лучшей стратегией было начать утро как обычно, будто ничего и не было. Если он захочет об этом поговорить, что же, у меня найдется весомое объяснение. А пока, следует расслабиться и выпить чай. — Доброе утро, Скотт. Как твое самочувствие? — поздоровалась я, пройдя к плите почти не взглянув на него. Он же поднял на меня взгляд и поставил кружку с кофе на стол. В воздухе ощущалась доля напряжения или моя голова уже спятила, все может быть. Кто знает что пойдет за потерей памяти. Через короткую паузу он ответил своим привычным тоном. — Хорошо, разве что голова немного болит из-за вчерашнего и погоды. Вот так сразу?! Без предисловий поднял тему того, что было вчера, специально для того, чтобы обсудить мой поступок? Или он невзначай упомянул это для того, чтобы указать на причину боли в голове? Стоит ли мне сразу сказать? Так, это всего лишь беспричинная тревога, не нужно накручивать себя в лишний раз, не разобравшись в ситуации. — Да, у меня тоже немного покалывает, думаю чай с мелиссой поможет прийти в себя. Слушай, ты помнишь что было вчера? — браво, награда «клоун года» достается Нелли Харгривз. Я не смогла вынести этот нескончаемый поток вопросов и теперь мне придется отдуваться за это. С утра моя голова работает не совсем в штатном режиме. — Да, моя память на месте в отличие от твоей. Извини, шутка, должно быть, обидная. — на его лице на пару секунд появилась улыбка, исчезнувшая так же быстро. Я посмеялась, шутка и правда смешная, хоть это был и черный юмор. — Да, это я к чему… Вчера я, как бы это сказать, немного не сдерживала себя и… — мое сердце надеялось, что он перебьет меня или дополнит фразу сам, но этого не произошло. Он всегда слушает не перебивая, что определенно его достаток, однако сейчас это некстати. Мне пришлось продолжить. — В общем, извини за тот инцидент, мне ужасно стыдно за этот поступок. Я была пьяна, не имела контроль над своими действиями. — Не бери в голову. — Правда? — неужели он совсем не думал о вчерашнем вечере и не придает этому большой ценности? — Да, все в порядке. Никакой паузы не было, ответ последовал удивительно сразу же, а в голосе даже послышалась нотка холода, что немного ужаснуло. Я уже привыкла к такому тону, но обычно он обращен с ним не ко мне, либо когда слишком занят. Это посеяло в моей голове еще больше вопросов и сомнений. Он был словно самой сложной задачей по химии в последнем параграфе учебника, именно к которой нет ответа. Но ничего, как-нибудь я найду его и тогда мне все станет ясно, даже если на поиски у меня уйдут долгие морозные годы. А пока во мне пылился все такой же стыд. Вечер наступил незаметно, а от пасмурной погоды не осталось и следа. На небосводе виднелся розовый закат, переливающийся всеми теплыми оттенками, из-за чего город казался более уютным, чем обычно. Люди возвращались с работы в глубокий пятничный день, намереваясь отметить этот выходной чем-нибудь крепким, а может и даже пуститься в пляс. Погода и многочисленные бары благоволили этому и всячески зазывали своих постояльцев. Наблюдать за Далласом было моим любимым занятием и сейчас, облокотившись о раму окна над кроватью, я рассматривала каждую деталь. Вроде ничего нового не появилось, однако город мне всегда казался разным. Разные люди, разная реклама на баннерах, разный дым от сигарет создавали переменчивое впечатление, которое не могло не радовать, хотя, уместнее здесь было бы назвать это спокойствием. Мои легкие вобрали в себя как можно больше воздуха и с таким же энтузиазмом выдохнули через рот. Я снова много думала и сейчас мои мысли вертелись вокруг бара и Скотта. Он очень дорог мне, но я никогда не задумывалась о чем-то большем. Он оказывал мне неимоверную помощь весь этот год, можно сказать поставил на ноги после потери памяти и я ему бесконечно благодарна. Но вчера мне почему-то захотелось прикоснуться к нему губами, что меня тревожит до сих пор. Может ли между нами быть не только дружба? Сомневаюсь, он для меня скорее друг или даже как старший брат, все так и должно быть. Это было лишь секундное желание, надеюсь к этой теме я больше не вернусь. Однако я лишь надеюсь на то, что он не злится или что-то вроде того. В комнате послышался стук. — Ты готова? — из дверного проема показался Морган на этот раз уже в красной рубашке. — Да. — Отлично, через десять минут выходим. — Тогда я довольно просто отнеслась к этой ситуации, быстро же забыла, ведь в тот день у нас было выступление, однако… Это был последний раз когда я отпускала проблему так быстро. Вечер того дня положил начало череде безумнейших событий, предугадать которые не мог никто. Ах, если бы можно было вернуться туда… — То вы бы изменили прошлое? — Лишь одна вещь мне не дает покоя — Поясните?***
Лакированная дверь с небольшим скрипом медленно открывается, выставляя на всеобщее обозрение высоко поднятую голову, но с неимоверно уставшим лицом, чьи сонные глаза прятались за черными солнечными очками. Силуэт качнулся, громко выдохнул, опустил голову и вальяжной походкой вышел из дверного проема. Дверь с грохотом захлопнулась. — Ну что, ковбой, как собрание? — у машины небесно-голубого цвета, облокотившись, стоял брюнет с явно приподнятым настроением, улыбаясь так, будто его друг упал в землю лицом. — Ха. Ха. Ну ты сказанул, братец. — человек в солнечных очках положил руку на плечо собеседника и саркастически посмеялся. — Смешнее анекдота я и в помине не слышал. — Да брось! Просто у тебя такой вид, словно ты был в запое неделю, без перерыва на сон. Выглядишь уморительно. — но тот уже не слушал, а садился в машину подальше от его шуток. Ему не было обидно ни капли, он сам того вечно подначивает, однако сейчас сил было просто на нуле. Устал его разум, из-за этого утомление переходит на физическое тело — что-то вроде замкнутого круга. Однако не все вечно и этот круг можно разорвать с помощью перемен, что бывает доступно далеко не всем. Клаусу Харгривзу пришла замечательная — а по его мнению гениальная — мысль как этот круг можно разорвать. — Я еду в бар. — парень завел машину и начал выезжать с парковки. — Что ты сказал? Опять за свое? Ты же и так был в стельку неделю назад, сколько можно изводить свой организм! — брюнет вдруг появился на соседнем сиденье с крайне недовольным видом и скрещенными на груди руками. — Да-да, слышал я эту шарманку уже миллион раз, но знаешь что? — он серьезно посмотрел тому в глаза пару секунд, наблюдая за его сосредоточенным лицом, готовым слушать весомые аргументы, но не выдержав рассмеялся и произнес с пущей уверенностью, — Ты бы заплакал, если бы узнал насколько мне плевать! Видели бы вы его лицо полное разочарования, но в то же время и не удивленное от сложившейся ситуации. Однако, он бы сам расхохотался если бы ему сказали, что такое происходит впервые. Нет, и далеко не дважды. На самом деле, он просто сбился со счету и не может сказать точно. — Ты неисправим. Розовый закат окутал весь вечерний Даллас, прибавляя контраст к свету многочисленных вывесок, машинных фар и гирлянд. Асфальт пах сыростью после дождя, а деревья слегка покачивались от западного ветра. Жизнь под вечер только расцветала и людей становилось больше. Слышался смех, последние рабочие звонки, которые стремились поскорее завершить и пойти отдыхать обе стороны. Признаться, Техас вечером прекрасен, несмотря на порой жаркие деньки. Не сказать, что Клаус сильно любил этот город; здесь уютно, всегда светло и тепло, однако душа его болела по Торонто. Слишком уж часто он думал и бредил о том, чтобы вернуться обратно, туда, где его дом. В то место, коему он принадлежит, где ждут родные люди. Даже если не ждут, даже если их уже и вовсе нет в живых, чего он никак не хотел признавать, но допускал такой вариант. Несмотря на его своевольный образ, которому хорошо и одному, сердце его кричало о родных людях. Не придумать ситуации сложнее, чем быть в чертовых километрах и годах от своей семьи и от своего родного человека. Душа Клауса разрывалась на части, когда тот начинал думать об этом, хотя с годами боль все утихала, правда — ничтожно медленно. Ему даже не приходила мысль, что парень, всю жизнь хотевший сбежать из дома, — неважно куда, но подальше от своей семьи — будет так болеть и рыдать по своим людям. «Насколько же я был глуп» — подумал он. Однако жизнь продолжается, а слезами горю не поможешь, так что водитель встрепенулся, быстро поморгал и выпрямил спину. — Что за бар хотя бы? Тот же, где ты чуть в драку не полез? — решил нарушить тишину компаньон. Он прекрасно понимал, что его другу тяжело и всячески пытался ему как-то помочь, но их мнения в образе жизни часто расходились, поэтому без стычек ни одна беседа не проходит. — Ты идиот? Я скорее на рельсы лягу, чем покажусь там, Бен. Даже вспоминать не хочу, бр-р. — Харгривз немного поежился, но в ту же секунду широко улыбнулся. — Мне плевать куда, я просто хочу хорошо провести время, идет? Ладно-ладно, я возьму максимум один бокал, твоя взяла, уговорил… — То-то же. А ты быстро учишься! Мне даже ничего говорить не пришлось. — Можешь быстренько надо мной позлорадствовать, потому что я планирую остановиться здесь. — сказал Клаус, смотря в боковое стекло, пока припарковывал машину рядом с кафе в стиле сороковых. — Вроде бы здесь есть где остановиться, смотри сколько заведений. Где-нибудь тут точно можно повеселиться от души. — А у меня идея, давай заключим пари: ты более менее трезвый возвращаешься домой, а я тебя не подкалываю целую неделю? Что скажешь насчет такого предложения? Действует только сегодня. — Идет! — водитель пожал руку брату и оба тут же покинули машину. Минут десять Клаус Харгривз просто прогуливался по северной части Далласа, запоминал новые для себя места, да и просто наслаждался днем, так как эти религиозные собрания его уже порядком вымотали. Порой он даже жалеет, что все это начал, однако это приносит неплохие деньги, поэтому прекратить это он, к сожалению, не может. И чтобы хоть как-то отвлечься от всего этого, парень периодически выбирается в новые места. Это была бы его единственная хорошая привычка, если бы все эти прогулки не кончались далеко нетрезвым состоянием. Сейчас же, хотя бы на спор, Харгривз постарается этого избежать. Проходя мимо очередного цветочного магазина, его слух вдруг уловил какую-то знакомую мелодию. Настолько знакомую, что будто слышал ее совсем недавно, однако распознать саму песню не удалось. То был сильный женский голос, звучащий с музыкальными инструментами. Его ноги сами понесли его тело в направлении музыки и через минуту он оказался перед каким-то баром с огромной красной вывеской с названием заведения. Зеленые глаза еще долго изучали местность, а разум все пытался вспомнить злополучную мелодию. — «Trough the skin», интересно, не бывал здесь раньше. Вывеска отбрасывала много красного света, отражаясь в мелких лужах на асфальте и преображая все здание во что-то атмосферное. У входа стояли двое мужчин сорока лет с сигаретами в руках, что-то обсуждающих про выступающую группу. С каждым, кто выходил из помещения они здоровались — видимо постояльцы. Из самого бара доносился хор подпевающих людей, хлопки в ритм песни, а через двери было видно, что внутри все залито таким же цветом. Видимо внутри и правда происходит что-то веселое, раз там такая энергетика. Однако, единственная мысль, что возникла у Клауса по поводу этого места, была: — Что за фетиш на красный цвет? — произнес он про себя и вошел внутрь. Думал ли он о том, что может встретить там внутри? Я сомневаюсь. Судьба всегда настигает нас неожиданно и этот раз не исключение. В тот момент все пошло наперекосяк, но несмотря на то, что произошло после, все это должно было случиться. Я всегда буду в это веритьA Quiet Life — Teho Teardo & Blixa Bargeld
Зайдя в помещение, он не увидел ничего отличающего от обычного Техасского бара, все на месте: барная стойка, столики, подвыпившие и трезвые люди, красивый свет, музыка, сцена. Ах да, сцена… На невысоком возвышении выступала музыкальная группа, а в роли вокалиста выступала невысокая молодая девушка тех же лет, что и наш главный герой. И в тот момент Клаус Харгривз подумал, что спятил, потому что тому показался знакомым не только голос, но и сама вокалистка. Однако что выбило из колеи больше всего, так это то, что это была она. Она самая. Милая Нелли, живая и здоровая сейчас срывала голос на очередном припеве. Ее волосы больше не были черно-белыми, сейчас они имели благородный янтарный цвет и одета она была по стилю 60-х, но это была она, он узнал её. Но… Как же так? Как такое может быть? Харгривз умерла на его кровавых руках, которые он в истерике отмывал, так же как и сейчас не веря в то, что происходило. И вот она здесь, перед ним, все так же прекрасна — и даже лучше. — О боже… — Клаус не верил своим глазам. Его внутреннее «я» утверждало, что он окончательно спятил и что нужно срочно завязывать с алкоголем, однако правка в том, что тот был трезв, как ребенок. Дыхание участилось, сердце забилось как бешеное, веки то открывались, то закрывались, не в силах поверить в происходящее. Мне кажется. Мне кажется. Это все мне кажется Такого просто не может быть, это просто плохой сон — Эй! ЭЙ! Да что с тобой? Выглядишь так, будто призрака увидел. — брюнет пытался привести брата в чувства, однако тот не реагировал ни на что, его взгляд был намертво прикован к сцене, а по щекам быстро стекали слезы. Его легким будто не хватало воздуха, в глазах начало темнеть. Бен не понимал что происходит до тех пор, пока не устремил глаза на ту же сцену и также потерял дар речи. А она все все пела, улыбалась и точно ловила этот момент. Он заметил, что Нелли довольно близка с гитаристом. Во время выступления в один момент между их лицами было всего пару сантиметров, а под конец они и вовсе пели в один микрофон. — Ты тоже это видишь.? — хриплым голосом наконец произнес Клаус после долгого оцепенения. У него дрожали руки, а глаза были все еще стеклянные. Он так и остался стоять посередине зала, не в силах пошевелиться, тем самым мешая людям пройти. В свою сторону он тогда слышал десятки оскорблений, однако ему было глубоко плевать. — Пожалуйста, скажи, что я не спятил и тоже это видишь. СКАЖИ! — Я… Я не знаю, она очень на нее похожа… Нужно подобраться поближе. — ответил Бен, и пошел сквозь людей. Клаус тоже сорвался с места, но в отличие от призрака ему пришлось проталкиваться сквозь столики и толпу, от чего он ловил новые волны угроз. Один стул он опрокинул, а чей-то напиток и вовсе разлил, получив очень гневный взгляд. И вот спустя минут пять он оказался справа почти у начала сцены. Пристроившись к стенке, теперь он мог хорошо наблюдать за выступающими. Несомненно, это была… — Она! Это она, я точно тебе говорю! — вдруг появился Бен в шоковом состоянии. — Но я не понимаю как… Она же умерла, там, в амфитеатре… Этого просто не может быть, либо мы оба спятили. — Ты у меня спрашиваешь?! — резко повернулся Клаус с красными от слез глазами. — Да я тут с ума схожу и уж поверь мне на слово, я прекрасно помню как она погибла. Потому что она умерла у меня на руках, черт возьми! Я прекрасно это помню и вряд ли забуду. Зашумели аплодисменты — выступление окончилось. Люди кричали громкие овации, а вся музыкальная группа улыбалась и кланялась слушателям, кто-то даже подарил скромный букет исполнительнице. Все прошло как всегда чудесно, однако один человек ждал ее больше всех, один человек сейчас считал секунды до ее встречи, царапая себе все пальцы от сжигающих нервов. Его глаза пристально следили за тем, как и куда уходит Нелли, за ее коллегами, а особенно за этим черноволосым парнем. У Клауса срывало крышу от осознания, что все это время, все эти три гребаных года она наверняка была здесь, на севере Далласа. Возможно когда-то они даже пересекались, но просто не заметили друг друга. Как он мог ее оставить здесь одну? Как он мог думать, что она мертва? Ему хотелось одновременно плакать и смеяться, что он и делал в свою очередь. Бен стоял рядом в попытках хоть как-то успокоить друга, что у него частично получилось. — Так, послушай меня, слушай! — тряс Бен, отчаянно хватавшего ртом воздух, Клауса. Тот совсем не смотрел на него. — Сейчас ты ждешь ее когда она выйдет из-за кулис и все узнаешь. Ладно? И перестань плакать, а то не сможешь ничего сказать. — Ты прав, но как я могу не плакать? Я три года думал, что она мертва и она скорее всего так же думала про меня и всех остальных. — он сделал паузу от осознания. — А что, если Лютер, Элиссон и остальные тоже живы?! Вдруг она что-нибудь знает! Он хотел было сказать что-то еще, однако прямо перед ним появилась она, Нелли собственной персоной. Он сразу перестал говорить с Беном, чтобы она не посчитала его сумасшедшим, не смотря на то, что всегда ему верила. Их глаза встречаются, Клаус набирает воздуха в легкие, она улыбается. Харгривз бы не смог описать то чувство теплоты, которой он ощутил сейчас, ведь три года он мог видеть эту улыбку лишь у себя в памяти, даже и не подозревая, что сможет увидеть ее вновь. Сказать получается не сразу, но он все же выдавливает из себя пару тихих слов. — Нелли, боже мой… — его глаза хаотично бегают по ее лицу, стараясь запечатлеть каждый миллиметр, думая, что жизнь снова отнимет ее у него. Ее глаза, ее волосы, ее улыбка… Все такое родное, будто бы и не проходило этих трех долгих лет. Все осталось по прежнему, за исключением смены имиджа у них обоих. Но то, что она ответила, он не ожидал услышать ни в одном из вариантов событий. Нить, что сейчас связывала его и ее резко оборвалась без единой надежды связаться вновь. — Привет! Грустно, но приятно видеть, что наша музыка довела кого-то до слез. Однако у нас цель все-таки веселиться, так что предлагаю тебе прийти в себя и выпить пару бокалов виски у Горация. Удачи тебе и не раскисай! — она немного потрепала его по плечу и уже собиралась направиться по своим делам, как он схватил ее за руку и посмотрел с таким удивлением, какого никогда доселе не испытывал. Ее же охватил шок от такого резкого действия, что было заметно по ее испуганным глазам. — Эй, я Клаус, ты что, не узнаешь меня? — у него возникла мысль, что это такой розыгрыш, но время для шуток она выбрала крайне неудачное. Он смотрит ей прямо в глаза, но она смотрит на него не как на своего брата, ни как на друга. Ее взгляд был растерянный. — Извини, мы знакомы? Может мы виделись на другом концерте, хотя я что-то не припоминаю. — Не смешная шутка, Нелли! Мы не виделись три, мать его, года, а ты разыгрываешь меня… Я думал ты мертва, черт возьми! — он все еще держит ее за руку, когда она уже начинает свою освобождать, явно не понимая кто перед ней стоит. Но после последней фразы она вдруг замирает в таком же шоке. — Я же твой брат, как ты могла забыть… Она отходит на шаг назад, затем на второй, на лице от улыбки не осталось и следа, на ее смену пришло оцепенение и удивление. Затем она осматривается и снова подходит ближе, будто бы не хочет чтобы кто-то другой мог услышать. — Что? Постой, ты сказал… Что ты мой брат и ты думал, что я умерла? — Именно это я и сказал! — утвердительно сказал Клаус и вдруг резко опешил с открытым ртом. В его голову ударило осознание, от чего его сердце упало куда-то в пятки. Он внезапно все понял. О, он все осознал. Теперь у него были ответы на все вопросы: «почему она меня не узнает», «почему смотрит как на чужака?» и т.д. От такой информации у парня в горле встал ком, говорить было сложно, не то чтобы это признавать. — Ты… Не помнишь только меня или вообще ничего? — Я не помню ничего, что было до первого марта 1961 года, к сожалению… Так ты и правда мой брат? — она смотрела то ли со счастьем, то ли с ужасом — он не смог распознать. У обоих сейчас было дуальное восприятие мира: белое или черное, добро или зло — два абсолютно разных мира. — Да, я правда твой брат. — прошептал он спустя короткую паузу сквозь улыбку со слезами. Голос стал настолько тихим, что его было еле различить на фоне разговоров и хохот посторонних людей. — Ты не помнишь никого из остальных и даже Реджинальда? А как же наше проведенное время, неужели совсем ничего? Тот день в амфитеатре, когда ты…***
— Извини, совсем ничего… — я смотрела на него как на незнакомца. Мне было невероятно жаль нас обоих. У меня в памяти нет ничего, что бы нас связывало с этим Клаусом и я понимаю, что ему ужасно больно от этого. Мне грустно видеть как из его глаз текут слезы, видимо мы были очень близки. Не представляю, каково это — когда твой близкий человек забыл все о тебе, но и самой оказаться на месте пустоголовой тоже не сказка, хотя я уже и привыкла. — Мы искали много месяцев каких-либо Харгривзов, многим звонили, выставляли объявления в газетах, но мне не удалось найти каких-либо родственников. — Черт! Я редко читаю газеты. Ах, если бы я хотя бы иногда их брал, идиот! — Клаус ударил себя по голове, явно жалея об упущенной возможности встретиться раньше. — Не вини себя, прошедшие года в любом случае уже не вернуть… Нужно благодарить судьбу за то, что мы вообще встретились! — вся эта ситуация в целом мне показалась какой-то странной. Откуда появился мой «брат» и как он смог меня найти без каких-либо зацепок. Год поисков и безуспешно, после чего по счастливой случайности мы друг друга нашли? Если так и есть, то наверное моя жизнь и правда становится все лучше с каждым днем. Я была безумно рада, но мой эмоциональный диапазон бы сейчас взорвался, если бы не знакомый голос за спиной. — Все нормально? — вдруг я почувствовала чье-то нежное прикосновение руки на своей талии, вскинула голову и увидела, что то был Скотт, который видимо переволновался из-за незнакомца возле меня. У него был слишком напряженный вид, от чего обстановка в миг обрела иной оттенок, ощутили это мы все. — Да, ты не представляешь кто это! Я уже и не надеялась найти кого-то из своих родственников, но произошло какое-то чудо! Знакомься, Клаус Харгривз — мой брат, можешь себе такое представить?! — Твой брат? — эмоций у него эта новость, по непонятным причинам, не вызвала. Ни один мускул на лице Моргана не дрогнул, разве что в выражении появилась тяжелая нотка скептицизма. А рука гитариста все по прежнему покоилась на моей талии. У Клауса же наоборот появление третьего гостя вызвало долю волнения и страха. Неужели тот его боялся? Какая-то химия творилась между нами троими, которую я так и не смогла разобрать. — А ты… Вы вместе? — произнес длинноволосый, указывая на нас со Скоттом. Мы переглянулись от неловкого вопроса, однако у второго это опять же не вызвало никакого замешательства. Казалось, что он просто хочет выведать у незнакомца всю информацию и оценить уровень его опасности в мою сторону. Мой же взгляд стал просто хаотично бегать с карих глаз на зеленые. — Нет. — как-то долго протянул он. Клаус казалось бы выдохнул. — Мы хорошие друзья, а также живем вместе и играем в одной музыкальной группе. А еще, как так вышло, что она без памяти оказалась на дороге совсем одна? Тебя я там что-то не припоминаю. — Скотт! Будь повежливее. — я ткнула его бок. В нем просыпается его самая проказная черта характера — пассивная агрессия, а когда он пускает ее в обиход, значит человек ему далеко не симпатичен. Мне лишь совсем неясны причины, из-за чего он мог себя так повести. Тогда я лишь надеялась, что это все не выльется в перепалку. — Я лишь хочу прояснить ситуацию и понять, что заставило твой разум лишиться памяти. — Я… — если бы мысли транслировались всегда вслух, то Харгривз бы сейчас очень громко, да так, чтобы все услышали, заматерился. Его буквально ударила фраза «мы живем вместе и играем в музыкальной группе». Кажется они выглядят счастливо и, возможно, уже в процессе становления парой… Что если я уже лишний? Помнит ли она о том, что нас связывает? Конечно же нет, идиот, она даже не знает кто ты такой. Он выглядит куда красивее и строже, чем такой как я. Навряд ли она обрадуется тому, что ее брат — наркоман с алкогольной и никотиновой зависимостью в придачу с невидимым умершим братом… Кстати, куда он подевался?! Сейчас совсем некстати!