***
Вернувшись через портключ в Канны, Гермиона пережила весьма неудачное приземление, в результате которого подвернула ногу. Аппарировать в таком состоянии самой ей не казалось безопасным, пришлось отправить патронус за помощью, и она не раздумывая наговорила сообщение для Паркинсон. Пэнси уже через три минуты аппарировала к лежачей катастрофе Грейнджер и без лишних слов переместила их на виллу. Немного поворчав, Паркинсон проговорила заклинания, избавив ногу горе-холостячки от боли. — Надеюсь, встреча в Лондоне прошла более успешно, чем твоё приземление в Цветочном переулке, — с ухмылкой сказала Пэнси и проследовала за Гермионой на второй этаж. — К сожалению, мне не удалось поговорить с руководством. Представляешь, мне отказали во встрече, ссылаясь на чрезвычайную занятость босса, — возмущённо произнесла Гермиона и проследовала в свою спальню. — Но я так просто это дело не оставлю, им придётся поговорить со мной, иначе финала не будет у этого проекта. — Мои переговоры со Скитер оказались более эффективными, — гордо сказала Пэнси. — Она напишет опровержение вчерашней заметки о взятках, потому что перспектива быть опозоренной на всё магическое общество её не устроила. — Ты ей угрожала? — Обижаешь. Конечно да. Извинившись, Гермиона удалилась в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок, но при этом похвалила Паркинсон за находчивость. Она прекрасно знала, какой противной и изворотливой может быть Скитер, и простые договорённости вряд ли сработали бы. — Кстати, я встретила в офисе «Пророка» Поттера, — громко сказала Пэнси, чтобы Гермиона её услышала. — А что Гарри там делал? — донёсся голос из-за двери. — У него были свои счёты с их руководством, — ответила Паркинсон. — Он сказал мне, что я лучшая ведущая, которую видело магическое телевидение. А ещё просил тебе передать, что ты должна стереть ему память, он мечтает забыть твой поцелуй с Малфоем, который транслировали по тв. — Бедный Гарри, пошлю ему бутылку хорошего французского вина в качестве моральной компенсации, — Гермиона рассмеялась, представив лицо Гарри в момент трансляции того самого эпизода с поцелуем, наверняка он был в шоке, впрочем, как и она сама. Пэнси собиралась отправиться по своим делам, но её взгляд упал на розу, подаренную Виктором Гермионе в первый день съёмок. Она вспомнила, что эта роза меняла цвет в зависимости от того, какие чувства испытывает её владелица. В последний раз, когда Паркинсон видела цветок, его лепестки были бледно-розового оттенка, почти белого. Сейчас же в вазе стояла роза, окрашенная в ярко-розовый цвет — символ влюблённости, надежды и молодости. Когда спустя двадцать минут Гермиона вышла из ванной, Пэнси ждала её около загадочного цветка. Грейнджер, ранее не обращавшая внимания на розу, заметила, что оттенок его лепестков изменился. — Грейнджер, если я ничего не путаю, то эта роза говорит о том, что ты влюблена? Неужели Крам? — Что? Нет. То есть он милый и интересный человек, но не думаю, что у меня к нему какие-то особенные чувства. — Тогда что с розой случилось? Она должна транслировать твои эмоции. Может, ты сама пока ещё не осознала своих чувств? Гермиона не на шутку задумалась, могла ли она испытывать к Виктору более нежные чувства, что-то большее чем дружба. Она не считала себя знатоком в любви, потому как кроме Рона других влюблённостей у неё не было, да и то потом оказалось, что Уизли ей как брат, а ревность к Лаванде была более чем надуманной подростковыми гормонами. У Гермионы Грейнджер не было большой любви, были отношения с мужчинами, но она уходила от них как раз по той причине, что не чувствовала чего-то большего, о чём пишут в книгах и поют в песнях, поэтому сейчас она не доверяла ни себе, ни тем более какой-то сомнительной розе. — Не знаю, Пэнси, что не так с этой розой, и, честно говоря, она здесь просто для украшения. Когда Виктор мне её подарил, то не вдавался в подробности, какие на ней чары, очевидно, кроме заклинания против увядания есть что-то ещё. И вряд ли это имеет отношение к моей любви или нелюбви к нему. Не верю я в эти глупости. — Ты никогда не любила? Гермиона в ответ пожала плечами. — Грейнджер, если ты собираешься разбить сердце моим мальчикам, то я тебя превращу в тыкву, — с серьёзным выражением лица сказала Пэнси. — На что это ты намекаешь?! — приподняв бровь, спросила Гермиона. — Ты уже дважды целовалась с Драко, и мне всё равно, по каким причинам вы слились в страстном поцелуе. Грэхэм так и вовсе озадачен созданием фирменного напитка специально для тебя, поверь, это очень серьёзный жест с его стороны. Так что смотри, бесчувственная ледышка или как там назвал тебя режиссёр, не играй с чувствами. Это никому ещё не пошло на пользу, даже мне. — Я и не думала играть, просто… — Не говори ничего, но помни мои слова. Игры не приводят ни к чему хорошему, только если это не ролевые игры… — Великие цитаты великой Паркинсон, — сказала Гермиона, театрально прижав руку к груди. — Повешу в холле. — Отличная идея!***
Пока холостячка решала свои дела в Лондоне, на вилле холостяков накалилась нешуточная обстановка. Утром всем сообщили, что съёмки пройдут в штатном режиме и выходных не планируется — распоряжение нового продюсера, заменившего Луну. Кем бы ни был этот продюсер, он уже не нравился Малфою, ведь по его вине к ним в гости пришёл уникальный тип с чрезмерным чувством собственной важности. Дизайнера Алессандро Туччи на проект пригласили по его же просьбе, ему, видите ли, понравилась холостячка, и он об этом заявил во всеуслышание прямо перед левитирующими камерами. Туччи провоцировал, интриговал, кидал недвусмысленные намёки на то, что именно он покорит сердце Гермионы Грейнджер. Блейз в шутку высказал мысль о том, что он может его познакомить со своей матерью — юмор только для своих, а Алессандро, сорокапятилетний итальянец с сединой на волосах, пропустил высказывание Забини мимо ушей. — Oh, mio Dio! Гермиона достойна восхищения! Я создам для неё отдельную коллекцию «Fare l’amore», — воодушевлённо сказал Алессандро, раскинувшись на белоснежном диване в гостиной. — Когда же сюда придёт Гермиона? — Кхм. Per favore, Signore, — обратился Блейз, — правильно ли я понял, вы хотите стать новым участником шоу? За несколько серий до финала? — No! Мне не нужен проект, чтобы покорить её сердце! Драко больше не собирался терпеть этого итальянского клоуна, потому, извинившись, удалился из гостиной прочь. Он мог себе позволить штрафы, которые следуют за нарушениями правил, прописанных в магическом контракте. Покидать виллу без веских причин запрещено, но Драко Малфой играл по своим правилам. Кем бы ни был этот Туччи, он раздражал неимоверно, а ещё, по мнению Драко, итальяшка совершенно не подходил Гермионе Грейнджер, в конце концов, он старый макаронник! Да, именно так про себя называл Малфой дизайнера, и его нисколько не мучила совесть — макаронники слишком много себе позволяли и вели себя чрезмерно нагло. Блейз исключение. Забини лучший представитель итальянского народа. И ещё Леонардо да Винчи — интересный чудак, уверенный в том, что возможности человека безграничны. Туччи не был похож ни на Забини, ни на да Винчи, он просто невоспитанный, наглый и самодовольный придурок. — И так, что мы всё обо мне да обо мне. Нравится ли вам Гермиона Грейнджер? И как вы намерены справляться со своим разбитым сердцем после окончания шоу? — спросил Туччи, проигнорировав уход Малфоя. — В каком размере я должен буду выплатить штраф, если сейчас приложу эту Тучу лицом в пол? — шёпотом спросил Крам у сидящего рядом Монтэгю. — Не думай о галеонах, Виктор, драка с Туччи за мой счёт, — со злостной ухмылкой ответил Грэхэм. — Эй, момче, я думаю, тебе стоит убраться отсюда, — Крам встал, чтобы размять шею и руки. — Мом… Кто, простите? Я не понимаю ваш акцент, — смеясь, ответил Алессандро, и это стало последней каплей для Виктора. Никто не смеет говорить о его акценте. Тем более на всю магическую Англию. — Кажется, Драко рано ушёл, — сказал Тео и чокнулся с Монтэгю бокалом с секретным фирменным «тыквенным». — Да начнётся шоу.***
Приглашение на совещание в кабинет нового продюсера шоу передали Гермионе через ассистента. Никогда ранее в середине дня не собирали планёрку, очевидно, новый продюсер пришёл со своим уставом, но Грейнджер не устраивало такое положение дел. Во-первых, она собиралась поговорить с руководством и вернуть Луне её кресло, во-вторых, сегодня у неё вроде как был выходной, а это значит, никаких съёмок и никаких совещаний. Поэтому она спокойно проигнорировала приглашение и вместе с Паркинсон отправилась на шоппинг. Спустя полчаса их уважительного прогула Пэнси купила сногсшибательное платье и как бы между прочим рассказала о своих отношениях с Блейзом. Это не было сюрпризом для Гермионы, она искренне порадовалась за людей, которые, наконец, пришли к пониманию и начали свои отношения с чистого листа. Жизнь — удивительная штука и порой ведёт к счастью, запутывая дороги, заводя в лабиринты, сталкивая людей с препятствиями. Забини и Паркинсон смогли преодолеть свои проблемы, и это здорово, что проект «Холостячка» уже свёл одну стоящую друг друга пару. Эти двое — гремучая смесь страсти, безумства и веселья, и скучно им точно не будет. Впервые за долгое время Гермиона задумалась, что было бы здорово встречаться с кем-то, кто будет разделять её интересы и вызывать в ней бурю эмоций. Спорить, как Забини и Паркинсон, и страстно любить, потеряв рассудок, если такое вообще возможно. Проблема в том, что у Гермионы горе от ума, она слишком много думает, работает, анализирует и снова работает, она прекрасный теоретик, но вот что касается практики, то здесь всё достаточно печально. Возможно, не так уж неправы те, кто называет её особой неромантичной, возможно, ей нужно меньше вникать в причины и следствия и просто идти за сердцем, делать то, что хочется прямо здесь и сейчас. Как с Малфоем. Он её просто поцеловал, а она ответила. В ту ночь перед сном она чуть ли ни эссе составила в своей голове «Причины и детальный анализ Драко Малфоя и его слюнявых экспериментов на проекте». И только сейчас она пришла к мысли, что, возможно, он давно опередил её в понимании жизни, он просто делал то, что хочет, не задумываясь о последствиях и причинах. Внезапные порывы, которыми стали их первый и второй поцелуи, скорее всего, оказались лишь делом случая. — Грейнджер, ты меня слышишь? — А, да, извини, Пэнси, я просто задумалась. Так что ты говорила? — Я говорила, что нас вызывают в кабинет продюсера, и это очень срочно, вот прочти записку. — Записка? Откуда… — Ты совсем ничего не замечаешь, дорогая, скажи, где ты витаешь? Вопрос Гермиона оставила без ответа, рассказывать о своих интересных размышлениях ей не хотелось. Вместо этого она взяла Пэнси за руку, чтобы аппарировать из магического переулка на виллу. Пора встретиться с новым временным продюсером лицом к лицу. Без стука Пэнси вошла в комнату, которая служила бывшим кабинетом Луны, следом за ней последовала Гермиона, и сразу же обе девушки остановились у порога. В кресле продюсера сидела давняя знакомая из Хогвартса, мисс Лаванда Браун или, как называл её Рональд, Лав-Лав. Браун со школьных времён почти не изменилась, разве что на лице стало больше макияжа, а её одежда выглядела так безвкусно и вульгарно, что, будь здесь полиция моды, Лаванде немедленно зачитали бы приговор. — Минус десять очков Гриффиндору и Слизерину за прогул, и, конечно же, вас ждёт отработка, — с милой до тошноты улыбкой сказала Лаванда и указала девушкам на стулья за столом переговоров. — Как хорошо, что мы не в Хогвартсе, а ты не Макгонагалл, — ответила Пэнси, проходя к дивану, более удобному, чем те жуткие стулья. — Гермиона, даже не поздравишь меня с назначением на новую должность? — всё ещё ухмыляясь, спросила Браун. — Оставим этот цирк, — серьёзным тоном ответила Грейнджер, всё ещё не сдвинувшись с места. — Ты здесь долго не задержишься, Лаванда. Не воспринимай мои слова как угрозу, я действительно считаю увольнение Луны неправомерным и нечестным. Этот проект — её душа, и я знаю, сколько сил в него вложено. Ты не можешь прийти на всё готовое, когда мы близки к финалу, и установить здесь свои правила игры. — Раз уж мы говорим откровенно, — заговорила Лаванда, сменив свою маску милой и приветливой девушки на гримасу, полную отвращения, — то мне абсолютно всё равно, как там дела у твоей подружки Лавгуд. Но ты кое-что должна уяснить: пока я в кресле продюсера, ты будешь делать то, что я скажу, я прочла твой контракт два раза. Да, ты избавлена от магической помолвки в финале, но всё ещё обязана выполнять все указания режиссёра, продюсера и сценариста. — Выдыхай, эрклинг, — остановила монолог новоявленного продюсера Пэнси. Браун и впрямь ей казалась полуразумным существом, похожим на злобного эльфа, вроде эрклинга, а если копнуть вглубь её естества, то кто знает, может, окажется, что она тоже питается человеческими детёнышами. На данный момент Браун — неизученная зверушка в коллекции Паркинсон или просто новый подвид фантастической твари. — Попрошу не перебивать меня, Паркинсон, не думаю, что тебе в данной ситуации стоит разговаривать со мной в таком тоне. — О нет, что же теперь будет? Устроишь мне порку? — Пэнси скорчила гримасу ужаса, а после рассмеялась — серьёзность, с которой говорила Лаванда, казалась забавной. — Так вот, Гермиона, пока я здесь на правах продюсера, ты будешь следовать моим указаниям, — продолжила Браун. — И сейчас ты немедленно отправишься с участниками на колдосессию, ведущий колдограф уже получил свои инструкции. Каждое твоё непослушание будет сказываться на твоём кошельке, помни о системе штрафов. А сейчас прошу покиньте мой кабинет. — Вообще-то твой кабинет — это комната в особняке, в котором я живу. А так как ты мне не подруга, а старая знакомая, возомнившая себя серьёзным начальником, то я вправе попросить тебя съехать. По условиям контракта, вилла предоставляется мне в единоличное пользование на всё время съёмок. Раз уж ты требуешь от меня соблюдения контракта, то я попрошу тебя о том же. Я не хочу тебя видеть, когда вернусь. Возмущение на лице Лаванды говорило красноречивее любых слов, но ей нечем было отбить эту карту. Она проиграла свой новый удобный кабинет, но не войну. И пусть ей сейчас придётся подыскать себе жильё в Каннах и провозиться полдня с документами на съём и оплатой командировочных, но все эти хлопоты стоят нескольких незабываемых дней на проекте. Лаванда Браун планировала навести порядки на этом шоу. И купить себе кота. И розовый костюм.***
Стоило Гермионе выйти за дверь, как стилисты тут же подхватили её, чтобы отвести на бэкстейдж и подготовить к колдосессии, которая и была испытанием для участников. Правда, тут по какой-то причине испытанию подверглась и сама холостячка. Гермиона ненавидела позировать для камер и изображать из себя модель. Но и на этом Браун не остановилась, даже Пэнси удивилась, ознакомившись с условиями испытания. — Познакомьтесь, это знаменитый колдограф «ВогВиззард» Томас Катракис, — сказала Пэнси, как только включились камеры на вилле холостяков. — У вас сейчас состоится колдосессия с холостячкой. Как только вы войдёте в комнату, отведённую для съёмок, вам сообщат, какую роль вы должны исполнить. Ваша задача не растеряться, проявить весь свой актёрский талант и сделать хотя бы один удачный снимок. Удивите Гермиону и покажите, на что вы способны. Ваши колдографии опубликуют в самых популярных глянцах. Удачи. Первым в комнату пыток пошёл Теодор. Там его уже ждала Гермиона, хмуро уставившись на колдографа, проверяющего линзы объектива камеры. Возле него с блестящей сияющей улыбкой и синяком под глазом стоял Туччи, изъявивший желание поприсутствовать на съёмке, так как его модный дом предоставил холостячке лук для колдосессии. Ещё до начала испытания Туччи успел зарекомендовать себя с не очень хорошей стороны, Гермиона мысленно сравнила его с Кормаком Маклаггеном, таким же назойливым и противным. К сожалению, придётся потерпеть его присутствие до окончания съёмки. — Гермиона, Тео, — Пэнси ещё раз взглянула на план съёмки и неохотно продолжила вводить в курс дела, — ваша задача показать ревность. Тео — ты ревнивый парень, Гермиона, а ты злишься на своего любимого за его вспыльчивость. Первая вспышка будто заставила их вернуться в реальность. Ситуации глупее не придумаешь: как, будучи абсолютно равнодушными друг к другу, можно изображать ревность? Нотт попытался нахмуриться и отвернуться в профиль, сложив руки перед собой, а Грейнджер, приняв правила игры, стала спиной к ревнивому парню, полностью скопировав его позу. Была ли ревность на площадке? Нет. И об этом раз двадцать сказал колдограф, а Алессандро то и дело отвешивал неуместные комментарии по поводу отсутствия у пары искры. Двадцатиминутная пытка подошла к концу, успев полностью вымотать и холостячку, и участника реалити. Они вдвоём прямо сейчас могли бы сыграть роль преступников и заавадить своих мучителей. И как только Тео изгнали из комнаты пыток, он напоследок выразил сочувствие Гермионе, ведь ей ещё предстоит четыре колдосессии. Вторым в комнату вошёл Виктор с таким же синяком под глазом, как и у Туччи. Грейнджер не составило труда сложить один плюс один и понять, что эти двое, видимо, познакомились ещё до начала съёмок. Крам на вопрос о своём новом гриме отмахнулся словами «я в порядке», и Гермиона больше не спрашивала. Для них задача стояла ещё интереснее: они должны сыграть супругов, проживших вместе уже десятую годовщину. Гермиону для этой съёмки нарядили в парадную мантию, а Виктора в английский мундир XIX века. Снимали в основном Виктора в профиль, с той стороны, где на лице не было отличительных следов прошедшей битвы за сердце холостячки. Крам к испытанию подошёл максимально ответственно, он даже игнорировал колкие фразы Туччи, доносившиеся за кадром. Гермионе понравилась его сдержанность, хоть она так и не смогла представить себя любящей женой Виктора Крама. Она вспомнила розу, изменившую свой цвет, и сейчас, стоя рядом с Виктором, пыталась понять, чувствует ли она хоть какие-то отголоски влюблённости к этому человеку. Сердце молчало. Грэхэм занял место Виктора, для него создали максимально удобную ситуацию и обстановку. За столом сидела Гермиона в брючном костюме, на столе стоял бокал вина, а рядом, по задумке сценариста и колдографа, находился её нетрезвый парень Монтэгю. Хотели создать конфликтную ситуацию, но что-то пошло не так: и участник чувствовал себя как рыба в воде, и Грейнджер то и дело заливалась смехом от его шуточек. Кадр кое-как сделали, и колдограф попросил поскорее заменить участника, видите ли, мистер Монтэгю мешает вдохновению Томаса Катракиса. Для следующей съёмки Блейз Забини должен был сыграть любовника Гермионы Грейнджер, но благодаря Пэнси он даже шагу не ступил в сторону двери, за которой выстраивали свет. У любовника задача любить и быть неприлично распутным в кадре, но ни Паркинсон, ни Грейнджер такой расклад не устраивал. Забини ничего не имел против интрижки в кадре, но его голос не учитывался; девушки, посовещавшись, решили отправить Блейза из проекта прочь. Он уже выполнил свою миссию. — За что? — удивившись, спросил Блейз. — Не задавай глупых вопросов, просто идёшь и отказываешься от съёмки, это веский повод для того, чтобы холостячка убрала тебя из проекта, — твёрдо сказала Пэнси. — Но я планировал дойти до финала! — Правда? А я думала, ты планировал снять отдельную виллу для нас, — соблазнительным голосом сказала Паркинсон и провела пальцем по его губам. — А на вилле мы могли бы заниматься кое-чем интересным, пока у меня будет свободное время от съёмок. — Ради этого я готов покинуть проект прямо сейчас, — ответил Блейз, прикидывая в голове сотни возможных вариантов их времяпровождения. — С чего начнём? — С эпизода «В ресторане», ты — шеф-повар, а я немного пьяна, — она подмигнула. — А чем ты собираешься расплачиваться с шефом? — в голосе Блейза прозвучала неподдельная заинтересованность. — Обсудим это тогда, когда ты попрощаешься с проектом, — сказав это, Пэнси развернулась и ушла, оставив Забини наедине с его драмой. Блейз проделал нелёгкий путь на проекте: встретился лицом с катком, жил на одной вилле с кучей других мужчин, спорил с левитирующей камерой о наиболее удачных ракурсах для съёмки, прошёл ужасные испытания от Паркинсон и в итоге покорил её сердце. Это победа. Пусть и не та холостячка, что заявлена в шоу, но Пэнси нравилась ему гораздо больше. Призвав к себе левитирующую камеру, Забини дал своё последнее интервью в рамках проекта. Он драматично рассказал о том, что не чувствует от холостячки взаимности и, как гордый рыцарь, принял решение освободить путь к её сердцу для истинной любви. — А так можно было? — спросил Тео у Грэхэма, кивнув в сторону Блейза. — Надо перечитать контракт, — коротко ответил Монтэгю. Последним для прохождения испытания колдографом пригласили Драко Малфоя. Даже Лаванда Браун оставила все свои дела, чтобы посмотреть на то, как бывшие враги будут убивать друг друга в кадре. Для них она специально попросила особенную сцену, в которой оба будут чувствовать себя максимально неловко. — Драко и Гермиона, — обратилась к участникам колдосессии ведущая, — вы должны показать пару молодожёнов, у вас медовый месяц. На заднем фоне сменился пейзаж, они словно перенеслись на Лазурный берег, её одежда трансфигурировалась в легкое белое платье, а Драко остался в одних лишь пляжных шортах с нарисованными пальмами. — Какого… — хотел выругаться Малфой, глядя на своё преображение, но, увидев за кадром ухмыляющуюся Браун (он догадывался о причине её появления на проекте) и неприятного итальянца Туччи, включился в игру. — Любовь моя, нам нужны жаркие колдографии с нашего медового месяца, — ухмыльнувшись, сказал Драко и притянул к себе шокированную Гермиону. — Подыграй мне, Мерлина ради, — тихонько сказал ей на ухо Малфой. Оказаться в объятиях полуголого Малфоя Гермиона никак не ожидала, но не могла не заметить странное волнение, которое испытывала рядом с ним. От него пахло чем-то приятным, а его слегка обласканная лучами кожа выглядела идеальной. Малфой и его красивое тело занимали сейчас все её мысли, где-то за кадром доносились недовольные комментарии Туччи, щелчки камеры и всё, что сейчас не имело особого значения. — Грейнджер. — М? Она смотрела ему в глаза, чтобы только перестать думать о его обнажённом торсе, прижатом к её телу, но его глаза — лабиринты, в которых можно потеряться. Гермиона ощущала себя загнанной в угол, а Малфой, казалось, чувствовал себя вполне уверенно. — Сейчас я тебя поцелую. Поцелуи — неотъемлемая часть программы молодожёнов, так ведь? — Но… Все замерли. Камеры зависли в полёте, колдограф перестал щёлкать кнопкой своей камеры, Браун удивлённо уставилась на заигравшихся молодожёнов, а Туччи просто отвернулся, чтобы его нежные глаза не видели этого ужаса. Это тянулось долго, мучительно долго. Поцелуй вымышленной пары, как казалось всем вокруг, длился вечно. Драко целовал её нежно, и она отвечала ему, погрузив свои тонкие пальцы в его светлые волосы. Была ли это игра на камеру или запланированный Малфоем реванш, Гермиона не знала, но и это сейчас было неважным, она льнула к нему, пока его руки гладили её плечи и спину. И Мерлин знает, когда бы это закончилось, если бы их не отвлекла вспышка колдокамеры. — Стоп! Есть кадр, — сказал колдограф Томас и, откланявшись, поспешил вернуться в свою студию. Ах, какие будут колдографии!