C.H.Y.K.N. или Прежде Было Пять Других

Кафель под ладонями ледяной. Она только сейчас это поняла. Или это всё её тело горело? Она не могла сказать точно. Она определенно слышала ветер, но он был таким глухим и далеким, что можно принять за галлюцинацию. Как и всё, что сейчас с ней происходило. Элиот дал ей попробовать. Раза два или три. Сначала было весело, но заканчивалось это одинаково: Дженкинс, страдающей на полу в женской уборной. Хорошо, что сейчас раннее утро, и её никто не увидел. Вряд ли бы Элиота обрадовали слухи об ещё одной едва не лишившейся жизни наркоманки. Первым был его брат. «Я не наркоманка», — напомнила себе Дженкинс и попыталась встать, но тело её совсем не слушалось. Резкий толчок, и она ударилась головой об раковину. Кто вообще её тут поставил?! Пока она пыталась прийти в себя от боли, её слух вдруг стал острее. Теперь она точно слышала метель за окном. Капающую из крана воду. Спешащие шаги за дверью. О нет… Недолго думая, она побежала (вернее, поползла) в ближайшую кабинку и, прежде чем сюда кто-то явился, повернула защёлку изнутри. Оставалось только ждать. В просвете между дверью и полом она не видела тени, значит, пока что её не обнаружили. Пока что. Незнакомец медленной поступью двигался к ней. Боясь, что дыхание её выдаст, она зажала рот рукой и отползла подальше от двери. Тяжелые шаги. Это мужчина. Что он забыл в женской уборной? Вариант один — он пришел за ней. Неужели кто-то её видел и сдал учителю? Пока Дженкинс находилась в отключке, её мог увидеть кто угодно, не боящийся комендантского часа. В том числе и учителя. Как глупо. Шаги приближались. Тень наконец явила себя. Он уже здесь. Еще немного, и… — Вылезай оттуда, — прозвучал знакомый голос совсем над её головой. — Элиот? — облегченно выдохнула она и потянулась к дверной защелке. Ноги её не держали. — Нет, Санта Клаус, — съязвил он и распахнул дверь кабинки, стоило Элизабет её отпереть. Вид у обоих был потрепанный, но Нортона хоть за человека принять можно. Смотреть на Дженкинс сейчас было жалко. — Пошли умою тебя, может в чувства придешь. Элиот помог ей встать и, едва не таща её на себе, пошел к умывальникам. Беспокоясь, что девушка увидит свое отражение в зеркале, он заранее опустил её голову. Не то, чтобы она была сильно против. Пока он придерживал ей волосы одной рукой, вторая помогала Дженкинс зачерпнуть больше воды, чтобы смыть все безобразие на её лице. Безобразием Элиот называл потекший макияж. — Не смотри туда, — потянул её за подбородок парень, когда Дженкинс попыталась разлепить глаза и посмотреть на свое лицо. Она бы ему за это спасибо сказала. — Насколько всё плохо? — подняла она на него щенячий взгляд из-под мокрых ресниц. Сейчас уже лучше, но в таком виде ей точно на уроках не стоит появляться. — Прекрасно, — попытался улыбнуться Элиот, но ложь Дженкинс чует за версту, поэтому мгновенно поникла. — Слушай, на сегодня я дам тебе отмашку, скажу, что ты приболела. Отлежишься, отдохнешь, может книжку какую почитаешь. О вреде наркотиков, например. — Я не… — задрала она голову. — Конечно нет, — притянул он её к себе и уткнулся носом в её пропахшие табаком волосы. — Да и книг таких в библиотеке у нас нет. Значит просто поспишь и отдохнешь. Договорились, Лиззи? Лиззи. Она терпеть не могла, когда её называют по имени, тем более сокращенно, но только не в его случае. Когда он его произносит, ей не хочется набить ему рожу, как в 99% случаев. Когда он его произносит, ей хочется услышать это ещё раз и ещё раз, это как магия. Как зависимость, как… — Договорились, — сказала она его рубашке и наконец отлипла от парня. На ткани осталось мокрое пятно. — Извини. — Больше не делай так без моего ведома, поняла? — процедил он почти ласково, но, зная его, это звучало скорее, как угроза. И Дженкинс её проглотила. — Поняла, — не сводила она глаз с его рубашки и проступившей на месте пятна кожи. Взяв себя в руки, она мгновенно подняла взгляд и сделала вид, что внимательно его слушала. — Я зайду к тебе вечером, хорошо? — завел он ей прядку за ухо и поспешил покинуть уборную, пока сюда не хлынули проснувшиеся ученицы. Ей бы тоже поспешить в свою комнату. Не дай бог её увидят Стражницы. Да, так он их и называет. Всю пятерку из Кэсс, Нериссы и остальных. Сначала Дженкинс рассмеялась подобному титулу, но как только он объяснил ей суть дела, ей стало совсем не весело. Особенно когда она вспомнила злющую как дьяволицу Халинор в этом же самом месте. На него она нападала уже дважды. Девочка определенно не дружит с головой, и почему мадам Руссо её покрывает? Да еще и доверила ей проконтролировать остальных. Ей-то! Агрессивной и опасной девице, притворяющейся божьим одуванчиком. Даже дураку понятно, что такое доверить можно только Кэссиди. И это не потому что они бывшие подруги. Просто Кэссиди умнее. Рассудительнее. Добрее, в конце концов! Она адекватнее всей пятерки, и непонятно почему Руссо не выбрала её. Возможно, у неё тоже не все в порядке с головой. Она ведь скрыла от своей лучшей подруги детства такой секрет, значит, есть тайны и похуже. Прогуливаясь по коридору до своей комнаты, она и не заметила, как студентки постепенно начали выползать из своих норок. Дженкинс, беспокоясь о своем внешнем виде, тут же поспешила скрыться за дверью со своей фамилией. Предварительно оставив небольшую щелку. Шестое чувство её не подвело. Едва она скрылась, как Кэсс и Халинор, весело смеясь, вместе направились в сторону душевых. «Тоже мне, лучшие подружки». — Надеюсь, мы сможем посетить тот приют снова на следующих каникулах, — долетела до неё фраза Халинор. — Мне так понравилось играть с ними! — подхватила Кэссиди. — Всегда мечтала о младшем братике или сестренке, а тут тебе сразу двадцать! — Кадма сказала, что следить за маленькими — мучение, но… Дальше Дженкинс уже не слушала, Стражницы прошли мимо, и их голоса растворились среди других. Она не знала, как ей реагировать на этот диалог. Может, это какой-то шифр? Не будут же они обсуждать свои темные секреты посреди людного коридора. Приют, каникулы, дети… звучит как обычная болтовня школьниц. Но, может, стоит поискать ответы в их комнате, пока там пусто? Стоило ей подумать об этом, как в комнату Чакон и Кларксон, осторожно оглядываясь, зашла никто иная, как Нерисса Кроссник. Что это она там забыла? Не похоже, что она просто решила их навестить, это явно выглядит как проникновение. Можно было бы поймать её с поличным, но вряд ли Элиот оценит такой жест. Он не раз ей говорил, чтобы она не подставлялась. Потому что они опасны. А Кроссник из них самая опасная. Девушка пробыла там не больше двадцати секунд и, уже одетая в униформу, поспешила на уроки. Или сделала вид, что спешит на них, потому что до начала занятий оставался минимум час. «Это мой шанс!» — сказала она себе и рванула в чужую комнату. У неё есть минут пять, прежде чем они вернуться, и она должна найти хоть что-то подозрительное. Элиот, конечно, голову ей оторвет, но стоит ему увидеть то, что она накопала, тут же успокоиться. Осталось только что-то накопать. Комната была почти полным зеркальным отражением её собственной, даже здесь кровать Кэсс стояла у окна. Все та же брошенная на стул униформа, разбросанные по столу учебники и незаправленная постель. Она могла бы предаться ностальгии, если бы не половина комнаты Халинор, где все было в таком безупречном порядке, что аж затошнило. Когда Кэсс жила с Дженкинс, у них у обеих был бардак. Начала она со стола. В ящиках ничего интересного. Комод, стоящий неподалеку, она трогать не собиралась, слишком подозрительно. Может, на прикроватной тумбочке что-нибудь есть? Ну конечно! Под ночником одиноко лежала белая бумажка с кучкой нарисованных капелек с одной стороны. Внизу была выведена одинокая буква Н. И что это должно значить? — И чем ты думала, когда оставляла зубную щетку в комнате? — услышала она голос Халинор из коридора. Сердце пропустило удар. Дженкинс как можно быстрее пихнула записку на прежнее место и осмотрелась. Единственное место, которое точно не вызвало бы подозрений, это шкаф. Сейчас Кэсс вряд ли сюда полезет. — Об эссе, которое мне нужно написать до завтра, — отшутилась Чакон и быстрым шагом влетела в комнату. В темном шкафу было до боли неудобно подсматривать, щелочка между дверками была крошечной, но этого хватало, чтобы хотя бы краем глаза понаблюдать за Стражницей. Кэссиди порылась в тумбочке, вытащила щетку, и тут её взгляд упал на ту самую записку. Дженкинс не могла увидеть её лица, но судя по последовавшему смешку, она улыбалась. Элизабет замерла и старалась не упускать из виду бывшую подругу. И её старания окупились. Одной рукой она держала записку, а на кончиках пальцев второй буквально из воздуха появилась струя воды, живущая собственной жизнью, как воздушный змей. Через секунду она осторожно прикоснулась к письму, обнажая скрытое послание. На этот раз Дженкинс смогла рассмотреть её улыбку. И что же такого написала Кроссник, что заставило Кэссиди буквально светиться от счастья? Вспомнив, что шла сюда за щеткой, девушка мгновенно пришла в себя, сунула записку в ящик и поспешила покинуть комнату. К величайшему облегчению Джен, потому что она уже начала задыхаться. И что это такое острое все время кололо её ногу? Это вещи Халинор, очевидно. Слишком все идеально сложено. Стараясь не слишком все мять, она наконец достала то, что искала. Это… что-то похожее на средневековый нарукавник, только совсем не защищающий. Скорее средневековый аксессуар. Холодный. Даже слишком холодный, неестественно холодный, буквально как кусок льда. И что самое странное, завернутый в белую рубашку, что совсем не в духе Халинор. Развернув её, она увидела, что один рукав у неё был подпален. И Дженкинс не покидало ощущение, что горела она… на человеке. Вспомнив о записке, она вернула находку на место, закрыла шкаф и безцеременно залезла в прикроватную тумбочку, вытаскивая на свет влажную бумагу. Вместе с капельками проявились слова: «Жду тебя после уроков на крыше. Только мы вдвоем. Твоя Н». Лиззи подавила подступающую тошноту и запихнула записку туда, где взяла. Судя по всему, больше ничего интересного она не найдет. Поразмыслив минуту, она все же не удержалась и прихватила записку с собой. Как она потом докажет Элиоту, что действительно нашла улику у них в комнате, а не самовольно решила следить за ними? «Нужно сматываться», — вспомнила Дженкинс, обдумывая план. Стейси может что-то про это знать. К счастью, коридор почти пустовал, и она осталась незамеченной. Почти. Да будет проклят тот, кто решил, что мужское крыло напротив женского, будет отличной идеей. Раф в мгновение ока добежал до неё, прежде чем она попыталась скрыться в своей комнате, и оборвал все попытки сбежать. Стоило ей открыть дверь, он тут же одной ладонью её закрыл. Теперь она в проигрышной позиции. — И что это ты там забыла? — возвышался над ней Рафаэль как коршун, пока она тупо пялилась куда-то ему в плечо. — Я тебя спрашиваю! И что у тебя с лицом? «Черт! Все действительно так плохо?» — Плохо спала ночью и перепутала комнаты, с кем не бывает? — придумала она самую тупую отмазку века. — Они у вас в разных концах коридора находятся, за идиота меня не держи, — старался сдерживать гнев Рафаэль. Получалось дурно. Элиот не раз говорил, что его лучше не злить. Но сейчас лучшей защитой будет нападение. — А ты теперь их охранник, да? Или… Стражник? — ухмыльнулась она и подняла на него хитрый кошачий взгляд. Элиот часто замечал, что, когда она так смотрит, ей вломить хочется. В хорошем смысле, по-дружески. Рафаэль скрипнул зубами. Плохо её дело. Если она хочет жить, то ей нужно бежать, а бежать было некуда. Он сейчас точно её убьет и глазом не поведет. — Раф, — долетел до её уха спокойный глубокий голос Кадмы, только вышедшей из душевых. Всего одно слово, один слог, и парень мгновенно успокоился и отошел к противоположной стене. Это так на него Старлайтер влияет? Ну и ну. — Занимайся своими делами, Элизабет. — Я тебе не… — начала закипать девушка. — Осторожнее, Джен-Джен, — недвусмысленно посмотрел на неё Рафаэль. Больше слов было не нужно. Это не предупреждение. Это угроза. По слухам, Кадма его самого чуть не убила однажды. Может, он с ними только из страха? Не успела она об этом подумать, как оба они пошли по своим делам, Старлайтер к себе в комнату, что так удобно находилась напротив, а Крейн в мужское крыло. Теперь, когда она свободна, дело за малым. Одеться и найти выход на крышу. Что-то ей подсказывало, что там она увидит нечто интересное. *** Потеряла счет дням. К холоду подвала привыкаешь. К голоду тоже. Её кормили, но она не ела. Иногда срывалась. Желание победить росло в ней неделя за неделей. Победить… кого? Императора? Глупость. Так она только убьёт себя. Поэтому сдавалась. И ела. Совесть мучила. Почему то здесь кормили лучше. Не как в подвале с сестрами. Она знала почему. — Мне не нужна твоя жалость, — не поворачивалась она к нему. Знала, что он никак не изменился с момента последней встречи. Все так же холоден и неподвижен в своей личной колеснице. Все так же её жалел, как загнанного зверька. Унизительно. — А мне не нужна еще одна смерть в эти стенах, — ответил Бэйзант. Её как облили ледяной водой. Или это просто холод? — Почему ты не ешь? Я стараюсь, чтобы тебе давали лучшее, а ты все равно упрямишься. Как ребенок. Крылатый убийца все реже навещал её. Тиски из льда постепенно отступали, превращаясь в такую нужную банши воду. Пропитав её кожу она морозила и одновременно давала сил. У Даэ всегда были особые отношения с водой. Не как у сестер. — Выпусти меня, — повернулась она к нему в беспомощности. Глаз случайно зацепился за мясо птицы у него на подносе. Еще теплое. Она чувствовала температуру на расстоянии. Руки затряслись. Еды… — Будь я императором, а ты безобидной девчушкой без сверхъестественных сил, то может быть и выпустил, — с горечью произнес он и опустил взгляд. — К сожалению, я всего лишь калека, а ты одно из самых опасных существ в мире. Поэтому ты пока посидишь здесь. И поешь. Он поставил поднос на землю и толкнул под решетку. Вместо лимонной воды он раздобыл ей отвар из целебных трав с юга Хоруина. Один такой бокальчик стоил больше всей этой темницы. Банши одной рукой разбила его о стену. Бэйзант прикрыл глаза и тяжело вздохнул. Даже Нинель с Фуку было проще заставить выпить лекарства от простуды, чем эту девчонку есть. А заставить императорских детей что-то делать почти невозможно. — И почему ты такая упрямая? Я к тебе всегда относился по-доброму, — прервал тишину мужчина. Даэ посмотрела на него исподлобья и прищурилась. Лунный свет упал на её лицо, обнажая шрамы, незаживающие синяки, ссадины и дикую злобу. Она животное. Не человек. — Твоя доброта, — процедила она, затем подняла горсть песка и медленно пропустила сквозь пальцы, — просто пыль. Банши отползла к стене, дабы скрыть своё лицо. Бэйзант знал, что раны на них заживают дольше, чем на людях, но он не знал, что настолько. Прошло по меньшей мере несколько месяцев. Ей нужно больше есть. Но не впускать же ей в камеру стражников, которые силой впихнут в неё мясо? То, что он сюда ходил, вообще знали единицы. Слишком много шума это могло навести. — Я знаю, что ты хочешь свободы, хочешь к сестрам и хочешь убить моего братца, но всего этого я тебе позволить не могу. Хоть какая-то еда вместо дрянной похлебки — лучшее, что я могу тебе дать, — как можно заботливее начал Бэйзант. Даэ не шелохнулась. — Брат ищет способ как снова заставить тебя подчиняться его воле. Если в ближайшее время он его не найдет, то тебя будет решено казнить. А от этого тебя не смогу спасти даже я. Девушка снова обратила на него взор. Он этого не увидел, скорее почувствовал. Магия архантцев, не иначе. — Нет большой разницы. Заточение или смерть. Всё одинаково. Но я хочу умереть вместе с сестрами, — гораздо спокойнее ответила она. Мысли о смерти действительно отрезвляют человека, даже такого… необычного. — Тебе такой возможности не дадут. — Почему? «Потому что мой брат урод, вот почему», — хотелось ему сказать, но последний раз, когда он так говорил вслух, матушка его отлупила так, что у него звезды из глаз сыпались. И это при том, что он был калекой. Матушки давно нет в живых, а инстинкт остался. — Всем здесь, кроме меня, все равно, чего ты хочешь, — честно ответил ей мужчина. Банши снова приблизилась к нему, но уже не как обезумевшая ведьма, а как… жертва. Несчастная пойманная бабочка с оторванными крылышками и кривой шестеркой на щеке. — Почему тебе не все равно? Тебе что-то нужно от банши? — со смесью недоверия и боли посмотрела она на него. Бэйзант не знал, умеют ли банши плакать, ведь ни в одной книге дворцовой библиотеки об этом не говорилось, но Даэ выглядела так, словно вот-вот уронит первую зеленую слезинку. Или черную. Или прозрачную, совсем как у людей. Тогда он точно сдастся под этим взглядом. Чертовы женщины… — Да. Чтобы ты поела, — спокойно сказал он, как сказал бы ребенку, задававшему глупые вопросы. Даэ отодвинула поднос в сторону и припала к решетке. Еще никогда он не видел её так близко. Это даже немного его напугало. Но лишь немного. — Я поем. Но сначала ответь, почему приходишь. Кормишь. Разговариваешь. Почему? — тонкие костлявые пальцы сжали прутья до предела. Еще вот-вот, и они рассыпаются как тот песок. И пальцы, и прутья. — Послушай, что я теперь скажу, Даэ. Внимательно. — Он впервые произнес её имя. Она это тоже заметила, но лишь на секунду напряглась и тут же расслабилась. Бэйзант рискнул это проигнорировать. — Возможно, ты мне не поверишь или посмеешься над моими словами, но ты здесь не пленница. Для меня ты гостья. Даэ привычно прищурилась словно пыталась разгадать загадку, но тут же выдохнула. Кажется, она поняла. Бэйзант знал, что она умнее, чем кажется. — Не пленница… — повторила банши и посмотрела на сложенные руки мужчины. В одной из них был легко узнаваемый клочок бумаги. Она медленно и с опаской протянула ладонь между прутьями. — Не пленница, — заверил её Бэйзант и двумя руками вложил ей послание. Какая же она ледяная. Нужно было давно принести ей какую-нибудь шубу, но все клочки ткани, которые он ей когда-либо давал, валялись в углу камеры нетронутыми. Да и шуба ей скоро уже не нужна будет. — И сил в тебе, я знаю, больше, чем в твоих сестрах. Я это вижу. — О чем ты? — наклонила голову вбок банши, все еще сжимая послание в кулаке. — Наблюдал за водой. Он уехал. Совсем уехал, оставил лишь еду и записку. В темноте не видно. Приблизить её к свету и рассмотреть. От влаги на бумаге проступил какой-то символ. Всего один простой символ, который ничего не значил для всего остального мира. Кроме неё и императорского брата. В послании красовалась перечеркнутая пятерка. *** Как Нерисса и обещала, она встретила её на крыше уже в полной боевой готовности. Если это короткое свидание перед полетом на Кандракар можно так назвать. Она всегда знала, как выкроить им время в их-то жестком графике. Еще и вдали от посторонних глаз… — Кроме крыши вариантов не было? — усмехнулась Кэссиди, закрывая за собой тайный проход в виде люка. Найти его было тем еще приключением. — Здесь меньшая вероятность того, что нас увидят, — повернулась к ней Нерисса, и её ледяной взгляд мгновенно потеплел. Кэсс иногда жалела, что она единственная, кто это видит. Все, даже их подруги, видят Рисси как надменную, хладнокровную и избалованную девчонку, эго которой никак не меньше Центра Бесконечности. Отчасти они правы, но лишь отчасти. Только Чакон знала, какая она на самом деле. Честная. Благородная. Немного заносчивая. Справедливая, хитрая, амбициозная. А еще травмированная. И настолько сильная, что смогла с этой травмой совладать. Любой гость Кандракара, сомневающийся в том, достойна ли Нерисса быть лидером, должен был заткнуться. — А у меня ощущение, что мы как на ладони, — подошла к ней чуть ближе Кэссиди и устремила взор в небо. Солнце еще находилось в зените и обнажало все тайны своих земных слуг. Никаких теней и секретов, только голая правда о них двоих. Как жаль, что её никто больше не увидит. Пока Кэссиди смотрела на залитый солнцем лес, Нерисса не могла оторвать от неё глаз. Сама будто светится когда чем-то увлечена. Её личное солнце. — О чем задумалась? — спросила Кроссник, когда наконец тоже повернулась в сторону леса. — Вспомнила детство, — улыбнулась своим мыслям девушка, да так тепло, что у Нериссы будто весь яд из сердца выжали. Захотелось полюбить весь мир, даже Кадму. — Мы с папой часто вставали спозаранку, когда еще и пяти не было. Собирались и бежали наперегонки до бассейна. Сначала он давал мне небольшую разминку в виде пятнадцати кругов, а потом приходила команда, и он уже тренировал нас всех вместе. Кэссиди опустила голову, не переставая улыбаться. — Как ты поняла, мне доставалось чуть больше, чем остальным. — И как ты все это выдерживала? — Никак. Для меня это не было испытанием, я всегда любила плавать и добиваться высоких результатов, — смущенно отвела взгляд Стражница. Лидер взяла её за руку. — Значит не такая уж ты добрая и уступчивая? — прищурилась Нерисса, пытаясь нащупать слабое место своей… подруги. — Что ты имеешь в виду? — Обычно ты все решаешь мирно и без крови, а тут я узнаю, что ты в детстве была той еще Акулой. Или Ламантином. Или… — Нерисса пыталась припомнить всех хищных морских животных, но ничто больше не приходило в голову. — Морским Ежом, — без тени смущения проговорила Кэссиди, но мочки ушей у нее все же зарделись. — Кем, прости? — Это была ведь детская команда, ничего угрожающего, — попыталась она прикрыть уши волосами. Все-таки смутилась. — Тогда беру свои слова назад, — едва не рассмеялась Нерисса, осознавая, насколько же невинна оказалась её… подруга. И почему это слово звучит так странно и неуместно? Конечно, они обе понимали, что сейчас они вместе, но… Кроссник это все еще казалось каким-то сном. Она и в самых смелых мечтах не могла вообразить, что когда-то у неё снова будут отношения как когда-то со Стейси. Кэсс во всем была лучше неё, даже порой слишком. Она всегда была идеальной для подобного рода отношений. Это больше подходит для какой-нибудь Стейс, в ней-то точно грех сложно не углядеть. «Причем тут Стейси вообще?»… — Идем, — прервала её размышления Чакон, а затем легонько чмокнула в уголок губ, словно они были пожилой парой, и открыла портал с помощью Слезы Королевы. Вот так вот просто она переняла все лидерство в их отношениях на себя. И как она вообще это делает? Нерисса оглянулась, будто боялась, что их кто-то может заметить. Глупо. Здесь их даже всевидящее око Оракула не стало бы искать, но что-то внутри подсказывало девушке, что в следующий раз им стоит выбрать другое место. Желательно вообще в другом измерении. В центре уже привычной им белоснежной залы их ждали все, включая Оракула, его свиты, Маг, Халинор и Кадмы. Только они в числе опоздавших. — Что за спешка? — в миг посерьезнела Нерисса, будто она не с приятного свидания пришла сюда, а как минимум с войны. Кэсс порой поражала её способность менять настроение в мгновение ока. — Ян Лин была у Лу Цзинтун, — тут же ответила ей Халинор, держа написанное от руки письмо. — Сразу после происшествия она переместилась к ней, а затем каким-то образом её перебросило в другое измерение. — Мы подозреваем, что это может быть Хоруин, — закончила за неё Кадма. На лбу у нее выступила венка, а вид был настолько обеспокоенный, что её было даже сначала не узнать. Схватив посох покрепче, она готова была хоть сейчас драться с императором за свою подругу. — Как её вообще туда занесло?! — прокатился по зале голос Кроссник. Кэссиди положила ей руку на плечо и вышла вперед. Жест не остался незамеченным для Оракула. — Как нам теперь вызволить её оттуда? — На фоне громогласного крика лидера, голос Водной Стражницы звучал как успокаивающая мелодия, как журчание ручья. Тихое, но сильное. Такой хочется слушать. Оракул прервал свои размышления и прочистил горло. — Маг подсказала мне, где можно найти Ян Лин, — прошел он вперед и выставил руку перед собой, открывая вид на дворец императора с высоты. — Один из лазутчиков Меридиана помог нам найти планы замка, но идти туда с армией опасно. Вероятно, Эвиус планирует шантажировать Стражниц. Ваша цель — помешать ему, но для этого одна из вас должна вызволить Ян Лин до наступления на Хоруин. — Но времени мало, — вступил в разговор Тибор, переводя на себя все внимание. — Эвиус смог совладать с Сердцами новых миров и увеличил свою армию многократно. Альянс готов выступать в любую минуту, но дал нам некоторое время на спасение Стражницы. Этого должно хватить. Песок, образующий видение, вдруг поднялся вверх и, сделав несколько круговоротов в воздухе, постепенно принял форму песочных часов. Время утекало медленно, по песчинке. Но, учитывая сложность ситуации, и этого могло не хватить. — Но кто из нас сможет проникнуть в замок незамеченным? — повернулась к Оракулу Кадма. — Не ты, — ответила за него Нерисса в привычной для себя манере. — И уж точно не ты, — бросила через плечо Старлайтер. — Пойдет Халинор, — прервала их обеих Маг и подошла к Огненной Стражнице. — Она телепат и быстрее найдет Ян Лин. Так же она лучше всех обучена мастерству смены обличия благодаря моим урокам. — Но я!.. — задрала голову Кларксон и посмотрела на подруг. «Должна следить за ними», — договорила она у себя в голове голосом мадам Руссо. Хорошо, что подруги не могут читать её мысли без её позволения. — Но ты… что? — спросила Кэссиди после небольшой заминки. — Ничего. Я готова, — кивнула Халинор. Ни времени, ни желания спорить у неё больше не было. Сейчас гораздо важнее вернуть Ян Лин в строй до того, как Альянс и Кандракар разнесут дворец императора по кирпичику. Они очень злые, она чувствовала это. Кадма молча протянула ей Сердце Базилиады. Стражница в панике подняла на нее глаза, не зная, что спросить первым: где она его взяла, почему Кларксон должна его надевать и не случится ли катастрофа. — Ты справишься, — закрепила она наруч на её левой руке, так давно ждавшей свой любимый оберег. Сердце было ледяным, но быстро согрелось на горячей руке Стражницы. Изумруды заблестели на свету, а на самом их дне можно было рассмотреть красные переливы. Откуда там вообще красный цвет, разве его не было минуту назад? — Без него идти слишком опасно, — объяснила Маг, опустив большую ладонь ей на плечо. «А с ним еще опаснее». Ради Ян Лин она должна сдержаться. Если она потеряет контроль снова, то тогда уже их обеих похоронят под руинами Хоруина, и тогда Стражниц останется трое. Как в рассказе мадам Руссо. *** — Дядя, — услышал Бэйзант по ту сторону двери, прежде чем она открылась. Не стоило и головы поворачивать, чтобы понять, что это Нинель. Отложив книгу, он по теплому улыбнулся и развел руки для объятий. Взгляд её был убитый, а волосы снова мокрые. Девочка опять бродит там, где ей не следует? Что за несносное дитя! Бэйзанту уже хотелось снова её отругать, но его любимая племянница выглядела до того расстроенной, что и голос повышать на неё расхотелось. Нинель, точно уличный котенок, стояла на его пороге. — Девочка моя, что с тобой такое? — поманил он к себе и накрыл её плечи одной из своих шалей. — Нужно поговорить, — холодно проигнорировала его вопрос Нинель. Бэйзант помрачнел, но медленно кивнул. — Скажи мне, что случилось с тетей Леорой. Этот вопрос поставил его в тупик. Что случилось с Леорой? Какая уж теперь разница? Это было давно и к настоящему дню отношения не имело, но… этот взгляд племянницы заставил его выложить все как на духу. Что-то ему подсказывало, что девочка знает больше, чем он. — Тогда была война между тремя измерениями. Хоруин, Наве и Ширея когда-то жили в мире, но после смерти твоей бабушки Леора и Эвиус, твой отец, решили, что одного Хоруина им мало для величия. Да что уж там, я сам так считал. Глупый старик твой дядя. Воевать не мог, но как раздавать указания и причитать… О чем это я? — призадумался Бэйзант и снова пустился в повествование. Как сейчас он помнил тот день. Вся армия была в Леорате, городе, возведенном специально для будущей императрицы, задолго до её рождения. Он еще строился и расширялся, но сегодня был особый день, когда никто не работал. Сердца Наве и Ширеи наконец принадлежали Хоруину. — Да озарит Солнце Её Величие! — оглушали город крики людей. Весь Леорат украшали огни, по улицам раскидали лимоны, вся жизнь будто сосредоточилась здесь. Даже жители деревень приехали на большой праздник. Славить Её Величие. Никто не знал, почему вдруг огонь разошелся, но он словно ожил. Начал охватывать собой дома, людей, вел себя особенно странно. Эвиус с женой, маленькой дочкой и братом поспешили как можно скорее покинуть город, но Леора была не так проста. Она кинулась в самое сердце пламени, а за ней и её отчаянные дети. В ту ночь Леорат сгорел до основания. — Приведи мне её живой и здоровой, — схватил брата за руку Бэйзант. Эвиус равнодушно вырвал свой рукав из его хватки и отправился на руины. Нинель на руках матери продолжала плакать. Леору вместе с детьми так никто и не нашел. Нинель, казалось, этот рассказ не впечатлил. Наоборот, она горько усмехнулась окончанию этой истории и присела в одной из кресел. — Почему ты спросила меня об этом? — подал наконец голос Бэйзант. — Нужно было кое-что выяснить, — опустила она взгляд. Её холодная расчетливость до боли напоминала о её матери. Бэйзант мысленно скривился. Мерзкая была женщина. — Пока я выяснила только то, что мой отец был последним подонком. — Нинель! — строго посмотрел на неё дядя. — Он лгал, — парировала она. — Все время лгал, и больше потакать я ему не хочу. Не хочу больше войны. Бэйзант будто снова увидел её. Увидел по-новому, как если бы только что познакомился с ней. Это была уже не его маленькая и наивная принцесса со слабым здоровьем, что кашляла через слово. Это не самая большая мышь Илиоса, не маленькая бродяжка. Это даже не копия Сэллы, жены Эвиуса. Нет, это была Леора. Её новое, незнакомое лицо. Рядом с ней Бэйзант вновь почувствовал себя дефектным. — Пообещай мне кое-что, милая, — взял её за ручки дядя. — Если ты захочешь остановить войну, то прошу тебя, не лезь на рожон. Слушайся меня, а не папу. Будь осторожна на каждом своем шагу. Особенно это касается твоей драконицы. — О ней не переживай. — Она выпустила свои ладони из его и накрыла их сверху. — Я лучше, чем отец. Я не лгу, я знаю о чести. И обещаю тебе, что всегда буду на стороне своей Семьи. — А это правильно, — улыбнулся Бэйзант. Уголки его глаз неприятно защипало, и он поспешно опустил голову. Может, у империи ещё есть шанс на светлое будущее.