Твои последние слова

Фотосессия геев на этаж выше.

      Алёна всегда покрывается слоем краски, фыркает и негодует: какой же дурак вспомнит про геев перед смертью? И она уверена, что это точно не вечно хмурый Влад и точно не его безумная Алиса.       Она смущённо потирает буквы на предплечье, оглядывается, пытаясь сосредоточиться и не провалить операцию.       — Готово. Бежим!       Она еле ловит сумку, набитую дорогими украшениями и деньгами, закидывает её на плечо и прыгает в машину быстрее, чем недалёкие товарищи, искренне радостные сегодняшнему улову.       Полиция слишком быстро настигает их тачку, отчего Алёне ничего не остаётся, как бежать, надеясь только на себя. Вряд ли местные Бонни и Клайд намереваются спасти и её. Их ничего не связывает.       Влад тормозит, и Алёна выкидывает заветную сумку, а следом прыгает и сама. Она задыхается, тяжко дышит, но бежит вдоль шоссе, уворачивается от выстрелов разъяренной Алисы пока не сталкивается с кем-то и не падает в крепкие руки в перчатках без пальцев.       — Девушка, не нужно падать в обморок. Это льстит, но правда, не стоит.       Она сильнее наваливается, не чувствуя пульса, и в страхе оборачивается.       — За мной гонятся.       — Какой же безумный фанатик или бывший выбил из вас кровь? Не медик, но подлатаю. Без крови вы, должно быть, легче.       Он берёт её на руки, и единственное, что примечает Алёна, это дом, в котором больше одного этажа. Улыбается, не зная, как реагировать на эту мысль: тревожится или радоваться. ***       Месяц спустя Алёнка уже наизусть знает каждый уголок в этой квартире, каждый предмет и каждый день Саши.       Он представился ей на утро, когда пропустил работу, приготовил поесть и перебинтовал раненое плечо. Он не знал, откуда она и что с ней случилось, но рассказывать не торопил, разрешил пожить у него некоторое время.       Потом он разрешил ей готовить ему, убираться в квартире, с любопытством спрашивать о прошедшем дне, чувстовавать себя спокойней, расположившись на его плече, нежно обнимать, страстно и трепетно целовать, засыпать в обнимку, не беспокоясь о завтрашнем дне.       Алёнка сама не знала, почему всё завертелось так быстро, и не хотела задумываться над этим, считая, что так смерть не скоро её настигнет. ***       — Мои последние слова звучат красиво?       Саша усмехается и боится что-либо сказать, боится, что она так просто произнесёт их — и случиться что-то ужасное.       — Эти слова — единственное, что я не хочу слышать. Будь серьёзнее.       — По-твоему я ради шутки не стала выбрасывать пистолет?       Алёна смеётся, но Саша заметно напрягается. Она лежит на его коленях, смотрит в его тревожные глаза, теребит юношеские пальцы, ладони, предплечье, гадая, где же эта фраза и сможет ли она её прочитать, чтобы никогда-никогда не произнести. Но Саша редко смотрит на судьбоносную печать, предпочитая не думать о плохом. Он притягивает её к себе и мягко целует, и Алёна прижимается к нему сильнее, целует нежнее, касается мягче, любит до ужаса. ***       Алёна давно выкинула награбленное несколько месяцев назад, замела все следы, носит другую одежду, другую причёску, но всё равно редко выходит из дома. Она ищет работу, но Саша беспокоится за неё и не отпускает в мир надолго.       — Саш, давай переедем. Я не могу жить здесь, зная, что они рано или поздно придут.       Алёна зябко поправляет предплечье и смотрит вниз из окна третьего этажа, зная, что выше есть ещё квартиры. Она рвано, но блаженно выдыхает, когда Саша обнимает её сзади и целует в шею.       — Давай. Твои волосы слишком рыжие для этого серого района.       И они переезжают как можно скорее в район подальше, где Алёне не страшно за его жизнь.       — За тебя, Алёна.       — За тебя, Саш.       Они залпом осушают бокалы и тянутся друг к другу за новой порцией любви, ни на миг не желая отвлекаться друг от друга.       Но всё портит звонок в дверь, на который Саша не хочет отвечать, но Алёна его уговаривает.       На пороге стоит худощавый парень с женственными чертами лица и таким же женскими сережками в ушах.       — Вы ошиблись квартирой…       Алёна лишь на миг задумывается.       — … Фотосессия геев на этаж выше.       Алёна вздрагивает, слышит, как закрывается дверь, быстро задирает рукав футболки и вчитывается. Слёзы наворачиваются, а руки в тревоге касаются дрожащих губ.       Она выбегает в коридор, бросает взгляд на уже точно не нужный пистолет, кидается в его объятия, и крепко-крепко сдавливает. Плачет, не верит, целует и смеётся.       — Теперь это моя любимая шутка! Я так боялась. А это всего лишь шутка!       Саша вздрагивает, словно поражённый молнией, и долго смотрит на тыльную сторону ладони. До тех пор, пока не раздаётся выстрел.       А затем ещё и ещё. И он вздрагивает ещё два раза.       — Это — от Алисы. Передавай ей привет. А это — от меня.       Последнее, что она чувствует, это его горячую кровь на руках и холодную пулю во лбу, меж собственных рыжих прядей.