***
На улице поднялся ветер. В лесу, конечно, он не сильно чувствовался. Только кроны высоких деревьев опасно наваливались друг на друга. Я боязно выглянул из хижины. Вроде тихо. Можно выходить. В округе не было ни души, кроме нас с Фырфыром. Я шёл вперёд всё время оглядываясь по сторонам. Фамильяр грелся в моём капюшоне, следя по сторонам за спиной. Так как на мне надета одна куртка, пришлось наложить заклинание тепла. И как бы страшно сейчас не было, я продвигался медленно, чтобы экономить силы. Если мы встретим Лихо, силы понадобяться нам обоим. Но мы всё шли, ветер всё дул, лес продолжал стоять одиноким. Ни белочки, ни воробья, так сказать. Снег под ногами хрустел. Я уже привык высоко задирать ноги, чтобы перешагнуть очередной сугроб, как вывалился на тропинку. Вскоре показалась и знакомая арка, ведущая в Междумирье. Может, пробраться туда и подслушать совет? Нет, плохая идея. Мама вставит мне лещей, а другие не оценят такой любопытности. Ведь я один из тех, кто был причиной этого самого совета. Тем более, кости уже болели. Я хотел просто вернуться домой и лечь спать. Пройдя арку, я направился прямиком домой. Уже виднелась дымящаяся труба на крыше, я чувствовал спасительный барьер, оставались какие-то несчастные метры, как я услышал ужаснувшееся: - Ники-ит… Говорил Фырфыр, а его интонация в голосе не предвещала ничего хорошего. Фамильяру стоило сказать мне бежать, ведь в экстреных ситуациях мой мозг начинает соображать достаточно туго. Я обернулся. И это стало моей ошибкой. Лихо разинуло рот. Я замер и больше не мог двинуться. Знаете, Лихо работает как дементор, почти. Лихо Одноглазое сначала останавливает жертву, парализивовая её, но не ядом. Оно начинает сосать из тебя все воспоминая, которые приносили плохие эмоции. Ты стоишь, вспоминаешь, на лице сопли и слезы, а Лихо медленно пробирается, чтобы откусить тебе голову. А бывает и так, что оно, как бы издеваясь, заставляет самому идти к нему в пасть. Чем больше плохих эмоций, чем проще Лиху с тобой расправиться. К несчастью, плохих эмоций во мне хватало. Я встал, как вкопанный. В голове проносились моменты детства, да именно там у меня много плохих воспоминаний. Но есть же и хорошие, правда, Никит? Я начал бороться. Не сдамся так просто! Выкуси сопливая одноглазая палка! Вдруг в моей голове всплыло то, что я никогда и не помнил.***
Я шагнул назад. Лихо скривилось. Существо вдруг осознало, что ему не удаётся так просто наложить свои чары. Поэтому оно поплыло ко мне. Моё тело не шевельнулось. До барьера оставалось жалкое расстояние, но я потратил все свои силы на борьбу с чарами. Жуткая усталость не позволяла двинуться. Неужели это конец? Ну, только не после всего, что я пережил! Лихо приближалось. На этот раз оно не повторит своей ошибки. Я сделал усилие над собой. Шаг, ещё шаг… Меня подхватили и буквально выкинули за барьер. Я упал спиной в сугроб. Фырфыр непонятно пискнул и вылез из-под моей головы. В следующую секунду меня накрыла огромная туша волколака. - Матвей! - честно, я не ожидал его здесь больше увидеть, особенно после того, что я ему сказал. Волк навис надо мной, сжимая кулаки. Он стиснул свои клыки и зажмурился. Неужели он настолько сильно злится на меня? - Матвей… - я приподнял ладонь, чтобы дотронутся до его мордочки, но волколак резко встал и развернулся. Тогда я увидел, от чего он на самом деле стискивал зубы. Лихо стояло прямо рядом с барьером. Оно качало головой, не мигая своим единственным глазом. Волк смотрел на него в упор. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить. Лихо зачаровывало Матвея. Я почти усмехнулся, когда понял это. Волколаки слишком сильные, чтобы… Но волк шагнул вперёд. - Ты что! - я выскочил из сугроба и двумя руками обхватил тело волколака. Я сжал его всеми силами, пытаясь остановить. Его шерсть сразу попала мне в нос, я сморщился, но держал только сильнее. Это не помогло. Волколак тащил меня за собой, а мои ноги оставляли за собой следы. Лихо притягивало волка к себе. Ему оставалась немного выйти за барьер. Но, кажется, существо немного перестаралось. Волколак осел, даже размяк. Он продолжал стискивать кулаки и зубы, а затем вмиг перевоплотился. Теперь я держал не огромную двухметровую тушу, а человека ростом с себя. Мне не составило труда оттащить Матвея от барьера. Но парень вдруг упал. Я не ожидал такой реакции, поэтому не успел его поймать. Матвей свернулся клубочком. Он схватил свой хвост и поджал уши. Маленький волчонок. - Эй, вставай! - я опустился к нему и попытался взять под руки. Лихо всё ещё маячило у барьера. Оно было слишком далеко, чтобы опять суметь наложить чары, но слишком близко для человеческого населения. Я взял Матвея и поволок в дом, как мешок картошки. Надо позвонить Дане, сказать, чтобы он не высовывался из дома. Надеюсь, к утру мама и бабушки вернутся. Я затащил парня на крыльцо. Фырфыр успел перевоплотиться в козла. Он толкнул своей головой дверь, и мы ввалились в дом. Я уложил парня на диван и сел рядом с ним. Фух, мы в безопасности. Матвей опять спас меня. Если бы не он… Мне даже страшно представить, что если бы не он. Лихо питается нашими плохими воспоминаниями. А учитывая, что Матвей не смог бороться, хороших воспоминаний у него не так уж и много. Бедный волк… Так стоп! Я его не жалею! Парень свернулся на диване. Кажется он замерз. Он инстинктивно прижался к моей ноге, ближе к источнику тепла. Пришлось укрыть его пледом. Всё-таки я ему жизнью обязан. Его волчьи уши смешно подергивается во сне. Я вздохнул. Никита, ты не будешь этого делать. Не будешь! Но рука сама дотронулась до этих пушистиков. Такие мягкие. Я осторожно потрогал ухо. Как у настоящей собаки. Я одернул руку. Надеюсь, Матвей сейчас действительно спал, а не притворялся. За окном стало совсем темно. Я забрал свой телефон, написал Дане, убедился, что он прочитал. Он, конечно, начал задавать вопросы, но я ему обещал потом всё рассказать. В надежде, я ещё и написал маме. Вдруг она взяла телефон на совет. Мой фамильяр разлегся на коврике рядом с диваном. Уж не знаю, как он ходит с такими рогами, но видимо, ему было удобно. Я вернулся на диван. Посижу, подожду родственниц. День оказался тяжелым. Поэтому я не смог никого дождаться. Сон опустил мои веки.