Он ведьма

      "- Чо?..."       «Чо?» оказалось моим состоянием после дня рождения, вот уже на протяжении двух с половиной недель. «Чо?» и мама тебе обязательно всё объяснит. «Чо?» и уже не хочется разбираться в этой суматохе. «Чо?» и можно, пожалуйста, уже побыть нормальным человеческим ребёнком?!       Я отсиживал последние минуты субботних уроков, прокручивая в голове недавний нежданный-негаданный разговор. «...- Бабушка?       Софья прошлась по гостиной и села в кресло, а затем по-хозяйски предложила мне сесть напротив. Мама всё ещё злобно посматривала на неё. Мама часто злилась, точнее она часто прикрывала свои эмоции злостью. Ведьм по-разному учат не показывать истинных чувств. Но сейчас я видел на её лице и злость, и обиду, и сожаление.       Я скинул рюкзак с плеча и сел в кресло. За мной встала бабушка Марья и провела по волосам.       Софья улыбалась. Она рассматривала моё лицо таким нежным взглядом, что я даже поёжился. Как у этой блаженной женщины могла родиться такая строптивая дочь? - Никита, а какой у тебя фамильяр? – вдруг спросила она. - Ну, этот, козёл, - пробубнил я, вспоминая, что стряхнул его с плеча, и тот решил не возвращаться домой, а полетать, на мир посмотреть. - Фурфур?       Я кивнул. - Ну хоть, что-то в тебе есть от меня, - проговорила Софья, и я удивленно уставился на неё. - Так он и правда был Вашим фамильяром?       Теперь она кивнула. - Я рада, что он принял тебя. С Фурфуром ты точно в безопасности.       Ну да, конечно, в безопасности, с этим козлом ворчливым. - Хватит этой фамильярности, - фыркнула мама. – Зачем ты пришла? - Что ж, только ведьмы могут призвать фамильяра, значит Никита не чародей.       Я куснул ноготь, ругая себя за тупость. Как можно было так выдаться? И почему бабушка Марья не хлопнула меня по макушке?       Бабушка Ольга пыхнула из трубки. - Ты абсолютно права. Никита – ведьма. - Удивительно, - Софья положила локоть на подлокотник и оперлась щекой о руку. – Вы не разбирались в причинах? - Было как-то не до этого, - съязвила мама. - В каких причинах? – я хмуро вскинул бровь. - На всё в этом мире есть причина. Тем более на то, почему ты родился мальчиком, а не девочкой. - Ну, нам действительно было не до причин. До шестнадцати лет я думал, что умру, а после шестнадцати я просто уже ничего не понимаю, - я загнул палец, считая пауков на потолке. - Что? – Софья вдруг удивленным взглядом озарила бабушек и маму. – Что значит «думал, что умру»? - Шестнадцать лет назад, - начала говорить бабушка Ольга, - ковен решил, что если Никита не сможет призвать фамильяра, то будет принесён в жертву… - Неужели вы бы позволили его сжечь? – Не передать словами насколько сейчас была ошарашена Софья.       Мама молчала, бабушки тоже. Видимо мысль о том, что они согласились на эту сделку шестнадцать лет назад до сих пор проедала брешь в их сердцах.       Софья успокоилась и опять посмотрела на меня. - Какая у тебя стихия? - Огонь.       Она улыбнулась. - Ты и правда похож на маму.       Мама фыркнула, топнула ногой. - Я ещё раз повторяю свой вопрос, зачем ты пришла? - На самом деле, - Софья встала, - убедиться, что Никита действительно мой внук, - она приблизилась ко мне, осторожно провела ладонь по щеке, - если у тебя есть какие-то вопросы или нужна будет помощь, ты знаешь, где меня найти, - она опять улыбнулась, отстранилась и посмотрела на маму. – Ты тоже.       Затем Софья обняла бабушку Марью, осторожно чмокнула в затылок бабушку Ольгу и молча вышла из дома. Как только дверь закрылась, мама заплакала. - Мама! – я подскочил к ней. - Прости, Никита, - она облокотилась ладонью об мою грудь. – Я сейчас… Мне нужно побыть одной… - и она молниеносно вылетела из гостиной.       Я изумленно посмотрел на бабушек. - Да что такого произошло-то?...»       Звонок напугал меня. Я вздрогнул. - Отдыхайте, - проговорил трудовик.       Урок без компании Дани прошёл, откровенно говоря, очень плохо. Мы не общаемся почти неделю, и я неимоверно тоскую по нему. Я повернулся. Даня собирал со стола пенал с ручками и тетрадку. Видимо, домашку делал. Он заметил чужой взгляд, посмотрел на меня и попятился. Ох, уж это противное чувство, когда вы оба хотите одного и того же, но не знаете с чего начать. - Да…       Матвей вырос передо мной быстро и неожиданно. - Придёшь сегодня к нам?       Даня грустно и отторжено посмотрел на нашего одноклассника и пошёл к выходу. Я проследил за ним взглядом. - Вероника не звала меня, - я всё ещё смотрел в пустой проход, где недавно прошёл мой лучший друг. - Я тебя зову.       Мне пришлось сдружиться Матвеем из-за футбола, из-за его сестры, из-за сложившихся жизненных обстоятельств в виде его мачехи-моей бабушки. - У нас сегодня семейные дела по расписанию, - пробурчал я. - Это какие? - Дров наколоть, баню натопить… - Серьёзно? – Матвей не понял, шучу я или говорю откровенную правду. - Серьёзно, - я встал из-за стола.       Такая перемена в настроении Матвея, который раньше при каждой удобной возможности пытался подколоть меня и наоборот, не могла пройти незаметно для класса. Даже близнецы удивлялись, когда парень подходил ко мне просто поболтать. Матвей, кажется, не чувствовал смущения. Я так полагаю, у него на это есть действительно веские основания. Тем более я никогда не замечал, чтобы ему было не начхать на чужое мнение. - Может завтра? - Может быть.       Мы вышли из класса, я махнул им (Матвею и близнецам) рукой и ушёл.       Я знаю, почему Матвей так ко мне относится. Я даже знаю, что он ко мне вероятно чувствует. Но слишком много всего, я просто не успеваю… «...- Почему вы мне не рассказывали о бабушке? Если честно, я вообще думал, что ваши завуалированные фразы «она променяла дар на любовь» означают, что она умерла. А-н. нет, живёхонькая, да ещё и выглядит как… - я махнул рукой, - моя ровесница…       Бабушка Ольга вздохнула. - Марья, иди займись делами. Я с ним поговорю.       Я плюхнулся обратно в кресло. Бабушка Марья напоследок окинула нас тяжёлым взглядом и ушла на кухню. - Между нашим ковеном и кланом волколаков существует договор, которому в этом году отсчёт пойдёт в сотню лет, - начала бабушка Ольга. - Да, вы что-то упоминали про этот договор. - Договор включает в себя две части, - бабушка Ольга показала два пальца. – О первой, - она провела по указательному пальцу, - ты уже знаешь. Беляна забрала у волколаков дар обращаться на сто лет. В этом году у этой части истекает срок и новое поколению уже сможет обращаться. Но, - бабушка вздёрнула палец. – Учитывая, как они повели себя на наш праздник в Марин день, мы все будем решать стоит ли вернуть волколакам дар, оставить новое поколение обращенным или забрать дар и у них. - А вторая часть? - Вторая часть самая интересная. Каждый год рождается ведьма и волколак, которые созданы друг для друга. - Что? – я нахмурился от этого диснеевского бреда, но бабушка продолжила серьёзным тоном. - Сначала рождается волколак, затем рождается ведьма – судьба, которой стать женой этого волколака. И они будут любить друг друга до дрожи в костях. Это судьба по-договору, нельзя ей идти наперекор. - Это и есть второй пункт договора? - Да, именно. Ведьмы забрали дар волков, но каждый год отдают самое ценное в чужие семьи. - Ужасно. - Да, твоя мама тоже так считает. - А что будет если пойти наперекор. - Это как раз таки и сделал нынешний муж Софьи. - Отец Матвея? – догадался я.       Бабушка кивнула. - Восемнадцать лет назад он отказался от любви Софьи, хоть и сам безумно любил её. Он нашёл обычную девушку и через несколько месяцев она забеременела. Вот только эта связь не должна была существовать. Во время родов девушка скончалась, а рожденный мальчик не мог дышать. Софья отдала свой дар в обмен на его жизнь.       Я молчал. - Помимо этого, Софья больше не может иметь детей, и таким образом вторая часть договора была нарушена. Опять по вине волколаков. Смешанная кровь ведьмы и волколака не существует в этом поколении. - А как же мама?       Бабушка сразу поняла, о чём идет речь. - Софья очень хотела детей. Когда она только родилась, ей сразу предсказали такую ужасную судьбу, мол придётся выбирать между ребёнком любимого человека и смертью. Но Софья достаточно хитрая и умная, - бабушка улыбнулась. – Была война, когда она зачала твою маму от рыжеволосого лейтенанта. Тогда была такая суматоха… - Да уж, дела…       Мы молчали ещё несколько минут. Бабушка позволила мне переварить полученную информацию...».       Я вернулся домой злой и расстроенный. Тенью проскользнул в дом, проигнорировав родственниц, и скрылся в своей комнате. Кровать не оценила моего приземления, я ударился ногой об изголовье. - Да чтоб тебя!... – мой отчаянный крик съела мягкая подушка.       Фелемон, который всё это время тёрся на полке, спрыгнул и взгромоздился мне на лопатки, вытянулся, подрал когтями толстовку и, зевнув, уложился калачиком на мою спину. Кот мягко замурчал. Вибрация медленно прошлась по грудной клетке. Тело расслабилось. Я успокоился. Это была одна из способностей бабушкиного фамильяра. Идеальный нянька.       Так я пролежал в кровати с полчаса, пока мама не решила узнать причину моего плохого настроения. Она скользнула в комнату, села рядом и погладила меня по голове. - Что-то случилось?       Я тяжело выдохнул в подушку и развернулся, тем самым сбросив кота. - Точнее не случилось. Моего перемирия с Даней.       Мама посмотрела на меня, как на маленькое дитё, и улыбнулась. - Я, конечно, тебе с этим помочь не смогу. Но предлагаю отвлечься. Идём за мной, - мама встала с кровати.       Я был заинтригован, поэтому быстро поднялся. Мы вышли на улицу и через некоторое время зашли в лес. Под ногами не оказалось тропки. Мы просто шли вперёд, огибая голые деревья и кусты. - Куда мы идём? – я мотался из стороны в сторону. Я всё детство провёл в этом лесу, но, хоть убейте, не помню чтобы был здесь. - Сейчас всё узнаешь.       И действительно. Вскоре мы остановились у сплетенных аркой деревьев. Это выглядело совсем неестественно, будто Леший разозлился на эти два несчатных столба и скрутил их в сыр-косичку.       Мама коснулась коры. Арка засветилась. - Портал! – удивленно воскликнул я. - Проходи, - мама пустила меня вперёд. Я встал перед порталом, вытянул руку и коснулся пленки. Пальцы прошли сквозь неё, оставляя холодок на коже. Я шагнул через портал.       Мир не изменился. Он не перевернулся с ног на голову, по небу не летали драконы и другие волшебные существа, деревья остались стоять на месте. Но прямо посреди леса выросли каменные здания времен Средневековья. Мы двинулись к одному из них.       Здесь уже были вымощены дорожки из крупного камня, потому ветви не царапали кожу. - Не думал, что оно так близко, - я оглядывался по сторонам. На вид ничего не изменилось, но само ощущение пространство казалось другим. Мама улыбнулась. - «Оно» есть везде, только не каждый может сюда попасть.       Миры не могут иметь чётких границ. Где-то они расплываются, уходят в сторону или и вовсе пересекаются. Эти пересечения называют по разному, где-то предпочитают говорить заморское "лимб", где-то "подмирье", хоть с географической точки зрения это не совсем правильно, а у нас устоялось "междумирье". Так вот, междумирье и есть пересечение трёх миров: яви, прави и нави. Явь – то место, где живут люди, ведьмы, оборотни и другие более-менее разумные существа. Правь – обиталище богов. А Навь уже для всего остального.       Что ж, в свои 10 лет я действительно прошёл краткий курс устройства мира, поэтому имел скудную информацию. Мама не заставляла, а я и не спрашивал.       Мы остановились у ворот серого здания. На верху окна светились разноцветными витражами, стены оплетал плющ, в общем, классика ведьминского жанра. - Это наша местная библиотека, - проговорила мама. – Наша и ещё трёх других ковенов, двух кланов волколаков и гильдии чародеев. Сейчас ещё решается вопрос о присоединении к нашей местности общины вурдалаков. - Вурда... кого? - Ой, да. Они же теперь называют себя вампирами. Под аристократов маскируются. - А это не опасно? - Всё это, - мама обвела местность рукой. – Опасно. Но вур… вампиры дают обещания не пить кровь у живых людей. Мы, конечно, в обещания не верим, но в договоры и контракты, - мама закатила глаза. – Тем более прогресс позволяет утолять им жажду более приемлемыми способами, поэтому мы не против, если они начнут окультуриваться.       Ветер шелохнул деревья. Над нами просвистела чайка. Чайка? Видимо, чей-то фамильяр. - Чуть поодаль – школа ведьмочек. Здание размером побольше. При стечении других обстоятельств, ты бы учился там, - мама махнула в сторону. За деревьями был виден только острый тёмный шпиль. – Ещё дальше площадь для вече, но его так мало кто называет. Для совета. Обычно мне там делать нечего. В основном, туда ходят главы семейств, кланов, гильдий, ну и всякое такое. – Мама указала куда-то совсем далеко. – Но не суть. Идём.       Мы поднялись по ступенькам и шагнули внутрь здания. Библиотека оказалась точь-в-точь с картинки: высокие шкафы с рядами полок, окна по всему периметру и большие дубовые столы. А ещё абсолютная тишина.       Но мы не прошли внутрь. Мама свернула в сторону и двинулась вниз по лестнице. Я шмыгнул за ней. - Здесь у нас хранилище, - ответила она на мой немой вопрос. – Мой кулон уже совсем разрядился. Хочу дать ему немного подзарядки, - поясняла мама.       Такие вещицы, типа кулонов, колец и прочее чаще всего использовались, как обереги. У отдельных «рас» отдельная специфика.       Конец лестницы оказался просторным подвалом с кучей разнообразных непонятных штук. Мама подошла к одному из стендов. Он светился сиреневым.       Мама сняла с шеи кулон и уложила на плоскую подставку. А затем, немного подумав, повернулась ко мне. - Давай я и твои кольца на оберег заговорю. А то мало ли что. У «волков скоро свадьба».       Я не понял, что она имела ввиду под последней фразой, но не стал спрашивать. Мне показалось, что сейчас не время. Вечером спрошу.       Я осторожно снял кольца с уха и вложил маме в ладонь. Она подула на них, что-то проговорила шёпотом и положила рядом со своим кулоном. Свечение запестрело, а через минуту утихомирилось. - Готово, - мама протянула мне серьги. Я нацепил их обратно. – Теперь если тебе будет угрожать опасность, мы это почувствуем. - Она осмотрелась, будто припоминая, ничего ли не забыла. - Ну что? Пойдём домой?

***

      Когда мы вернулись к дому, мама вздохнула, поправила свой кулон. -Подготовишь баню?       Ясен пень. Куда ж денусь?       Кивнув головой, я зашёл в дом. На кухонном столе лежал разрезанный ломоть ржаного хлеба и солонка с крупной солью. Я взял всё это с собой, переодел куртку на замызганную спецовку и дочапал до бани. Там, в предбаннике, уложил на столик угощение и пошёл в сарай за дровами. Взгромоздив штук семь поленьев на руки я вернулся к печке.        Банник уже вовсю уплетал хлеб. Он скучающе оценил мой вид и проговорил. - Не забудь мне воды и мыла оставить.       Я фыркнул. - Зачем? Ты же этим никогда не пользуешься.       В меня полетела пустая солонка. - Что за неуважение к старшим?! - старичок, ворча, скрылся за печкой.       Я поджёг трут. Вскоре огонь разгорелся, из трубы пошёл дым. Осталось налить воды. Я вышел из бани, чумазый от сажи, потому что вот именно сейчас у меня резко зачесался нос. И увидел перед воротами того, кого меньше всего ожидал сегодня увидеть. - Даня?       На скуле парня сиял кровоточащий синяк, а сам он весь был взъерошенный, без куртки, в одном старом растянутом свитере, да в джинсах. - Никита!       Даня расплакался и кинулся ко мне. - Никит...       Даня продолжал плакать и даже не пытался объясниться. Я сгреб его в охапку и затащил в дом. Мама и бабушка Марья удивленно переглянулись. Я усадил Даню на диван. Тот всхлипывал и не мог утихомирить слёзы.       Бабушка Марья налила воды в стакан, а мама достала лёд из морозилки. - Прости меня, Никит, у меня кроме тебя больше никого нет, прости, прости, прости...       За что именно он просил прощение я не понял. Почему говорил, что кроме меня никого нет, я тоже не понял. Даня пребывал в состоянии глубокой истерики. По-другому трясущееся тело никак нельзя было описать. Он ещё что-то лепетал невразумительное.       Мама приложила ему лёд к щеке, а я кое-как напоил водой, а затем обнял. Даня вцепился в меня и не отпускал минут десять. Бабушка Марья и мама ушли на кухню, оставив мне разбираться с состоянием друга.       Даня тихо всхлипывал. Он уже почти успокоился, но продолжал держать меня за толстовку. - Что случилось? - попытался я осторожно выведать причину его истерики.       Сначала Даня молчал, собирался с мыслями. А потом ответил дрожащим голосом. - Родители ссорятся, - он шмыгнул носом. - Я думал, они на этот раз подерутся. Так и произошло, почти. Мама кинула тарелку в отца, но промахнулась и заехала мне в лицо.       Данин синяк стал фиолетовым. Заметное подтверждение. На самом деле, его родители часто ссорятся. А потом мирятся. А затем опять ссорятся. Но Даня не выбирал их. Он очень чувствительный, и всегда воспринимает любой негатив. Поэтому друг в такие периоды скрывался у меня. Здесь всегда тепло, а если и ругаются, то только из-за того, что я оболтус. Даня уложил голову мне на плечо и проговорил. - Прости, что я себя так вел. Я просто боюсь, что ты забудешь меня, если начнешь больше общаться с Вероникой. Я такой дурак. - Нет, ты был прав тогда, - успокоил я его. - Мне стоило позвонить и предупредить. Я тоже дурак. Прости меня.       Я почувствовал, что Даня улыбнулся. Стало легче. Мир вдруг перестал быть тусклым и тоскливым. - Слушай, а ты все это время шёл сюда без куртки? - Ну... да. - Совсем сдурел? Ну-ка живо в баню дуй. Не хватало, чтобы ты ещё раз заболел!