Переплетения

— Стиви, сожгли! Сожгли, Стиви! А нам просто сказали за сухарями присмотреть! Стиви, что ты так смотришь? — На меня он смотрит, — вздохнул за спиной паникующего Баки мистер Ковальски. Он стоял, уперев руки в бока, а Баки уныло опустил голову, потому что… ну что тут говорить, а? Да, виноват, да, не досмотрел, да, ему было велено, а он, глупец такой, просто отвлекся на дерущихся за хлебную корочку воробьев. Не должен был, но отвлекся! А сейчас сгоревшие сухари стоят на столе — доказательством его вины и невнимательности. — Ну вот и что с тобой делать, а? — вздохнул мистер Ковальски. — Руки зачем от меня прячешь? Обжегся? Баки втянул голову в плечи. Да, обжегся, но жаловаться нельзя — по своей же глупости и получил, за противень голыми руками схватившись. — Да, он обжегся! — влез Стив. Баки зыркнул на него сердито — ну и чего лезешь, мелочь? Не спрашивали же! — Он обжегся, — продолжил упрямо Стив. — А не говорит, потому что считает себя виноватым. Он всегда молчит о… о таком. Ему шесть было — он ногу сломал, но молчал и терпел, потому что сам на дерево полез. — Вот как, — хмыкнул мистер Ковальски. — Упрямец себе в друзья упрямца и выбрал. Хорошо-хорошо. Но руки покажи. Сейчас поправим всё. Он обернулся к полкам, начал что-то искать, бормоча. Баки посмотрел на Стива в упор и сердито прищурился. Тот головой упрямо мотнул и руки сложил — с его-то тощим тельцем выглядело это смешно, но Баки не до смеха было. — Давай руки! — приказал мистер Ковальски, откручивая крышечку с баночки. Баки неуверенно протянул руки, показывая начавшие появляться волдыри. — Куини, жена моя, — начал мистер Ковальски, осторожно нанося прохладную мазь на ладони, — вечно тревожится, что я о противни обжигаюсь. Вот — раздобыла где-то рецепт. Готовится, вроде, мазь-то просто, да не у каждого выходит — тут рука нужна особая. Вон, Стив понимает, о чем я. — Талант, — робко сказал Стив. — Дар, я бы сказал, — хмыкнул мистер Ковальски, продолжая осторожно наносить мазь. — Так вот, рецепт простой, но работает — ожоги проходят как по волшебству! А потому прошу о нем молчать — кумушки мою булочку могут и ведьмой назвать. — Но миссис Ковальски совсем не походит на ведьму, — нахмурился Стив. — Ведьмы… они же старые. Страшные. И нос крючком. — И бородавки, — кивнул Баки, а после робко добавил: — Спасибо. Но я… сухари сжег. — Тоже мне проблему нашел, — хмыкнул мистер Ковальски, закрывая баночку с мазью. — Я вам еще хлеба старого на сухари дам, а этот… на квас пустим. — Квас? — заинтересованно вскинулся Стив. — Это то, что вы нам с мамой приносили? — Да, малец, я этот рецепт за линией фронта узнал! — гордо отозвался мистер Ковальски. — Ну что, Баки? Как руки-то? А Баки смотрел на свои ладони, зная, что там должны быть волдыри, болеть должно. А не болело. Он на пробу потыкал туда, где точно видел волдырь, но палец погрузился в слой мягкой мази и не нашел ничего. — Хорошо руки, — сообщил он. — Но я никому не скажу. — Конечно, — усмехнулся мистер Ковальски. — Ведь у приличной ведьмы обязательно должны быть бородавки. И подмигнул. А хлеба на сухари мистер Ковальски им еще дал. А потом пришла миссис Ковальски, и Баки, сколько не смотрел, не увидел ни одной бородавки. — Их у меня нет, милый, — сообщила ему миссис Ковальски, улыбаясь. — Давайте, мальчики, сухари вы себе домой насушили, а сейчас — пьем чай. Я приготовила яблочный штрудель. — Он просто волшебный, — согласился мистер Ковальски. — К столу, мальчики. Штрудель, кстати, был вкусный.