Когда пройдет тысячу лет, а после ещё и ещё столько же, а может даже и больше, и мир полностью изменится. Исчезнет почти вся магия, мифические существа станут легендами из сказок, а демоны и боги чем-то немыслимым и небывалым, о чём будет множество преданий. Тогда, возможно, будет жаркое лето, даже жарче, чем было сто лет назад, двести, триста.
Хоть будет уже и конец лета, но солнце по-прежнему будет печь с неимоверной силой, заставляя плавиться всё вокруг. Слишком жарко и душно, чтобы сейчас в полдень гулять по улице. Но людям это не кажется проблемой. Они спешат, утирая пот с лица, разговаривают, желая зайти в ближайшее помещение с кондиционером. Это жара будет накалять. Тогда, возможно, он будет идти по одной улице, которая сохранилась спустя тысячи и тысячи лет, по которой он ходил, возможно, и раньше, по бывшей столице, что была окружена домами и лавками, а сейчас стала одной из центральных и впрочем…также окружена разными магазинами и небоскрёбами, что пестрят от фар машин, светофоров и толпы людей, которые, как и всегда, куда-то спешат. В конце концов столица остаётся столицей даже спустя столько времени, сохраняя своё старинное название и меняя только наименование центральных улиц. Однако… если идти всё глубже и глубже, то можно наткнуться на улицу и даже крышу дома, что осталась с тех самых пор. С тех самых далёких и далёких пор, что были тысячелетия и тысячелетия назад.
Идя по улице, единственное что хотелось, так это поскорее закончить все свои дела и вернуться. Поэтому, ускорив шаг, мужчина продолжил путь по шумным дорогам. Тогда, проходя по центральным улицам, он увидит знакомые лица, что уже как снова тысячи лет он не видел. Кудрявую рыжую голову, напоминающую Леоне, что весело и задорно шутит, размахивая руками и смеясь, а розоволосая девушка с интересом в глазах следует за ним, догоняя, держа в руках портфель и жуя что-то. Чуть не сбившая его самого с ног девчонка с каре, что промчалась быстро мимо, бросая громкие изменения вслед, держа в руках огромный пакет из которого чувствуется аромат выпечки.
Такие встречи… Случайные или нет, он не знает. Сам смотрит им вслед и невольно вспоминает давно ушедшие столетия. Столица изменилась, да и сам мир. Боги и демоны тоже изменились, хоть иногда конфликты и незначительные были, но сходили уже на нет. Их столицы были восстановлены и спрятаны настолько далеко от людей, что обычному человеку нельзя было их найти и теперь ходили лишь легенды и немые предположения о их существовании. Изменился и он сам…хотя можно было сказать, что и вовсе не изменился. Такой же неизменный, нестареющий, неподдающийся потоку времени, как и походка, осанка… Хотя многое в нём тоже изменилось. Может волосы, которые, впрочем, остались такими же, может, всё же осанка, что стала намного натянутой, словно струна и напряжённой, но в тоже время неимоверно тяжёлой, может глаза, что уже повидали многое? Может, может…
Сейчас Азазель выглядит как человек, почти. Но бледная кожа и глаза выдают его слегка, но это не мешает многим людям, да и девушкам, если говорить откровенно, обращать на него внимание. Его чёрный брючный костюм точно на нём сидит, сверху пиджак из-под которого чуть видна рубашка с алыми манжетами и чёрные перчатки, чтобы ногти, которые оставались вопреки всему превращению, не так обращали на себя внимания. Даже спустя много лет его стиль и предпочтения в одежде не изменились. Но стоит отдать должное, такая одежда ему шла, да и сам он не был прочь от новой «моды» людей, от которой впрочем были не против некоторые его сородичи, в основном представители женского пола.
Этот «человек» идёт дальше вглубь торгового района, где есть очень популярная лавка разных вещей откуда только не возьмись. Где мужчина средних лет с белой бородой и не всегда трезвый готов предложить любые вещи за выгодную цену. А его компаньон лишь усиливает рекламу своим нестандартным и «комическим» видом, привлекая внимание детей.
Он идёт всё дальше и дальше, меняются витрины, магазины, люди всё также спешат, разговаривая по телефону, шумно обсуждая последние новости, а некоторые просто спят на ходу из-за ужасного зноя. Улица кончается, и он сворачивает на другую, где расположены уже разные фирмы и небольшие магазины. Отчего-то она наполнена осенним запахом, перемешана с единичными листьями, что только-только упали с деревьев на клумбы и дороги и тут же были раздавлены пешеходами. Всё это дополняет едва уловимый аромат кофе, что действительно, стоит признаться, пахнет хорошо. Ищя свои истоки далеко уже за тысячи лет, Азазель помнит, что в какой-то момент этот напиток стал моден и пили раньше его только аристократы и богатые люди. В отстроенную столицу Кокитус, он тоже пришел почти сразу. Приятный аромат, что не был ни на что похож и который ранее, он не где не встречал, заставил попробовать, но крепкий кофе оказался ужасным горьким, хоть и специфичным на вкус. Однако прижился и, некоторые нашли множество способов его приготовления. Поэтому кофе, после вина, стал для него хорошим напитком, что он не брезговал покупать у людей.
Проходя мимо аптеки и по совместительству небольшой клиники, он смотрит в прозрачное стекло, где видит знакомые силуэты. Девочка-зомби не изменилась. Только волосы слегка отросли. Хоть он и старался не пересекаться с своими «знакомыми», порой обращаться к ним приходилось по формальным вопросам. Особенно к ней. Азазель знал, где находится её больница, пусть она и меняла своё местоположение во избежание лишних вопросов и подозрений в свою сторону.
—Вот это да. И чем же я обязана такому визиту? Давно не виделись— её голос не изменился, как и манера речи.
Он не отвечает, а лишь тихо кивает головой в знак согласия. Их больница была хоть и мала, но зато очень известная и хорошая. Демон проходит по помещению в её кабинет, что больше походил на лабораторию со множеством склянок, препаратов и инструментов.
—И по какому вопросу ты пришел ко мне на этот раз? — вытерев руки она и отходит от стола.
—Рита, я принёс, что ты просила и… — входящий мужчина с бледным лицом, но не с угасшими голубыми глазами, что-то читает на бумаге, неся коробку, но после, подняв голову, он встречается с холодными знакомым взглядом и на мгновение теряет дар речи—А-Азазель…? — непонимающе и ошарашано смотрит на него—Это ты? — не веря, он ставит коробку на ближайший стол и подходит к нему.
Азазель смотрит на него, оглядывая. Он знал, что эта девочка превратила рыцаря в себе подобного и иногда ему приходилось видеть его, но лишь издалека. Кожа Лидфорда теперь была не человеческой, но глаза остались прежними, как и манера речи, как и всё.
—Рад тебя видеть— он протягивает ему руку, неловко даже улыбаясь, что немного удивляет демона. На что тот сначала непонятливо смотрит, а после протягивает в ответ, закрепляя рукопожатием. Рита на всё это отстранено смотрит, немного вздыхая и прикрывая глаза, но после улыбается своим же мыслям.
—Так… что тебя привело сюда? — спрашивает она, продолжая заниматься своими делами и привлекая внимание обоих.
—Я должен тебе вернуть— говорит ровно демон, подходя к столу, за которым, что-то изучала в пробирках Рита. Он достал из внутреннего кармана пиджака небольшую старинную книгу в кожаном переплете и с со стальными вставками.
—Ого…так вот где она была, и сто лет не прошло— и вдруг она замолкает— да, нет скорее уже прошло— Их встречи бывали редкими, но что значит для бессмертного сто лет, что значит тысяча лет, пять тысяч и больше? Время остановилось для них.
— Мы уже так давно не виделись— продолжает она говорить, не смотря на него. Как ты? — задаёт вопрос девочка, что еле-еле снимается с языка. Они не приятели, даже знакомыми трудно назвать. Она прекрасно это знает, но… Пусть и за короткое время, что она провела с ними в ней проснулось волнение и беспокойство особенно к этому «рогатому существу». Азазель молчит немного.
—Никогда бы не подумал, что тебя будут волновать дела демонов— усмехается он иронично.
— Я поддерживая нашу светскую беседу, чтоб ты знал.
—Столько времени уже прошло, не подумал, что увижу тебя вновь, наверное, это всё-таки судьба— усмехается Кайсар, подходя.
—О чём ты? — спрашивает демон немного хмурясь.
— Думаю, ты уже видел некоторые знакомые лица— начинает Рита—Сама не ожидала, что в один век столько переродится… навевает воспоминания…— вздыхая и подперев голову, чуть тише говорит она.
—Сколько я тебе должен? — не отвечая её раздумьям, спокойно спрашивает демон.
—О чём это ты? — поднимает маленькие брови Рита.
—За книгу, я взял её очень надолго.
— Ничего не нужно, но… Если не хочешь остаться в долгу, можешь купить мне кофе. Там, недалеко от клиники есть одно хорошее место, возьми мне, а то дел много и даже вырваться не получается.
—Это всё? — спрашивает он, идя к выходу.
— Возьми на своё усмотрение.
Дверь закрывается, и шаги всё отдаляются от кабинета.
— Он ничуть не изменился— вздыхает Рита, вертя в руках ручку и смотря на закрытую дверь.
— А мне кажется, что что-то в нём другое… — задумчиво произносит бывший рыцарь.
—Когда кажется– креститься надо.
Демон выходит из клиники и идёт по улице дальше к небольшому кафе, что находится в одном невысоком доме, видимо фирмы.
Он идёт дальше и дальше. Его взгляд никуда не смотрит и в тоже время оглядывает всë вокруг и видит всё.
Кафе и джазовая музыка, аромат выпечки, кофе, корицы и много других специй, ощущается приятная прохлада внутри помещения, в отличие от душного солнца. Вся атмосфера здесь была ему протеричива. Подходя к кассе и изучая меню, он не обращает внимания на любопытные взгляды вокруг, к которым уже привык. Задумавшись над чем-то и вновь проваливаясь в свои немые и беззвучные мысли, которые не несут в себе смысла или идеи, а которые чаще приходят к нам как воспоминания или анализ происходящего, он не замечает людей, небольшую очередь, а слух пропускает всё мимо.
—Спасибо.
Только одно слово, только один голос заставляет его выйти из какой-то полудремы, кожу покрыться мурашками, а сердце пропустить удар. Он оборачивается, ища что-то глазами, но никого не видит. Немного погодя Азазель приходит в себя, возвращаясь в сознание, но, стоит ему повернуться, впереди себя он видит…её.
— Вам с собой или здесь?
—С собой, пожалуйста.
Звучит нежно голос, словно переплетение нитей колокольчика. Полные доброты и искренности, наполненные просторами небес глаза, взгляд, волосы, всё… Это…она. Подобно молоту и грому, что бьëт по стеклу, уши пронзает звук окружающего шума, а её голос отбивается в ушах, вызывая дрожь.
Он не веря смотрит на неё, не в силах понять иллюзия это или же реальность. Его глаза распахнуты, смотрят на неё и не моргая, он думает, что это мираж, иллюзия, выдумка, плод воображения.
Она поворачивается, отходя от кассы, и их взгляды на мгновение пересекаются.
Она смотрит на него и, кажется, на мгновение замирает.
—И-извините? — неловко спрашивает
девушка, непонимающе смотря на мужчину и его шокирующий взгляд. Азазель наконец приходит в себя.
— Эли, почему ты так долго, мы же опоздаем? — подходит какая-то другая девушка.
Она уходит, быстро направляясь к выходу, оставляя его, но на мгновение оборачивается, мимолетно встречаясь с его взглядом. Эта встреча, показалась ему выдуманной и абсурдной, но заставивший сердце заколотиться с неимоверной силой.
— Ты как-то долго, очередь была? — спрашивает Рита, слыша как в лаборантскую входят и ставят стакан недалеко на стол, и невольно помещение наполняется ароматом кофейных зёрен.
Азазель проходит, не отвечая и смотря куда-то в пустоту, до сих пор не веря. Возможно его воображение сыграло злую шутку, а возможно это была мимолетная иллюзия возможно… возможно, ведь этого не может быть, верно? Задавая себе вопросы и отвечая на них, он сел на ближайший небольшой диван, снимая перчатки и подпирая бледной рукой голову, протирая глаза, лишь бы прийти в себя.
— Что случилось? Выглядишь бледнее обычного— комментирует девочка-зомби, косо на него смотря и, не дождавшись ответа, возвращается к разглядыванию чего-то в микроскопе.
Азазель молчит некоторое время, закрыв глаза, но после давление мыслей и догадок приводит его к вопросу:
— Скажи, погибшая душа может переродиться? — звучит его голос ровно и тихо, но девочка слышит и замирает, а после медленно поворачивается к нему.
Она открывает рот, чтобы что-то сказать с целью язвительно ответить или по-своему подшутить, но встречается с внимательным взглядом лиловых глаз, что прожигая, смотрят на неё. Зная она Азазеля не так давно, она бы вздрогнула от этого взгляда, однако, пережив ни один век, да и зная его, даже по своим меркам, достаточно хорошо, она могла сейчас сказать, что этот взгляд вызывал лишь нетерпение, сомнение, бурю эмоций, но не злость, а скорее отчаяние, а видеть его таким и приходилось ей иногда, но чтоб настолько… Хоть она и держала своё мнение при себе, Рита видела как этот демон, по своему ей близкий, угасает с каждым тысячелетием на глазах, но сделать ничего не могла. Его тело не старело, не покрывалось морщинами, не подвергалось времени, но его взгляд… Его взгляд становился всё больше и больше уставшим…уставшим от жизни. Она знала не понаслышке с чем пришлось ему столкнуться за всю его долгую жизнь, знала, сколько он потерял, и думала, наивно думала, что время излечит раны. Хоть она видела Азазеля настолько реже, она полагала, что восстановленная столица, возвращение на родину и дальнейшая мирная жизнь вернут его, однако то, что произошло за каких-то десять лет смогло изменить даже его, демона. Рита никогда не спрашивала об этом, она полагала и видела.
— Даже не знаю— отвечает она, отводя взгляд—Смотря насколько погибшая. Если она была частично повреждена, то перерождение возможно, хоть и с трудом, а если полностью уничтожена… то сам понимаешь, в любом случае это невозможно— отвечает врач смотря на него — Почему спрашиваешь? — Она знает его, а потому полагает, что этот вопрос, как и множество других, останется без ответа.
И он не отвечает, откидывая голову немного назад и закрывая глаза.
Рита понимает, что он не из тех, кто будет что-то ей рассказывать или делиться проблемами, но всё же спрашивает из любопытства.
Азазель открывает глаза, смотря в белый поток.
— Я… —начинает он, но стук в дверь перебивает.
—Извините, что отвлекаю мисс Рита.
Этот голос, заставляет его вновь очнуться. В один миг он поворачивается на звук, но не видит из-за раскрывшейся двери.
— О, Эли, ты как раз вовремя, я подготовила некоторые образцы, можешь их забрать? — оживляется Рита, и на её лице играет улыбка, которой она одаривала только тогда, когда была действительно рада кому-то.
— Конечно.
Чувствуется в голосе радость и простота. Дверь открывается шире, и он видит
её вновь. Золотые волосы, заколотые сзади голубой заколкой, спускаются волнами на белоснежный халат как у девочки-зомби. Её походка, взгляд, голос, это всё заставляет Азазеля неотрывно на неё смотреть, задуматься о реальности этой иллюзии. Девушка невольно оборачивается и немного вздрагивает замечая гостя.
— Здравствуйте— улыбается она искренне, и её глаза встречаются с его, и, когда это происходит, девушка немного застывает, словно вспоминая встречу в кафе.
— А, Эли… это мой… очень дальний знакомый— подстраивается Рита, пытаясь объяснить ситуацию— Он здесь проездом, поэтому не обращай на него внимания— в привычной манере машет она рукой на мужчину—Вы знакомы? — спрашивает она, видя её неловкий взгляд.
—Что…? — она поворачивается снова к нему — нет, просто, кажется, мы пересеклись в кафе недавно.
—Ах, вот как, ну тогда ладно— немного сщурив серые глаза, пожимает девочка плечами.
— Это Эли, она пока здесь работает стажёром— гордо говорит Рита, смотря с улыбкой на девушку.
—Рада знакомству— улыбается она, а
Азазель продолжает все также на неё смотреть.
—Извините, всё хорошо…? — поворачивает в бок голову голубоглазая с беспокойством смотря на «знакомого» Риты—Со мной что-то не так, просто Вы на меня так смотрите?
— Не волнуйся, он просто редко видит людей, поэтому разговаривать с ними для него большая неожиданость— отчеканивает Рита, заставляя демона бросить на неё недовольный взгляд, тем самым приходя в себя.
— А как Вас зовут? — с интересом смотря на него, спрашивает Эли.
— Его зовут Аз… — и Рита запинается, понимая, что так просто теперь в это время его имя не назвать— Дель Фрау Монте Спералло Контеньете Азазель—
выдавливает она из себя, и чего только стоит его удивленный взгляд— можно просто Азазель.
— Ого… — единственное, что может ответить девушка—Вы же понимаете наш язык?
—Да—наконец отвечает он сухо.
—Он не местный, поэтому немного странный, не обращай внимания.
— Леди Эли! — не успевает договорить Рита, как в проёме появляется Кайсар— Леди Эли, я так рад Вас видеть! — рыцарь улыбается и слишком формально обращается, но тем не менее—Мне нужна Ваша помощь, Вы не против?
— Да, конечно— улыбается она в ответ.—Извините, мне нужно отойти. Была рада познакомиться! — радостно искрятся её глаза, и она быстро уходит, попрощавшись и улыбнувшись ему.
— И что это было? — спрашивает холодно с крупицами недовольства Азазель, переводя взгляд на зомби.
— И как мне нужно было тебя представить? Знаешь ли, в наши дни важна фамилия.
— Поэтому ты мне дала целых пять?
Азазель замолкает, смотря на дверной проём и о чем-то серьёзно задумавшись.
— Что случилось? — вырывает из размышлений голос девочки. Он поворачивается к ней, смотря.
— Мне нужна ещё одна книга— выдает он, спокойно отвечая на её немой вопрос.
— Что, опять? И на сколько теперь ты её одолжишь?
Он не знает в какой момент, но отныне будет здесь каждый раз, чтобы увидеть еë. Теперь он знает, что не отступит и защитит её любой ценой, теперь он знает.
Эта девушка–Эли, все её так звали.
Она была создана, словно из тысячи и сотни лучей тёплых и нежных, даря всем улыбку, словно она рада каждому и каждому, и такая улыбка заставляла сердце трепетать, ведь была искренняя, добрая, как и она сама. Её нежные золотые волосы спадали волнами с плеч, переливаясь на свету цветами радуги, искрясь, как и её глаза полные неимоверной глубины и тайны океана, и необъятных чистых небес.
Их взгляды вновь пересекаются и они видят друг друга.
В следующий раз они встретятся на этой самой улице по случайности и перекинутся словами. Она будет нежно ему улыбаться просто так, потому что рада видеть, потому что сегодня хороший день, потому что сегодня осень и очень тепло даже жарко, как солнечным летом. Но для него эта жара удушительна, что обволакивает всё тело, душит за горло и руки, словно те стальные цепи, а горечь воспоминаний комом стоит в лёгких, мешает дышать. У него кружится голова, а разум мутнеет. Слишком жарко для осени, слишком, словно тысячи лет назад, если не жарче. А смотря на неё ему всё больше и больше кажется, что это всё галлюцинация.
Какого же было удивление Риты, когда её стажер оказалась вместе с
ним в одном кафе за одним столиком.
«Вы так побледнели, Вам плохо? " — обеспокоено спросила девушка, когда увидела его затуманненый взгляд.
После этого он был как во сне, она что-то говорила про жару и теплую одежду на нëм, и он забыл как оказался с ней за одним небольшим столиком в кафе, где было не так душно.
—Вам сейчас лучше? — спрашивает Эли, обеспокоенно смотря.
Он только кивает, пытаясь привести дыхание в порядок. И всё-таки ему не кажется, что это иллюзия. Холодная вода бодрит, и он приходит наконец в себя.
— Осень в этом году очень жаркая, говорят, такая погода будет ещё несколько недель— вдруг начинает она, смотря в окно, где от яркого солнечного света всё, кажется, плавится.
— Я тебя задерживаю— говорит Азазель, опустив глаза, лишь бы не пересекаться с её.
—Что Вы, нет. Сейчас у меня всё равно перерыв— улыбается мягко Эли.
—Мне уже пора— Азазель встаëт из-за стола, придерживаясь за стул, и пытаясь не смотреть на неё.
—Но ведь…
Не успевает она что-то произнести, как в этот же миг шум за окном заставляет обернуться обоих.
—Дождь…? — полушëпотом спрашивает она, смотря как тяжёлые капли, что с грохотом и силой падают на землю, крыши домов, отскакивая, создавая брызги. А ведь только минуту назад было солнце, хотя летом дожди всегда такие.
Азазель щурится, не понимая, чья это злая шутка.
—Может, переждëте дождь? — спрашивает она — Если пойдёте сейчас Вам может стать только хуже— и он остаётся.
Разговор долго не клеится. Все его попытки игнорировать, заканчиваются провалом. Её искренние голубые глаза добро на него смотрят. А он смотрит на неё, не веря, что это не сон и в тоже время убеждаясь, что это реальность, которая нереальна и которая должна быть невозможна, несбыточна. Дождь всё продолжает лить.
—Так Вы знакомы с мисс Ритой?
—Да— он отвечает коротко и холодно держа дистанцию. Вопросы и короткие ответы.
—Вы недавно в столице?
—Прибыл сюда на днях.
—Вот как… И как Вам она?
—Почти не изменилась.
—Так Вы были здесь раньше? —с интересом смотрит девушка и в голосе читается любопытство.
—Очень давно— невольно вспоминает, когда он был последний раз здесь.
—Простите, я наверное очень много говорю, просто я нигде раньше не была, кроме столицы и мне интересны другие страны и города, поэтому…— её голос становится тише. Ощущение того, что она разговаривает много, внушает неудобство и даже стыд.
— Не волнуйся— говорит он вдруг, и пусть её глаза опущены, Эли чувствует его взгляд— можешь спрашивать— и лишь обычные слова, сказанные тихо и спокойно, почему-то внушали это же спокойствие и некое неведомое ей самой тепло.
—Правда? — она тут же оживляется, а на губах появляется радостная улыбка, как у ребенка—Тогда…
Их разговоры были сразу обо всем и сразу. О городах и их столицах, достопримечательностях и маленьких деревушках. Странно для него это обсуждать, но отчего-то это было так легко, может, потому что его слушали?
—Дождь прекратился…— говорит она полушепотом.
Он смотрит в окно.
— И правда— тёплые лучи, освещают мокрую улицу, наполняя её нежным светом. Они смотрят в окно, и ему становится легче, словно что-то тяжёлое рассыпается внутри, и демон чувствует облегчение. Впервые за долгое время.
Их встречи стали случайными. Азазель не понимал, что делает, но отчего-то стал появляться в поликлинике Риты. Его приходы по «важным вопросам» в её больницу стали чаще, а на вопросы Риты, он лишь одаривал холодным безразличным взглядом и говорил, что это ему нужно и, чтобы она это достала или сделала.
Эли не заметила как его присутствие в стало чем-то обыденным. Ароматный запах кофе, корица, её улыбка сладких губ, немного блестевших от сливок. Она смотрит на него сияющими глазами, наивно, словно дитя, и рассказывает историю, что приключилась с ней недавно. А его полуулыбка в ответ лёгкая и такая нежная, его взгляд в котором отражаются нежные тёплые огоньки. Она говорит о чём-то забавном, ругая себя за глупость, а он смотрит на неё и слушает. И музыка, и гам людей исчезают вокруг них, и они слышат только друг друга.
Рита видит этот взгляд из соседнего столика и хмурит брови.
Эли не обращает внимания, не замечает, как случайно он оказывается почти везде, когда она нуждается в помощи, пусть даже ничтожной.
Она встречает его в библиотеке, когда пытается достать книгу из верхней полки и белая рука накрывает её и с лёгкостью подаëт.
—Я и не знала, что Вы тоже здесь— говорит она приветливо, благодаря. Привычно звучит и режет уши «Вам''.
Он представляется иностранцем, приезжим, что старый знакомый Риты, и она радостно тому улыбается. Он долго на неё смотрит, и всё в этом, как злая шутка.
«Мне кажется, что я Вас знаю очень давно»
Если бы только она знала насколько, но что он может сделать?
—Знаешь, он не настолько формален, чтобы его звать на «Вы» — говорит хмуро девочка-зомби, которой уже надоело слушать, как её добрая помощница обращается к какому-то «знакомому» так.
—Но, разве так не будет уважительнее?
—Вот уж к нему, нет— ставит руки в боки она, просверливая дыру в демоне.
— Вы не будете против? —спрашивает неловко девушка.
— Без разницы— отвечает он хоть так— Как хочешь ты—видя в этом шанс наконец избавиться от столь нежеланного обращения.
И чём он только думает? Множество противоречий у него в голове, но поступает он совершенно иначе.
Их случайные встречи, которые были не случайными, о которых она не знала. Его присутствие теперь в её жизни, стало чем-то обычным? И она не слушала остальных, что говорили о его странной коже и очень формальных костюмах и тех, кто пытались с ним познакомится, приглашая на всевозможные вечеринки и встречи.
Рита смотрела на всё это с удивлением вперемешку с подозрением. Она не хотела, чтобы добрая девушка, добрая искренняя Эли, пострадала от лап этого «дальнего знакомого». Но видя взгляд Азазеля, то как он на неё смотрит, не решалась прервать их беседу в кафе или в кабинете.
С одной стороны, Рите претило вмешаться, поставив руки в боки и встать между ними двумя, закрывая девушку, что уже стала по-своему дорогим человеком. С другой, или отвести Азазеля в сторону, или остаться хотя бы наедине, чтобы спросить, остались ли в его тысячелетней рогатой башке хоть грамм не истлевших мозгов, но стоило ей хмуро и грозно взглянуть на демона, как почему-то все её негодования утихали и вместо них приходила не вера, удивление, и даже шок.
Рита могла поклясться, что видела грани эмоций Азазеля, помимо зловещих ухмылок, оскалов, она узрела его хмурым, грозным, злым, недовольным, удивленным, яростным, холодным, безразличным, отстраненным в конце концов, но чтобы такое?
Хирург видела его спокойным, но не то хладнокровие, которое было ему присуще, нет. Спокойствие и лёгкость во взгляде, доброта и искренность аметистовых глаз, что всегда вызывали недоверие. А порой нежность? Его зрачки, обычно вытянутые, как у представителей хищников, Рита могла поклясться, увеличивались, когда он смотрел на эту девушку.
На этом девочка-зомби начала сомневаться во всем.
— Что ты хочешь от Эли? — спросила она его, когда они остались наедине.
—О чëм ты? —поворачивается он, немного хмурясь, отрываясь от пошарпанной книги с желтыми от времени страницами и древними иероглифами.
—Не прикидывайся. Ты никогда не шёл самостоятельно на контакт с людьми, если в этом не было какой-то пользы или выгоды, или тебе не нужно было что-то узнать. Так что тебе нужно от неё? — уже повернувшись к демону, серьёзно спросила Рита, смотря в прищуренные глаза с отливом топазов.
Азазель снова отвернулся, продолжая читать книгу, часто листая страницы, словно пытаясь что-то найти.
—Ничего— говорит он только.
—Тогда зачем ты с ней продолжаешь общение? Она же обычный человек— Рита смотрит на его недрогнувшее лицо, и невольно её кулаки сжимаются— Решил позабавиться, а? Если я узнаю, что ты что-то сделал или собираешься сделать с ней, то будь уверен, целым не уйдёшь— говорит девочка угрожающе, сверля его взглядом серых, но не потухших глаз.
— С каких пор тебя волнует с кем я контактирую? — спрашивает демон, переведя взгляд на неё и с недовольством смотря.
— Эли не только стажёр и моя помощница, но и добрая, честная, хорошая девушка, и я не хочу, чтобы она пострадала из-за твоих выходок или ещё чего-нибудь. Поэтому, если хочешь поразвлечься и разбавить свою такую скучную тысячелетнюю жизнь, то найди кого-нибудь другого. Я уверена, что немало демониц хотят…
—Замолчи— хриплый и злой голос заставляет Риту вздрогнуть, пугающе смотря на него. Азазель откладывает книгу. Сейчас можно было сказать, что его настроение хуже некуда, ведь поселившийся в комнате лёгкий холод и мигающий свет лампы мог точно говорить о негодовании и злости падшего.
—Ты мне здесь свою ауру не показывай, не на ту напал! — поставив руки в боки, она смотрела в его сверкающие не по-доброму фиолетовые глаза.
— Мои отношения тебя не касаются, поэтому не лезь не в своё дело зомби— сказал Азазель чуть повысив голос и проходя дальше по комнате к выходу— А Элизабет я никогда, ты слышишь, никогда, не причиню вреда, ты меня поняла?
Рита вздрогнула, обескураженно смотря на него.
—Э-Элизабет…? — переспрашивает Рита, в замешательстве. Он никогда никого не называл по имени, кроме одного… Но даже если так… Что-то в этот момент заставило её задуматься—Почему ты так её назвал? — тихо спрашивает она, смотря на спину демона, и он резко останавливается.
Раньше Рита не верила в чутье, шестое чувство и подобную ерунду. Для неё существовала лишь логика и её безошибочные цепи, с помощью которых можно было решить любую проблему и прийти к такому же логическому умозаключению, основываясь на практике и таких же логических выводах Но с возрастом, как бы это не звучало с её стороны, многие случайные догадки и чувства, заставляющие её принимать спонтанные действия, которые после оказывались верными, заставили её переосмыслить многое. Как и сейчас. Обычно, как правило, первый пришедший ответ в голову, в большинстве случаев, верен, также и здесь. Рите составило небывалое количество силы духа, чтобы произнести лишь одно слово.
—Неужели… — она замирает, смотря на него. Падший ангел стоит к ней спиной, не шевелясь— она понимает, что Азазель не такой уж и плохой, относительно этого слова, но также понимает, что у всего есть свои пределы. В конце концов, пусть и сугубо зная причину его падения из слухов и старинных рассказов, она никогда не спрашивала его об этом даже близко — Неужели она…— аккуратно продолжает Рита, неотрывно смотря на застывшую, но напряжённую широкую спину.
— Это уже не важно— тихо отвечает он, видимо не найдя смысла игнорировать, уж тем более врать.
— Но тогда ты…— маленькие брови девочки сводятся к переносице, словно в беспокойстве.
— Я не причиню ей вреда. Никогда— он слегка поворачивает голову, говоря это и отчасти вдруг Рите становиться стыдно за свои слова.
— Она утратила все воспоминания— шепотом говорит она. И Азазель слышит это, но не оборачивается и идёт дальше к выходу.
Тот летний день и жара, что сопровождались гудением машин…
Она была подобна чему-то лёгкому и необыкновенному, словно белоснежные взбитые сливки, что так любила в кофе, словно облако, лёгкая, воздушная и сладкая, но она не была сливками или облаком, иначе была бы пуста как они. А Эли была полна жизни, детской наивной радости, простоты и грации.
Он не знал, что делает и не знал как поступает, но что-то внутри подсказывало и сподвигало на неразумные, безрассудные, нелепые, чуждые ему действия, которые бы падший ангел никогда не совершил, никогда… если бы не эта девушка.
—Не хочешь выпить чая?
Звучит быстро и холодно, мимолетно, словно под нервы и стук бешеного сердца от волнения. Девушка смотрит на него сначала удивленно, но после мягко улыбается в знак согласия.
— Что ты собираешься делать теперь? — спрашивает Рита тихо, стоя к нему спиной— Она не вспомнит тебя, ты же понимаешь это.
Он понимает и пытается что-то сделать, но каждый раз, каждый, каждый раз не может. Словно мягкий ласковый свет, словно маленький лучик, она манит к себе пленяя, и Азазель к нему тянется, не в силах противостоять, пусть и кричит разум уйти.
Но демон способен только безмолвно смотреть на неё, сжимая с хрустом зубы и кулаки. Эли улыбается ему настолько чисто и ласково, как никто раньше будучи он демоном, кроме одного…
И он все понимает и осознаёт.
—Чего ты хочешь? Ты же понимаешь, что всё бесполезно— твердят зубы Риты.
И он понимает, но всё равно, каждый раз видя как она рада ему, он не может пройти мимо.
Он был демоном. Враги смотрели на него со страхом, испугом, завистью и только она с тобой добротой от которой щипало сердце.
—Возможно, её душа освободилась, когда он погиб— размышляет девочка-зомби.
—Разве это возможно? —с подозрением внимательно смотрит демон.
—Вполне. Если он изначально её не трогал, а запечатал, например.
—Зачем ему это?
—А мне то откуда знать?— пожимает она плечами—Но... в любом случае, это необычно. Возможно, он изначально не хотел ей вредить— полушëпотом говорит про себя девочка, немного щуря уставшие глаза.
Много вопросов остаются без ответа.
— В конце концов она человек. Сейчас уже святые законы божеств забыты, поэтому твоя связь с ней ничем не обернётся.
Это утешает, действительно, но не настолько.
В который раз он обещает себе не лезть и в итоге… Они снова сидят вместе в том кафе подальше от других.
Осень стояла тëплая без дождей и холода, и эта пора ему так напоминала былые времена, так напоминала, что сердце сжималось с неимоверной болью.
С тех пор дни стали жарче, несмотря на осень. Казалось лето не собиралось уходить. Он чаще находил повод приходить в поликлинику и видеть её.
Чаще она начинала разговор приветствием и спрашивала как у него дела. А он с каждым днём все больше и больше убеждался в том, что перед ним стоит именно
она. Также, чаще, на удивление Риты, Азазель стал проявлять эмоции, кроме вечного холодного взгляда, спокойствия и безразличия, иногда сопровождающей насмешкой и иронией. В взгляде демона начали появляться те самые маленькие огоньки, что были много-много лет назад, когда такой же маленький лучик был с ним.
Случайные встречи и тихие разговоры ни о чём в маленькой комнате, когда она работала, заполняя журналы. Эли спрашивала о многом, и он отвечал, ловя её интересующийся взгляд.
— Ты так много знаешь обо всем. Ты путешествуешь? — спросила она как-то раз.
— Не могу сказать, однако за долгое время был во многих местах— ответит он вновь сдержанно, что вызывает у неё ещё больше вопросов.
— Правда? А можешь рассказать?
Однако, однажды, в один день она спросит:
— Но где ты живешь?
Он переводит на неё свой взгляд, задумываясь.
— Далеко— единственное, что отвечает Азазель—Очень далеко отсюда.
—Вы скучаете по дому? — он смотрит на неё и с губ само собой слетает— Нет.
Она чуть открывает рот, будто хотя что-то сказать, но нежно розовые губы замирают и смыкаются в тонкую линию. Эли понимает, что не должна была спрашивать об этом, но любопытство бежало впереди. Она смотрит на его задумчивый профиль и взгляд необычных глаз, что отливают фиалкой, направленный в сторону. После девушка опускает глаза, смотря на деревянный стол в кабинете. Это молчание, кажется, длится долго. Но…
— Я могу тебе показать— вдруг говорит он, сам не понимая что.
— Что…? Но разве…—пытается что-то Эли сказать, встречаясь с его глазами.
И казалось тогда, что он действительно спятил.
Отойдя на безлюдную улицу, что находилась на достаточном расстоянии от города и шума, он повернулся к ней.
—У меня есть несколько условий— Азазель смотрел на неё серьезно, но голос оставался спокойным и даже мягким. Эли удивленно на него смотрела, находясь в замешательстве от внезапного предложения и действий мужчины. Однако ни малейшего подозрения, сомнения или опаски в его сторону не чувствовала.
—Ты закроешь глаза и не будешь открывать, пока я не скажу.
—Зачем это? — чуть выгнула голубоглазая бровь, наклоняя голову в бок и невольно держась за край рукава блузки.
Но он не ответил, отходя от стены в пустом проёме домов, куда её привел.
— Просто поверь мне— спокойный мягкий голос, что отчего-то внушает доверие, заставляет Эли кивнуть и закрыть глаза. Сердце ускоряется, когда она чувствует, прохладные, облачëнные в кожаные перчатки, руки на своих. Дыхание отчего-то сбивается и, стараясь взять себя в руки, девушка спрашивает:
—А какое другое условие?
—Ты не спросишь о месте, времени, причинах и способах— отвечает ровно Азазель, медленно ведя Эли вперёд.
— Но почему? — с волнением она аккуратно ступала, следуя за ним.
— Обещаещь?
Доверившись ему, Эли сама не поняла, когда губы сами произнесли:
— Да.
В этот же момент она почувствовала лëгкий ветер, но руки не исчезли, заставляя делать шаги, и она шла.
—Не бойся— говорил он, словно ощущая её волнение.
В какой то момент голубоглазая слышала множество шумов, но в один момент все они исчезли, и теперь до неё доносилось, словно шуршание листвы и травы, а иногда и пение птиц.
Он остановился, опуская тонкие руки.
—Можешь открыть глаза.
И она их открыла. Совсем недалеко, окутанный в бесконечные зелёные цвета деревьев, стоял невероятной высоты старинный замок. Настолько он был красив и огромен, что Элизабет не знала, где у него начало, а где конец. Вокруг них было множество тропинок, выложенных плиткой, словно мозаикой, что переливалась на свету, и травы зелёной и свежей, что колыхалась от лёгкого ветра.
—Это…— не могла подобрать подходящих слов девушка—Сон…?
— Не думаю— пустил лёгкий смешок Азазель— Пойдём— он посмотрел на неё, улыбнувшись и в его взгляде Эли увидела переливающиеся огоньки.
Сады, открывающиеся по мере того, как они подходили к огромным воротам, были все гуще и гуще, а чëрную калитку оплетали лианы с белоснежными цветами не портя вид, а только украшая, словно маленькими жемчужинами. Весь замок, как могла назвать это строение Эли, был тёмного цвета, но очень изящный со множеством тонких узоров сделанных в стиле готики и ампира. Огромные красивые ворота, что были из металлического переплета, открылись перед ними, словно приглашая внутрь. Эли, как и обещала, не задавала, вертящиеся у неё в голове вопросы, но вскоре, она больше не вспомнила о них, настолько была поражена всем этим невероятным и в то же время волшебным «сном».
— Как красиво— шептала она, смотря на сады, через которые они шли, из различных растений и деревьев, что не были подобны другим. В этот момент, Азазель даже почувствовал благодарность к себе, что решил оставить замок не в пустынной долине как раньше или в небе, а на поляне в лесу.
Пышные фонтаны, что сверкали, переливаясь, были вырезаны, будто из чёрного мрамора, но при свете он сиял подобно драгоценному камню, отражаясь в тысяче брызгов. Солнце светило так же ярко, даря тепло.
—Столько цветов, я даже не знаю как они называются— улыбалась счастливо Эли, смотря на удивительной красоты бутоны, что, казалось, постепенно раскрываются, когда хозяин проходил мимо.
—Тебе нравится? — спрашивает вдруг он.
—Это волшебно— отвечает девушка, поворачиваясь—Я словно попала в сказку— немного посмеиваясь над своими словами, Эли смотрит на Азазеля радостно, но в голове остаются множество вопросов, которые она обещала не задавать.
Она не знала сколько времени провела здесь и он тоже не знал, но солнце постепенно двигалось к закату, что означало, что время в этом месте есть, к его сожалению.
Девушка зашла в случайный зал, где были очень высокие потолки с свисающими удивительными и интересными люстрами, что будто парили в воздухе. Закатные солнечные лучи попадали в огромный зал через большие арочные окна, переливаясь в камнях ламп и освещая комнату, пуская радужные зайчики.
—Азазель, ты только посмотри, правда это красиво? — касаясь света девушка, «словила» радужного зайчика, и он «играл» на её тонкой руке, а остальные падали на волосы, переливаясь в золотых локонах и небесных глазах.
—Да… — отвечал тихо он, подходя и неотрывно смотря на неё.
— Это невероятно… Но здесь никого нет? —спросила она вдруг, после чего добавила— Этот вопрос не входил в число из условий—помахав слегка указательным пальцем, девушка посмотрела ожидающе на Азазеля, храня в глазах никогда не угасающие огоньки.
—Есть, но сейчас они не здесь— прикрыв глаза, отвечает он.
— И ты живёшь здесь совсем один? —почему-то её лицо в этот момент стало каким-то тревожным и беспокойным.
—Я нечасто сюда прихожу— он говорил просто и спокойно, голосом, который не каждому удавалось слышать без надменности и величия. Он был спокойный и настоящий.
—Но почему? — задаëт Эли вопрос и Азазель смотрит на неё, а после опускает глаза.
—Есть много дел… поэтому здесь я бываю не так часто— он подбирал слова, смотря на уже надоевшие ему за тысячу лет роскошные вещи. Огромные люстры и величественные балюстрады, что украшались резной работой. Он имел то положение, которое позволяло ему всё это иметь, но спустя столько времени, перестроек замка, это наскучило.
Эли почувствовала в его блуждающем взгляде какую-то тоску и ей от этого самой стало грустно. Она не понимала из-за чего, но словно какая-то частичка внутри неё отвечала горечью и глубоким пониманием к мужчине, в который раз заставляя что-то в груди болеть с невыносимой силой.
В попытке как-нибудь отвлечь хозяина замка и себя, она посмотрела по сторонам и, на её удивление, наверху, на одном из балконов, увидела серебряного цвета, украшенный множеством завитков, рояль.
—Ты умеешь играть? — вдруг тихо спрашивает девушка. Азазель непонимающе на неё смотрит, а после переводит глаза туда, куда смотрит она.
— Он может сам играть любую мелодию— отвечает демон.
—Это возможно? — удивлено распахнув глаза, Эли, не веря, поворачивается, смотря на него.
—Возможно? —пускает смешок Азазель, и Эли кажется, что при свете закатных лучей, пробивающихся через окно, в изгибе холодных губ, она видит белые клыки— Здесь нет ничего не возможного—говорит он, и это эхо отдается от мраморных тёмных стен, словно в подтверждение его слов. У Эли есть мысль спросить про это, но она держит обещание. Её отвлекает мелодия, что внезапно издаёт инструмент. Сначала тихая музыка разливается по залу, но после становиться все громче и громче и…знакомее. Музыка полностью поглощает пространство и Эли неотрывно смотрит на высоко стоящий музыкальный инструмент.
— Ты… умеешь танцевать? — спрашивает она робко, переведя взгляд на Азазеля. И отчего-то на её щеках чувствуется жар.
«А Вы умеете танцевать?»
Отзывается в голове эхом и демон смотрит на девушку удивленно, но не успевает ничего произнести, как чувствует, что её ладони берут его, а после немного тянут, выводя в середину зала. Азазель смотрит на неё неотрывно, словно во сне, идя как и в тот раз и даже через перчатки ощущая тепло.
— Ты…не против? — её взволнованный голос выводит его из некого транса, и он чувствует как сердце стучит, отдаваясь в ушах.
Его губы чуть приоткрыты, но он не отвечает, а после сам чуть сильнее сжимает её ладонь в своей, а вторую руку аккуратно кладëт на талию, продолжая неотрывно смотреть на девушку теперь полуприкрытыми длинными ресницами глазами.
И они танцуют. Не зная откуда, Эли словно ощущает как нужно двигаться, а Азазель безукоризненно ведёт танец, медленно и плавно, аккуратно поддерживая её. Его руки бережно обвивают её стан, чтобы не навредить, пусть у него и перчатки, скрывающие часть сущности, но острые когти. Голубые глаза опущены, следя внимательно за каждым шагом и отчасти боясь оказаться так близко к бледному лицу.
—Что ты делаешь? — спрашивает он внезапно, видя её сосредоточенный и немного неловкий взгляд.
—...Я боюсь тебе наступить на ногу— отвечает тихо она, краснея.
—Это будет неудивительно— хмыкает он, и уголки губ немного поднимаются вверх.
— Знаешь ли…! — краснеет ещё больше Эли, а после тихо добавляет—Куда мне ещё смотреть?
—На меня— говорит он вдруг, на что она резко поднимает голову, распахнув от неожиданности глаза— Смотри только на меня— повторяет он, и в памяти встаёт такой же момент, и сердце разрывает на части, но в то же время постепенно оно…обретает какое-то спокойствие и некую слабую надежду?
Пусть она и не помнит его, пусть и не знает кто она, что было между ними, но возможно ли…есть ли хоть маленькая надежда на то, что она сможет его полюбить сейчас…? А если нет?
Азазель не хотел больше отдаваться в плен надеждам, пусть и таким пленяющим, пусть и вызывающим доверие и вероятность. Ведь каждый раз, когда в его жизни появлялась надежда, когда он тянулся к ней, она ускользала, отбирала вновь всë и оставляла ни с чем, кроме кровоточащей души, шрамы которой остались до сих пор, и до сих пор, по сей день кровоточат с каждым разом всë сильней и сильнее. Азазель больше не надеялся. Он не смел. Он не мог надеяться. И каждый раз себе напоминал, кто он, а кто она, и что будет, если его тайна раскроется. Каждый раз, каждый день он думал и представлял, что наступит тот день, когда он станет лишним в её жизни.
«Она человек»
Слова, подобно приговору звучали из уст Риты, напоминая ему о несбыточном и неисполнимом. И всё же, каждый раз, день за днём он тянулся к ней, словно к маленькой надежде, к свету, что согревал его, что дарил свою улыбку и тепло не за что, просто так. Ему никогда не доводилось познать любви, когда тебя любят не за что-то, а просто так, без причины и повода, без заслуг и без условий, а просто так.
Мысли, посещаемые его голову всё чаще и чаще, заставляли впадать в глубокую задумчивость, в которой тишина резала уши.
Эли смотрела на него, широко распахнув свои голубые глаза, сердце забилось с неимоверной силой и в то же время отдавало неизвестной болью.
Перед её глазами, как на фотоленте отразились сюжеты за считанные миллисекунды, заставив что-то внутри содрогнуться. Какие-то слова, лица…зелëная колыхающаяся трава и большая поляна, много цветов, тёплое солнце и холодный дождь, закатное небо и рассвет, словно…
«Ваши глаза, они цвета рассветного неба…»
Эхом отдавалось у неё в ушах, будто её же голос и слова. А дальше огни, много огней, ярких и таких разных, смех и чьи-то белоснежные одежды, чей-то взгляд, что смотрит на неё тепло и голос…словно что- то похожее было с ней так давно, что сейчас вспоминая приходят и вновь ускользают, не давая даже ухватиться за маленькую часть. Всё внутри, казалось, перевернулось, и словно душа дала трещину какой-то прочной стены, с треском оставляя расползающиеся линии, как на стекле, а острые осколки осыпая. Внезапно голову Эли пронзила резкая боль.
«Что это…?» — спрашивала она у самой себя, а лица, голоса и картинки продолжали мелькать в голове. Её тело не слушается. С тех пор, как она встретила его, ей стали сниться странные безымянные сны, которые она почти не могла вспомнить на утро, будто что-то кричало ей, прорываясь сквозь сознание, но она ничего не могла сделать и как не старалась с пробуждением почти всё забывала, но сейчас… Она отчётливо что-то видела и всеми силами старалась это удержать, будто бы было нечто важное, ценное для, дорогое. И чем больше Эли это пыталась удержать, тем сильнее и сильнее у неё внутри росла тревога, а глаза становились мокрыми.
—Что случилось? — спрашивает Азазель, замечая её дрожь и потерянный взгляд.
Девушка смотрит на него, встречаясь с лиловыми глазами и в этот момент она чувствует: что-то с ещё большим хрустом надламывается внутри, а ноги подкашиваются, и девушка теряет равновесие. Если бы не Азазель, она бы тут же упала на пол.
—Элизабет! — неожиданно он кричит её имя, поддерживая. Музыка тут же прерывается, издавая внезапный звук.Она в сознании, но силы куда-то делись.
—Азазель… — почти шепотом произносит Эли, и ком подступает к горлу, а глаза слезятся.
—Что произошло?! — он обеспокоенно и непонимающе смотрел на неё, крепко держа и прижимая к себе.
—Нет…— она покачала головой, приходя немного в себя —Наверное немного голова закружилась— отвечает также Эли— Знаешь, я…будто бы уже где-то также танцевала, но не помню, и всё это такое знакомое, словно…—и снова боль, но сильнее. Эли держится за неё, понимая, что если, хоть на мгновение, отступит, то всё унесëтся вдаль, оставляя её. И она отчаянно держит, терпя эту боль. Азазель смотрит на неё, распахнув глаза, будто хочет что-то сказать, но голос, словно пропал, оставляя лишь немой крик и зов. Он не может.
Несколько тысячелетий горели на губах Эли, но она не могла произнести ни слова. Её губы дрожали, она хотела сказать, но не знала что. Какие-то непонятные сюжеты мерцали в голове вместе со словами и когда она смотрела на Азазеля, то слёзы выступали на глаза. Девушка не знала что с ней и такими же дрожащими руками закрывала глаза. Душа кричала от боли тёплых и дорогих чем-то воспоминаний, которые блокировало что-то, что она пыталась вспомнить, и что заставляло её вновь плакать.
—Я…я… Прости…я не понимаю— закрывая лицо руками, тщетно пытаясь остановить слёзы, качала она головой. А он всё понимал и лишь прижимал сильнее к себе, чувствуя её дрожь.
— Тебе не нужно извиняться— говорил он тихо, гладя по голове. И в этом голосе была горечь и боль.
Эли закрыла глаза, утыкаясь в твёрдую грудь Азазеля. Его сердцебиение успокаивало, но она могла услышать, что оно билось слишком сильно. Слишком.
Если бы ему было только достаточно объятий…
Что было после, Эли не помнила. Она проснулась у себя дома в тёплой кровати под одеялом, но в той одежде, в которой и была. На улице было утро и день обещал быть снова жарким для этого времени года, хотя где-то вдалеке виднелись белые облака. Девушка частично помнила былой день, но по прежнему задавалась вопросом:
«Это был сон?»
Разум и логика, естественно, говорили, что сон. А вот одежда, что была на ней со вчерашнего дня, заставляла усомниться.
«Пора бы уже прекращать работать допоздна, иначе такие сновидения будут ещё наяву.»
Думала девушка, потягиваясь и улыбаясь новому дню, что ей предстоял.
Тогда у себя в комнате она нашла два чëрных, как смоль, пера.
Шли дни, и Эли видела знакомого Риты несколько раз. Но на её приветствия или вопросы о самочувствии он отвечал очень холодно. Это заставило её совсем убедиться, что всё произошедшее было сном, однако, она не понимала, что могло стать причиной такого изменения в их, казалось, дружеском общении.
Жара продолжалась накаляться и новости разрывало от вероятных солнечных прогнозов в ближайшие дни. Ночи стали душными и беспокойными не только от накала температуры, но и от странных снов, что Эли видела раз за разом.
На поляне или у реки, нежная песня или тёплый взгляд, смех и снова…снова эти тёплые красивые лавандовые глаза, в которых хотелось утонуть, и каждый раз она просыпалась с нежным чувством, и каждый раз что-то внутри трескалось всё сильнее, когда мимо неё проходила высокая фигура мужчины, облаченная в чёрный костюм, полностью игнорируя и даже не смотря в её сторону.
—Что случилось между вами?
—Я не хочу, чтобы она вновь испытала боль из-за меня.
И снова были странные сны, наполненные какой-то нежной радостью и тревогой, тревогой, что росла с каждым днëм. Она кричала девушке, держаться подальше от кого-то, иначе сможет ему навредить. Что-то внутри немым голосом взывало к ней, словно сама её душа, не подходить и не приближаться, иначе она навредит ему вновь. И Эли единственный раз в своей жизни решила поступить как велит ей неведомое чувство и быть как можно дальше от того, кто за несколько месяцев смог полностью овладеть всеми её мыслями и стать причиной сильного и частого стука сердца.
Теперь её смены в больнице проходили только в лаборантской за заполнением бумажной волокиты или изготовлении лекарств до поздней ночи, когда уже Рита просила её отдохнуть. И, когда девушка вновь приходила поздно домой, когда вновь в темноте падала на кровать, она тут же засыпала и видела один и тот же сон. А на утро вновь на балконе замечала несколько чёрных перьев, что были подобны гладкому шëлку.
И снова жара, ещё жарче чем вчера и позавчера, снова проигнорированное
«Доброе утро», если он теперь приходил.
Снова работа и вновь жара, от которой спасает лишь кондиционер, и снова допоздна она работает. И наконец бывает, когда она рада тому, что ей нужно в библиотеку университета, чтобы хоть немного отвлечься. Но в один такой же жаркий день, девушка понимает, что это больше не может продолжаться. Слишком много снов и картинок, слишком много трещин, которых становится все больше и больше с каждым днëм, слишком больно и горько, слишком много всего. Она уезжает. Просит у Риты дать ей немного времени, говоря, что нужно отлучится по делам, и та соглашается, спрашивая, все ли хорошо. Эли кивает, натягивая улыбку, а Рита лишь сжимает бледные губы.
Эли уезжает сразу, даже сбегает из города, из больницы куда-нибудь, только чтобы быть дальше от него, и чтобы её сердце не так болело.
В тот день наконец-то пошёл дождь, словно слёзы, которые она в себе держала всё это время обрушились тяжёлыми каплями на землю, проливаясь бесконечным потоком.
—Вот же…дождь пошëл…— стоя у окна, Рита отпила из кружки немного тёплого чая, смотря на тяжёлые капли, что массивно падали на асфальт, отбиваясь и разлетаясь брызгами —Ну, говорят, что дождь в дороге– к удаче— возвращаясь к столу, продолжает она.
На неё поднимают глаза цвета аметиста, мимолëтно смотря, а после возвращаясь к прочтению старинной книги с серыми обшарпанными страницами. В последнее время Азазель стал очень много одалживать у Риты магические книги, ибо такой коллекцией мог похвастаться не каждый тысячелетий маг, а платой, на которой он настоял, чтобы не быть в долгу, были травы или другие магические вещи из его мира.
—Я имею ввиду Эли— говорит девочка, ставя чашку на стол и смотря на бумажку с росписью и числом — Она же сегодня вроде бы уехала— продолжает врач и Азазель моргает– Рита умиляется реакцией демона, а после делает долгую паузу.
—Куда? — спрашивает он наконец спустя время.
Девочке-зомби нравится вести такую игру, в конце концов, когда ещё она сможет так подтрунивать над высшим демоном?
—Что «куда»? — «непонимающе» смотрит она на него.
Демон молчит, и она чувствует его прожигающий взгляд.
—Ты во мне дыру хочешь сделать? — скептически замечает Рита, что-то царапая на бумаге.
Вместо ответа он встаёт и подходит к её столу, беря бумажку, что лежит с краю.
—Эй, ты чего? Тебе не говорили, что брать со стола…
—Куда она уехала? — спрашивает он, ищя на бумаге заглавную букву города, деревни или хотя бы гостиницы. Рита хмурится.
— Она не сказала—отвечает девочка— Однако, я надеюсь, что всё будет хорошо— смотря в окно, где на улице уже темнело, а дождь всё усиливался.
Для Эли в последнее время всё было не по плану, как и этот дождь. Она вся вымокла, идя по нескончаемой дороге, ведь автомобиль на пол пути заглох и машинист, извиняясь, направил её по неизвестной дороге, уверяя что там есть какая-то гостиница. И она пошла, и постоянно что-то говорило ей, что нужно идти быстрее и быстрее, словно другое что-то за ней гналось, и она этого боялась.
Девушка промокла до нитки и замёрзла. Сняв однокомнатный номер в гостинице, что была не так уж и близко, она завалилась туда и закрыла на несколько оборотов дверь, тщетно успокаивая, будто так убережëт себя от всего. Дождь не прекращался, а только усиливался с каждым разом становясь всё сильнее и сильнее, что окна, которые вели на небольшой балкон выли полностью в водяных разводах. Всё это дополняли ещё гром с грозой, сверкая, освещая комнату и заставляя вздрагивать.
Эли на ватных ногах пошла в возможную ванную и угадала, нащупав свет и оставив мокрый чемодан в коридоре, она встала под тёплые капли душа, смывая дождь и покрываясь мурашками от горячей воды, грея замёрзшие руки и ноги. Сейчас ей было тяжело и плохо, и, наконец-то, она могла заплакать без возможности, что кто-то может увидеть или услышать. Слёзы вперемешку с водой стекали по щекам. Эли горько плакала, сама не до конца понимая причину, или просто и не хотя её признавать, закрывая лицо руками. Внутри нечто разрывалось, с треском ломалось, и вновь и вновь знакомые картинки, чьи-то слова и тепло появлялись у неё перед глазами, и каждый раз она снова и снова плакала. Тогда её утешало лишь одно–эти слёзы никто не увидит.
Сколько времени прошло, девушка не знала, со слезами ушли словно несколько осколков режущего. На слабых ногах она прошла в тёмную комнату. За окном всё также лил дождь. Порывшись в своём небольшом чемодане, она нашла ночнушку и, даже не зажигая свет, не проверяя телефон, где было уже как минимум десять пропущенных от Кайсара, намного больше от Риты и ещё несколько смс, она провалилась в сон, сжимая холодное одеяло незнакомой кровати, в которой пыталась тщетно согреться. Но дрожь не отступала и вновь слёзы беззвучно падали на и так мокрую от её золотых волос подушку. Она наконец провалилась в сон.
«…Мне не нужна помощь от человека»
«Знаете, что? Я тоже не собираюсь смотреть, как, Вы, раненный, пытаетесь сопротивляться помощи!.. »
«Ты и правда странная… »
«А как Вас зовут?..»
«Как твоё имя?..Нужно же мне как-то к тебе обращаться… »
«Разве веселиться для вас это плохо?»
«У меня нет ни малейшего желания посещать этот человеческий праздник»
«Хочешь опять потеряться? »
«Я не думала, что Вы придëте… »
«А Вы умеете танцевать?»
«Ничего же не случиться, правда? Тем более здесь много людей и Вас не заметят»
«Тогда, смотри на меня»
«Хочешь побывать там?»
«Спасибо Вам»
«Почему ты всегда благодаришь меня?»
«Я могу тебе поклясться, что смогу показать это всё»
«Лаванды цвет дили-дили, лиловый дым…»
«Пообещай»
«Поле цветов, дили-дили, тает душа… »
«Я обещаю… »
«Простынь ширка, дили дили, нас укроет шурша… »
»… зель… »
«азель… »
«Элизабет»
Голоса в её голове продолжали звучать, пока сильный грохот и вспышка молнии не заставили Эли вздрогнуть и распахнуть глаза. Сердце билось как бешеное. Она резко села, отчего голову прострелила острая боль. Девушка тяжело дышала, прижимая руки к груди, где стучало сердце. Всё вокруг будто кружилось. Места и лица, голоса и шум. Губы застыли боясь что-то произнести. Она повернулась к окну, где сверкали разряды молний, пугая своей мощью, а ветер грозился и вовсе всё сдуть, настолько сильно гнул деревья.
Когда очередной раскат грома и молния озарили её комнату, она увидела на полу чёрное мокрое перо. Дрожащими руками Эли его подняла, и в этот же миг её словно что-то пронзило.
«Интересно, он успел улететь…?»
Неизвестные мысли, словно воспоминания. А нежность пера, напоминала о чём-то белоснежном. Эли на ватных ногах подошла к стеклянным дверям балкона. Она сама не знала, что делает, но открыла их, и в этот же миг её тело обдул сильный ветер, в лицо полил дождь, и по коже пробежали тысячи мурашек. Высохшие волосы снова стали влажными, когда на них попали капли. Девушка босиком вышла на залитый кафель небольшого балкона, прикрывая глаза от сильного дождя. На полу она увидела чёрные полностью вымокшие перья. Занавески шуршали, пропуская ветер комнату, но Эли не обращала внимания на это, как и на холод, она что-то упорно старалась найти в темноте ночи или что увидеть, вглядывалась, пытаясь сопротивляться режущим каплям и сжимающей сердце боли, которая ныла, не давая дышать.
—Я знаю… ты здесь— сказала Эли полушёпотом, едва шевеля губами и стараясь не стучать зубами от холода. Она стояла уже не прячась от дождя—Пожалуйста… покажись— щурила глаза от сильного порыва ветра, словно он прогонял её, обдувая безжалостно тело, но она не шевельнулась, смотря вперёд, где были перила—Пожалуйста…— шептала она, не сдаваясь, будто была уверена в чём-то.
Внезапно сверкнула молния, настолько ярко, что заставила прикрыть глаза от ослепляющего электрического заряда, но после она увидела высокий чёрный силуэт и, когда прогремел гром, казалось, что вместе с ним содрогнулось всё вокруг, как и её душа.
Она смотрела на него не понимая, не веря, сон ли это или явь. Широко распахнув свои голубые глаза, сейчас Эли смотрела неотрывно в его сияющие в ночном мраке как-то магически аметистовые глаза, что смотрели также на неё.
—Азазель… — прошептала она лишь губами.
Он стоял, под тяжёлыми холодными каплями, что полностью обволокли его. Белые волосы, лицо и одежда полностью были мокрыми и, вода стекала, капая на кафель. Как же он переживал, стоило только представить, что вновь всё снова повторится, и он вновь опоздает. Но сейчас, да сейчас он навсегда исчезнет для неё, стоит ей только увидеть…
—Скажи мне… Это правда…? — немые, бессвязные вопросы, на которые только он может знать ответ.
—Ты правда, хочешь это знать? — его голос разрезает шум ливня, а она также стоит перед ним, уверенно смотря без доли колебаний. Проходит несколько мгновений, которые тянутся неимоверно долго.
И в один момент поднимается сильный вихрь, и вновь молния с раскатом грома не дают девушке разглядеть что-то в этой яркой спышке. Но стоит этому всему пройти, и перед собой она видит изменившийся силуэт.
Его одежда другая, совершенно иная, чёрная, как смоль. Одна рука будто сливается с этой чернотой, переплетаясь острыми шипами, что обвивают её всю, завершаясь когтями, словно иглами. Голову венчают рога, отливая драгоценным блеском и переливаясь, губы синее обычного в темноте цвета сирени. Позади него две пары чёрных как ночь крыльев с заострёнными концами, а нечеловеческие глаза, в которых горит магический огонек смотрят на неё. Вот и всё. Теперь он исчезнет для неё.
Эли смотрит на него, не веря и что-то внутри, что называют самосохранением или страхом, говорит ей отступить назад, но девушка не смеет, потому что знает, сделай она это, то больше никогда его не увидит. Эли медленно подходит ближе, не обращая внимания на холод и дождь, что бьют по телу. И демон не шевелился, наблюдая за каждым её действием. Сейчас он такой высокий перед ней, она раньше не замечала этого, но ей не страшно. Эли смотрит ему в глаза. Да, его глаза, в которых она видит такое отчаяние, такую горечь и печаль и столько боли, но в то же время ничтожную надежду. Эти глаза… Она вспомнила теперь.
Эли тихо протягивает озябшую ладонь, словно боясь спугнуть, но демон не шелохнëтся, продолжая неподвижно стоять, опустив глаза. Она аккуратно дотрагивается до его мокрой щеки, мягко и осторожно проводя, замечая шрам. Он вздрагивает, поднимая свои глаза и встречаясь с её небесно-голубыми.
— Это ты— произносит Эли, улыбнувшись ему так чисто, радостно, и он неверяще смотрит— Азазель…—говорит она полушëпотом, как утверждение, и его имя звучит из её уст так нежно и так счастливо.
—Элизабет…— его сердце стучит бешено, словно впервые за неисчисляемое количество тысячелетий.
—Столько… Тебе пришлось столько вынести…мне так жаль, если бы я только…— слёзы вновь стекали по её щекам, Эли с болью смотрела на него. Она вспомнила всё.
— Не говори этого, ты не должна— почти шепчет падший ангел, накрывая её ладонь своей, чувствуя тепло. Из её глаз льются не переставая слезы, словно последние осколки стены.
И ангел приближается, в этот момент земля уходит из-под ног, крылья раскрываются во всю длину, укрывая бережно. Поцелуй, такой осторожный и нежный. Тёплый и прохладный его мокрых губ цвета весенней сирени. Ноги подкашиваются, но его руки держат, прижимая к себе. Элизабет робко отвечает, осторожно кладёт руки на грудь, там где бьется его сердце.
Когда они отрываются, Азазель прижимает её к себе, утыкаясь в макушку, проводя носом по мокрым волосам. Закрывая руками и крыльями от дождя, пытаясь согреть хрупкое тело.
— Как я скучал — едва слышно говорит демон.
—Азазель… — она плачет, обнимая, горячие слёзы касаются его плеча, а щеки горят жаром. Элизабет смотрит в его глаза и с губ срывается —Я люблю тебя— слова, сказанные на одном дыхании, слова, которые она так давно хотела ему сказать, но не могла.
И он впервые их слышит, и впервые за столько тысячелетий ещё один тяжкий груз падает с сердца, узнав, что его чувства взаимны, он чувствует то счастье, когда ты любишь и любим. Азазель, не веря ещё, смотрит на неё, а после вновь впивается в еë мягкие теплые и нежные губы, сминая страстно своими, будто отвечая.
Его глаза были прикрыты и так туманно и желанно смотрели на неё, так всепоглощающе, и она была готова раствориться в них. В этих глазах, что сверкали сейчас, словно звëзды, так по волшебному. Он почувствовав как её руки, покоившиеся на груди, обняли его, и демон тяжело выдохнул, словно это сняло всë то напряжение, что было. Азазель беспорядочно целует, спускаясь к тонкой шее, проводя носом и вдыхая аромат. Они оба промокли под дождем и он чувствовал мурашки на её коже, что контрастировали с жаром губ. Мокрое белое платье прилипает к телу, и руки чувствуют каждый его изгиб.
—Останови меня—шепчет хрипло он, заглядывая в глаза— Сейчас. Пока не поздно.
Но ответом ему становится лишь её неловкий мягкий поцелуй.
Перья трепещут от страсти, а нежные поцелуи перерастают в жаркие, напористые.
— Элизабет — хрипло и тихо шепчет падший ангел, покрывая шею поцелуями и горячим дыханием, зарываясь в шелковистые волосы. Его дурманящей лаванды губы мягко целуют нежную кожу, стараясь не задевать клыками.
Длинные пальцы с когтями, перебирают нежные пряди, путаясь в волосах. Девушка обнимает его, гладя крылья, заставляя перья трепетать от восторга взаимности, которого он никогда не испытывал. Стоны и горячее дыхание, влажность и шёпот поцелуев. Её губы, аромат и тело пьянили быстрее чем любое вино. Она была и стала единственной.
Их первая ночь… Он никогда не думал, что она произойдет. Два обнажённых тела, что соприкасаются с друг другом. Последняя одежда, что лежит в стороне. Им не нужны больше слова, чтобы понять чувства, лишь взгляда хватает, одной полной любви улыбки. Губы сливаются в страстных поцелуях, поглощают двух влюбленных в бесконечный ритм, тела переплетаются, срывая стон. Чёрные крылья, что теперь не скрываются, движутся в унисон, разбрасывая перья, подобно лепесткам. В ту ночь соединились их души и тела.
Дождь за окном наконец-то прекратился, и только лёгкий ветер остался. Уже светало, но солнца пока не было, что не удивительно после такой бури. Хотя вдалеке виднелись слабые лучи, касаясь белых облаков, оставшихся на небосводе.
Они лежали вместе. Покрывала покоились на полу, но Элизабет была укрыта его большими крыльями, на ощупь словно шёлк, обвивая руками демона. Белоснежные простыни вокруг были покрыты чёрными перьями, будто лепестками цветов. Элизабет тихо смотрела на него, лежа на широкой бледной груди, на которой слегка виднелись зазубрины длинных полос.
—Ты изменился— говорит она тихо, разглядывая его дремлющее лицо.
—Я бы больше удивился, сказав ты обратное— ухмыляется он, не открывая глаз и прижимая Элизабет к себе плотнее.
— Но некоторые черты в тебе вечны— задумчиво говорит девушка, и он уже смотрит на неё вопросительно.
—Какие же?
—Твои глаза…цвета рассветного неба, они такие же—она дотрагивается до его щеки, мягко проводя, и слегка убирает белую челку, смотря в его глаза— И ты сам—уже весело добавляет— с одной стороны холодный и отстранëнный, а с другой, такой искренний и чуткий, немного резкий, но такой добрый.
—Ха— пустил смешок Азазель— Ты назвала демона добрым? — он чуть выгибает бровь, смотря на неё— Ты действительно не изменилась— добавляет, вздыхая падший ангел.
—Да, ты очень добрый и всегда заботишься о других больше чем о себе—она прижалась к его груди, обнимая и словно делясь теплом, прикрыв глаза—Пусть и прячешь это.
Азазель удивленно на неё смотрел, а после его заострённые кончики ушей покрылись пурпурным румянцем, а глаза забегали стараясь скрыть смущение, что даже в полутьме было видно.
—Ты покраснел— улыбнулась Элизабет, заглядывая в его лицо, чуть приподнимаясь на локтях.
Он молчал, отвернувшись, и потянул её, заставляя обратно лечь. И девушка вновь прильнула к нему, обнимая, встречаясь с лиловыми глазами, где сейчас играли пунцовые огоньки.
—Тебе кажется— старался он сделать голос спокойнее.
— Ты не умеешь лгать и это твоя милая черта—она провела по его щеке, где был фиолетовый шрам, то ли в форме когтей, то ли в форме электрических зарядов. Сколько же всего им нужно друг другу рассказать… Эли стала покрывать его нежными поцелуями, спускаясь к скулам, к подбородку, мягко касаясь рогов, проводя по их основанию, и где они начинались, поглаживая, принося приятные ощущения от которых шуршали даже перья.
— Ты меня недооцениваешь—хрипло говорит он, наслаждаясь её теплом.
—Неужели? — наигранно удивляется она.
—Шутки с демоном плохи. Я могу и укусить— его губы расплываются в хитрой усмешке и видны белоснежные клыки. У Элизабет пробегают мурашки, а лёгкие укусы на шеи и не только дают о себе знать. На что он шире ухмыляется, а она краснеет, пытаясь отвести взгляд.
— Да уж, а на этот раз ты стал демоном какого толка? Иронии? Сарказма? Или может всё вместе? — хитро улыбаясь, спрашивает Эли, а щеки всё ещё горят румянцем. Эти слова заставляют падшего ангела вспомнить их первую встречу. Он немного кривит губы, а она смеётся, и после снова попадает в его кольцо рук, оказываясь прижата к сильному телу. И их губы вновь соединяются вместе.
—Ты действительно уверен?
Он молчит, а значит да. Для Риты было шоком узнать про это. Поэтому на всякий случай она присела на табуретку, чтобы окончательно не потерять равновесие от «идей» этого демона.
—Ты хоть понимаешь весь риск? — звучит эхом у него в голове, но он это прекрасно понимает и также осознаёт, что обратного пути не будет. Но то и не нужно. Он всё решил. Единственное, что осталось, так это её согласие.
Он хочет теперь быть с ней и только с ней, но человеческая жизнь коротка, и что для него лет десять-двадцать, то для неё это достаточно долго. Азазель это знает, но он также знает, что может разделить своё бесконечное время с ней. Делясь своими силами и жизнью, они будут вместе всегда. Он разделит своё бесконечное время и бессмертие, разделит жизнь, и также наоборот. Пока он будет жив, будет жить и она.
— Она согласна?
Конечно нет, и он это знал, ещё до того, как предстоял этот разговор. Элизабет не хочет ему навредить, ведь подобного рода «ритуал» может обернуться чем угодно. Но Азазель говорит, что ничего не произойдёт, а взамен, она разделит с ним его вечность, друг у друга черпая силы, но тогда она уже не сможет жить той человеческой жизнью, что привыкла. И Эли, всё ещё сомневаясь и боясь, соглашается, обещая всегда отныне быть с ним, но ставит условие: остаться свободной и также продолжать работать вместе с Ритой, на что он с трудом, но даëт согласие.
— Не бойся— говорит Азазель, проводя носом по виску к щеке, замечая её волнение.
— Я никогда не боялась тебя— отвечает тихо Эли, дотрагиваясь до его щеки, гладя белоснежные волосы.
— И не будешь? Никогда? — его шёпот звучит волнительно, стараясь остаться серьёзнее.
— Нет… Никогда— отвечает она также тихо, чувствуя дыхание на шее.
— Каким бы я не стал?
— Каким бы не стал, я знаю, и буду знать, что это ты, и буду также любить тебя— говорит она улыбаясь, найдя его полуприкрытые глаза и смотря в них—А ты? Будешь любить меня?
Она знает, что он вряд ли ответит. Азазель очень эмоционален, но подобного рода признания или сентиментальности ему чужды или по крайней мере сложны для проявления. Демон показывает свои чувства на действиях и больше на поступках, чем на словах. Но иногда…
Он смотрит на неё долго и проводит по волосам ладонью, немного убирая, и прижимается губами к уху пряча лицо и шепча, настолько тихо, будто заклинание, чтобы слышала только она.
—Сотни, тысяч или миллионы лет, вечность или саму бесконечность. Пока живу и даже после смерти— шепчет ей, и его голос серьёзен. И пусть Элизабет не видит его глаз, она чувствует этот тëплый взгляд. Так редко, чтобы он проявлял свои чувства. Девушка замирает—Что такое? Испугалась? — она чувствует его усшешку—Теперь ты от меня не отделаешься— он хитро щурится, она чувствует, и белоснежные острые зубы переливаются в темноте. Эли моргает и её глаза слезятся, словно алмазы переливаясь
—Я всегда буду любить тебя… —шепчет он ей на ухо и по её щеке стекает слеза—Элизабет—шепотом, словно заклиная, он говорит её имя, прежде чем снова коснуться мягких губ, утирая хрустальную слезу.
Он знает с кем готов разделить свою жизнь, свою вечность, и готов быть с ней теперь всегда, не важно что будет дальше. Отчасти, в глубине затуманенного сознания он невольно думает, представляет будущее. Что будет только с ней и с ней одной, деля своё время и жизнь. Что теперь он всегда будет любить только её одну, и не важно что скажут и будут думать о нём другие, и какие слухи пойдут. Люцифер узнав об этом, конечно, будет удивлен, будет часто моргать глазами пытаясь осознать безрассудность ситуации, а после снисходительно легко улыбнется, возвращаясь к чтению. Азазель думает о их бесконечном будущем, о счастье, в которое он до сих пор не может поверить, о будущем, которое уже настало для них двоих. И невольно на грани полудрëмы и реальности, у него появляется образ голубоглазого мальчика с чистыми как у Элизабет глазами и золотистыми волосами. Он легко усмехается, перед тем как провалится наконец в спокойный сон, осознавая и только сейчас понимая совпадения, что свели всё к этому. Их ребенок, если будет, был бы похож на Элизабет с такой же чистой доброй душой, тёплыми голубыми глазами и золотистыми волосами и его чёрными крыльями. Эта мысль мимолетна в его голове, и демон наконец засыпает под нежные прикосновения и песню, что так давно не слышал, но так желал. Впервые он так спокойно спит, и на его лице появляется такая лёгкая и счастливая улыбка. Израненная душа, как и шрамы на теле, исцеляются, а он чувствует тепло и любовь.
Крылья укрывают их от всего, и они забывают… Время, целый мир, всё они забывают. Только они есть друг у друга через столько веков, тысячелетий, пройдя вечность.
