За что мне всё это?!

      После собрания Гарри так устал, что уснул практически мгновенно, как только коснулся головой подушки в спальне башни Гриффиндора. Но зато хорошо выспался и, идя на завтрак, был бодр и весел. Ну ещё бы не быть в хорошем настроении. Есть надежда, что очень скоро он избавится хотя бы от одной очень серьёзной проблемы — Волдеморта. Ну, а там, даст Мерлин, и Дамблдора отошлёт куда подальше, если тот сам не уйдёт за Грань, ведь проклятье на руке просто так никуда не денется, а профессор Снейп говорил, что нет способа его снять. Невеста Гарри тоже улыбнулась ему тепло и нежно, а глаза счастливо заблестели. «Жизнь хороша, и жить хо-ро-шо, но только не для меня», — пронеслась молнией мысль в голове парня. Дежавю какое-то! Кажется, такое уже однажды было. Точно! Ещё летом, перед тем как слетела закладка с тёти. Тогда тоже настроение было хорошим, и он точно так же утверждал, что жизнь хороша, но тётя живо доказала, что в его бочку с мёдом запросто можно влить ложку дёгтя.       Сегодня теми, кто портит жизнь Поттеру, были Уизли, на этот раз Артур и Молли. Они оба заявились в Большой зал к концу завтрака вместе с хмурым Дамблдором. Гарри оглянулся по сторонам и только теперь заметил, что ни Рона, ни Джинни нет в зале. Гермиона сидела на противоположном конце стола и… сверлила его злым взглядом. Что происходит?       — Минуточку внимания! — усилив голос Сонорусом, произнёс директор. — Мистер Поттер, выйдите сюда.       Предчувствуя большие неприятности, но почему-то в душе уверенный, что всё будет хорошо, Гарри вышел к кафедре, откуда вещал Дамблдор.       — Мистер Поттер, мистер и миссис Уизли выдвигают против тебя обвинения в том, что ты обесчестил их дочь Джинни, и требуют немедленно заключить с ней помолвку, так как после такого бесчестия она не сможет найти себе достойную партию.       — Это неправда! — возмутился Гарри. — Я никогда и пальцем не трогал Джинни, не говоря уже о том, чтобы… обесчестить. — Гарри в последнюю секунду остановился, чтобы вместо щадящего «обесчестить» не сказал грубое «трахнуть».       Заявление Уизли было таким мерзким, что хотелось плеваться и как можно быстрее оправдать себя, но интуиция подсказывала, что рано ещё. Нужно раскрыть замысел Уизли полностью, а уже потом и себя защищать, и их прижать к ногтю, чтобы неповадно было.       — Вся гостиная Гриффиндора видела, как вчера почти перед отбоем ты подошел к Джинни и попросил выйти на минуточку поговорить, — завопила Молли.       — Кто может подтвердить или опровергнуть слова миссис Уизли? — спросил Дамблдор, начиная судилище. А как иначе можно было назвать это действие против Гарри?       Поднялось несколько рук, в том числе и рука Гермионы. Директор указал на некоторых из вызвавшихся свидетельствовать, и те подтвердили, что без четверти одиннадцать Гарри Поттер вызвал Джинни Уизли побеседовать наедине.       Гарри фыркнул. В это время он уже принял душ и готовился «спать», то есть перенестись с помощью Кричера в Блэк-хаус.       — Кто видел, когда вернулись в гостиную мистер Поттер и мисс Уизли? — задал очередной вопрос Дамблдор.       Этого не видел никто. Соседки по комнате сказали, что Джинни не ночевала в спальне. Потом опросили старосту Хаффлпаффа, и тот сказал, что, совершая обход, нашел Джинни Уизли плачущей в порванной кофточке, а когда он спросил, кто её обидел, то получил ответ, что это сделал Гарри Поттер. После чего девушка попросила сопроводить её в больничное крыло.       В большом зале поднялся страшный гвалт. Одни возмущались поступком Гарри, другие сочувствовали бедной влюблённой девушке, которая так верила своему любимому, третьи посмеивались над глупой Уизлеттой (в основном слизеринцы, конечно). Гарри тоже относился к третьей группе, только посмеивался он мысленно, не позволяя дрогнуть ни одной мышце на лице.       — Что вы на это скажете, мистер Поттер? — строго спросил Директор.       — Скажу, что я ничего не делал из того, в чём меня обвиняют, — спокойно ответил Гарри.       — Но у нас есть воспоминание Джинни, — настаивала Молли. — И профессор Снейп может подтвердить, что оно подлинное.       — Покажете? — так же спокойно спросил Гарри, а видя, что Молли хотела бы избежать демонстрации, добавил: — Всё, о чём до сих пор здесь говорилось, может служить только косвенными доказательствами моей вины. Меня видели, когда я уходил из гостиной Гриффиндора вместе с Джинни. Простите, но это не доказывает, что я… обесчестил вашу дочь. Даже свидетельство старосты Хаффлпаффа говорит лишь о том, что Джинни сказала, что я сделал с ней что-то. Я же говорю, что не делал. Её слова против моих. Я требую доказательств, что именно я надругался над ней.       — Но здесь нет омута памяти, — слегка растерялась Молли.       — Это не проблема, — вдруг вмешался в разговор профессор Снейп. Он понял замысел Гарри, и так незатейливо решил помочь ему. — Профессор Дамблдор, вы же можете попросить домовика принести омут? Я вижу, что мистер Поттер в своей наглости перешел черту, может, по нему Азкабан плачет, а мы и не знаем.       Директор хмурился, Снейп и Гарри застыли с непроницаемыми масками на лицах, по которым ничего нельзя было прочесть, а некоторые ученики, которые догадались, к чему всё идёт, тихонько подхихикивали.       — Гарри, может, ты посмотришь воспоминания Джинни у меня в кабинете?       — Почему, сэр? Меня обвиняют перед всей школой, я хочу видеть все доказательства тоже перед всей школой. А то кто-нибудь, — Гарри выразительно посмотрел на профессора Снейпа, — опять скажет, что вы меня покрываете.       Директор уже понимал, что Гарри что-то задумал, но остановиться пока не было никакой возможности. Оставалось только надеяться, что лично ему махинации Уизли никак не повредят. Внимательно посмотрев на Поттера поверх очков, Дамблдор убедился, что тот настроен категорически, так что пришлось отдавать домовику приказ, чтобы тот принёс омут памяти.       Молли тоже начала понимать, что сейчас вся школа будет смотреть позор её дочери, и хотела прекратить это, начала настаивать, чтобы просматривали воспоминание только Гарри и декан Макгонагалл, но Гарри снова настоял на открытом процессе, то есть чтобы воспоминание показали для всех. Он знал, что есть специальное заклинание, которое позволяет это сделать.       — Альбус, сделайте что-нибудь, — запричитала миссис Уизли.       — Это право Гарри, — жестко ответил Дамблдор. — Ты же не захотела выдвигать ему обвинение в моём кабинете наедине.       Профессор Снейп быстро всё организовал. Трансфигурировал из салфетки и столовых приборов что-то типа белого экрана в кинотеатре (это у тех, кто был знаком с магловским миром, возникли такие ассоциации, а остальные знали, что это фон для трансляции воспоминаний), поставил каменную чашу омута перед экраном.       — Давайте воспоминание, — протянул он руку к женщине. Та замотала головой, отказываясь. — Ну же, Молли! Или вы отказываетесь от обвинения?       Артур стоял рядом с женой бледный, казалось, что он сейчас грохнется в обморок, как кисейная барышня, так что поддержки от него Молли ждать не приходилось. После некоторых сомнений и колебаний она всё же решилась и отдала флакон с воспоминанием Снейпу. Тот вылил содержимое в чашу омута, пробормотал какое-то заклинание, и все смогли увидеть гостиную Гриффиндора, Гарри, подходящего к Джинни и предлагающего выйти на минутку. Потом они оба заходят в пустой класс и Гарри набрасывается на Джинни с поцелуями, рвёт на ней кофту, та сопротивляется…       — Хватит! — рявкнул Артур, которому было невыносимо видеть позор своей дочери.       Профессор Снейп прошептал какое-то заклинание, и изображение пропало.       — Что ты на это скажешь, Гарри? — спросил Дамблдор. Всего какая-то доля секунды — и в руках Гарри оказывается его палочка.       — Клянусь магией, что вчера вечером в половине одиннадцатого я покинул гостиную Гриффиндора и вернулся только сегодня утром. А всё, что было показано в омуте памяти, совершал кто угодно, только не я. Люмос! Нокс!       — Нет! Он врёт! — в отчаянии закричала Молли, до которой, наконец, дошло, что она собственными руками разрушила репутацию своей дочери.       — Молли, не позорься, — хмыкнул Снейп. — Или подтверждение клятвы Поттера магией для тебя ничего не значит?       — Всё ясно, — хмуро заключил Дамблдор. — Гарри не виноват в этом преступлении. Все могут расходиться.       — Профессор Дамблдор, — довольно громко перебил директора Гарри. — Вам, может, и ясно всё, а вот мне не всё ясно. В присутствии почти всех учащихся школы и учителей мне было выдвинуто ужасное обвинение, к которому я не имею абсолютно никакого отношения. Вы думаете, что я просто так проглочу это оскорбление?       — Что ты хочешь, Гарри? — устало спросил директор. — Чтобы тебе принесли извинения?       — Извинения? — хмыкнул Гарри. — Нет, извинений недостаточно.       — Что же ты хочешь? — начали нервничать не только Уизли, но и директор.       — Артур Уизли, признаёте ли вы, что у вас Долг жизни перед родом Поттер? — громко спросил Гарри.       Все в зале замерли. Никто не ожидал такого поворота, в том числе и сам Артур. Он ощутил, как магия мягко, но неотвратимо начинает сжимать сердце, и если он не признает Долг, то скоро не сможет дышать.       — Когда это у тебя мог появиться Долг? — возмущённо спросила Молли, глядя на мужа.       — Когда меня укусила змея. Если бы не Гарри, меня могли бы не найти вовремя и я бы умер, — ответил бледный Артур жене, а потом повернулся к Гарри и сказал: — Признаю.       — Артур Уизли, — таким же жестким и официальным тоном продолжил Гарри. — Признаёте ли вы, как глава семьи, что у вашей дочери Джинни передо мной Долг жизни?       — Признаю, — выдохнул уже ни живой ни мёртвый Артур.       — В уплату части Долга жизни вашей дочери Джинни Уизли я требую, чтобы здесь и сейчас вы рассказали, кто и зачем инсценировал якобы моё нападение на вашу дочь.       — Я не знаю, как это произошло, — проблеял мужчина.       — Вы Глава семьи, повелите своим правом Главы, чтобы миссис Уизли, мисс Уизли и мистер Рональд Уизли рассказали всю правду об этом инциденте. Но помните, что если кто-то соврёт, откат получит ваша дочь, ибо этот рассказ — уплата части её Долга.       Молли сделала попытку призвать Гарри к порядку, мол, ты нам был как сын, и такая твоя благодарность, но, видимо, узы Долга ударили по Артуру, так как он кинул в жену Силенцио и попросил у Гарри несколько минут для того, чтобы из больничного крыла привели Джинни и Рона, а также попросил разрешения посоветоваться с директором.       Гарри милостиво разрешил.       Лишь только заметил своих детей в зале, Артур ухватил свою всё ещё молчавшую жену за руку и, отгородившись заглушающими чарами, начал им что-то втолковывать. Джинни расплакалась, за ней Молли, Рон стоял бледный, как его папочка совсем недавно. И все трое зло зыркали на Гарри, не понимая, что только усугубляют ситуацию. Ну, а Артур, наоборот, обрёл уверенность в себе и действовал на этот раз правильно. Оно и понятно, кому хочется умирать от отката? Дамблдор только что популярно объяснил, что будет, если он не исполнит хотя бы одной буквы из требований Гарри.       Через несколько минут совещания каждый из Уизли на какой-то вопрос Артура утвердительно кивнул головой, и они все вместе подошли ближе к кафедре.       — Я, Артур Уизли, Глава рода Уизли, приказываю тебе, Молли Уизли, тебе, Джинни Уизли, тебе, Рон Уизли, рассказать всю правду о том, кто спланировал это преступление против Гарри, с какой целью, кто и что делал для того, чтобы осуществить задуманное. Каждый, кто соврёт, получит свою долю наказания вместо Джинни. Я сказал!       Бледные и дрожащие Уизли начали рассказывать, что блестящая идея пришла в голову, конечно же, Молли, она же сварила оборотное зелье и амортенцию. Потом Рон подлил амортенцию Дину Томасу. Почему Томасу, а не самому Гарри? И вообще, для чего все эти сложности с оборотным зельем? Да потому, что и Джинни и Рон давали клятву не подливать никаких зелий Гарри, вот и пришлось изворачиваться. Так вот, когда Дин обезумел от страсти к Джинни, Рон сказал, что организует им встречу, только если тот выпьет оборотное с волосом Гарри Поттера. Одурманенный и возбуждённый Дин был согласен на всё, лишь бы уединиться с предметом своей страсти, потому и выпил зелье без возражений и сделал всё, как велел ему Рон. Ну, а дальше всё было видно в омуте памяти. Только Рон подстраховывал сестру и не позволил Дину зайти дальше, чем просто порвать на ней одежду. Даже если бы профессор Снейп не остановил воспроизведение воспоминания Джинни, никто бы больше ничего и не увидел, так как на этом оно заканчивалось. Рон оглушил Дина Томаса, влил в него антидот к амортенции и стёр память. Ну, а Джинни нашел староста Хаффлпаффа и отвёл в больничное крыло.       — Ты использовал меня! — раненым зверем взревел Дин. — Уизли, я тебя…       — Мистер Томас, — не дал случиться беде Снейп. — У вас есть претензии к мистеру Уизли? Может, хотите подать на него в суд?       — Хочу! — зло ответил тот. Его с двух сторон держали за руки Колин Криви и Симус Финниган, так что побежать сразу драться он не смог, а когда услышал вопрос Снейпа, сообразил, что так даже лучше будет.       — Это ваше право, мистер Томас, — подтвердил директор. А потом обратился к Гарри: — Мистер Поттер, вы удовлетворены?       — Почти. Джинни Уизли, я буду считать, что Долг вы уплатили полностью, если вы поклянётесь не вмешиваться в мою жизнь, не вредить ни словом, ни действием мне и моим близким, как то: семья, друзья, наставники, подопечные — ни теперь, ни в будущем.       Девушка сердито молчала, но Артур подошел к ней ближе и крепко сжал её руку выше локтя. Она терпела какое-то время, но отец сжимал пальцы на её руке всё сильнее, и она не выдержала.       — Ладно! — воскликнула. — Я, Джинни Уизли, клянусь Гарри Поттеру не вмешиваться в его жизнь, не вредить ни словом, ни действием ни ему, ни его близким ни теперь, ни в будущем.       Тут был рискованный момент, так как Гарри Поттера не существует, ведь теперь у него совсем другое имя, и могло получиться, как с помолвкой, — клятва не закрепится, но все увидели вспышку магии и засветившиеся на несколько секунд браслеты на руках Гарри и Джинни, впитавшиеся потом в кожу вокруг запястий.       — Принято! Джинни Уизли, ты оплатила Долг жизни роду Поттер.       — А я? Что могу сделать я, чтобы уплатить свой Долг? — спросил Артур.       — Я подумаю, мистер Уизли. А пока следите за своей семьёй. Если кому-нибудь из них придёт в голову мысль, что я их сильно обидел и неплохо было бы меня поставить на место, или они попросят это сделать кого-нибудь другого, вы знаете, что с вами будет.       Происшествие было столь диким и необычным для школы, что ни учителя, а тем более учащиеся даже не заметили, что процедура разбирательства длилась целый час. Но как только Гарри произнёс последнее слово, заместитель директора Макгонагалл словно очнулась от сна.       — Все расходимся по классам! Расписание остаётся прежним. Обеденный перерыв начнётся на пятнадцать минут позже и закончится на пятнадцать минут раньше, чтобы не наносить ущерба учебному процессу. Перемены тоже будут сокращены, так что будьте внимательны.       Все потянулись на выход из зала. Гарри специально задержался, чтобы встретиться глазами со Сьюзен. Он, конечно, ни в чём не виноват, но сама ситуация была очень мерзкая и ему просто жизненно необходимо было узнать, что об этом думает его невеста. Девушка подошла довольно близко к нему, улыбаясь и смотря прямо в глаза. Заговорить она не решилась, но кивнула в знак поддержки и одобрения. У юноши отлегло от сердца. Понимание самого дорогого человека у него было, а то, что Гермиона под ухом жужжит типа: «Как ты мог так поступить с Уизли? Они столько для тебя сделали…», ему было совершенно плевать.