Нерассказанное

Натянутые нервы трещат по швам. Ло Цинъян убегает с совета кланов, убегает, как можно быстрее — позволительно ли ей, наследнице своего ордена, пусть и маленького, пусть и подчиняющегося Юн Мэну, оправдывать Вэй Усяня после всех слухов, что ходили о нём? Да. Ведь если бы не Вэй Усянь, ее бы убили в пещере Черепахи-губительницы, а если бы не убили, то изуродовали на всю оставшуюся жизнь. Ло Цинъян учили — никогда не оставаться в долгу. И Ло Цинъян отплатила. Отреклась от своего клана и теперь бредет по пустынной улице. Розовые одежды не согревают, она замерзла, стучит зубами от холода. Нет, легче было бы всё-таки умереть. Нет, она не должна умирать. Вечности не так уж много, если есть назад хотя бы одна дорога. Дороги назад нет, но есть дорога вперед — Луаньцзан. Мянь-Мянь уверена, что Вэй Усянь не чудовище, у него нет гарема из дам, которых он заставляет посылать к себе, он не готовит армию для нападения. Она идет к нему. Чтобы убедиться в этом. Дорога на Луаньцзан ей известна из старых сказок; оказывается, они были правдивыми. Ночью на улице очень темно, холодно, а она вдобавок хочет есть. Ло Цинъян уже не оглядывается назад — идет к ближайшей лавке и покупает себе еду. Надо поесть. Благо, у нее всегда были деньги с собой. Время близилось к рассвету, когда она стерла ноги в кровь и едва передвигалась. Оставаться на постоялых дворах не хотелось. Она должна идти. Идти. Идти. Ид-… — Мянь-Мянь, ты ли это? Звонкий голос, почти такой же, как и обычно. Тогда, в пещере, Вэй Ин смеялся точно так же, азартно глядя в нежно-розовые глаза. Мянь-Мянь отшатнулась, стараясь не показывать облегчение. — Тебе нельзя так звать меня! — Может быть, скажешь своё настоящее имя, раз уж мы второй раз встретились? Девушка недовольно смотрит Вэй Усяню за спину. Никого нет. Призрачного Генерала, которым детей пугали, не видно. За ним только маленький ребенок плетется, бормоча «Сянь-гэгэ», а в руках у Старейшины Илина — редис. Самый настоящий редис. — Ло Цинъян, — бросает она, отворачиваясь. — А почему тогда все тебя звали Мянь-Мянь? Ну ладно, не так уж и важно. Зачем ты здесь? — Хотела посмотреть на гарем великого и ужасного Старейшины Илина, а еще спросить пару методов пыток, зачем ещё мне здесь быть, — усмехается она. Вэй Усянь смеется ей в ответ. — О, так благородная дева Ло так заинтересовалась мной? — Ничего подобного. — Так может расскажешь причину появления здесь? — Я заступилась за тебя на совете кланов и добровольно ушла из своего ордена, — с гордостью заявила она, даже не скрывая раздражения в голосе. — И захотела вступить в мой гарем? — продолжал смеяться Вэй Усянь, — о, дева Ло, к сожалению, я должен тебя разочаровать: на горе нет ни прекрасного замка, куда плохой и опасный я ссылает бедных девушек из богатых семейств, ни пиршест на горе трупов. Единственная девушка там — целитель, и я побаиваюсь подойти к ней ближе, чем на сто метров. Вся моя непобедимая армия, которую я готовлю для остальных орденов — это дряхлые старики и маленький А-Юань. Ты всё ещё хочешь идти со мной? — Мне некуда идти, а то, что у тебя ни гарема, ни армии, это только мне на пользу. Ло Цинъян продолжает держать лицо. Как же жалко. Они оба такие жалкие. Особенно она. Дева из благородной семьи, которая отреклась от неё. Точнее, она отреклась от них. Юноша, предавший собственный орден и ставший предателем, отступником. В объятиях тьмы они станут гораздо чем-то большим, либо погибнут.