34+35

Джемин принимает быстрый душ, чтобы поскорее освободить ванную для Джено, который наверняка тоже хочет уже поскорее помыться, завалиться в кровать и спать минимум сутки после утомительного перелета. Он вытирает влажное тело, одевается и собирается выходить из ванной, когда слышит доносящиеся из-за двери приглушенные стоны. Сначала Джемин слегка пугается, ступорится и не знает, как реагировать на то, что очевидно Джено решил включить порнушку и не надел наушники. Он проклинает его с десяток раз, потому что теперь ему слишком стыдно выходить и смотреть ему в глаза, хотя, вроде как, это не он сейчас смотрит порнуху и заодно к этому скорее всего дрочит. «Какой же придурок!», — причитает про себя Джемин, когда в его голове невольно всплывают кадры происходящего за дверью. Он измученно выдыхает, закатывает глаза и в этот момент слышит из комнаты еще один стон, куда более громкий и такой же неразборчивый; в нем он разбирает одно-единственное слово: «Джемин-а». Он слегка вздрагивает от того, что слышит свое имя, и понимает, что все эти стоны принадлежат Джено. Сначала Джемин не верит собственным ушам, но после, прислушиваясь, понимает — да, все-таки стоны доносятся от Джено. И этот самый факт заставляет Джемина ни с того, ни с сего покраснеть, а быстро проскочившая мысль о том, что Джено, быть может, мастурбирует с его именем на губах, и вовсе заставляет смутиться. Джемин предпочитает думать, что ему послышалось, потому что так куда проще. Потому что Джено никогда не будет испытывать к Джемину тех же чувств — он в этом уверен. И эта уверенность его убивает. — Джено, что же ты делаешь со мной, — шепотом произносит Джемин, лбом прислоняясь к двери. Он рвано выдыхает, потому что понимает, что сам возбуждается от мысли о том, что Джено сейчас прямо за этой дверью мастурбирует, издавая тихие стоны. В его голове всплывают картинки того, как это может происходить: его руки медленно спускаются по животу под резинку штанов, ласкают член, на лице застывает выражение искреннего удовольствия, а все его тело напряжено до предела, до дрожи в ногах и руках. Джемин проклинает себя за то, что прямо сейчас у него самого под боксерами — позорный стояк, будто бы ему лет пятнадцать, когда гормоны бьют через край. И он был бы совсем не против, чтобы его жажду утолил именно Джено: его руки или рот — ему абсолютно без разницы. Но Джемин никогда на это не осмелится, потому что его останавливают слишком многие «но»: дружба, предубеждения и здравый смысл. Он порой интересуется тем, осознает ли Джено, как сильно им дорожит Джемин, как сильно его любит, и любовь эта самая совсем не дружеская. Да, они провели столько времени вместе, прошли через многое, стали самыми близкими людьми во всем мире, и Джемин просто невольно влюбился. Он даже не знает, когда и как это произошло. Может быть, это случилось сразу после дебюта, когда они все еще были глупыми детьми; а может, после джеминовой травмы, когда Джено чуть ли не каждый божий день звонил и беспокоился, а порой даже навещал в больнице; а может, это случилось, когда Джемин вернулся в группу и стал проводить с Джено еще больше времени, чем прежде. У них было слишком много личных моментов, и из каждого из этих моментов и состоит джеминова любовь. Она никогда не была похожа на просветление — скорее на вполне ожидаемую закономерность. Звуки за дверью утихают, и Джемин с облегчением выдыхает, собираясь выходить из ванной. Он глубоко вдыхает, чтобы утихомирить свои мысли и быстро бьющееся сердце, для правдоподобности по пути хватает полотенце и делает вид, словно бы вытирает уже и так сухие волосы. — Джено, я закончил, — старается погромче произнести Джемин, выходя из ванной, чтобы не застать Джено за его весьма интимным процессом. Тот, переполошенный, раскрасневшийся и до невозможного смущенный, растерянно глядит на него и изо всех сил старается сделать вид, будто бы это не он только что тут выделил себе момент, чтобы расслабиться, — он никогда не умел притворяться. Джемин еле успевает сдержать усмешку из-за такого неловкого Джено и произносит: — Все нормально? — Все прекрасно, — выпаливает в ответ тот и спешит поскорее в ванную, хватая полотенце и скрываясь от взгляда Джемина. Когда дверь за Джено закрывается, Джемин вздыхает. Он старается успокоить собственное воображение, в котором все еще мелькают кадры Джено, наслаждающегося моментом. Джемин падает на кровать, на которой только что был Джено, ощущает его тепло и на секунду выпадает из реальности. Джемин чертовски сильно любит Джено, и это чувство он будет хранить в тайне до могилы — в этом он уверен именно в этот момент. Хотя, кое-что меняется, когда Джемин через минуту мечтательных размышлений обнаруживает свой телефон на прикроватной тумбочке, потому что ясно помнит, что оставлял его в куртке. А через несколько секунд, когда он снимает блокировку и первым делом видит свою собственную полуобнаженную фотографию, картинка и вовсе начинает складываться довольно интересным и даже захватывающим образом. В тот же момент в джеминовой голове проносится мысль: «Так этот засранец дрочил на мои фотки?». Значит, не послышалось. За предыдущей мыслью следует ещё одна: «Так, подождите-ка это значит, что у нас это… взаимно или что?». Джемин вновь впадает в ступор, пытаясь осмыслить происходящее. Он и не знает, радоваться ли ему или грустить, потому что просто взять и признаться будет до жути неловко. Джемин в голове прокручивает десятки вариантов того, как бы ему стоило, сказать Джено, что все знает, но все они слишком неловкие и странные. «Это, конечно, круто, что у нас это взаимно… но что, черт побери, теперь делать?», — ведет внутренний диалог с самим собой Джемин. Может, его просто терзает совесть, что он и сам в тайне мастурбировал представляя Джено. А может, он слишком сильно привык скрывать свои чувства, что открыться теперь невероятно сложно. Что он скажет? Как поступит? А действительно ли любит? Или это просто чертово совпадение, и Джемин все лишь выдумал? Поток его мыслей прерывает Джено, выкрикикивающий: — Джемин-а, — в голове у того в этот же миг вспоминается, как Джено стонал его имя, — подай, пожалуйста мое белье из рюкзака! Джемин лишь измученно выдыхает, прогоняя все дурацкие мысли в надежде, что потом все как-то само по себе станет на свои места. Но станет ли? Джемин открывает брошенный на пол рюкзак Джено и ищет среди вещей белье. Он вспоминает все те моменты, когда представлял Джено в одном лишь этом белье после того, как тот после душа прогуливался только в нем по общежитию. Но чаще он воображал Джено без него, и эти мысли выбивают из его головы здравый смысл, будоражат и вновь заводят. И в этот момент, когда чертов здравый смысл наконец-то покинул Джемина, ему в голову приходит самая спонтанная и по его мнению гениальная идея — она возникает почти инстинктивно, когда Джемин достает первое попавшееся дженово белье и идет к ванной. И он решает действовать здесь и сейчас. — Джемин, ну скорее, — тянет из-за двери Джено, а Джемин ухмыляется собственной идее. — Уже иду, — отвечает Джемин, протягивая боксеры Джено через приоткрытую дверь. Когда тот тянется к своему белью, Джемин в тот же миг почти артистично открывает дверь и заваливается в ванную к непонимающему и все еще смущенному Джено. — Ч-что ты делаешь? — произносит тот, почти заикаясь. — Собираюсь показать тебе вживую то, на что ты смотрел в моем телефоне, дурила, — ехидно ухмыляется Джемин, закусывая губу, пока Джено заливается краской, осознавая свою роковую ошибку. — Ч-чт- Тот даже не успевает толком ничего ответить, когда Джемин целует его в губы: страстно, нетерпеливо, вожделенно. А Джено лишь и успевает, что вдыхать быстрыми рывками воздух в череде джеминовых поцелуев, потому что задыхается от его напористости, его нежности и, кажется, любви. Но он искренне наслаждается этим моментом, потому что грезил о джеминовых губах уже долгое время, и вот они сейчас — на его собственных истерзанных губах. Джеминовы ладони по-хозяйски гуляют по его телу, и Джено думается, что он действительно попал в рай. — Ты, кажется, хотел принять душ, — обжигающе произносит на ухо Джемин, а Джено вздрагивает от его слов и снова заводится. В ответ он угукает, глядя на такого же раскрасневшегося и смущенного Джемина, у которого в глазах сейчас — искорки — Тогда примем его вместе, да? — добавляет он, а Джено судорожно кивает и теперь сам целует Джемина, улыбаясь прямо в поцелуй и попутно стягивая с него футболку. Интересно, однако, бывает, что лишь одна крохотная оплошность может кардинально поменять ход событий. Мелочь — фотография в телефоне, спровоцировавшая череду событий. Событий довольно счастливых, долгожданных и приятных для Джемина и Джено.