34+35

— Я так устал, — произносит Джемин, падая на мягкую двуспальную кровать. — Хочу поскорее в душ и спать. Можно я пойду первым? Джено, затаскивающий в комнату отеля свой рюкзак, а следом и джеминов, пыхтит от тяжестей и в мыслях проклинает Джемина, потому что тот даже не представляет, насколько сильно устал Джено. Но он не может спорить с ним, потому что если бы каждый раз они ругались из-за таких мелочей, которые между прочим происходят почти постоянно, то не были бы никогда самыми близкими друзьями. — Хорошо, иди, — отвечает Джено, когда дотягивает рюкзаки до кровати, а после только и видит как Джемин кидает свою верхнюю одежду на кровать, хватает полотенце и поскорее бежит в ванную. Джено говорит ему вдогонку: — Только недолго, пожалуйста! Когда Джемин скрывается за дверью ванной, Джено утомленно вздыхает и тоже падает на кровать, на которой они будут спать позже вместе — на самом деле им не привыкать, потому что из-за всех путешествий, промоушенов и туров им часто приходится спать рядом. Иногда это раздражает, потому что порой Джемин может быть довольно назойливым, и Джено бы с радостью поселился с другим мембером — даже с Донхеком, если потребуется; но чаще это радует, потому что несмотря ни на что Джемин все же лучший друг, чуть ли не самый родной во всем мире, и Джено с ним всегда комфортно. Временами ему кажется, что он мог бы с полной уверенностью доверить Джемину всю свою жизнь — вот настолько глупым порой бывает Джено. Но иногда бывает даже глупее. Джено берет джеминову куртку, копошится в карманах и достает его телефон. Нет, не подумайте, что у Джено есть какой-то злой умысел: ему просто хочется поиграть в какую-то новую игру, которую он недавно установил. Вообще, все так и начинается: Джено с первого раза удается разблокировать телефон (ну еще бы, ведь они с Джемином постоянно пользуются телефонами друг друга), после ищет нужное приложение, даже открывает его, но потом в какой-то момент его заманивает галерея. Джено ехидно улыбается сам себе и открывает ее, чтобы в который раз поиздеваться над джеминовыми неумелыми сэлфи. На самом деле Джено бы только и делал, что фотографировал Джемина, потому что, откровенно говоря, считает его чертовски красивым — если только не самым красивым человеком в мире — пускай никогда этого не признает и предпочтет просто посмеяться с очередной неудачной сэлки Джемина. Он листает одну за другой сотни одинаковых селфи. Из-за некоторых он смеется, из-за других — умиляется. — Вот же дурак, — произносит Джено шепотом. А потом все неудачные фотографии заканчиваются, Джено листает дальше и совсем случайно натыкается на фото немного другого характера, чем прежние. Вот на одной из них Джемин перед зеркалом после очередной тренировки — без футболки и вспотевший. На другой — в ванной их общежития, и все, что есть на нем, — это лишь полотенце на бедрах. Джено нервно сглатывает, прислушивается не закончил ли там Джемин и зачем-то дальше смотрит фотографии в телефоне Джемина, периодично натыкаясь на довольно интимные кадры. Джено неожиданно для самого себя смущается. Он, конечно же, знал, что у Джемина отличное тело, но никогда прежде не разглядывал его, как сейчас на этих чертовых фотках: вены на напряженных руках, еле видная дорожка волос внизу живота, слегка томный взгляд. Сам того не осознавая, Джено возбуждается, чувствуя, как по телу разливается приятное тепло, заставляющее его встрепенуться, а в трусах постепенно становится тесно. — Черт, — шипит Джено, смущенный то ли фотографиями Джемина, то ли тем, что словил из-за этих самых фоток Джемина стояк. Джено сбрасывает это все на то, что он уже долгое время из-за напряженного графика никак не мог расслабиться. Но правда ли это так или Джено просто врет сам себе в надежде очистить свою совесть? Потому что он, черт бы его побрал, действительно находит Джемина чертовски привлекательным. Своего лучшего друга — до невозможного сексуальным. И это одновременно сводит Джено с ума и доводит до исступления. Из-за резко нахлынувшего возбуждения Джено чувствует себя столь безвольным и слабым, что его ладонь сама по себе скользит под резинку спортивных штанов, пока глаза неотрывно глядят на Джемина в телефоне. Интересно, для кого эти фотографии? Думал ли Джемин о том, что их может увидеть Джено? Хотел ли, чтобы увидели? Джено сейчас нет дела, потому что он уже увидел, а остановить происходящее он просто физически не может. Он тихо неровно выдыхает, касаясь своего возбуждения сквозь ткань нижнего белья, и невольно представляет вместо своей руки джеминову. Одна лишь эта мысль будоражит и сводит тело в нежной неге. Может быть, Джено стоит признать, что он думает о Джемине в подобные моменты не впервые, потому что это становится сродни закономерности. Порочный круг, из которого Джено никак не выбраться. Может, так получается, потому что Джемин напрочно засел в его голове, в каждой из его мыслей и действий. Джено не хочет этого признавать, но он немного одержим Джемином во всех возможных смыслах. У Джено без него — ломка. Случайно коснуться руки Джемина во время очередного интервью; упомянуть его в ответе на вопрос, в котором тот вовсе и не упоминался; спать на джеминовом плече по пути домой, потому что так спокойнее всего. Любовь ли это? Привязанность? Увлечение? Симпатия? Преданность, наконец? Джено хотел бы и сам знать ответ на этот вопрос, но, к собственному сожалению, в это время лишь думает о Джемине самым похотливым из возможных способов. Джено так неистово сильно хочется, чтобы сейчас вместо его руки действительно оказалась джеминова ладонь — обжигающая и крепкая. Чтобы именно джеминовы ладони гуляли по его телу, касаясь всех чувствительный мест. Но Джено довольствуется тем, что у него есть сейчас: фотографиями полуобнажанного Джемина и яркими мыслями, в которых тот все-таки рядом и совсем не против оказать Джено услугу. Он облизывает пересохшие губы, легко сжимает собственное возбуждение и в тот же миг томно выдыхает, стараясь сделать это как можно тише, чтобы Джемин ни в коем случае не увидел и не узнал. Он водит рукой вдоль члена и вздрагивает от собственных прикосновений так, словно бы делает он это впервые. Джено сейчас — до жути перевозбужденный и потому каждое, даже малейшее, движение кажется почти что конечным. Он нетерпеливо движется бедрами навстречу собственной ладони. Влажно, горячо и до невозможного приятно. Джено даже не утруждается снять с себя штаны и белье, лишь слегка стягивая их с бедер. Мысль о том, что Джемин застанет его таким пугает, но еще больше — возбуждает. Джено невольно вздрагивает от любого шума, старается понять, не закончил ли принимать душ Джемин, а затем вновь принимается воображать, глядя на фотографии в телефоне. Такой безвольный и грешный. Наверное, просто сошел с ума. Но Джено в этот самый миг кажется, что сходить с ума чертовски приятно. — Джемин-а, — неожиданно громко срывается с его губ, но он не останавливается ни на секунду, доводя себя до предела и останавливаясь только в последнюю секунду, чтобы растянуть блаженные мгновения удовольствия. Быстрые движения Джено сводят тело в чуть ли не судорожном предвкушении. Он теряется между реальностью и своими мыслями, в которых Джемин сейчас накрывает его пах своими ладонями, доводит его до оргазма своими венистыми руками и смотрит на него затуманенным, похотливым взглядом. Джено так сильно его любит во всех возможных смыслах: он готов любить его и поцелуями, и словами, и прикосновениями долгими ночами в кровати — как угодно, потому что этому чувству нет предела. Даже сейчас, когда он постепенно задыхается, ощущая, что вот-вот кончит. — Джено, я закончил, — слышит, словно сквозь туман Джено ровно в тот самый момент, когда достигает пика, изливаясь прямо в собственную ладонь. Он в ту же секунду подскакивает на месте, успевая кое-как натянуть на себя белье вместе со штанами и бросить телефон на тумбочку рядом, пока Джемин не заметил. Тот, к счастью, выходя из ванной, вытирает голову полотенцем, поэтому ничего не замечает. Джено в эти последние секунды старается вытереть руку о штанину, натянуть на лицо более или менее адекватное выражение и успокоить дыхание. Выходит, конечно, не очень, но он хотя бы старался. — Все нормально? — спрашивает Джемин, глядя Джено. — Все прекрасно, — отвечает тот — раскрасневшийся и до невозможного смущенный — и поскорее срывается с места, хватает полотенце с кровати и бежит в ванную, скрываясь от Джемина. Там он облегченно выдыхает и переводит дыхание, когда закрывает за собой дверь. Он несколько секунд старается осознать произошедшее, сгорая со стыда, а после еще с минуту мысленно проклинает себя за эту чертову глупость. Джено удивляется собственной везучести, медленно сползая по двери на пол, устало проводя по лицу ладонью, и лишь затем осознает, что она перепачканая и липкая от его собственного семени. А ещё он вспоминает, что забыл взять с собой запасное белье, поэтому теперь ему придется просить Джемина о помощи.