...время действия: Бессрочность

Глава 4 Иклеона. Абрана. Мне снился сон. Вокруг небольшими кучками лежал белесый туман, но было совсем не страшно. Просто облако спустилось ко мне на постель и разлеглось белесыми перышками и кучками по всей комнате, которая внезапно стала слишком большой. Потолок почти не видать, и там, высоко-высоко в ночной темноте, стены обзавелись колоннами, и пятнами гобеленов между стрельчатых окон, с едва различимыми изображениями сцен и баталий на полотнах. И только двери остались дверьми, стоя строгими немыми свидетелями происходящего волшебства. Я села на кровати и сгребала в руки едва колыхающийся туман, пропуская его сквозь пальцы, смотрела, как он ленивыми перьями скользит на расправленную постель. Луна лениво светила в ставшее огромным окно, разложив свои дорожки, сквозь не прикрытые шторами проемы. -Ты должна полететь, - произнес мужской голос из-за спины. Я почувствовала всей кожей его взгляд. Он прошелся взглядом по моей фигурке, освещенной лунными лучами, и взявшись за мой подбородок повернул задумчивое лицо к его глазам. Всмотревшись в меня хрустальными голубыми глазами, незнакомец улыбнулся. Едва слышно хмыкнув, он озорно подмигнул. Чешуйки на его лице сложились в самую умильную улыбку, что я видела за всю свою жизнь. -Ты похож на Гринча, укравшего рождество, - вырвался смешок и у меня, как только я увидела его ласковую улыбку. Но в тот же миг уголки его губ так широко расширились, что улыбка переросла в злобный оскал.И сразу стало понятно, что передо мной не человек. – Разве можно быть таким прелестным злыднем? Ты специально смешишь меня? Или уже задумал какую пакость? -Слишком много вопросов, краса моя. А я просто решил позвать тебя полетать в облаке. – не смутился голубокожий незнакомец, улыбка не пропала, но стала немного добрее, - пойдешь со мной за облако и дальше? -Пошли со мной на сеновал, разве тебе не хочется красивой и вечной любви, - проснулась во мне ехидна. И через мгновение, смотря в ошарашенное лицо незнакомца, я смутилась невольно вырвавшимся словам и произнесла первое, что пришло в голову, -А там есть место, где еще не ступала нога человека? Нос голубокожего смешно задергался, и я вновь не смогла удержаться от небольшого смешка. Нет, он явно не человек, но что же он за существо? -Твое время пришло, дорогая. Иди же путем, что ведет тебя, не сворачивай, и мы обязательно встретимся не в этой, так в другой жизни, - попросил он, и отняв руку от моего подбородка, взял холодными пальцами меня аккуратно за плечо, провел ладонью по хрупкому предплечью, и спустился вниз к запястью руки. Затем парень взял меня за пальчики, и отпрянув назад, к двери, потянул к себе за руку, что продолжал держать. Поддавшись ему, я двинулась за незнакомцем, шагнула на опустившуюся прямо на лежащую под ногами белую пелену с кровати на пол. Шаг за ним дался мне так легко, всего одно движение, а я уже ступила на мягкую поверхность облака, понесшего нас двоих в высоту голубого неба. -Сколько лет я ждал тебя, не верил в твое существование, а ты пришла ко мне во сне. – Что то странно поднялось над его головой, я обомлела. Это был гребень, как в саламандры. Кожистая складка -гребень на его голове тяжело качнулся и принял форму живой короны на голове. – Скажи мне, суженая моя, в каких краях ты есть? -За морями, океанами и временем. – пошутила невзначай, и тут же пожалела о сказанном. Парень, обернувшись, так пристально всматривался в мое лицо, жадно скользя по всем черточкам теплым взглядом, явно запоминая и запечатлевая в своей памяти. -А как далеко ты от меня? -Совсем рядом. – ответила, и тут же поймала себя на мысли, какой же это странный сон. Слишком реальный такой, что невольно начала путать его с реальностью. -Тогда я сделаю все, чтобы найти тебя, моя хрустальная валькирия. –ответил мужчина. И повернулся ко мне спиной ведя дальше по облаку. Я была права- он был не человеком. У него был хвост, который проглядывался сквозь пелену облака. И еще странная одежда, совершенно не скрывающая кожистый гребень шедший по всей спине ниже, и заканчивающийся на хвосте. Что это за раса? Пока я гадала, пытаясь вспомнить, где видела подобную голубокожую немочь, мужчина неторопливо вел меня дальше по складкам облака, скользя по едва виднеющейся тропинке. Шаг за шагом, но медленно мы шли молча по нескончаемому облаку. Стены из тумана становились вокруг нас, складывались блоками в колонны и раздвигались в огромные террасы, клубившиеся сырой пеленой. Он продвинулся немного вперед, все еще держа мою левую ладонь. Не выпуская руки из своей ладони показал вокруг нас другой ладошкой: – Посмотри, что я приготовил тебе, любовь всей моей жизни. Это небо только для тебя, это море, и эта земля. И даже небеса, все твоё, моя кровь, плоть от плоти моей, моя половинка, единственная и сущая… Внезапно облако под нашими ногами разошлось, и я увидела на чем мы стоим. Оказывается в этот миг мы ступили на хрустальный купол, на самый его вверх. Затаив дыхание я увидела под собой, там, далеко внизу, землю, созданную величайшим волшебником и невольно ахнула. Прямо внизу зелеными гранями развернулся материк с изумрудными пятнышками тут и там. Реки бирюзовыми водами текли по желтым и бурым пятнам. Горы вставали белыми холмиками, сверкая в лучах ночного светила загадочным голубоватым светом, а океаны несли голубые волны, переливались хрусталиками под звонкими лучами желтого солнца, совсем рядом и там вдали. На смычке неба и океана вставало небесное светило, окрашивая все вокруг в кроваво-красные краски начало дня, и тут мое сознание нарисовало еще один остров, и там еще один, прямо за краем и далее… -Какую красоту нашел для меня ты, милый, - ответила затаившему дыхание мужчине, что нетерпеливо поглядывална мое лицо в ожидании ответа. –Никто и никогда не бросал к моим ногам целый мир. Я постараюсь полюбить и его и тебя всем своим сердцем. -И тебя не пугает мой истинный облик? – тихо спросил тот. -Ты змей-наг, я гоблин, какая разница кто мы, главное, что у нас есть сердце, которое умеет любить. – ответила ему и всмотрелась в блестящую высокую одинокую вершину вдали, - эти горы как чистые хрустальные подвески, выглядят драгоценностями на теле планеты. -Но я вижу тебя не гоблином, - удивился мужчина. –Как такое возможно? -Всему свое время. –только и могла ответить ему. -Значит гоблин. –задумался парень, а затем показал на горы, -Можешь дать им имя, любимая, - ответил мне, подойдя поближе ко мне, и обнял, прижимая к себе. Мы смотрели на великолепный рай у нас под ногами, и слушали тоненькую ноту, что тянул этот мир, явно начавший свою жизнь совсем недавно. -Пусть будут Горами Вихря, - ответила, положив на его руку голову. -А вон те острова? – указала его свободная ладонь, - какое имя дашь им, сердце моё? -Летние острова, - всмотревшись в брызги зеленого цвета среди веселого полотна спокойного океана, - они выглядят как драгоценности, потерянные девицей на выдании. -А вон ту реку? – настороженно поинтересовался он. Голубая река тихо несла свои воды неторопливые волны к океану, и выглядела как... -Жемчужная… Она как жемчужное ожерелье. -Быть посему. –прошептал его голос мне на ушко, опалив на миг своей страстью все мое существо. -Как твое имя, мужчина? – спросила в пустоту. Но тишина рассмеялась в ответ. -Она спрашивает, как мое имя! – знакомый голос выдернул неожиданно меня из необычно яркого и необычно реального сна. -А еще она говорила про драгоценности, -это был голос Гиселлы. –Совсем сбрендила, бедняжка, по своим семейным потерянным драгоценностям печалиться, когда надо думать только о том, как спасти свои шкуры. -Ты не права Гиселла, - Джеремая, моя верная защитница, влезла в беседу между Юнко и Гиселлой, -сестра наверно придумывает как спастись нам из этого рабства… А ты ненавидишь ее, и думаешь, что Иклеона только о себе думает. -Выкупиться из рабства с помощью семейных драгоценностей – это хорошее решение, - Юнко явно рассуждал вслух, и я решила послушать, что он там решит, и не стала торопиться и открывать глаза, поддерживала ровное дыхание, как у спящей. –Но на всех ли хватит этих денег, и этих драгоценностей? -Да и захочет ли она выкупать нас, -горько произнесла Гиселла, своим тоненьким голоском, -на всех свободы может не хватить, как и денег, вырученных за драгоценности. -Вот вы говорит драгоценности, драгоценности, - Джеремая оборвала печальные рассуждения сестры и человека, ставшего нам почти брата, - а я вам так скажу- за все время, что мы в рабстве, Иклеона ни разу не показала мне, что они у нее есть. Да даже, когда сестричка лежала без сознания, я не находила у нее на теле драгоценностей, способных нам помочь выбраться из рабства, о чем вы говорите? А я ее несколько раз обтирала, так что могла бы заметить все спрятанное в вещах и на теле. -То есть эта идиотка не взяла из горящего дома даже семейный перстень главы рода? – в ужасе произнесла Гиселла, -но как же старшинство наследования? Как она сможет быть главой рода и вести сделки? -Она вытаскивала из горящего сруба башни близнецов, -отмахнулась от двоюродной сестры Джеремая, -когда там было думать о драгоценностях. -То есть теперь вы не сможете подтвердить свое наследство перед банком? –голос Гиселлы просто сочился ядом. –Тогда, что я тут делаю? -Действительно, -открывая глаза спросила тихо стену стоявших спин перед собой, - что ты тут делаешь, Гиселла? Иди, и живи так как захочешь. Зачем тебе хвост в виде пяти мелких и ненужных гоблинов, утаскивающих тебя в пропасть? Сестра фыркнула недовольно: -С этой минуты вы мне не нужны. Я буду делать то, что считаю нужным. Я начала медленно разворачиваться к резко развернувшимся в мою сторону спорщиков, и скорчила страшное лицо замолчавшим. Те тут же поняли, и слегко покивали головой. А я посмотрела в сторону двери коморки и увидела гордо выпрямленную спину двоюродной сестрички, уходящую в дверной проем нашей комнаты. -Кажется у нас минус одни, - не выдержав произнесла вслух, едва Гиселла вышла в проем двери. –Предлагаю запомнить этот момент и сделать выводы из случившегося. И я хотела бы сразу спросить у вас у всех, присутствующих:  тут, еще есть желающие уйти в закат, оставив нас вариться в собственном соку? -Нет, -медленно и задумчиво ответил Зилгунод, -я с тобой до конца. -Ты спасла нас из огня, -Элиа залезла ко мне на матрац, и приобняла, -ну куда мы с братом от тебя, сестра? -Мы тоже помним, как ты кормила нас в дороге, -за себя и согласно кивнувшего на его слова Юнко, произнес Ономар, –ты стала нам сестрой, мы с тобой, Иклеона. -Ну теперь, когда ненужные ушли, а все остальные остались, давайте будем решать, как жить дальше. Я вас сейчас расскажу, как лично я вижу будущее, а вы меня поправляйте, если что- то в моих рассуждениях будет не так. Вечер мы провели в обсуждении будущего, планировании и размышлении как или иначе сделать выполнимым наш план. План побега. На следующий день утро окрасило лучами красные крыши из плохо обожженной глины, подсветив кроваво красным отблеском слегка заросшие мхом черепицы домов. Я рассматривала снизу такие разные и одинаковые обводы эдакой «шляпки» у соседских домиков, и невольно улыбалась их схожести с грибами-боровичками под ёлками пагод монастырских башен в которых томились девицы благородных кровей. Мне так и не удалось близко подойти к девам и узнать, кто они такие и почему там сидят. Зилгунод, сосланный на конюшни, и носивший странную шапочку с пришитыми под полами бубенчиками, явно для развлечения и забавы девиц особо ничего не смог выяснить. Но я догадалась, что все девы из очень, ну прямо очень благородных семейств. Речь шла о таких деньгах, что обитатели монастыря боялась лишний раз взглянуть в сторону благородных дев. А те вовсю пользовались своими привилегиями, останавливаемые только знаемыми ими рамками свободы. Девушек было шестеро. Две из них совсем еще молоденькие, а четыре уже брачного возраста. Я рассматривала их невзначай из окошка кухни, когда чистила очередное ведро овощей тупым ножом. Вид что надо, оконный проем был мал, и сделанный так, чтобы работники получали свет, но не видели творившееся за окном. Оно выходило на один из внутренний прогулочный балкон одной из девиц. Нет- нет, но я наблюдала за чужой красивой жизнью дросая заинтересованные взгляды, отрываясь от очистки клубней. Наблюдения сводились к одному – девицы проводили свои дни в счастливом нечегонеделаньи. Они играли в светскую жизнь. Явно подражая только им известным дамам из высшего общества. И в то же время в их движениях, позах манерах скользила некая «порода». Их походка, уверенность с которыми они общались со своими приближенными все склоняло меня к мысли, что это ссыльные незаконные дочери самого короля, если бы не одно но- то с какими приторными минами они общались между собой. В их взглядах так часто проскальзывала ненависть, что легко читалась на белоснежных человеческих личиках, что это было страшно. Вчерашние дети, едва успевшие повзрослеть, а им уже знакомо такое грязное чувство. Люди с таким ярким признаком «породы», явно училось скрывать свои чувства, но это у них плохо получалось. Интересно кто они? Вопросы множились, выстраивались в логическую цепочку, а ответы были в основном только поверхностными, и ничем не подтвержденными.  Судя по внешнему виду –сестры. Один типаж, одна форма лица, глаза, и даже форма носа, подбородка. Голубоглазые блондинки с напомаженными личиками. И такими тоненькими фигурками. Как куколки, для…игры. Весь внешний их вид просто кричал о … роде. Что стоял за их плечами. Однако, какими бы не были эти «сестры», но между ними не может быть горячей любьви. Значит и тут вопрос старшинства в роду. Наследственность, преемственность традициям. Значит – это кровь наследников. Но мне не давала покоя крепкая ненависть скользившая в общении дев. И тут я вспомнила Гиселлу. И все встало на свои места. Королевская кровь, а это была явно она. Работа двигалась неспешно, но споро. Я почти закончила очищать овощи, и тут появился старший монах. Он досматривал за рабочими на кухне, и решал, кто будет работать в каком месте. И вдруг он внезапно снял с работы меня Гиселлу, Элию и Джеремаю, и велел… танцевать перед воротами храма. Мы все восприняли это как шутку, пока нас, подгоняя криками, разодели неожиданно как легкодоступных девиц, и не сунули в руки музыкальные инструменты. Мне досталась небольшая погремушка. Старая и немного щербатая, игрушка вполне достойно гремела в такт движениям. Гиселле достался бубен, Элие –дудочка, а Джеремае –простая металлическая тарелка, в которую нужно было бить деревянной палочкой. Разодетые в легкие шелковые шаровары, с не менее полупрозрачной пелериной на плечах, мы выглядели откровенно жалкими в роли танцовщиц. Старший монах велел нам встать перед воротами храма и восхвалять богов этого мира в танце. Я не поняла зачем он сделал до тех пор, пока не заметила столпившихся укутанных дев на подглядываемой веранде. Укутавшись в глухие накидки, те жались к парапету и рассматривали нас, сиротливо стоящих у входа в монастырь. Мы явно стали развлечением для богатеньких скучающих элиток. И я встряхнула космой волос и пошла танцевать. Гопота на веранде требует зрелищ, что ж, придется дать им немного впечатлений и эмоций, благо сегодня работать больше не придется. Разноцветная одежда не придала нам шика и блеска, а показала всю жалкость желания бросить пыль в глаза от несоответствия содержимого и упаковки. Ну не шла нам эта одежда от слова вообще. Но выбора особого не было. Ошейник подчинения на шее иногда искрился магией, и жестоко колол электрическими разрядами, когда мы не подчинялись и останавливались в танце, и прекращали эту непонятную вакханалию. Особенно сильно вскрикивали от испуга и боли девочки, Элия и Джеремая. Гиселла и я, переглядываясь и морщась от боли продолжали стучать и танцевать, иногда немного энергично вскидывая ноги в простом танце, что показал нам старший монах. -Это никогда не закончиться, - выдохнула усталая Гиселла, упав в придорожную пыль, ошейник заискрил, и она буквально подскочила вверх, потерла рукой шею и продолжила притоптывать, иногда пристукивая кулачком в бубен из последних сил. –Мы так и умрем на помостках если не торжища так перед храмом оставшись рабами. И в этом виновата ты. Ты затащила нас сюда… -Береги силы, сестричка. А еще я виновата в том, что стоит весна, снег тает в горах, а в пустыне не идут дожди. – наподобие песни пропела я, пристукивая погремушкой о свою ладонь. –Гиселла, когда ты поймешь, что иногда обстоятельства сильнее нас. И нужно выкарабкиваться из них вместе, так же вместе, как и попадали в эти обстоятельства. -Тебе лишь бы по оправдываться. – была неумолима сестра, сделав широкий разворот она отошла немного поодаль и затем вернулась ко мне, -а выхода все равно нет, и не предвидится. Она буквально на пару секунд остановилась передохнуть, но ошейник покорный воле владельца сверкнул молнией искры на ее шее, и в ту секунду она пошатнулась и упала без чувств. То ли удар электричеством был сильным, то ли произошло несчастье, но Гиселла упала, и это стало счастливой цепью событий. Пока мы танцевали произошло сразу несколько событий, повлиявших на окончательное решение нашего освобождения. Бродяжки и попрошайки, что сидели около монастыря и храма, вначале с любопытством смотрели на наши танцы, а потом, потихоньку начали переползать поближе к представлению. Жадно всматривались они в молодые тела, танцевавшие у дверей храмового комплекса, а затем начали насмехаться над нами, и тыкать пальцами. Громко обсуждали наши девичьи прелести, осуждали какофонию, что издавали наши музыкальные инструменты. После того, как мы не обращали на них внимание они перешли к крикам, подначиваниям. Следующее что посмели эти голодранцы – это протянуть руки и попытаться сдернуть с нас одежду, ну и окончательное –они просто начали приставать к нам. В этот миг примчался Юнко с Ономаром. Откуда вынырнули парни я так и не поняла, но с благодарностью приняла помощь. Друзья буквально вытащили нас из рук больных, калек и откровенно страшных попрошаек. Я не понимала, зачем вообще устроено это представление, и наверное, никогда не узнаю. Может одной из дев стало скучно, и она решила откровенно развеять свою скуку свалкой перед воротами, или посмотреть, чем закончиться этот странный фарс, громко заявленный –благотворительным представлением. Хорошо, что все закончилось нашим спасением. Именно так я думала сидя у дверей на кухню, прижимая к себе с одной сестру Джеремаю, а с другой Элию, и меня колотила противная мелкая дрожь от пережитого кошмара. Именно в этот миг и решила я устроить темную скучающим дамочкам. Приготовления были не особенно большими. Всего- то узнать, во сколько ложатся спать те или иные жители монастыря. Сопоставить время и самое главное: решиться. Наловленные в переходах за один день пауки и пара лягушек, одна небольшая неядовитая змейка, стали оружием преступления, ну и еще кровь. Я набрала в небольшой кувшинчик ее на кухнев тот же день вечером. Обычно ее сливали, не используя никуда, если только не в еду хромовым сторожам- зверью, но не в этот раз. Ну как еще можно использовать кровь, дабы внушить трепет и ужас «скучающим» девушкам. Сгустки крови, тоже были припрятаны мною. Взяла я их у размораживающихся туш. Уж я точно знаю, куда налью эти страшные свидетельства смерти. Как только все в монастыре успокоилось, то я поднялась, оделась в заранее подготовленную темную одежду и понеслась к первой башне, при передвижении прячась в тенях. Измазанные в крови дверные ручки, положенные на белоснежные подушки кровавые сгустки, и небольшие презенты под одеяла в виде жаб, пауков и змейки стали заключительным аккордом моей маленькой мести. За исключением еще одного маленького штриха- все руки дев, спавших в башнях, были также вымазаны в крови. Ну и кто сказал, что за ними тщательно следили? Обленившиеся монахи не выставили даже простую элементарную охрану по периметру, не говоря уже о более тщательной защите у покоев священных особ. Именно поэтому я так легко смогла провернуть эту операцию. Мамки- няньки не сторожили своих подопечных, а ночевали в отдельных комнатушках, предоставив девицам самим почивать в личных апартаментах. На следующее утро грянул гром. Одна за другой со двора монастыря съезжали девицы, с мамками-няньками. Наскоро собранные вещи высыпались из плохо закрытых коробов, так же плохо закрепленных на телегах. Все проходило в такой дикой спешке, и криках, что я едва сдерживала себя, чтобы не рассмеяться от такого дикого ора паникующих девиц и сопровождающих их людей. Шутка удалась на все сто процентов. И она удалась бы еще больше, если бы нас освободили. И только я так подумала, как пришел Юнко и заявил, что усталый настоятель решил отдать нас шестерых ему в услужение. Как рассказал друг, он заявил настоятелю, что теперь тот не нуждается в стольких слугах, а ему для комфорта просто необходимы слуги, и поэтому он на правах сына дворянина требует себе слуг. -И этими свободными слугами были вы. - так закончил Юнко. Затем друг подмигнул мне и гордо расправив плечи направился в давно выделенную ему небольшую квартирку у монастырских стен. И мы также вскоре ушли к нему. Нас дали совсем немного времени для сбора незамысловатых вещей. И буквально выгнали за стены обители. Такие добрые и вликодушные монахи. Даже покормить нас «забыли». Поддерживая уставшую Джеремаю, я медленно вступила в жилище неожиданного родовитого бывшего раба. -Юнко, - обратилась я к другу, -ты должен будешь мне все-все рассказать о себе. –попросила у парня. –ну надо же мне понять, почему ты оказался тут. И почему был рабом, там, и тогда… -По глупости, - усмехнулся друг, -поверь мне, Иклеона, оказывается, это самый действенный способ оказаться в самом интересном приключении в твоей жизни. Стать глупцом. И главное тут- просто остаться в живых. Мы прожили в трехкомнатной квартирке Юнко две недели и три дня. Дети только немного успокоились. Мы начали выходить на небольшой рынок за овощами привозимой торговцами, и еще маленькой первой зеленью. Приобрели каждому одежду, обувь. Не обошли и Гиселлу, все-таки примкнувшую обратно к семье. Дети начали высовывать носы на прогулку, а потом Юнко даровал нам свободу, сняв с шеи ошейники. Вместо него мы стали носить небольшие цепочки свободных граждан. Мы были так благодарны другу за подобное отношение. Радость переполняла наши сердца. И вроде все было хорошо, все были счастливы. Но я ждала этого «но». Подспудное ожидание несчастья точило меня своей грустью. Душа плакала навзрыд, она уже видела будущее, а я в счастливом неведении собиралась на обычный базар, для таких привычных покупок. И все равно что то не выпускало меня из дома. То одно то другое задерживало у выхода. Я как могла оттягивала выход за покупками. -Да иди ты уже. –сердито выговорил мне загнанный моими просьбами Зилгунод. –Сходить за овощами для тебя целый выход в свет. Ты же не к королю идешь на прием, Иклеона, бери эту чертову корзинку, и вали наконец то. Да в самом деле- поддержала его Гиселла. –я уже вспотела, ожидая тебя у выхода. -Да иду я иду. – вырвалось у меня, - вот только зонтик возьму. -О все боги, -Зилгунод поднял вверх к потолку глаза, - зачем тебе в жаркий весенний день зонтик, дождя не намечается…Иклеона… -Ой, все. –отмазалась я вечным женским ответом, и схватив первый попавшийся зонт поторопилась к заждавшейся меня Гиселле. Мы вышли на крылечко дома, и почти спустились с него, когда раздался громкий вскрик, и из идущих по улице народа к нам поспешил зеленокожий орк. -Это моя рабыня, -орал она, подбегая к Гиселле, - я поймал свою рабыню! Его пальцы схватили оцепеневшую девушку, и я узнала проходимца. Фарфах, -вскрикнула я, - что ты себе позволяешь? Она не рабыня! Нас отпустили недавно из рабства! -И кто же осмелился распоряжаться моим имуществом? –злобно усмехнулся орк. В это время на крики орка прибежали двое стражников и потащили Гиселлу на разборки в муниципалитет, а довольный орк поспешил за ними, злобно сверкая на кричащую меня своими черными глазами. -Да не слушайте вы эту грязнокровку, - просил он, поторапливая стражей, -эта девушка сумасшедшая. У нее черепушка была пробитая, она совсем ничего не понимает. И орет как сама не своя, потому что дура. Стражи поверили Форфаху. И мне оставалось только поспешить за уводимой рыдающей сестренкой и стражниками.