Кое-что о семье

Переживать за сына — это пребывать вечно в сомнениях, что он может тебя предать.

Инженер, на самом-то деле, очень скептично относился к алкоголю. По правде говоря, он вообще предпочитал проходить мимо него, потому что «разговор у него с ним короткий». Ему не нравилось то, что происходило после употребления спиртного. А происходило порой очень много странных вещей: на утро он то окажется на болоте этом радиоактивном, то у Жилина в его фирменной «клетке», то вообще спящим на шкафу. Как он туда забирался — вопрос интересный, но интереснее больше то, как он там умещался. В общем, если кратко, то пить он не умел совершенно, отсюда и нелюбовь к этому. Хотя нелюбовь ещë происходила и от того, что он был учëным, а не каким-то там проходимцем без образования и ума. Учëным, как ни крути, полагалось лицо держать в надлежащем виде. Лидер же, напротив, иногда налегал на алкоголь, чаще на дешëвую водку из магазинчика того помешанного на подкове Продавца, благослови его удачей за сие прекрасные дары в виде горькой водки, пробирающей до костей. Разумеется, он не злоупотреблял этим и пьянел, что самое важное, долго. Отчасти это можно было назвать проклятием, потому что иногда, когда на душе было паршиво, хотелось надраться до полумëртвого состояния с надеждой, что в будущем что-то изменится. Самовнушение, что с него взять. Но лучше, к сожалению, не становилось. На утро было только хуже — сказывались последствия выпитой дряни, о существовании которой пожалеешь раз миллион, если не больше. При сыне пить не получалось. В обузу, посмешище и в окончательного морального урода Лидер превращаться не хотел. Поэтому при острой нужде приходилось ждать поздней ночи, когда мелкий Телефонист засыпал, и в гордом одиночестве, на тëмной кухне, запивать внутреннюю боль. Сначала это повторялось регулярно — Лидер расклеился после развода, чего таить. Ничего не приносило удовольствие, было так ужасно и мерзко от собственной слабости, что хотелось разодрать себе горло, чтобы издохнуть в какой-нибудь канаве и прекратить страдать. Но потом ради сына пришлось взять себя в руки. Не сразу, постепенно, но пришлось. Разве его сын был виноват в случившемся? Он заслуживал счастье и любовь отца. Он заслуживал все существующие на свете блага. В конце концов, он был маленьким человеком, который не понимал ещë слишком многого в жизни. Алкоголь перестал быть помощником от избавления боли. Лидер боялся его употреблять даже с ребятами из банды в честь каких-нибудь особо важных событий. Боялся сорваться и боялся упасть в глазах сына. Его переполняло столько страхов и опасений, что порой было невозможно понять, как он умудрялся ещë держаться. На силе воли, видимо. И на желании вырастить из Телефониста достойного человека. Не то, что его мать или отец. Пить при Инженере тоже было, откровенно говоря, стрëмно. Было страшно разочаровывать. Но Инженер это не Телефонист, его не надо воспитывать, он сам всë прекрасно понимал и не осуждал — по глазам было видно. Но он и не одобрял и, может быть, оно было к лучшему — Лидер точно знал, что не сорвëтся. Сидя на привычной, ставшей родной, кухне Инженера, Лидер крутил гранëный стакан, который явно не был предназначен для водки, и смотрел, как прозрачная жидкость болтыхается в разные стороны. Процесс был неинтересным и бредовым, но отсутствующее желание говорить делало своë дело. Инженер, за компанию налив себе совсем немного и ни разу к этому не притронувшись, наблюдал за задумчивым Лидером, так и норовя попросить поделиться своими переживаниями и проблемами. Но лезть в душу без разрешения было неправильно, чересчур грубо, и это отрезвляло Инженера от любопытства. Телефониста в квартире не было — он остался в родном доме. Возможно, оно было даже к лучшему, потому что Лидер точно не выдержал, если бы здесь присутствовал и сын. А так Телефонист был в относительной безопасности. Он искренне в это верил, хоть и подавлял в себе желание всë бросить и позвонить, спросить, как самочувствие и всë ли в порядке. Чрезмерная опека явно не обрадует Телефониста. Она вообще мало кого обрадует. — Я т-тут… сегодня составчик н-новый при… создал. Он к-как ф-фонарик! — Инженер провëл ногтëм по скатерти и улыбнулся. — В-в походах б-будет хор… польза от н-него. Лидер поднял голову, и Инженеру стало не по себе от этого тяжëлого взгляда, который искренне пугал своей непредсказуемостью. — Отец… Долгая пауза, во время которой Инженер не знал, куда себя деть, что сказать и как себя повести. Он вопрошающе глядел на молчаливого Лидера, явно подбирающего слова, и стало так тоскливо, что вся детская радость от придуманной разработки испарилась. — Ч-что? — Ты когда-нибудь боялся? — К-конечно… в-вон, однажды, Лëшка чуть… — Нет, — перебил его Лидер ровным голосом. — По-настоящему. Инженер моргнул и замер, не совсем понимая, о чëм речь. Такой Лидер его настораживал, его выражение лица было безэмоциональным, скулы — особенно острыми, а во взгляде, в этих живых глазах читалась вселенская усталость, боль и потери. Такой Лидер был не главарëм, не бандитом, а человеком, на которого взвалили непосильный груз. — Я боюсь, отец. Каждый день, каждый час, каждую минуту и секунду, — он сделал долгий глоток водки, видимо, для большей храбрости. — Мне страшно. — Т-ты можешь… п-поделиться. — Я знаю, — Лидер горько усмехнулся. — Знаю, конечно. Инженер медленно кивнул и предпочëл ничего не говорить, чтобы позволить Лидеру собраться с силами и рассказать о том, что его беспокоило. Если честно, было трудно просто смотреть и ждать, не делать ничего, чтобы помочь. Но навряд ли даже слова могли бы оказать тот необходимый целебный эффект, особенно когда была неизвестна причина, заставляющая так мучиться. Инженер, пытаясь унять дрожь, тихо вздохнул и опустил руки на колени. — Когда Натка ушла, я думал, что он тоже, когда вырастет, уйдëт к ней, — Лидер сжал руки в кулак, лицо на секунду скривилось. — Всë же она, какой бы стервой ни была, мать его. А к матери, выходит так, ребëнок больше тянется, чем к отцу. — Н-но… — Но он не тянулся. То есть был о ней разговор, только потом как отрезало. Наверное, тоже стало… больно от предательства. Я-я… испытал облегчение. Не в смысле, что он матери своей не доверял, а в смысле, что он выбрал меня, — Лидер прикрыл рот рукой, снова замолчал, пока вглядывался в рисунки на скатерти. Безвкусица. — У него нрав боевой, как у Натки. Я поспокойнее буду и не так вспыльчив, как они. И чаще думаю, а не на эмоциях вакханалию творю. Малой тоже поначалу, когда ребëнком был, принимал решения эмоционально. Это он сейчас… спокойный. А раньше было реально сложно. — Т-ты справился. Глаза Лидера встретились с глазами Инженера, и Инженер впервые увидел в них слëзы. — Теперь я боюсь, что он рано или поздно уйдëт, как и Натка, — Лидер отвернулся, стиснул зубы, желая подавить в себе эту противную слабость, рвущуюся наружу. — Зачем ему отец-калека, который ни черта не может без посторонней помощи? Или зачем ему терпеть мою опеку, от которой его наверняка уже тошнит? Я не боюсь быть убитым от его или чьей-то другой руки. Это звучит милосердно. Но если он пожелает забыть меня, это будет даже хуже смерти. Лидер, опираясь руками на ручки коляски, попытался приподняться, чтобы немного сменить позу, но у него не вышло. Он нервно сложил руки перед собой, снова боясь посмотреть на Инженера и увидеть с его стороны жалость, от которой стало бы ещë более тошно. — Я натворил много дерьма в своей жизни, отец. Я заслуживаю огромный пинок под зад, пулю в висок, утопление, удушение, но предательство… его никто не заслуживает. — Т-ты п-постоянно говоришь, ч-что сыну много прис… досталось от м-матери. Н-но у н-него много т-твоих привычек. Очень. — Что? — Ну… привычки. Схожести. — Я знаю, что такое привычки, отец. Я не понимаю, к чему ты клонишь. — К-когда вы слушаете в полов… вполуха, т-то вы постоянно наклоняете голову в-вбок, — Инженер повторил движение и улыбнулся. — В-вот так. Это почти н-незаметно, но я в-вас знаю же… Ещë вы оба д-держите телефон в основном с п-правой стороны, но иногда с л-левой. Я думаю, это связано с т-тем, насколько сер… важен человек, который з-звонит. Инженер остановился, чтобы понаблюдать за реакцией Лидера на такое весьма необычное откровение, и продолжил: — У в-вас почти инде… одинаковое движение п-плечами при смущении, — он попытался также повторить, но вышло неловко, и Лидер усмехнулся. — Д-да уж… ещë манера речи. Ф-фразочка эта излюбленная «На связи» т-тоже у него как-то авто… сама собой проскальзывает. Ведëте себя тоже как, ну… р-родственники. — А кем же нам ещë быть, отец? — более расслабленно, чем в самом начале диалога, спросил Лидер. — И т-то верно… А! Ещë приме… з-заметил недавно одну п-привычку, — Инженер поднялся, быстро открыл шкафчик со столовыми приборами и вытащил вилку. — Это вилка. — А я подумал, что ложка. — Я п-планировал сделать ложковую в-вилку… или… вилковую ложку. Д-два в одном. Н-но ладно, не об этом н-немного. К-когда вы едите, — Инженер сел обратно на своë место и опустил вилку таким образом, чтобы зубцы смотрели вниз. — Вы держите еë так. Д-да, наверное, есть д-другие, кто д-делает также, н-но м-мне пока… я подумал, что это интересная с-схожесть именно у вас. И когда п-проблема, в-вы всегда смотрите в первую очередь д-друг на друга. Вы т-так выражаете п-поддержку. Инженер прямо посмотрел на Лидера, и тот не рискнул опять отвернуться. — Я г-говорил это п-потому, чтобы т-ты понял, ч-что тебя не предадут. Я п-понимаю твои опасения, н-но они… бесп… вен… беспочвенные. П-поверь, я отлично в-вижу со своей… со стороны, как он любит тебя и как уважает. Ему н-неважно, есть у т-тебя проблемы или н-нет. Ты его отец. Т-только это его в-волнует. — Ты правда так думаешь? — К-конечно, — Инженер охотно кивнул. — П-позвонил бы ему л-лучше сейчас вместо т-того, чтобы эт… эту непри… гадость пить. — Я его задолбал. Заботой своей. — П-просто спроси, как он. И н-не давай никаких нравоу… с-советов. Он подумал лишь секунду. — Подвези меня, отец. Пожалуйста. Инженер охотно поднялся и исполнил просьбу Лидера. Он всë время стоял рядом, пока Лидер крутил диск и набирал конкретно номер сына, пока напрягающие гудки в телефоне в один миг не прекратились и на той стороне не послышался знакомый голос: — Ало? Пауза. И вздох. — Привет, малой. — Привет, бать. Что-то случилось? — Нет. То есть… нет, — Лидер готов был ударить себя по лбу за свою недальновидность. — Я хотел только спросить. У тебя всë в порядке? — Да. Не волнуйся. «Слëзы сентября» смотрю. Крутят уже во второй раз, но это лучше, чем в новости пялить. — Хорошо, малой. Не буду отвлекать тогда, — Лидер прикусил внутреннюю сторону щеки, чувствуя, что нужно ещë что-то сказать. — Будь осторожен. — Ты тоже, бать, — Телефонист на той линии улыбнулся. — Если что-то надо — сразу звони. Примчусь так быстро, как смогу. Лидер положил телефон и ещë с минуту вглядывался в него, не до конца осознавая, где он и кто он. Инженер подошëл к нему со спины и обнял за шею. Он посмотрел на него в зеркале, висящем напротив, и поцеловал в висок. — Т-ты молодец. — Ощущение, что я разучился… общаться. — Как говорят т-твои американцы? К-кто много в-волнуется по пустякам, т-тот плохо спит. — Умно, отец. Растëшь на глазах. — Учусь у л-лучших. Порой страхи появляются без причины, и от них трудно избавиться самостоятельно. Они вгрызаются в сознание, превращаются в какую-то параноидальную мысль, преследующую по пятам. Лидеру повезло. Рядом с ним оказался Инженер, который помог привести голову в очередной порядок. А ещë телефон, связавший его с сыном, голос которого он боялся и стыдился услышать после тех жутких страхов. Но, как не парадоксально, именно его голос и ставшее давно естественным обращение «бать» заставили страх, засевший в сердце, медленно, но верно исчезнуть. И за столько лет Лидер наконец-то в полной мере уяснил одну важную жизненную мудрость: как бы не было плохо и больно, нет средства надёжнее, чем разговор с близкими людьми, которым можешь открыто доверить все свои печали.