Ghostly

— Итак, господа, помните, что оценка по проекту будет влиять на ваш зачет и экзамен. Надеюсь, вы подойдете к работе ответственно, и не будет как обычно: делает всю работу только один член команды. Я буду строг. Преподаватель Пак осматривает аудиторию суровым взглядом, а затем открывает свои тетради и отворачивается к доске, выводить красивым почерком новую тему. Хенджин внутри себя возликовал. Старательно скрывая улыбку, он быстро вырывает тетрадный листок и пишет на нем знак вопроса. Кидает вперед, попадая прямо на парту, где сидит Хана Ли и ее подружка. Сегодня девушки не собирались уступать ему место. Я не глухая. Хана сворачивает листок вдвое и также, одним движением, перекидывает записку на парту позади. Хван скептично хмыкает, но дописывает интересующий его вопрос. Уговор помнишь? Подружка Ханы уже собирается взять записку, заглянуть в нее, но девчонка проворно щелкает по пальцам, отнимая заветный листок. Амнезией тоже не страдаю. Преподаватель Пак снова обращает внимание на аудиторию, зачитывая первые строчки лекции. Плавно мужчина отходит от написанного, рисуя словами картинку жителей Древнего Рима. И быт, и обычаи, и культура плавно вливаются в уши слушателей, Хван старательно записывает интересные ему аспекты, параллельно вырывая еще один листок. На этот раз его почерк становится ровнее, изящнее, с завитушками и миленьким цветочком в углу. Хана пару секунд смотрит на это, старательно подавляя в себе желание развернуться и хорошенечко треснуть ухажера. Хенджин видит это. Усмехается довольно, прикрывая глаза, и совсем не замечает, как заветная записка перекочевывает из женских рук в пальцы преподавателя. — Какая прелесть, — комментирует господин Пак, устремляя суровый взгляд прямо на Хвана. Пару секунд они смотрят друг на друга, но у Хенджина язык не поворачивается сказать что-либо против. Или возмутиться. Он очень хочет, как в детстве, сползти под парту и закрыть глаза, повторяя про себя, что все это ненастоящее. Настоящее. Но преподаватель Пак не кричит, не ругается, а лишь как-то подозрительно хитро хмыкает. — Что за молодежь пошла? — недоумевает мужчина. — Во-первых, свои амурные дела решаете вне стен моей аудитории, господин Хван. Во-вторых… Хенджин ловит на себе взгляд девчонки, слишком уж довольный для сложившейся ситуации. — … если решаете пригласить одногруппницу на свидание, делаете это лично, а не посредством бумажного листа, — Пак оставляет листок на парте, отворачиваясь обратно к аудитории. — Проект готовите вместе, кстати говоря. Пару секунд Хенджин действительно хочет придушить Хану. Должно же быть все легко и просто: он просто парень, идеальный парень с безупречной репутацией и достойным будущим, который никогда не разглашает подробности личной жизни. И уж точно не ходит на свидания. Он разворачивает записку, впиваясь взглядом в ровные и аккуратные символы, выведенные словно по линейке. Соглашусь, но с условием: оно будет в библиотеке.

***

— Мне кажется, она тебя разводит, — честно делится мнением Джисон, крутя в руках злосчастный листок. — Тебя это не касается, Белка, ключи отдай, — почти шипит Хенджин, требовательно протягивая ладонь. Хан крутит на указательном пальце брелок, насмешливо заглядывая прямо в глаза друга. К ним как раз подсаживаются остальные с подносами. Тут же воцаряется шум и в без того шумной столовой, но Хенджин упорно сверлит взглядом Хана. — Пососитесь и разойдитесь, — замечает немое противостояние Минхо, усмехаясь только уголками губ. — Твои гейские шуточки неуместны, — тут же бросает Хван, но все-таки моргает первым и отводит взгляд. — У Джинни свиданка в библиотеке, — сообщает всем Хан, запихивая в рот салат. — Препод Пак его спалил. Бан Чан давится своим напитком, Чонин тут же расплывается в улыбке, начиная засыпать парня вопросами. Остальные помалкивают, внимательно слушают, как Хенджин изящно отбивает все вопросы, оставляя их без ответа. — Ты решил выйти из стройных рядов холостяков? — Чанбин чуть склоняет голову вбок, переводя взгляд с Хвана на что-то у того за плечом. У Хенджина невольно плечи передергиваются. Он оборачивается, но не находит ничего странного, а Чанбин тем временем залипает на кого-то под тихие смешки Феликса и Сынмина. — Ты, видимо, тоже? — бросает, словно в пустоту, Хван, понимая, куда дует ветер. — Не интересно, — тут же откликается Чанбин, встречаясь взглядами с Феликсом. Тот понимающе кивает, щелкает пальцами и утыкается глазами в телефон. — Я отдам тебе ключи, Джинни, — вставляет Джисон, и Хенджин предчувствует подвох, — после свидания. — Что это так? — Я должен быть уверен, что оно прошло, — разводит руками Хан и округляет глаза. — С этим какие-то проблемы? — Никаких, — улыбается расслаблено Хван, беря палочки в руки. В последнее время ему кажется, что еда потеряла свой вкус. Он ковыряется палочками в тарелке, отбрасывая морковку на край и чувствуя странную тошноту от всего этого. В его черепной коробке бьется другое слово, хочет его вывернуть из себя, но Хвана что-то останавливает. А что, собственно, не так? Он оглядывает ребят, смеющихся, болтающих, немного уставших, но почему-то абсолютно не может въехать в суть разговора. Он вглядывается в лица друзей, четкие пятна, но позади пустой фон, безликие студенты и шум от этих ненужных. Хенджину кажется, что шум нарастает с каждой секундой и сейчас, позади него, станет очень-очень тихо, прямо как в вакууме. Все исчезнет, наверно. И он тоже, и холод, что касается плеч, тоже пропадет. Но шум не проходит, он остается вибрировать по залу десятками голосов, и такими же четкими лицами, а парни, как Хенджин запоздало понимает, разговаривают о предстоящем дне красок. — Ты там забей за меня синюю, хен, — тянет Чонин гласные, протягивая к Хенджину ручки. — Ты же самый лучший организатор. — Вот подлиза, — хмыкает Джисон, закатывая глаза. — Я хорошо адаптируюсь, — вставляет в свою защиту парнишка. — Да ты тот еще лисенок, — Бан Чан треплет младшего по голове, фокусируя взгляд на Хване. — Хорошо, — кивает Хенджин мелко-мелко, хмурясь. — Я вроде уже застолбил тебе и Хану синюю… — А мне? — тут же подрывается Сынмин, улыбаясь широко и до одури заразительно. — Не-не, тебе идет эль-натурэль, — тут же машет руками Хван, и все снова начинают говорить, проверяя свои цвета. Хенджин смеется, засовывая в себя кусочек томата, но по-прежнему не чувствует его вкус.