Живи сейчас

      — А вот и солнышко выглянуло, — усмехнулась мама, когда рыжий, спотыкаясь, стащил кроссовки и на ватных ногах прошёл в коридор.       — Не смешно, — буркнул он, замирая при входе на кухню. — Я пойду… приму душ.       — О, несомненно! — женщина оглядела его с головы до пят. — Одежду стирать будешь сам.       Гуаньшань кивнул и поплёлся в ванную комнату. Стало хуже: похмелье накатывало волнами, а от вчерашней рвоты сильно драло в горле.       — Кстати я купила арбуз, хочешь?       — Нет, спасибо! — резко ответил парень, содрогаясь всем телом.       Сразу же вспомнились коктейли, что он пил с таким же вкусом и вся вчерашняя ночь. Совершенно дикий поцелуй с Хэ Тянем, а потом вонь клубного сортира, где он блевал так сильно, как никогда в жизни. Рыжий на полном серьёзе думал, что живым из того места он уже не выйдет.       Совесть не просто мучала, она жгла в груди, будто кто-то тыкал туда раскалёнными прутьями. С каждой секундой вспоминалось всё больше подробностей и, едва он встал под душ, как добавилась очередная деталь к гигантскому паззлу.       Вот он лежит весь мокрый, взгляд в никуда, потому что перед глазами муть. Но чужие прикосновения чувствует, и они почему-то такие мягкие и ласковые, что хочется закрыть глаза и прямо в ванной уснуть несмотря на то, что плохо.       Гуаньшань принялся ожесточённо тереть лицо с мылом.       Как это, блядь, вообще могло с ним произойти? Впервые в жизни нажрался. Не считая пяти бутылок пива с Цунь Тоу, последний раз рыжий пил так много на день рождения Тяня, да и то вовремя себя остановил.       А в этот раз зачем?       Да, он почему-то злился на мажора, но так когда было иначе? И разве стоило из-за подобной херни заливаться горячительными? Разве стоило целовать его и почему вообще захотелось?!       От себя не убежишь, как не пытайся. Никакого принуждения со стороны Тяня не было, а вот собственное желание рыжий помнил отчётливо. И сам поцелуй въелся в память до мельчайших подробностей. Он отчего-то думал, что мажор перехватит инициативу, потому что, ну это же Тянь! Первый красавчик школы, с толстым кошельком, не обделённый интеллектом, баловень судьбы! Такие, как он берут, не думая и раздевают одним лишь взглядом. Кто угодно с ними готов, как угодно, в любое время!       А его губы, оказывается, дрогнули… Испугался что ли? И вёл себя так осторожно и уступчиво, что Гуаньшаня будто подхватило восходящим потоком воздуха и сразу бросило куда-то в смерч… Бешеная карусель из эмоций кружила и не отпускала до момента, когда ему стало плохо.       Вспоминать дальше было ещё унизительнее.       Рыжий выключил воду и обтёрся жестким махровым полотенцем. Из зеркала над раковиной на него смотрел мертвец зеленоватого оттенка, ни дать ни взять зомби, восставший из могилы.       И что ему теперь со всем этим делать?       Тянь ведь проснётся один в своей квартире, ему ещё наверняка за рыжим срач убирать. Уходя, тот не догадался заглянуть в ванную, хотя о том, что там пиздец, знал и помнил прекрасно.       С какого хуя мама воспитала его таким совестливым?       Гуаньшань оделся, поминутно вздыхая и беспрерывно массируя виски пальцами. В желудке противно ныло: первым делом он закинулся лекарствами и по настоянию мамы взял с собой в комнату бутылку воды. К вечеру договорились вместе поужинать.       Она злилась, разумеется, потому что нервничала, где он пропадал всю ночь, и за это было стыдно едва ли не сильнее, чем за то, что натворил в клубе.       Рыжий обнаружил, что у него плохо с поиском подходящих слов, когда попытался перед ней извиниться. Хуево скомканное, словно пережеванное: «Прости, я не хотел волновать тебя», выскочило изо рта, но маму, как ни странно, удовлетворило. Она потрепала его по волосам, тихо смеясь, и попросила в следующий раз не забыть написать хотя бы коротенькое смс.       Гуаньшань пообещал, что следующего раза не будет.       Он завалился на кровать в собственной комнате, с наслаждением потянулся и не заметил, как быстро уснул.       Открыл глаза уже вечером, от света фонаря, попадающего из не зашторенного окна прямо на лицо. В квартире едва слышно работал телевизор: по воскресеньям показывали новые эпизоды маминого любимого сериала.       В вичате вовсю перебрасывались фотографиями со вчерашнего: Сяо Хой пачками сливала снимки с самых разнообразных ракурсов. Гуаньшань поморщился, замечая на нескольких самого себя, и вздрогнул, случайно найдя Хэ Тяня: девушка умудрилась поймать момент, когда его взгляд был направлен чётко на рыжего.       Парень свернул диалог и заметил, что мажор был в сети. Время близилось к вечеру, и Гуаньшаню вдруг стало интересно, почему тот ничего не пишет. Остальные активно комментировали события, вспоминали шутки, перебрасывались едкими словечками, слали тонны смайликов. А Хэ Тянь молчал.       Впервые в жизни рыжему показалось, что он слышит чужие мысли через аватарку и зелёненький кружочек рядом с ней.       Ругая себя на чём свет стоит, он всё-таки открыл их диалог, написал нейтральное: «Как дела?», но не отправил, зависнув над нужной кнопкой.       «Как дела?» — вместо этого пришло от Хэ Тяня, и Гуаньшань процедил жалобное «блядь» сквозь плотно стиснутые зубы.       Даже от цифровых буковок несло вчерашним позором. Он весь будто съёжился, подтянул колени к груди и одеяло до самого носа, наплевав на жару.       «Так себе», — всё же ответил и закусил губу, ожидая реакции.       Сердце билось в горле, рыжий постоянно зажмуривался. Раз — и перед глазами зелёно-красные пятна. Два — экран телефона, где высвечивалось, что Хэ Тянь печатает. Три — снова узоры и противная ноющая боль в висках.       «Завтра матч. Играть будем?»       Гуаньшань резко сел в кровати. Его интересует только это? Серьёзно? А как же блевотня по всему клубу и в ванной комнате? Как же сон в чужом одеяле и сказки про драконов? Охуеть не встать, словно не было ничего!       Он и сам не понял, почему вопрос мажора о предстоящей игре его так возмутил. С одной стороны, надо было радоваться, что всё вчерашнее спустилось на тормозах, но он почему-то не мог.       «К утру будет лучше», — ответил рыжий и отбросил телефон в сторону.       Тот отозвался слабым пиликаньем.       «Если что давай я сейчас договорюсь с Цунь Тоу, найдёт нам замену», — новое сообщение и снова о херне.       «Я сам с ним договорюсь если что», — хотелось написать всё большими буквами и поставить с десяток восклицательных знаков в конце.       — С какого хуя ты за меня с лысым решаешь? — пробормотал Гуаньшань уже вслух.       Он надеялся, что Хэ Тянь ответит. Лежал, глядя в диалог до тех пор, пока не заслезились глаза, но ответа так и не дождался. Заснул с досадным чувством и болью в желудке: мама заглянула к нему спустя какое-то время, но долго уговаривать поужинать с ней не стала.       Утро встретило липкой от пота подушкой и сушняком, словно ему песка в рот насыпали. Гуаньшань собирался рефлекторно: рюкзак, форма, бутылка с водой. Принять душ, напялить чистые шмотки, пообещать, что постирает всё вечером.       Он чмокнул маму в щёку и забыл, как оказался на улице, сбежав по ступенькам лестницы. Чуть позже сообразил, что выискивает темноволосую макушку уже на подходе к месту встречи, но увидел лишь одного Цунь Тоу.       Может, для Хэ Тяня это привычное дело, кто ж теперь скажет? Ну поцеловались в грязном сортире пьяные, ну и что с того? Молчит, значит такое в порядке вещей и безразличие — абсолютно нормальная реакция. И другой Гуаньшаню не надо, сам счастлив, что обошло стороной.       Мажор встретился им уже на школьном крыльце и выглядел мрачнее тучи.       — Здарова, братан! — Цунь Тоу радостно протянул ему кулак, но дружеский приветственный жест остался без ответа.       Тянь бегло мазнул по рыжему взглядом, едва заметно кивнул обоим и поплёлся к лестнице. Лысый пихнул локтем Гуаньшаня, мол, что это с ним? Но тот лишь пожал плечами. На деле же в голове сам собой развернулся целый ворох предположений, но обдумать каждое не дал преподаватель по физике.       После четырех изнуряющих уроков наступило время обеда, и Гуаньшань сразу после звонка перекинулся взглядом с ребятами. Цзянь И с Чжэнси помахали физкультурной формой и сказали, что буду ждать уже на стадионе. Хэ Тянь в этот раз, как назло, сел не позади, а спереди, и смотрел в телефон, не оборачиваясь. Показалось, что его плечи были слегка напряжены.       — Эй, — позвал-таки рыжий. — Идёшь?       — Да, — отозвался мажор, подхватывая сумку.       Гуаньшань нахмурился: не хотелось выглядеть идиотом и спрашивать в чём дело. Муха он, что ли, назойливая? Особенно после того раза.       Хэ Тянь всю дорогу продолжал с кем-то активно переписываться.       Цунь Тоу встретил в коридоре Сяо Хой и остался позади. До стадиона Хэ Тянь хранил молчание и почти ежесекундно поглядывал на телефон, а рыжий плёлся рядом, уставившись на свои пыльные кроссовки: так и не успел их почистить.       — Отец звонил, — вдруг подал голос мажор.       — А? — Гуаньшань едва не споткнулся.       — Из-за субботы, — пояснил он. — Нас видела консьержка, передала ему…       — И что сказал?       — Я, блядь, всё это время вёл себя, как паинька, — голос Тяня вдруг стал глухим и хриплым, будто кто-то понизил его громкость, как на старом магнитофоне. — И после этого он всё равно хочет, чтобы я провёл два сраных месяца под его крылом. Пиздец…       — В Гонконге? — догадался рыжий.       — Ага, — Хэ Тянь с силой толкнул дверь раздевалки.       Сидевшие внутри ребята вздрогнули: Цзянь И вскрикнул и принялся ругаться, что некоторые никак не могут совладать со своими бушующими гормонами и вообще слишком давно пребывают не в духе.       — Блондинчик, сделай милость, отъебись, — Хэ Тянь стащил футболку и сменил её на белую майку.       Гуаньшань молча переодевался на другом конце раздевалки.       — А что ты кислый-то такой? Думаешь только тебя бесит эта жара? — Цзянь И открутил крышку у бутылки и вылил немного воды себе на голову.       — Эй! — возмутился Чжэнси. — Мы это пить собирались!       — Я сейчас сварюсь заживо, а нам ещё по солнцепёку носиться!       — Ты же у нас сахарный, вот и растаешь первым, — вдруг проговорил кто-то у входа.       Рыжий дёрнулся, словно ему обожгло всё тело сразу. В мозг будто впилось несколько тонких, длинных игл, кажется, вернулась вчерашняя головная боль.       — Какой ахуительный день! Так бодро начался и не перестаёт удивлять! — вдруг громко заявил Хэ Тянь.       — Так рад меня видеть? — Шэ Ли зашвырнул свой рюкзак на лавку поодаль.       — Давайте не будем обострять ситуацию, на улице и так накалено до предела! — попытался было пошутить Цунь Тоу.       За Змеем в раздевалку вошли четверо парней из профтехучилища. И где он их нашёл? Все как на подбор были шкафами с не по годам развитой мускулатурой. Учитель говорил, что они должны сыграть матч во имя единства и братства школ? Это с ними-то? Гуаньшань поймал на себе недобрый взгляд Шэ Ли и поспешил к выходу на стадион.       — Под ногами не мешайся, — прозвучало ему вслед.       — Сука, — Хэ Тянь сплюнул, выходя следом. — Я за себя не отвечаю.       — Эй, он же ещё с осени от нас отвязался, — их догнал Цунь Тоу. — Чего это вдруг снова?       Лысый был прав: с того момента, как они попали в драку на заброшенной стройке, куда потом вызывали полицию, Змей исчез с радаров. Их расписание, к счастью, не совпадало от слова совсем: Шэ Ли отдавал предпочтение изучению иностранных языков и литературы. Вдвойне странно, что он решился участвовать в матче, да ещё и на стороне училища, в котором формально состояли сплошь и рядом обделённые интеллектом деревенщины. Однако же Гуаньшань и сам едва не оказался среди них. Помощь и настойчивость мажора стали бесценным опытом, благодаря которому он очутился в другом месте.       — Учащиеся, просьба построиться в две шеренги! — крикнул преподаватель и просвистел в свисток три раза.       На стадион потихоньку подтягивался народ. Несмотря на жару было много желающих поглядеть матч и последующую за ним эстафету. Периметр стадиона украсили разноцветными флажками, по углам расположили тележки с питьевой водой. Гуаньшань даже углядел в подошедшей толпе медсестру с тремя добровольцами.       — Ну что? Попробуем надрать им зад? — бодро заметил Цзянь И, впрочем уже запыхавшийся от бега.       — Стратегия простая, Гуаньшань и Тянь будут под кольцом. Мы с Цзянь И постараемся вывести мяч поскорее, Цунь Тоу встанет на середине поля. Всё, что выведем, пасуем им.       Рыжий кивнул, быстро глянув на мажора, а затем на Шэ Ли, за которым, как верные псы, следовали ребята из училища.       На поле вышел директор школы и начал рассказывать о единстве и предстоящем фестивале. Слушая его занудную речь Гуаньшань обливался потом и раз десять, не меньше, вытирал лоб уголком майки. Наконец, мужчина закончил, и преподаватель физкультуры отдал команду к началу.       Мяч выпало разыгрывать Хэ Тяню вместе с Шэ Ли. Змей попытался выбить первым, но сказалась небольшая разница в росте: мажор был повыше. Он быстро сделал пас рыжему и устремился к кольцу.       Игра началась довольно бодро и на удивление честно. Они вели. Цунь Тоу прыгал от каждого забитого мяча и картинно сокрушался, когда передачу уводили прямо у него из-под носа. После свистка, знаменующего трехминутный перерыв, Цзянь И сказал, будто слышал разговор между двумя парнями, что им велено прессовать Тяня. Тот отмахнулся, бросив «пусть попробуют». Гуаньшань будто кожей почувствовал опасную прохладу в голосе, даже несмотря на жару. Мажор звучал серьёзнее некуда.       Опасения подтвердились буквально через пару минут: его-таки сшибли, причём довольно неаккуратно, но амбал, сделавший это, мгновенно, с непривычной ловкостью задрал вверх ладони, мол, случайно вышло.       Преподаватель ограничился лишь предупреждением. Рыжий занервничал. После неудачного падения Тянь содрал коленку и на той собралась кровь. Наверное, это было не столь опасно, если бы не сам удар: Гуаньшань отчётливо видел, что приложился мажор как следует. После такого обычно синяк вырастает и ходить неприятно, что уж там бегать и прыгать. Но Хэ Тянь героически делал вид, что с ним всё в порядке.       Рыжий стал следить за каждым, кто бежит в его сторону и дважды успел предотвратить нечестную игру, при этом неизменно натыкаясь на лукавую улыбку Змея.       Тот играл в нападении, поэтому нечасто оказывался на их стороне поля. Но когда это произошло, Гуаньшань услышал едкое: «Бережёшь своего принца?» От этих слов по телу прошла волна дрожи, вперемешку с негодованием, и рыжий с трудом удержался, чтобы не заехать по наглой роже кулаком. Они всё-таки пытались играть честно.       Стадион активно скандировал имя и фамилию мажора, но тот не обращал на своих многочисленных болельщиц никакого внимания. Цзянь И периодически выделывался на публику, отчего с первых рядов слышался непрекращающийся весёлый смех.       Они всё еще вели с небольшим отрывом, но Гуаньшань уже чувствовал усталость: они с Тянем начали промахиваться. Руки устали, после субботы играть бодрячком в привычной манере не выходило.       Пот попал рыжему в глаза, и он зажмурился, пытаясь стереть его тыльной стороной ладони. В эту же секунду стадион ахнул: он попытался открыть глаза, чтобы посмотреть, в чём дело, но их защипало сильнее.       Раздался глухой стук, а затем ещё. Стало непривычно тихо на целых три секунды прежде, чем раздался пронзительный свисток.       — А ну прекратить! — взревел их тренер.       Гуаньшань, наконец, проморгался и увидел поле: Хэ Тянь лежал на земле, животом вниз, а сверху на нём восседал один из амбалов. Кажется, пытался заломить руки или типа того.       Рыжий бросился тренеру наперерез и успел первым. Стащить с мажора сопротивляющуюся груду мышц оказалось не так-то просто, он едва не получил по лицу. Тренер прервал игру, на поле выскочила медсестра и две девочки, помогающие ей.       — Доведите его до травмпункта! — велела женщина, оглядывая Тяня.       — Я помогу, — рыжий подхватил парня за талию и перекинул его руку к себе через плечо.       — Сука! — выкрикнул тот. — Разобраться хочешь? Иди сюда, блядь, тварина ты стрёмная! Слабо? Пешек своих посылаешь, а сам нихуя не можешь?       — Тише! — Гуаньшань толкнул парня, но, к счастью, медсестра была занята амбалом, а Шэ Ли стоял чуть поодаль, невинно улыбаясь.       — За сквернословие к директору! — тренер уже был рядом и весь так и пылал негодованием.       — Сначала ко мне, потом всё остальное! — оборвала его медсестра. — Живо!       И Гуаньшань тронулся с места.       Хэ Тянь и правда хромал. Парень успел заметить, что его ладони были покрыты ссадинами, вперемешку с мелкой каменной крошкой. На подбородке красовалась царапина, похожая на рассечение: с неё на шею и майку стекала кровь. Мажор выглядел напряжённым и злым, однако молчал всю дорогу.       — Садись, — Гуаньшань знал, что где лежит в кабинете, ведь раньше был в травмопункте весьма частым гостем.       Он подвёл Тяня к раковине, включил холодную воду и сунул под неё чужие ладони. Велев стоять смирно и смывать грязь, рыжий ринулся к шкафчику с антисептиками. Пока медсестра дойдёт, можно и самому все сделать.       Его немного потряхивало: и от жары, и от возмущения, вкупе с усталостью. Однако несмотря на это Гуаньшань по старой привычке делал всё довольно чётко.       — Эй, я же сказал оттереть грязь! — возмутился он, замечая, что мажор стоит столбом возле раковины и лишь смотрит на то, как кровь стекает в водосток.       — Ненавижу, — процедил он тихим голосом. — Ненавижу этого ублюдка…       — Ты просто злой из-за нечестной игры или у тебя зуб на Змея? — полюбопытствовал рыжий. Он вспомнил их последний разговор ещё давно, в школьной столовой.       — Если я поеду к отцу, то встречу там эту гниду, — ответил Хэ Тянь.       — Шэ Ли? — удивлённо переспросил Гуаньшань, не выдержав, и взяв парня за ладони. Он устал смотреть на кровь и принялся оттирать их сам.       — Наши семьи знакомы, — пояснил мажор. — Мы виделись прошлым летом, Шэ Ли хотел, чтобы мы… общались. Но нахуй мне сдалось такое общение!       — Ничего себе, — рыжий оттер грязь, и Хэ Тянь дёрнулся, когда он принялся промывать ссадины антисептиком. — Терпи, блядь.       — Щиплет, — мажор нахмурился. — Брат писал сегодня утром. Сказал, что отец считает наше знакомство полезным. Блядь, смотрел бы он дальше своего банковского счёта, на людей, то знал бы, что он за человек…       — Я слышал, что его предки богатые. Не думал, что настолько, — пробормотал Гуаньшань. — Иди сюда, — с этими словами он потянул Тяня к банкетке. — Сядь.       Делать что-то руками помогало успокоить нервы. Да и с чего он вдруг так взвился? Будто реакция Тяня была заразной и передавалась по воздуху. От мысли, что Змей пытался завести с мажором дружбу было тошно. Разумеется, он знал, что тот ему откажет, но даже гипотетическое предположение, что эти двое могут просто разговаривать в школьном коридоре, вызывало в Гуаньшане весьма противоречивые чувства.       — Голову подними, — велел он, промакивая порез на чужом подбородке.       Впервые за день Хэ Тянь посмотрел на него прямо, и рыжий поспешил разорвать зрительный контакт. Не обращать внимание на губы было сложнее: всё-таки порез располагался всего на несколько сантиметров ниже. Перед глазами всплывали непрошеные картины из сцены в коридоре клуба: Гуаньшань помнил вкус, горячий язык, мягкость, с которой мажор касался его тела…       Интересно, Хэ Тянь думал о том же самом? Во всяком случае он молчал и сидел, почти не двигаясь. Рыжий уже пожалел, что они остались одни. Медсестра, как назло, где-то задерживалась.       — Всё, — Гуаньшань наспех прилепил поверх обработанной ранки небольшой пластырь.       — Коленке пиздец, — Хэ Тянь опустил голову и скептически покосился на начавшую опухать кожу.       — Не сломал? — рыжий осторожно прощупал её кончиками пальцев. — Согни и разогни.       Мажор поморщился, но сделал, как тот просил.       — Все в порядке, жить будешь.       — Спасибо, Гуаньшань, — тихо пробормотал парень и посмотрел куда-то в окно. Повисла неловкая пауза. Будь Хэ Тянь девушкой, рыжий, наверное, завёл бы разговор о случившемся в субботу. Вот только он не был. И что сказать, Гуаньшань не имел ни малейшего понятия.       Но мажор начал за него.       — Не бери в голову. Выпили, начудили, тебе стало плохо, — заговорил он тихо, и, как показалось рыжему, немного грустно. — Я тебя откачал, всё в порядке. Как будто и не было ничего.       «Между нами тоже не было», — прозвучало в голове Гуаньшаня.       От этих слов должно было стать легче, но вместо этого на плечи будто навалилась свинцовая тяжесть.       — Спасибо, что откачал, — рыжий пожал плечами, пытаясь звучать как можно непринуждённее.       — Я бы не смог поступить иначе, — ответил Тянь, наконец, поворачиваясь к нему.       Его стало жалко. Парень выглядел уставшим, к тому же побитым, в прямом смысле этого слова. Гуаньшань прикинул, каково это, уехать на два месяца к тем, кого видеть не хочешь. Да ещё и встретить там Змея. Он бы, наверное, не выдержал, а у мажора не оставалось выбора.       Надо было как-то подбодрить, но рыжий ещё с утра понял, что в словах он не мастер. Зато мастер в деле, когда нужно помочь.       Рука дёрнулась и потянулась к волосам Тяня рефлекторно: он убрал потную чёлку, облепившую чужой лоб, и застыл, оценивая, как это выглядит со стороны.       Хэ Тянь слабо улыбнулся и немного подался вперёд.       Убрать ладонь стало бы верным решением, но Гуаньшань не мог. Не хотел. Не знал, что сказать.       Их разделял всего шаг: сделай он его, и оказался бы между чужих ног.       — Вот вы где! — голос медсестры прозвучал раскатом грома.       Вслед за ней в кабинет ввалились Цзянь И с обеспокоенным взглядом, хмурый Чжэнси и Цунь Тоу, с удивлением озирающийся по сторонам. Сразу же стало по-прежнему: куча вопросов от друзей, возмущённые команды медсестры, чтобы вели себя потише и вообще не мешали.       Ребята вывели рыжего в коридор и рассказали, что им всё-таки присудили победу, но тренер возмущён реакцией Хэ Тяня, и того всерьёз вызывают к директору. К концу года это не сулило ничего хорошего, но, по словам Цзянь И, могло сойти с рук, если бы они попёрлись туда все вместе, чтобы отстоять правду и объяснить ситуацию.       Гуаньшань согласился, и посмотрел на мажора через открытую дверь: тот так и сидел на лавке. Плечи будто поникли, он рассматривал пол под ногами и вяло отвечал что-то на расспросы медсестры.       На душе рыжего отчего-то заскребли кошки. Видеть кислую мину Хэ Тяня нравилось куда меньше, уж лучше привычная, нагловатая ухмылка и самоуверенный тон.       «Поедим лапши после эстафеты?» — написал Гуаньшань ему, когда ребята ушли обратно на стадион.       Он успел принять душ и переодеться, а вот мажор, кажется, всё это время проторчал у медсестры.       «В пизду эту эстафету. В рот ебал», — ответил тот, и Гуаньшань усмехнулся.       «Тогда жду на первом этаже, возле раздевалки».       «Неужто ты угощаешь?»       «Обойдёшься», — рыжий прислал смайлик со средним пальцем и устало вздохнул.       Правильно ли он поступал? Ответа не было. Но если прислушиваться к внутреннему голосу, то парень делал, как чувствовал сердцем. А оно твердило, что Хэ ёбанный Тянь должен улыбаться. Просто обязан.       Иначе блядски неправильно. А как правильно, Гуаньшань забыл давным-давно. Впрочем, сейчас это его не особенно волновало.