Турнирная встреча старых друзей

      Это утро должно было быть таким же затрапезным, как и всегда: тихая суета слуг, смена караула, лай собак в дворцовом саду, редкие возгласы верноподданных, нисколь не связанные с императорской семьёй, и прочими неотъемлемыми элементами столь раннего времени суток. Однако сейчас уж точно не получится быть тихим: весь дворец облетела весть о том, что Принцессы Китана и Милина вынуждены ехать в Куатан и Таркату, правда эта новость уже успела обрасти слухами — Император ссылает дочерей за поражение в турнире, непристойное для наследниц поведение или по иному поводу, но никто и не подумал, что эта мера принята в качестве заботы о здоровье и психике императорских дочерей. Да и как бы эта весть осталась в семейном кругу, если слугам поручены скорые приготовления к отъезду Принцесс? Ведь за одну ночь им нужно наготовить еды в дорогу, подготовить кареты и лошадей, отнести сундуки с вещами, хорошенько упаковать проекты Императрицы и ничего не испортить. Дело сложное, но разве можно нарушить приказ Кана? Уже с раннего утра было слышно, как расторопные служанки помогают Принцессам в их сборам, рычащие таркатаны таскали тяжёлые сундуки, полные личных вещей дочерей Шао Кана и Синдел, а во дворе запрягали кареты двумя лошадьми по две пары, идущих цугом, одна из которых принадлежит лично Китане или Милине; к тому же заканчивались сборы самих наместников и большого отряда телохранителей, которые обязаны закрыть собой Принцесс, если им грозит опасность. Сами же члены императорской семьи должны быть морально готовы к разлуке.       К слову заметить, погода сегодня не отличалась чем-то особенным: всё то же серое небо и лёгкий ноябрьский холод, наверняка придётся накинуть на плечи шаль, чтобы не замёрзнуть и не простудиться. Казалось, что во дворце повисла атмосфера тяжести, особенно это было ясно вчера, когда перед сном Синдел сначала была холодна с Шао Каном, а потом смилостивилась, сама не понимая, как она сохранила спокойствие и позволила себя обнять, ведь если бы она не хотела, то супруг бы и не тронул её. Но Императору стало легче, когда Императрица всё же согласилась принять его решение, пусть оно и было тяжёлым для неё... для них обоих. Сейчас же они спали в своей постели: она на середине, она с краю, прижатая спиной к его широкой груди, за ночь они даже не пошевелились, наверняка холод сковал её и не было даже желания отрываться от супруга. К тому же Императрице сейчас нужна поддержка, как и Императору, ведь если внешне он выглядит спокойным, то в глубине души наверняка переживает за дочерей, но своего решения он уж точно не отменит. Их сон уже становился не таким крепким, всё же топот таркатанов и ржание коней легко способны нарушить любое сновидение.       Перед глазами Синдел появилась темнота закрытых век с редкими разноцветными вклаплениями, уже уснуть она больше не сможет. Императрица всю ночь даже во сне думала о детях, об их дороге, как их примут в далёких землях... вернутся ли они. В голову беспокойной матери лезло всё, на то она и мать, чтобы волноваться и переживать за своих детей. Канум ведь разлучалась со своими детьми по разным обстоятельствам: смерть, медовый месяц, отпуск, похищения... Но тогда она почему-то не так переживала за детей, будто была уверена, что они ещё точно увидятся, а сейчас её неуверенность была на фоне поражения её дочерей, всё это и правда казалось ссылкой, однако эденийка была согласна с мужем, что девочкам нужно отдохнуть и перекинуть свои мысли в другое русло, к тому же они так хотели побывать в тех провинциях — Китана желала увидеть корабли и верфи, а Милина мечтала побывать там, откуда родом Барака, давший свою кровь для неё. Дели открыла глаза и увидели, что лежит слишком близко к стене, у самого края постели, а сзади в плечо упирается горячее дыхание Шао, который обнимает свою жену, будто плюшевую игрушку для сна, чтобы не мучали кошмары. Императрица нежно улыбнулась, ощущая себя такой нужной для Императора, ей это льстило. Канум не хотела даже шевелиться, чтобы не будить Кана, но нужно проводить дочерей в путь и вселить надежду на скорую встречу. Вдруг эденийка ощутила, как на её плечо опустились сухие грубые губы, согревая одним лишь прикосновением. Женщина немного удивилась, но не испугалась, потому как знала эти губы — это её муж. За её спиной послышалось рычание и зевание, наверняка супруг уже проснулся и первым делом готов подарить нежность своей жене.       – Дели? – как можно тише прошептал Шао Кан.       – М? – одним лишь звуков отозвалась Синдел.       – Ты спишь? – спросил Император.       – М-м, – ответила Императрица.       – Я тоже... – неловко сказал Кан. – Ты выспалась?       – Да, – ответила Канум.       – Я тоже... – с той же неловкостью сказал внешнемирец.       – Ты какой-то скованный, – заметила эденийка. – Я редко тебя таким вижу, почти никогда.       – Всю ночь думал о Китане и Милине, – признался муж. – И ты, наверняка, тоже.       – Да, ты прав, – тяжело вздохнула жена.       – Нам пора подниматься, – сказал он. – Нужно проводить дочерей.       – Да, уже самое время, – согласилась она, глянув на часы — на них было пять утра.       – Дели, давай хотя бы изобразим идиллию между нами, чтобы не расстраивать дочерей? – предложил Шао.       – Зачем? – спросила Дели. – Разве между нами не идиллия?       – Мне кажется, что нет... – удивительно неуверенно ответил Император.       – Тебе лишь кажется, – сказала Императрица. – Любовь подделать невозможно.       – Это значит, что... – Кан не мог подобрать слов.       – Я же ещё вчера сказала, что я могу быть несогласна с твоим решением, но моя любовь к тебе не зависит от этого, – объяснила Канум. – Я не стану играть любовь, я живу ей.       – Твоя поддержка много значит для меня, – сказал внешнемирец, зарываясь носом в её локоны и тихонько порыкивая.       Эденийка мягко улыбнулась от нежности своего супруга, всё же он и правда может быть очень покладистым и спокойным, во многом это нежелание ссориться с супругой или что-нибудь ей сломать. Мужчина прекрасно понимал, что его жена — создание ранимое и нежное... которое вполне может содрать своим криком кожу, но это не мешает ей оставаться женщиной. И Шао действительно успокаивался от того, что Дели на него не злится, ведь всё же для него она много значит, ведь она милосердна и великодушна, именно у неё он учится быть справедливым монархом, хотя иногда было желание откручивать головы всем, кто попадётся на его пути, но только не жене и детям. Теперь же для Императора предстоит новая пытка — встреча с обиженными дочерьми.       В то время коридор был полон шума, шороха и грохота, потому как таркатаны таскали сундуки с вещами Принцесс, чтобы погрузить их в повозки. Багаж императорских дочерей был действительно тяжеловат, ведь они собирались за одну ночь, накладывая всё, что придёт в голову: одежда, косметика, оружие... да и много всего по мелочи, например, книги и украшения. Будь у них больше времени, то наверняка всё было бы собрано более грамотно, но времени уже не было.       Принцесса Китана расхаживала по своим покоям, проверяя, всё ли она с собой взяла, будто она уезжает из места, где она гостила, а не из своих личных покоев. Этим девушка старалась отогнать дурные мысли, иногда даже бралась за голову руками и махала ими, только бы не думать о плохом. Синий ассасин вряд ли когда-либо была так далеко от дома без семьи, там она будет в окружении шоканов, о характере которых трудно судить только лишь по тем представителям этой расы, с какими она знакома лично. Императорская дочка почти и не спала: сначала она легла на кровать, вроде заснула, а потом сам Шиннок выдернул её из сновидений и уснуть уже было невозможно. Не поспав и часа, Китана стала собираться в дорогу, её одолевало волнение: она чужестранка, примут ли её шоканы или даже не пустят в Куатан, оставив карету у ворот? А если что-то случится в пути, ведь они поедут через пустыню, где могут оказаться и мародёры. Принцесса будто забывала, что она сама воин, императорский ассасин, обученный по первоклассной программе, которую знают только дети Шао Кана. Тем не менее эта неизвестность несколько тревожила её: нет, Кити была довольна общительна, добра, милосердна и интеллигентна, ей не составит труда завести разговор, но вдруг шоканы совсем не такие, как ей кажется? Может, поедь она с отцом и матерью, то было бы легче... рано или поздно она хотела поехать в Куатан, пусть и не так спонтанно. Видимо свои желания стоит выражать более конкретно. Девушка судорожно оглядывала свои покои: трюмо было опустошено от косметики, на полках не хватало некоторых книг, а на краю постели сидит Лю Канг, глядя на свою возлюбленную. Лю придётся покинуть эту опочивальню и вернуться в гостевые покои, где ему сейчас самое место, не будет же он спать в чужой постели. Императорская дочка, глядя на своего молодого человека, тяжело вздохнула и, подойдя к постели, села рядом с ним.       – Я вынуждена уехать, – констатировала Китана.       – Жаль, что ты не увидишь финал турнира, – сказал Лю Канг, хрустя костяшками.       – Может оно и к лучшему? – задумалась Кити.       – Я не знаю что тебе ответить, – признался Лю. – Но я думаю, что не стоит устраивать из этого драму, всё же твоя поездка в Куатан — не вечная ссылка. Ты давно мечтала туда попасть.       – Да, но не сейчас и не таким образом, – сказала Принцесса. – Я буду так далеко от дома... и так долго.       – Однажды бы это случилось, – рассуждал Избранный.       – Я так не хочу оставлять тебя в столь важный момент, – вздохнула девушка.       – Мне будет очень тебя не хватать, но ты же не можешь отказаться от такого поручения, – с пониманием произнёс парень.       – Не могу, – согласилась она. – И я не хочу подвести отца, – девушка глянула на часы. – Уже стоит идти к карете.       – Я помогу донести Сапфира, – сказал он.       Китана улыбнулась ему и взяла за руку, немного сжав её, будто хотела сказать, что любит его. Лю Канг улыбнулся в ответ, а потом встал с постели девушки и подошёл к клетке зайчонка, который не совсем понимал, к чему такая суета и почему его хозяйка в печали. Лю взял клетку и, придерживая её снизу, вышел из покоев. Кити задержалась только на минуту: встав с ложа, она прошла к выходу, но замерла на минуту, оглядывая покои, будто видит их в последний раз и больше сюда не вернётся. Тяжело вздохнув, Принцесса взяла со столика веера и наконец вышла из покоев, направляясь в сад, где уже должна быть готова её карета.       Принцесса Милина была более меланхолична: она сидела на своей постели и безразлично смотрела на проносящиеся перед глазами сундуки с личными вещами. Мили было как-то грустно и очень некомфортно от мысли о том, что она... ох, Принцесса и сама не понимала, что больше всего её гложет: неизвестность, ответственность или ещё что-то. Девушка прекрасно знала расу таркатан, они были основной силой в период её правления, однако Таркату они никогда не посещала; будучи Императрицей она вообще редко выезжала за пределы столицы. Когда-то на ней лежала ещё большая ответственность — она правила огромной империей, пусть и не так удачно, как её отец. Может приструнение таркатанской крови приубавило в ней дикой энергии и усмирило её, однако девушка всё же не была рада этому путешествию... вернее сказать не готова, обстановка указывает лишь на то, что это ссылка, а не поручение Императора. Рядом лежала Секье, похрустывая бамбуком, которая совсем не понимала печали своей хозяйки и беготни таркатан.       – Мили, – услышала полутаркатанка ласковый мужской голос.       Милина несколько растерянно подняла голову и увидела Скорпиона: всю ночь он провёл в её покоях, а на утро отправился собирать остатки своих вещей, что были в гостевых покоях, ведь уже сегодня он покинет дворец. Ханзо был одет вполне привычно для Мили: жёлто-оранжевый костюм грандмастера, а волосы собраны в пучок на макушке, через грудь перекинут ремень кожаной сумки, в которую сложенв одежда и оружие. Подумать только, Принцесса набирает с собой почти на месяц несколько сундуков с личными вещами, а Хасаши хватило и не такой большой сумки на 3 месяца. Грандмастер выглядел спокойным, поскольку он возвращается в Гималаи, где чистый воздух, его там уже давно ждут. Стоило японцу явиться во Внешний Мир по просьбе полутаркатанки, как он попадал в те или иные водовороты событий, заставляющие его задержаться. Сейчас же мужчину ничто не задерживает: турнир для него окончен, а его возлюбленная отбудет в далёкие земли кочевников. Он сел на постель рядом с ней и молча взял руку девушки.       – Эти три месяца пролетели, как один день, – сказал Скорпион.       – Дааа... – тяжело согласилась Милина. – Мне жаль, что так вышло.       – О чём ты? – не понял Ханзо.       – Моё и твоё поражение в турнире, – ответила Мили.       – О, Мили, ты снова об этом! – шумно выдохнул Хасаши. – Забудь!       – Это не так-то просто, – сказала Принцесса. – К тому же сейчас, когда я буду далеко от дома.       – Ты уже была далеко от дома, когда скрывалась от Коталя, – напомнил грандмастер.       – Сравнил! – фыркнула полутаркатанка. – Там я была вынуждена бежать, а сейчас меня ссылает собственный отец!       – Милая, ты совсем измучила себя! – заботливо возмутился мужчина. – Ты даже не спала этой ночью.       – Голова забита мыслями... – путанно говорила девушка.       – Может в карете тебе удасться прилечь? – предположил он.       – Может быть, – пожала она плечами. – Путь-то не близкий.       – Скажи, мне стоит ждать твоих писем? – с надеждой спросил Скорпион.       – Я не знаю, – ответила Милина. – Можно ли мне писать тебе...       – Я в опале у твоего отца? – не понял Ханзо.       – Я не слышала о таком, – растерянно ответила Мили.       – Тогда с чего ты взяла, что нельзя? – удивился Хасаши.       – Не знаю, – ответила Принцесса.       – Моя Аматэрасу, – улыбнулся японец. – Тебе нужно успокоиться, в карете ты поспишь и соберёшься с мыслями...       – Я очень постараюсь, – сказала полутаркатанка, а затем глянула на часы. – Пора ехать.       – Я провожу, – сказал мужчина.       Скорпион встал, поправил сумку и взял тяжёлую Секье, которую Милина бы ни за что тут не оставила. Сама же Принцесса взяла небольшого плюшевого медведя и саи, вдруг в пути придётся обороняться. Девушка оглядела свои опустевшие покои: она ещё надеялась сюда вернуться и жить, как раньше. С тяжёлым сердцем полутаркатанка вышла из покоев, закрыв за собой дверь. Ей пора во двор, там уже готовы кареты и скоро можно будет отправляться в путь.       Выйдя во двор, младшая Принцесса безмолвно встретила старшую сестру, а потом бросилась обнимать её, без единого слова, им нужно попрощаться. Китана, обнимая сестру, смотрела на готовящиеся экипажи: таркатаны проверяют кареты и цуг лошадей, погружают вещи в повозки, раскладывают внутри мягкие подушки и пледы, чтобы можно было вздремнуть. В какой-то момент процессия императорских дочерей будет ехать друг за другом, а потом придётся разлучиться, обе девушки поедут через пустыню, только Кити через песчаную пустыню, а Милина через горную. Слуги хорошенько готовили кареты, чтобы по пути колёса не сломались, для этого в дорогу брали запасные колёса. Кареты обеих Принцесс были хороши: они большие и удобные, где можно будет вытянуться и поспать, а все сразу увидят, кто едет; обе кареты созданы по образцу той, в которой ездит Синдел, однако они заметно меньше. Карета Принцессы Китаны сделана и оформлена лакированным эбеновым деревом, которое окрашено в нечто среднее между цветами индиго и ультрамарина, чтобы не было фиолетовым, но и не слишком ярким синим Колёса сделаны из железа, покрытого серебром, потому как металл был слишком тёмным и выглядел не так дорого. Дверные ручки сделаны по тому же принципу с инкрустированными драгоценными камнями — 8 сапфиров и 32 мелких оникса. Сами дверцы украшены личным гербом Китаны, сочетавший в себе половину от Внешнего Мира и половину от Эдении, как и она сама. Окошки кареты можно было закрыть плотной бархатной шторкой тёмно-синего света, чтобы скрыться от солнца или посторонних глаз. По периметру крыша украшена бурбоновскими лилиями, а на верхушке была удивительная фигура, которую раньше никто и никогда не ставил: обычно это были короны, как символ царственного происхождения, а у старшей Принцессы это был раскрытый веер, издали похожий на корону. В ночи карету будут освещать яркие магические фонари. Такую карету везёт цуг лошадей, которую возглавляет личная лошадь Китаны — Шанзи, которая является жеребёнком Кайзера и Рейны, потому имеет характерные для фризской породы кудрявые гриву и хвост, а также покорный и покладистый характер, как у шайра, от той же породы сила и выносливость. Зайчонка синего ассасина забрали таркатаны и поместили клетку в карету, чтобы не утруждать императорскую дочь тяжестями.       Кареты Милины былы похожей формы, однако имела совершенно другой внешний вид — имея взрывной характер, то же самое отразилось и на её личном транспорте. Каркас сделан из лакированного сливового дерева, так как на него лучше легла пурпурно-розовая краска. Колёса отлиты из золота, так как Мили нравится именно этот металл, она всегда любила сочетание чёрного, розового и золотого. Дверные ручки также выточены от золота, украшенные 8 камнями розового кварца и 32 мелкими ониксами. На дверцах красуется личный герб младшей Принцессы, сочетающий в себе Внешний Мир, Эдению и Таркату, так как всё это она умеет сочетать в себе. Окошки также закрываются плотной бархатной шторкой темноватого розового оттенка. Как и у старшей сестры, крыша кареты полутаркатанки украшена оружием — золотые скрещенные саи, а также узорами в традициях таркатан — резкие и острые, будто клыки и лезвия. Довольно яркие магические фонари сами загорятся, когда станет темно. Карету будет тянуть цуг из четырёх лошадей, разбитых на две пары, в первую из которых поставлена личная кобыла Её Императорского Высочества — Ньекунду или ласково Ньеку, что была подарена ему Баракой, когда та стала Императрицей, поэтому и имя ей было дано на таркатанском языке. Сама лошадь была красивой вороной масти с коричневатым блеском, особенно заметном на солнце. Таркатаны взяли и Секье, чтобы усадить толстушку в карету.       Глядя на то, как ловко таркатаны грузят сундуки с вещами в повозки, становилось немного не по себе от того, как быстро всё это происходит, без промедлений и идеально, совсем ничего им не мешало. Лю Канг держал Китану за руку, а Скорпион Милину, не давая им огорчаться или раскиснуть, ведь нельзя, чтобы Принцессам стало дурно. Через какое-то время всё было готово: все сундуки до единого были погружены в повозки, кареты досканально проверены, кони напоены, а охрана сидела на конях, готовая защищать императорских дочерей.       – Дочки! – послышался за спиной знакомый голос.       Девушки обернулись и увидели, что по лестнице быстро спускается Шао Кан, а за ним Синдел, Джейд, Скарлет, Рейко, Коталь, Эррон Блэк, Ли Мей, Горо, Шива, Кинтаро и Барака. Китана смотрела на них спокойно, а Милина с надеждой, что отец передумает и не станет отправлять дочерей так далеко от дома. Все они выглядели не официально, а скорее более семейно, не успев толком парадно одеться, а дамы накраситься, кроме шоканов и таркатаны, ведь им ещё отправляться в путь. Император первым дошёл до дочерей, глядя на них по-доброму... ласково, как и должен смотреть отец.       – Успел! – выдохнул Кан. – Я переживал, что не успею.       – Папа очень хотел проводить вас, – сказала подошедшая Канум.       – Тогда давайте прощаться, – произнесла Китана.       – Китана! – тут же бросилась к ней Джейд и обняла, а затем и младшую сестру. – Милина!       – Мы будем скучать! – сказала Скарлет, которая всё же обняла их. – Орден «Императорские Ассасины» должен выдержать эту разлуку.       – Я думала, что ты нас даже не обнимешь, – усмехнулась Кити.       – Я тебя сейчас ударю, если ты испортишь момент, – с улыбкой пообещала Карли.       – Надеюсь, что Куатан и Тарката оставят вас в восторге, – сказал Рейко, крепко обняв всех четырёх сестёр.       – Мы будем в работе, нам некогда будет наслаждаться красотами, – слабо усмехнулась Милина.       – Так вы же будете осматривать стройки и жизнь народа, точно успеете полюбоваться, – сказал Принц.       – Ты так красиво говоришь об этом... – сказала Мили. – Можешь ты и поедешь вместо меня?       – Я бы с радостью, но у меня тур... кхм... – осёкся наследник. – Пока другие дела, к тому же отец не посылал меня.       – Не стоит так тревожиться, Мили, – ласково попросила Джейди. – Это же только до конца декабря, чуть меньше, чем полтора месяца.       – Мы все будем вас ждать, – поддержал брат.       – Вы только пишите нам письма! – попросила нефритовая Леди.       – Китана, Милина, – спокойно произнёс отец, заставляя всех детей посмотреть на него. – Подойдите, – его голос звучал ровно и вполне обыкновенно, но девушки подошли к нему. – Вы уже так выросли, такие красивые. Вы наверняка думаете, что я ссылаю вас за поражение на турнире. Мои доводы вас не переубедят, однако я хочу сказать, что я бы не доверил такое ответственное дело тому, к кому не имею доверия. Я очень надеюсь, что вы сможете дать Куатану и Таркате то, что им нужно, увидев положение дел воочию. Я буду ежедневно ждать ваших писем, вы можете сообщать мне свои просьбы. Я пришлю что угодно, только попросите!       – Да, отец, – в один голос сказали Принцессы.       – Я бы хотел кое-что вам подарить, – сказал Шао Кан.       Император открыл небольшую коробочку и достал оттуда серебряное кольцо, выполненное в виде драконьей головы, держащей в своей пасти идеально ровный синий сапфир. Кан поманил старшую дочь рукой, потому та спокойно подошла. Внешнемирец взял её маленькую (по сравнению с ним) правую руку, надел на указательный палец холодное кольцо и даже поцеловал руку своей всё такой же маленькой для него дочери. Китана улыбнулась, на её памяти отец никогда не целовал её рук, а тут ещё и с подарком. Затем Шао поманил к себе и напуганную Милину, которая с трудом сдерживала страх, но она подошла. Император взял правую руку младшей дочери и надел ей кольцо той же формы, выполненное из золота, а в пасти дракона был розовый кварц; затем он ласково поцеловал руку своей дочки. Со стороны Кана это был такой нежный жест, какого он мог удостоить только лишь свою супругу. Синдел не могла остаться в стороне, она же любит детей и не может отпустить их так просто: она обняла и расцеловала своих Принцесс, а сама чуть не плакала, не желая расставаться. В глубине души младшая Принцесса надеялась, что такое состояние матери заставит отца передумать, но он был непреклонен.       – Девочки, будьте осторожны! – наказала им Синдел. – Не уходите далеко без охраны!       – Дели, они уже достаточно взрослые! – возразил Шао Кан.       – Там неизвестная для них местность, мало ли что может случиться! – парировала Императрица.       – Они ассасины, милая, – снисходительно улыбнулся Император.       – Мне от этого не легче, – фыркнула Канум.       – Вы как доберётесь — отправьте весточку, – попросил Кан.       – Да, отец, – в один голос произнесли Принцессы.       Внешнемирец подошёл к дочкам и обнял их, а затем поцеловал в лоб, не стыдясь своей любви к семье. Эденийка тоже не сдержалась и бросилась обнимать дочерей, прижимая к своей груди, словно они больше не встретятся. Да и сами Принцессы жались к родительнице, будто надеясь, что слёзы супруги переубедят родителя. Увы, безуспешно. Вдруг весь двор озарился боем столичных часов, куранты пробили шесть раз, уже 6 часов утра, пора отправляться в дорогу. Принцессы вновь были окружены объятиями, поцелуями и добрыми пожеланиями, все хотели, чтобы их путь прошёл удачно. Но всё же их отпустили — девушки пошли к каретам, а возлюбленные провожали их, ведь кое о чём можно говорить только наедине. Лакей-шокан открыл дверь Принцессе Китане и помог ей подняться по невысокой подножке кареты. Внутри карета была не такая уж и большая, но места вполне должно хватить. Стены отделаны синим цветом с нарисованными чёрными бурбоновскими лилиями, широкие сидения отделаны тёмно-синим велюром с уложенными на них узорчатым мягким пледом и подушками, на одной из которых расположился Сапфир. На потолке кареты был небольшой круглый плафон со знакомыми эденийскими пейзажами в серебряной раме. Лю Канг осматривал эту красоту через открытую дверцу, хотя окошки тут тоже можно приоткрыть, но правда Кити пока не знала как.       – У нас даже в спальнях в Шаолине такого нет, – восхитился Избранный.       – Всё сделано для моего комфорта, — сказала Принцесса. – Как физического, так и эстетического.       – Полагаю, что тебе тут будет некогда разглядывать расписные потолки, – усмехнулся Чемпион Земного Царства. – Ты сейчас наверняка заснёшь.       – От волнения спать пока не хочется, – сказала императорская дочь, уложив зайчонка себе на колени.       – Ничего, рано или поздно ты заснёшь, – уверил её шаолиньский монах.       – Если получится, – вздохнула синий ассасин.       – Кити, я буду скучать, – вдруг сказал парень.       – Я тоже, – робко произнесла девушка.       – Скажи, а ты... сможешь писать письма лично для меня? – спросил он. – Всё же в письме для отца не напишешь то, что можно рассказать лично мне.       – Может и смогу, – улыбнулась она. – Ты только следи, чтобы письмо попало лично тебе в руки, а не отцу.       – Когда мне ждать письмо? – спросил Лю Канг.       – Пока не знаю, сколько продлится путь, – ответила Китана.       – Но я буду ждать, – обещал Лю и довольно смело поднялся на подножку.       – Я тоже... – прошептала Кити.       Оба они будто поняли, что им сейчас нужно — прощальный поцелуй. Избранный понимал, что многие смотрят на них, особенно охрана старшей Принцессы, но ему должно хватить смелости. Чуть наклонившись, шаолиньский монах нежно коснулся щеки синего ассасина, а затем притянул её губы к своим. Этот поцелуй был мягкий, почти невесомый, без языка, робкий, будто они не знакомы 27 лет. Девушка еле сдержалась, чтобы слезинка не помешала их поцелую, она не хочет огорчать ни возлюбленного, ни себя. Она медленно отстранилась и улыбнулась, густо краснея, но ей это точно было приятно. Лю Канг отошёл от кареты, не сводя взгляд с возлюбленной.       – Шива, – почти прошептала Китана.       – Да, Ваше Императорское Высочество? – откликнулась Шива.       – Садись в мою карету, – учтиво предложила Принцесса. – Расскажешь мне побольше о Куатане.       – Как прикажете, – сказала королева Куатана.       Шокан подошла к карете и без всякого лакея залезла в неё, уперевшись головой в потолок, однако наверняка тут будет удобнее, чем на коне; карета заметно просела, но лошади должны дотянуть процессию до Куатана. Лакей закрыл двери за супругой Горо и сел на запятки, где ему и положено быть. Лю очарованно смотрел на свою возлюбленную, однако вскоре она была загорожена мощным конём, на котором восседал сам Горо, мужчине положено ехать верхом подле кареты, к тому же мало ли вдруг Принцессе и Королеве понадобится защита. Избранный невольно отошёл от кареты, но недалеко, чтобы может быть прокричать ей нечто важное.       Скорпион провёл Милину до кареты за руку, даже сам открыл ей дверь и помог сесть, не позволив сделать это лакею, потому тот сразу сел на запятки. Внутри карета была окрашена в пурпурно-розовый цвет, а у потолка и пола были нарисованы чёрные таркатанские клыки; сидения обиты велюром цвета малины, сверху уложен мягкий плед, чтобы укрыться от холода, а вокруг разбросаны подушки чёрного и розового цветов с золотыми узорами. Мили положила своего плюшевого мишку на сиденье напротив, а сама подсела ближе к Секье, поглаживая её спинку. В потолке сделан красивый плафон с прекрасным эденийским закатом, в котором собрались воедино все оттенки розового цвета; круглый плафон был в золотой раме.       – У тебя тут целая сокровищница, – заметил Ханзо Хасаши.       – Карета стоит целое состояние, наверняка на неё могут позариться, – рассудила дочь Шао Кана и Синдел.       – На это решится только сумасшедший, – сказал японец.       – Будто таких мало, – фыркнула полутаркатанка.       – Есть и такие, – согласился мужчина. – Но наверняка такое будут охранять днём и ночью... но есть нечто более ценное.       – А что это? – не поняла девушка.       – Ты, – односложно ответил он. – Такую ценность ни на секунду нельзя оставлять без присмотра, украдут ведь.       – Барака должен позаботиться об этом... – покраснела она.       – Уж пусть постарается, – сказал Скорпион.       – Он обещал моему отцу, значит исполнит, – сказала Милина.       – Я очень надеюсь, – сказал Ханзо и поцеловал её.       Целуясь через приоткрытое окошко, это выглядело словно некая картина, когда влюблённые целуются тайком, хотя они не скрывали своей любви. Им не мешало ржание коней и недовольное порыкивание таркатанов, всё же на прощание тратится много времени, когда без этого они были бы уже на полпути к выезду из Империума. Скорпион крепко держался за дверцу, будто не хотел разлучаться с Милиной, оба они так привыкли друг к другу за эти три долгих, но всё же скоротечных месяца, а сейчас придётся расстаться. Видимо, поражение оказалось как нельзя кстати для них обоих, всё могло обойтись душевной мукой для них обоих. Закончив поцелуй, Ханзо и Мили смотрели друг на друга влюблёнными глазами, нежелая расставаться, однако оба они ощущали тяжёлое дыхание таркатанов, которые должны будут защищать императорскую дочь ценой собственной жизни. Хасаши стал отходить от кареты спиной вперёд, чтобы не разрывать зрительного контакта с Принцессой, он хочет наглядеться на неё напоследок. И вот перед ним стали появляться экипированные таркатаны на боевых конях, а во главе процесси был Барака, в правой руке которого было знамя его расы. Послышалось ржание коней и тронулся экипаж старшей Принцессы Китаны: перед глазами мелькали флаги шоканов, мощные кони и крепкие четырёхрукие воины, а между ними синяя карета, а за ними шёл Лю Канг, надеясь проводить их хотя бы до ворот. Когда процессия Китаны отъехала на достаточное расстояние, кучер таркатан дёрнул поводья и цуг из четырёх лошадей повёз карету младшей Принцессы Милины, что шли за наместником провинции Тарката. Грандмастер клана Ширай Рю тоже прибавил шаг, надеясь крикнуть что-то напоследок.       – Удачи! – крикнул им вслед Эррон Блэк.       – Доброй дороги! – подхватил Коталь, стоя поотдаль от своей возлюбленной.       – Счастливого пути! – прокричала Джейд, как могла.       – Напишите, как доберётесь! – попросил Рейко.       – Горо, Барака, вы за моих сестёр головой отвечаете! – погрозила Скарлет.       – До встречи! – тихонько произнесла Ли Мей, не веря, что шумный топот копыт донёс до Принцесс её пожелание.       – Ешьте побольше и будьте на солнце поменьше! – заботливо попросила Синдел, прижимаясь к мужу.       – Китана, я люблю тебя! – во всё горло крикнул Лю Канг.       – Милина, я люблю тебя! – громко прокричал Скорпион.       – Удачи, мои девочки, я буду ждать вас, – проговорил Шао Кан.       Вскоре Лю и Ханзо перестали догонять процессию, так как кони набирали скорость и Горо, что шёл впереди кареты Кити, уже был за воротами, а за ним потянулся и цуг, несущий экипаж. Всё это стремительно неслось через ворота дворца, утихал стук колёс и топот копыт, оседала пыль и со временем в утреннем тумане таяли очертания. Избранный и Грандмастер провожали их взглядом, пока последний конь охраны Принцессы Милины не затерялся в утреннем сумраке, а затем уже и звуки были слышны не так отчётливо. Японец поправил свою сумку, вздохнул и направился ко дворцу, за ним пошёл и китаец. Императорская семья не торопилась возвращаться во дворец, хотя было зябко. Императрица прижималась к Императору, а тот обнимал жену, поглаживая руками её предплечья, чтобы немного согреть. Перестав видеть что-либо дальше ворот и почти не слыша звуков экипажа, все увидели плетущегося Лю Канга, который сумел обогнать Скорпиона. Лю выглядел печальным и подавленным, не поднимая глаз на императорскую семью. Позади шёл Ханзо: он выглядел несколько уставшим, то и дело поправляя ремень сумки, что шёл через его грудь. Избранный поднялся по ступеням лестницы и встал позади всех, чтобы вдруг не мешать и не быть объетом заботливых расспросов. Хасаши остался у лестницы перед императорской четой, понимая, что пора и ему, но попрощаться нужно и ему. Стоит согласиться, что за прошедшие месяцы он многое пережил: нападение Элигоса, утешение Милины после того, как Рейко бросили в темницу, Хеллоуин, турнир, а теперь проводы младшей Принцессы в Таркату. Ещё никогда японец не отбывал отсюда с таким тяжёлым сердцем.       – Отбываешь и ты, – сказал Шао.       – Я загостился, – сказал Скорпион. – Благодарю за гостеприимство.       – Ты хотя бы завтракал? – заботливо спросила Дели.       – Да, я поел, – ответил Ханзо. – Тамаго какэ гохан был вкусным.       – А что это? – спросила Джейд.       – Рис с сырым яйцом, – ответствовал Хасаши. – Если не хватит, то перекушу чем-нибудь уже Гималаях, я уже даже соскучился по еде нашего клана.       – Мы будем рады тебе, – сказал Рейко.       – Милина просила меня прибыть на Новый Год, – признался грандмастер.       – Тогда мы будем ждать твоего визита, – учтиво сказала Императрица.       – Благодарю, – сказал японец и поклонился, как учат в Ширай Рю.       – Я открою тебе портал в Земное Царство, – сказал Император.       Не дожидаясь ответа или возражений, Кан поднял руку и прямо за спиной Скорпиона появился огромный кислотно-зелёный портал, из-за чего появился ветер и довольно яркий для глаз свет. Ханзо обернулся и увидел вглубине портала знакомые холмы, перетекающие в заснеженные горы, чистое небо и солнце ярко освещает собой горные хребты — его Гималаи, именно там расположена резиденция клана Ширай Рю, где он так давно не был. Погода во Внешнем Мире была куда более скверная, потому даже душа радовалась возвращению туда. Хасаши вновь поклонился гостеприимным хозяевам дворца, вздохнул, поправил сумку и вошёл в портал, окутываемый кислотно-зелёным светом. Когда силуэт японца пропал в портале, то тот сам стал уменьшаться, поднимая ещё больший ветер и даже гул, свет становился ещё более ярким и ослепляющим. Наконец всё было кончено — Принцессы отбыли в провинции, а грандмастер клана Ширай Рю вернулся в свою резиденцию, бывшие участники турнира постепенно покидают дворец и это вовсе не поднимает настроения, к тому же ноябрь был уже довольно глубок, от того была и меланхолия. Вздохнув, Шао Кан вместе с супругой вернулся во дворец, за ними пошли и остальные, но, увы, не переполненные счастьем.       Столь длительное и тяжёлое прощание оставило неприятный осадок на душе: Китана и Милина уехали в назначенные провинции, Скорпион вернулся в Резиденцию клана Ширай Рю, а Лю Кангу теперь придётся мучиться из-за отсутствия возлюбленной. Всё было слишком тяжело и несправедливо. Казалось, что и погода скорбела по этому: небо заволокло тучами, а туман едва-едва желал рассеиваться, не слышно привычного шума столичной жизни. Да и во дворце было не так радостно: обычно в коридорах стояла тишина, нарушаемая потрескиванием факелов и редкими громкими разговорами, а сейчас это молчание стало особенно болезненным, остро ощущалось, не было слышно даже милых воркований и беспечных бесед, все будто закрылись в своих покоях и упорно молчат, сидя в разных углах. Во многом это было так: Шао Кан ушёл в свой рабочий кабинет, оставив Синдел наедине с собой; Лю Канг крутил нунчаки в своих гостевых покоях; Коталь и Джейд заняли разные опочивальни, так и не найдя примирения; Эррон Блэк и Скарлет просто молча сидели на постели, не находя слов; Рейко же что-то читал за своим рабочим столом в покоях, а Ли Мей читала очередной дневник одной из особ старой эденийской династии. Все молчали, было ужасно тихо, а холод ещё больше добавлял некоего чувства тревоги и волнения. Вдруг тишину коридора озарил стук тяжёлых ботинок и тихое шушуканье, прерываемое робким хихиканьем. Никто не понимал, как кто-то ещё может смеяться в такой грустный день? Однако у смеющихся был повод: это были Кунг Джин и Кэсси Кейдж. Совсем недавно они... довольно бурно «помирились» и вновь стали парой, что не сразу замечалось в турнирной суматохе. Идя вдвоём по коридору, они о чём-то шептались и держались за руки, выглядя так мило и безрассудно, будто расставания не было или же оно сыграло роль некоего финального примирения, как было у Шао Кана и Синдел. В этом дворце мало кто остаётся без пары, он свёл под своей крышей как минимум пять пар: Скарлет и Эррон Блэк, Горо и Шива, Рейко и Ли Мей, Рептилия и Камелеона, а теперь ещё и Кунг Джин и Кэсси Кейдж. Слышали они об отъезде Принцесс или нет, однако не совсем понимали, почему во дворце так тихо: обычно в западной части дворца слышны стоны и смех, а тут вообще почти ни звука.       – Что-то никого не слышно, – прошептала Кейдж. – Может и не стоит нам идти, вдруг все ещё спят?       – Нет, я видел, что Шао Кан шёл в свой кабинет, – настаивал Джин.       – Ну это Шао Кан, а Синдел? – возразила коммандер.       – Думаешь, что муж уйдёт не поцеловав жену? – усмехнулся лучник.       – Шао Кан-то вряд ли, – хихикнула девушка.       – Ну тогда успокойся, – сказал парень. – Мы спросим, занята Синдел или нет. Если нет, то попросим выполнить твою просьбу. А если занята, то попросим назначить нам время.       – Нам? – удивилась она. – Ты тоже собрался идти со мной?       – Да, – ответил он. – Чтобы ты не рассказывала про меня небылицы.       – Даже не собиралась! – Кэсси Кейдж гордо вскинула голову.       Кунг Джин лишь усмехнулся и легонько щёлкнул ей по носу, чтобы не зазнавалась, хотя может быть хотел мило указать ей на излишнюю горделивость. Если уж они идут по западной части дворца, то точно к кому-то из членов императорской семьи, тут не живут иные люди. Они прошли мимо дверей покоев Рейко, Скарлет, Милины  Джейд и Китаны, идя прямо к двери императорской опочивальни. Дверь охраняли крепкие таркатаны, держа в руках массивные алебарды, чтобы успеть преградить путь непрошенным гостям, хотя им и лезвий хватит. Только завидев землян, они заметно напряглись и крепко сжали в руках оружие. Наконец, подойдя к двери, Джин выглядел вполне спокойным, а Кейдж немного напряглась, но не из-за стражей, а из-за своей просьбы.       – Кунг, может всё же не стоит? – замялась коммандер.       – Но ты же этого хотела, – удивился лучник.       – Хотела, но волнуюсь, – призналась девушка.       – Не переживай, всё будет хорошо! – утешил её парень, а затем обратил внимание на таркатан. – Передайте Императрице, что мы пришли.       – Зачем? – спросил таркатан.       – По делу, – кратко ответил Кунг Джин.       – Учтите, Её Императорское Величество сильно огорчена, – предупредил страж и заглянул за дверь. – Ваше Императорское Величество, к вам пожаловали земляне.       – Какие? – послышался голос Синдел.       – Молодая блондинка и лучник, – ответил таркатан.       – Вероятно это Кассандра и Кунг Джин, – тихо проговорила Императрица. – Что ж, проси.       Страж кивнул Канум и отошёл от двери, открывая её для посетителей. Войдя в покои, Кунг Джин и Кэсси Кейдж увидели, что на невысоком стеклянном столике стоит пустая тарелка, на которой изящно лежат столовые приборы, а подле неё пустая чашечка, вероятно из-под горячего напитка. Наверняка эденийка завтракала, а ей помешали. За гостями закрыли двери, оставив их наедине с хозяйкой дворца. Женщина изящно поправила шаль на плечах и подняла на пришедших вопросительный взгляд, но он был не злым, а мягким и спокойным. Было бы нелепо со стороны Джина и Кэсси изобразить реверанс перед Её Императорским Величеством, потому они неловко изобразили поклон, не понимая, стоит ли делать это людям, незнающим местный этикет. Синдел промакнула губы тканевой салфеткой, вытерла руки и наконец была полностью посвящена своим гостям.       – Я даже не ожидала сегодня гостей, – призналась Императрица. – Особенно так рано.       – Просто мы увидели, что Император пошёл в свой кабинет, вот и решили, что вы тоже проснулись, – сказал лучник.       – Как видите, я проснулась, – сказала Канум.       – У Кэсси к вам просьба, – выпалил парень.       – Я слушаю, – сказала эденийка.       – Ваше Импепаторское Величество, не могли бы... подстричь меня? – спросила коммандер, с надеждой глядя на неё.       – Подстричь? – удивилась женщина. – Что тут, мастер по причёскам?!       – Нет, просто вы... – замялась девушка. – Извините. Пойдём, Джин.       – Да... э... да... погодите! – остановила их Синдел. – Хорошо, я подстригу тебя, Кассандра.       – Нет, если мы вам помешали, то лучше пойдём, – осторожно сказала Кэсси Кейдж.       – Присаживайся, – сказала Императрица, указав на пуфик перед трюмо. – Кунг Джин, садитесь в кресло. Может быть вам подать чаю или кофе.       – Я бы не отказался от зелёного чая, – сказал Кунг Джин, садясь в велюровое кресло.       – Да, сейчас, – сказала Канум и похлопала в ладоши, после чего в покои вошли молодые служанки. – Будьте добры, отнесите пустые блюда на кухню и принесите зелёный чай. И принесите приборы для стрижки.       – Как прикажете! – служанки тотчас стали выносить грязную посуду, а затем вышли.       – Ну что ж, Кассандра, что ты хочешь? – спросила эденийка, сняв резинку с её волос.       – Когда-то у меня были выбриты виски и затылок и я собирала волосы в пучок, – ответила Кэсси.       – Ах, да, я помню, – кивнула женщина. – Это было года 2 назад, когда мы сражались рядом с источником Джинсей. Но ты уверена, что хочешь этого? Просто одно дело сбрить волосы на висках у мужчины, а другое дело у женщины.       – Я уверена! – сказала Кейдж.       – Я её отговаривал, но она настаивала на своём, – влез Джин.       – А потом сам и привёл! – усмехнулась коммандер.       – Ты же просила, – сказал лучник.       – Спасибо, – улыбнулась девушка.       – Под сводами этого дворца многие находят пару, – улыбнулась Синдел, снимая резинку с её волос.       – Тут удивительная энергетика, – заметил парень.       – Она долго создавалась, – сказала Императрица. – Мы же с Императором помирились в главном дворце Эдении.       – Кто бы мог подумать, что однажды это случится, – усмехнулся он.       – Никто, – пожала плечами Канум. – В Преисподней до этого не было времени, а после моего возвращения всё было так сложно и запутанно...       – Когда-то в детстве я думала, что увижу Преисподнюю только после смерти, – призналась Кэсси Кейдж. – А я бывала там чаще, чем ожидала.       – Это ты ещё не знаешь всех ужасов того мира, – сказала эденийка и обернулась, услышав, что вошла служанка, которая принесла чистые приборы для стрижки: ножницы и клинковую бритву, а также мягкое полотенце на плечи и грудь. – Благодарю.       – Чай будет готов через несколько минут, – сказала служанка.       – Спасибо, можешь идти, – сказала женщина и стала мочить волосы своей гостьи. – На чём мы там остановились?       – На Преисподней, – ответила Кэсси, проводив взглядом служанку, что отражалась в зеркале.       – Ох, давайте не будем? – вздрогнула Синдел. – Не люблю это вспоминать. Я была совсем не похожа на себя.       – Да все ревенанты были... – осёкся Кунг Джин.       – Ну? – насторожилась Императрица. – Договаривайте.       – Не такими, как сейчас, – выкрутился Джин. – Более злыми.       – Я бы никогда не подумала, что на нас нападёте вы и Китана, – сконфузилась Кейдж.       – Меня тогда Китана отправила в нокаут, – вспомнил лучник.       – Китана... моя девочка... – тяжело вздохнула Канум.       – Что-то не так? – спросил парень.       – Нет, всё в порядке, – вздохнула эденийка, разделяя волосы коммандера, чтобы не сбрить лишнее. – Извините, я сегодня излишне нервная.       – А что случилось, если не секрет? – осторожно спросил он.       – Мне казалось, что весь дворец знает, – сказала женщина, намыливая руки, а затем и волосы Кэсси, где нужно будет пройтись бритвой.       – Ну значит не весь, – Кунг Джин пожал плечами.       – Вчера Шао Кан назначил Китану представителем Императора в провинцию Куатан, а Милину представителем Императора в провинцию Тарката, – сказала Синдел, стараясь держать себя в руках, чтобы не порезать девушку.       – А можно проще? – попросил Джин.       – Китана и Милина отправлены в Куатан и Таркату, чтобы заниматься там делами: стройки, сельское хозяйство, военное ремесло и прочее, – объяснила Императрица. – Так яснее?       – Вполне, – ответил лучник. – А почему сейчас? В смысле после их поражения в турнире.       – Шао Кан счёл, что это поможет им избавиться от тревог, – ответила Канум. – Они будут заняты делом, им некогда будет скучать и не будет нужны смотреть на бои. В столице же Принцессы обязаны присутствовать на турнире подле Императора.       – У нас это типо как стажировка за границей, обмен опытом, – сказала коммандер, чувствуя, как холодное лезвие отсекает волосы, машинкой для стрижки было бы куда безопаснее и спокойнее для её души.       – Китана старше Горо, какой там опыт! – усмехнулась эденийка.       – А она была раньше в Куатане? – спросил парень.       – Понятия не имею, – ответила женщина. – По крайней мере мне об этом неизвестно.       – Вероятно, там есть то, чего нет в Эдении и Внешнем Мире, – рассудил он.       – Там многое нужно отстраивать, столица провинции в руинах, а окрестности и подавно, – сказала Синдел.       – Почему? – спросил Кунг Джин.       – Годы запустения даром не проходят, – ответила Императрица. – Междоусобица после гибели Короля Горбака и ухода в подволье Принца Горо. Там были бойни, катапульты и огонь уничтожили обветшавшие постройки. Туда нужно много денег.       – А они окупаются? – спросил Джин.       – Там очень хорошие верфи... – произнесла Канум. – Однако же не будет Китана учиться строить корабли.       – Всё возможно, – сказал лучник и даже не заметил, как перед ним появился зелёный час с лавандой.       – А в Таркате что? – спросила девушка.       – Полезные ископаниемые: золото, серебро, медь, железо, драгоценные камни... – перечисляла эденийка.       – И всё? – спросила Кассандра.       – Там живут кочевники, – ответила женщина. – Им не до архитектуры, они живут в шатрах.       – Ну вот Принцесса этим и займётся, – сказал парень, сделав глоток чая. – Она-то жила в «каменном шатре».       – Не стоит относить к таркатан столь легкомысленно, – вступилась Синдел за кочевников. – Они преданны!       – Преданность не строит им каменные дома, – парировал он.       – Преданность даёт им наше доверие, а мы обучим их тому, что умеем сами: строить дома, играть музыку, разводить скот, выращивать растения! – мудро изрекла Императрица.       После этого Кунг Джин стал пить чай и замолк, чем свёл разговор на нет, оставил Синдел в победителях, а себе оставил почву для размышлений. Кэсси Кейдж редко видела, чтобы хоть кто-то мог заткнуть этого шутника, а тут мудрая Императрица обыграла его в остротах и уме. Хотя сейчас Кэсси больше думала о том, чтобы острая клинковая бритва не поранила кожу её головы, всё же не хочется, чтобы на сбритом участке были видны порезы. Кейдж не верила, что её стрижек сама Канум, хотя царственной особе наверняка постыдно исполнять работу слуг, тем более для постороннего человека. По лицу коммандер не могла прочесть эмоций эденийки: её лицо было спокойным, она молчала и просто занималась волосами девушки, но наверняка в голове перебирает мысли. Всё же Кассандра могла и потерпеть до Земного Царства, где ей сделают от спектр услуг, начиная от волос и заканчивая лёгким маникюром. Чем больше волос падало на пол, тем чётче Кэсси Кейдж узнавала старую себя, однако до того идеала нужно ещё потрудиться, правда уже будет стыдно использовать труд Синдел; Кэсси до сих пор чувствует себя неловко за это. Ощущений и эмоций Императрицы она не знала да и не хотела, чтобы не разочаровываться и не обижаться, а то вдруг она узнает о себе нечто нелицеприятное. Потому Кейдж просто успокоилась и стала ждать, прикрыв глаза. Сидя в бесконечном напряжении из-за страха получить порез, коммандер всё же терпеливо ждала, ощущая, как бритва без ран прошлась по правому виску, затем по левому и уже после по затылку. Когда девушка услышала звук закрывшейся бритвы и то, что её отложили на стол, у неё отлегло от сердца, но пока было точно рано вставать — в руках эденийки что-то щёлкнуло. Затем Кэсси стала ощущать, что ей стригул волосы, значит женщина взяла ножницы. Кейдж просто смирилась и ждала, даже не думая о том, что сейчас Кунг Джин наверняка пытается развеселить её забавными гримасами. Так прошло ещё примерно полчаса, она точно не засекала, но по ощущениям было так.       – Всё, Кассандра, готово, – сказала Синдел.       Кэсси вздохнула, открыла глаза и улыбнулась: в зеркале она увидела совершенно другое лицо, всё же причёска многое решает. Светлых волос стало меньше, виски побриты, передние пряди спущены на лицо, едва заправленные концами за уши. Кейдж чуть повернулась и через зеркало хотела посмотреть затылок, но не вышло, поэтому Императрица дала ей зеркало. Сев спиной к трюмо, через ручное зеркало коммандер видела бритый затылок, как раньше, без единого пореза или даже капельки крови. Девушка закусила губу, стараясь подавить в себе восторг, но выходило скверно: она нелепо улыбалась и краснела, что заставляло улыбаться и Канум.       – Ну как? – с надеждой спросила коммандер.       – Тебе очень идёт! – отозвался Кунг Джин, оставив чашку чая.       – Ну, здравствуй, Кэсси Кейдж, – улыбнулась себе в зеркало девушка. – Вот теперь я стала тебя узнавать. Но над тобой ещё нужно будет потрудиться!       – Я помогу тебе, – сказал Кунг Джин.       – Что ж, тогда я вам больше не нужна, – сказала Синдел.       – Ваше Императорское Величество, извините, что я попросила вас о такой... услуге, – неловко промямлила Кэсси Кейдж.       – Ты помогла мне отвлечься от дурных мыслей, – сказала Императрица.       – Всё же неловко... вы же жена Императора, – замялась Кэсси.       – Считай, что это моё извинение за ту битву у Источника Джинсей, – улыбнулась Канум.       – Я обещаю, что больше не буду тревожить вас подобным, – сказала Кейдж.       – Ты лучше обещай мне, что наконец будешь следить за собой, – шепнула ей на ухо эденийка. – Всё же редко какой мужчина заглядывается на серых мышей. Любому мужчине нужна яркая спутница рядом с собой.       – Как вы для Императора? – спросила коммандер.       – А это уж как ты расценишь, – ответила женщина. – Со стороны виднее.       – Вы очень ему подходите, – с улыбкой прошептала девушка. – Я никогда не видела, чтобы Шао Кан смотрел на кого-то с таким трепетом.       – Спасибо, – сказала Синдел.       Императрица отошла в сторону, чтобы не мешать Кунг Джину, что стоял позади неё и ждал своей минуты. Подойдя к Кэсси, Джин сомкнул руки на её талии и неловко поправил передние пряди, которые теперь видны более ясно. То ли лучник обомлел от красоты коммандера, то ли засмущался от присутствия здесь посторонних лиц, впрочем, это не их покои. Взявшись за руки, парень и девушка постарались поклониться, а затем вышли из императорских покоев, держась за руки и мило хихикая. После того, как они ушли, вошли служанки, которым теперь предстояло убрать пустой чайный сервиз, волосв и промыть клинковую бритву и ножницы. Не обращая внимания на эту суету, Канум сел в чёрное велюровое кресло, что стояло перед столиком, за которым сидел Кунг Джин, попивая чай. Эденийка не могла даже найти себе занятие, потому как она во всём найдёт напоминание об уехавших Принцессах. Единственным занятием женщины стало ожидание вестей, потому как она и не знала, куда ей сейчас вложить свои силы и мысли.       Палящее знойное солнце, не укрытое пеленой облаков. Вдали виднеются очертания высоких песчаных барханов, переваливающихся друг за другом неровными грядами, редкий ветер рисует на них неровные волны; а может они похожи на шёлк, небрежно брошенный юной девой или золото, стёртое в мелкие крошки. Только иногда встречаются засохшие чёрные кусты, ни единого живого дерева. Изредка вдали можно услышать крик птицы, однако ни в небе, ни вдали песчаных гор не видно его обладателя. Пустыня. Такое удивительное место, где будто замедляется время, а перед взором глаз нет ничего, кроме бесконечных песчаных дюн. Не повезёт тому, кто оказался здесь совершенно один без воды: жара до такой степени нагреет голову, что мгновенно теряется сознание, наступает смерть от перегрева и уже скоро в трупе путешественника копошатся редкие пустынные жуки или птицы-падальщики. Хотя попробуй тут не стань падальщиком, когда нет никакой добычи.       Процессия Её Императорского Высочества старшей Принцессы Китаны ехала через безымянную пустыню, где должна была пройти дорога от столицы Внешнего Мира до самого Куатана. Только пригревшись среди тёплых пледов и подушек, Китане тут же пришлось откидывать их и обмахиваться веером, один из которых она дала Шиве, ведь та тоже заметно раскисла от жары, а ведь ещё недавно Принцесса жаловалась на холод в Империуме. Воспользовавшись порталом, они заметно сократили путь, однако эта мучительная поездка по пустыне вынужденная, ведь Принцессе нужно проинспектировать дорогу, которую несчастные шоконы-строители прокладывают до столицы владений Короля Горо. Да, мощёная дорога была достаточно широка для кареты, а если отъехать немного в сторону, то проедет и вторая повозка, однако надутый лёгким ветром песок забивался в колёса и потому в экипаже стоял нестихающий хруст и треск. Скорость движения заметно упала: то ли кони спеклись от жары, то ли песок начинает мешать, то ли всё это сделано, чтобы Принцесса полюбовалась работой и пейзажами пустыни. Однако какие ж тут пейзажи? Пески. Бесконечные золотые пески, мелькающие перед глазами, иногда разбавляемые иссохшими чёрными корневищами или кустами. Глядя в окношко, чуть прикрытое бархатными шторками, императорской дочери уже наскучил этот вид бескрайней пустыни, к тому же в карете было чуть менее жарко, чем за её пределами. Чуть приподнимаясь, синий ассасин видела, как кони охраны тяжело опустили головы, еле неся на себе мощных шоканов. Чем дальше двигалась процессия, тем больше падала скорость кареты и отчётливее слышался скрежет колёс, наверняка оси жутко забиты песчинками.       – Мы так долго едем, – вздохнула Китана, лениво обмахиваясь веером.       – Нам нужно было проверить эту дорогу, Ваше Импера... – начала объяснять Шива.       – Можно просто Китана, Шива, – попросила Принцесса. – Однако по этой дороге так тяжело ехать, всё занесло песком.       – Никто же не выметает его, – сказала Королева.       – По такой жаре невозможно работать, – сказала синий ассасин. – Я бы очень удивилась, увидев здесь слугу, убирающего дорогу... хотя при таком положении дел это даже необходимо.       – Может вы и правы, – сказала шокан, чуть отодвинув шторку. – Кони совсем спеклись от жары.       – Если отправляться в путь по этой дороге, то нужно запасаться бочкой воды, но не всегда же можно увезти с собой такой большой... сосуд, – рассудила девушка. – Хватило бы и хотя бы фляги или кожаного мешка для воды, однако его нужно где-то наполнять.       – Тут нет ближайших поселений, – сказала женщина.       – Достаточно и колодца, но будет ли там вода? – задумалась Китана.       – Какое-либо массовое строительство тут затруднительно, – сказала Шива. – Жара и песок.       – В том-то и беда... – вздохнула Принцесса.       Таким был любой их разговор: императорская дочь выказывает недовольство, а шокан, сохраняя терпение, деликатно переводит разговор в несколько иное русло, будто настраивая её на рабочий процесс, всё же в Куатан нужно вложить много средств, не только материальных и физических, но и моральных. Китана вновь заскучала, глядя на проплывающие за окошком золотые горы, изредка видя сказочные оазисы и ощущая призрачный запах солёной воды. Казалось, что спасти от жары не мог даже веер: чем больше она обмахивалась, тем жарче ей становилось, будто воздух в карете нагрелся настолько, что ничем нельзя его охладить. Пожалуй, сейчас Принцесса предпочла бы греться у камина, чем трястись по жаре в карете и вздрагивать от скрежета песка в колёсах. Вдруг пустынные просторы стали разбавляться людьми: императорская дочь увидела шоканов, что на жаре прокладывают мощёную дорогу. Синему ассасину показалось, что это был мираж, но он был слишком реален и... душераздирающим: измученные и обожжённые солнцем потомки драконов стояли на коленях на раскалённом песке, еле шевеля руками, чтобы передать друг другу крупные камни для дороги. Все они положили себе на головы ткани, которые наверняка были мокрыми, но сейчас они высохли до такой степени, что стали напоминать тонкий пергамент. Девушка с ужасом прильнула к окну, глядя на то, как измучены по такой жаре строители. Её сердце окончательно дрогнуло, когда она увидела, как обтекающий потом шокан закачался, прикрыл глаза и рухнул на песок, что в воздух поднялось несколько песчинок. Китана приподнялась в карете и постучала в стенку кареты, за которой был кучер.       – Останови карету! – затребовала Кити.       – Китана, что случилось? – заволновалась Шива.       – Я сказала останови карету! – настаивала Принцесса.       Еле сообразив по такой жаре, кучер остановил коней, что в песках было не так безопасно, поскольку колёса могут увязнуть, но разве можно спорить с дочерью Шао Кана и Синдел? Уставший лакер открыл синему ассасину дверцу, помогая выйти из кареты. Ступив каблуками на песок, девушка и не предполагала, что тут настолько зыбко, к тому же зря она думала, что в карете жарко — только выйдя из экипажа, на голову стали давить солнечные лучи, оазисов становилось в разы больше, а пот потёк в три ручья. За ней вышла и Шива, а Горо и Кинтаро слезли с коней, переживая, что с Китаной что-то случилось. Принцесса подошла к упавшему шокану и стала искать пульс — он есть, но совсем слабый, а сама кожа была невыносимо горячей. Казалось, что даже огонь не берёт плотную кожу этих существ, однако этот потомок дракона был ещё совсем юн, вероятно его кожа была нежнее, чем у взрослых сородичей, к тому же если спина и нога шоканов довольно прочны, то голова и грудь ничем не отличаются от эденийцев или внешнемирцев. Дочь ШаоДел подбежала к одной из повозок, в которой стояла большая бочка полная воды, взяла резную деревянную кружку, набрала в неё достаточно воды, а затем вернулась к юноше. Охрана сообразила, чего хочет синий ассасин, потому они подняли строителя на ноги и держали его голову ровно. Девушка поднесла к его губам не прохладной, но хотя бы чуть тёплой воды, что должно помочь ему прийти в себя.       – Отнесите его в карету, ему нужна тень, – сказала Китана, а затем оглядела остальных рабочих, которые склонили головы перед ней. – Кинтаро, вели напоить всех рабочих.       – Слушаюсь, Ваше Императорское Высочество, – сказал Кинтаро и подошёл к бочке, помогая слугам наполнять кружки с водой.       – Им всем нужно в тень, – сказала Принцесса.       – Тут нет даже навеса... – сказала Шива.       – А вы не знали? – удивилась императорская дочь.       – Нет, Ваше Императорское Высочество, – ответил Горо. – Мы бы не допустили для рабочих таких условий.       – Как видишь, они допущены! – чуть повысила голос синий ассасин. – Разве вы не должны были следить за этим?       – Должны, Ваше Императорское Высочество, – согласился Король.       – Если дорогу строят шоканы, то это не значит, что им не нужна вода и тень! – продолжила девушка. – Они такие же ваши подданные, как и другие шоканы, однако, я полагаю, здесь не просто работа, а каторга для ссыльных. Жара, ни воды, ни еды, ни тени и работы тяжёлые!       – Это вовсе не так, – затих шокан.       – Довольно оправданий, Горо! – жестом руки Китана попросила его замолчать. – У нас есть свободная повозка?       – Да, – ответила Королева.       – Соберите всех рабочий и посадите в повозку, на сегодня работы окончены, – спокойно приказала Принцесса.       – Но, Ваше Им... – хотел было возразить Горо.       – Я сказала, что на сегодня работы окончены, – сквозь зубы процедила синий ассасин.       Будто инстинктивно, девушка выпрямилась, её руки сомкнулись за спиной, голова поднялась и она пошла к рабочим, чтобы помочь им, чем можно. Горо и Шива проморгались, а затем переглянулись, понимая лишь одно — они сейчас будто увидели само воплощение Шао Кана: спокойная отдача приказов, его мимика и жесты, ведь именно он всегда, когда прав, выпрямляется, закладывает руки за спину, вскидывает голову и деловито уходит, видимо в Китане это оказалось скорее на уровне... врождённого, хотя раньше они особо за ней этого не замечали. Понимая, что Принцесса начинает осозновать свою ответственность, они улыбнулись, а затем тоже стали помогать рабочим, отводя их или перенося в повозку, а сам Король Куатана отдал приказ, чтобы сегодня же вечером, когда спадёт жара, был приготовлен навес для рабочих и каждое утро им должны будут привозить по бочке питьевой воды. Дочь Шао Кана и Синдел бродила по заметённой песком дороге, пиная его ногами, чтобы он оказался в стороне и не мешал проезду. Синий ассасин тяжело вздохнула: она несколько часов смотрит на золотые песчаные горы, им ни конца, ни края, нет даже никаких примечательных знаков в виде указателей или деревьев, чтобы примерно представлять, сколько ещё осталось до Куатана. Краем уха девушка слышала как жадно пьют кони, за раз выпивая по ведру воды, а ведь запасов должно хватить до шоканской столицы, а может и на больший срок, если там нет питьевой воды. А по пути запасы пополнить невозможно: ни колодцев, ни питьевых фонтанов для банальных фляг. А песок заметает дорогу, обмести её невозможно даже не из-за жары, ведь всё снова будет занесено песчинками после уборки. Нужно облагородить эту дорогу любым способом. Подойдя ближе к краю дороги, Китана прочертила вдоль неё неглубокую полосу, похожую на канал для воды. Кити хмыкнула прошла глубже и нарисовала такую же линию, а на месте предыдущей накалякала неровные завитушки, будто пыталась нарисовать некую растительность. Стоя так ещё несколько минут и рисуя сапогами полосы и линии, к ней подошли Король и Королева Куатана.       – Всё готово, Ваше Императорское Высочество, – заявил Горо. – Можно ехать.       – Тут есть писарь? – спросила Китана, подняв голову.       – Конечно! – ответил Король. – Вдруг что-то срочно нужно будет написать в столицу.       – Зови, – сказала Кити.       – Керани, иди сюда! – шокан позвал писаря.       С одной из повозок спрыгнул невысокий молодой человек, одетый в традиционную для писарей одежду: удобные широкие штаны и рубаха с немного свободными рукавами, чтобы они не мешали при письме и не смазали бы чернила; вероятно, юноше довольно жарко в этом, но так нужно, зато ему повезло — на голове был удобный тюрбан. Писарь обязательно должен быть грамотен и образован, для этого каждый способный молодой человек проходит особое обучение, где его учат письму и грамматике, а затем назначают на службу во дворец, в провинцию или в иное место; этому юноше досталась работа войскового писаря, однако его отправили в Куатан вместе с Принцессой Китаной, так как нет должности "путевой писарь", только войсковой, а это довольно схоже. Кроме писаря никто не может писать и отправлять письма от имени Её Императорского Высочества, только она сама. Он нёс в руках стопку тонких пергаментов и деревянную дощечку, а через плечо перевешена сума, наверняка в ней лежат чернила и перо. Подойдя к монаршим особам, писарь поклонился, вынул чернильницу и гусиное перо, которое заранее заточили, чтобы буквы были тонкими и ровными. Обмакнув кончик пера в чернила, Керани поднял глаза, ожидая указаний.       – Пиши, – сказала Китана. – «Именем...», – она немного задумалась. – «Его Величества Короля Куатана Горо, повелеваю...»       – Моего?! – удивился Горо.       – Ну ты же Король Куатана, – спокойно сказала Принцесса. – Пиши дальше: «...повелеваю посадить вдоль дороги от столицы Внешнего Мира города Империума до столицы провинции Куатана города Куатан кустарники растения хеномелес...»       – Ваше Императорское Высочество, – возразил Король. – Так они пересохнут! Тут солнце и непригодная почва.       – Шива, по приезду напиши моей маме и попроси, чтобы сюда привезли эденийской земли для кустов, – попросила синий ассасин. – Она плодородна.       – Кусты высохнут и сгорят! – предупредил шокан.       – Керани, пиши дальше, – попросила девушка. – «Помимо того повелеваю разбить оросительные каналы для полива кустарников и установить питьевые фонтаны на расстоянии каждые 20 километров». Записал?       – Да, Ваше Императорское Высочество, – кивнул писарь.       – По приезду подпись и печать поставишь, – сказала Китана шокану.       – Ваше Императорское Высочество, а какие фонтаны? – спросил Горо.       – Ты бывал в Эдении? – спросила Принцесса.       – Только в качестве воина, – ответил Король.       – Тогда будет трудно объяснить, – сказала Кити, потирая подбородок.       – Вы имеете в виду каменные фонтанчики с краном и вентилем? – спросила Королева.       – Да, именно, – кивнула императорская дочка.       – Будет красиво сделать их фигурными, например, чтобы кран торчал из пасти дракона или иного существа, – рассудила шокан. – И сделать чашу, чтобы вода не утекала вникуда.       – Отлично, ты и поможешь супругу, – сказала синий ассасин. – Но вы не думайте, что я останусь в стороне.       – Вы поилки имеет в виду? – спросил шокан.       – Что? – переспросила девушка.       – Ну такие каменные фигуры, у которых можно повернуть вентиль и пойдёт вода, – объяснил мужчина.       – Да, это они, – ответила Китана. – А почему поилки?       – Не знаю, в войсках их редко кто называет иначе, – он пожал плечами. – Изредка можно услышать название «родники». Император обожает эти... фонтаны: когда едет на коне и видит их, то сразу останавливается и пьёт из него. Говорит, что из этих поилок вода вкуснее: чистая и холодная, как из родника.       – Значит я порадую папу, – тихонько произнесла Принцесса, а затем сказала вслух. – Горо, скажи, куатанские архитекторы смогут создать эскизы питьевых фонтанов? Или мне попросить маму?       – Они постараются, – ответил Горо. – Я лично проконтролирую. А эскизы потом принесут вам на выбор.       – Не вам в смысле мне, а вам в смысле вам двоим, – путанно сказала синий ассасин. – Ведь эта дорога ведёт в ваши владения, вам и решать, что их украсит.       – Нам важно и ваше мнение, – сказал Король.       – Благодарю за доверие, – учтиво кивнула девушка. – Что ж, пора ехать, а то мы и до вечера не доберёмся.       Горо и Шива кивнули, одобряя решение Китаны. Керани вернулся в свою повозку, отдав бумагу с указом Королю шоканов, чтобы потом не искать его, вымаливая поставить подпись и печать, всё же не будет писарь отвлекать правителя от дел. Лакей помог Королеве и Принцессе сесть в карету, а Король сел верхом на своей коня и проехал чуть вперёд, возглавляя процессию. Немного передохнув и напившись, цуг лошадей тронулся, потянув за собой карету, окружённую охраной. Теперь дочь Шао Кана и Синдел даже немного воспряла духом: теперь она не слышала скрежета песка в колёсах и не видела жалобного вида шоканских строителей. Сейчас ей виделись цветущие оранжевыми цветами кусты хеномелеса, сидящие в плодородной земле, а за ними узкий оросительный канал; через каждые 20 километров будут стоят питьевые фонтаны из камня. Ах, только бы Император увидел это и испил этой чистой воды, которую так любит! Синий ассасин тепло улыбнулась, думая о том, что уже в пути она отдала первый указ — спасла людей, и, пусть от имени Горо, но начала благоустройство дороги, ведущей в Куатан. Интересно будет увидеть знаменитые шоканские верфи, дворец, стройки... Теперь девушка перестала думать о печали или грусти, ей уже хотелось всё увидеть собственными глазами.       Неровные розоватые облака плыли по голубому небосводу, точно построенные в ряд, хотя скорее даже не плыли, а застыли не месте, не меняя своей формы и очертаний. Петляющие широкие тропы, идущие параллельно друг с другом, разделены то резкими подъёмами, то просто расходились в разные стороны, а затем встречались снова. Горы здесь казались удивительно странными: слои земли, будто наложенные друг на друга, возвышались к небу, однако вершины их были не острыми, а тупыми и на них не было снега. Да и форма у этих гор чудная: не пирамида или конус, как должно быть, а такая... несвойственная: подножье ровное, а вершины прямоугольные, квадратные или вообще такие, что у этих видов нет названий. Всё тут имеет коричневато-розовый оттенок, редко встретишь иное, а если и встретить, то к горам это не имеет отношения: сухие или полулысые деревья, которые из последних сил держатся в земле слабыми корнями; иногда из земли торчало нечто цветное и блестящее, будто драгоценные камни. С возвышений переваливающихся гор можно было увидеть очертания канала имени Шао Кана, несущего воду в центры всех провинций. Пожалуй, Джонни Кейдж сравнил бы эти земли с Национальным парком Арчес в штате Юта Соединённых Штатов Америки. Что же было особенно жутко, так это местные «указатели»: гнилые скелеты с остатками мышц были подвешены на кольях самыми жестокимм способами, но именно по ним путник мог понять, что он на верном пути, а именно в лагерь таркатанов.       По твёрдой высушенной временем и солнцем земле ехала яркая роскошная карета, окружённая таркатанской охраной; позади тянулись повозки, гружённые сундуками и разного рода прислугой. Дорога была не самой безопасной, процессия продвигалась медленно, потому как встречались овраги, дорога плутала и часто то возвышалась, то опускалась. Проезжая по перевалам, виднелись нарастающие по размерам горы, уходя вдаль своим рядами, но вместе с тем не открывая вид на дальнейший путь, ехать можно было только по кольям с подвешенным трупами. Под колёсами похрустывала сухая каменистая земля и мелкие камешки. Впрочем, Её Императорское Высочество младшую Принцессу Внешнего Мира и Эдении Милину мало это волновало: она сидела в уютной карете, обложившись мягкими подушками, и просто думала. Были только мысли, мысли, мысли: длинные и короткие, сложные и простые, путанные и прямые... Ей некому даже излить душу, у неё тут нет достаточно близкого человека, вроде Китаны, Скарлет или даже Джейд, с которой у них особо нет ничего общего. Вид за окном не будоражил сознание: она уже бывала здесь, а своеобразные украшения дороги её не сильно удивляли. Иногда взгляд Мили падал то на спящую толстушку Секье, то на стопки бумаг с точными рассчётами, переданные матерью вместе с макетами, правда сейчас девушке они были безразличны. Принцесса считала себя преданной отцом, будто её отправили не решать проблемы, а сослали, пусть и временно, хотя нет ничего более постоянного, чем временное. Сейчас полутаркатанке была безразлична и дорога, и охрана, и дела, ей просто хочется побыть одной, чтобы всё принять и осознать. С одной стороны девушку отправили в близкую ей по духу провинцию, чтобы привнести в неё цивилизацию и культуру. С другой же стороны девушке было не по себе от того, что всё произошло так скоротечно и без полной ее к тому готовности. Да, она хотела в Таркату, чтобы заняться строительством, сельским хозяйством, медициной... Ведь таркатаны много веков живут, как первобытные люди: шатры, сырое мясо, отсутствие культуры, более 90% жителей тех земель безграмотны, не умеют читать и писать, им не писаны банальные законы... Да и много чего другое они не знают и не умеют. Сейчас у них уже есть оросительное сооружение — канал имени Шао Кана, который можно использовать для очистки добытых природных ископаемых, растениеводства и скотоводства, только вот Милине больше до себя, чем до работы, придётся лишь храбриться и хотя бы делать вид кипучей деятельности. А может Принцессе стоит оплошать, Император поймёт, что дочери нельзя доверять такие дела и вернёт домой? А вдруг постарадают невинные таркатаны? Всё-таки ей не хотелось бы, чтобы погибли те, кто не желает участвовать в этой грязной игре, которая должна начаться только ради желания младшей императорской дочери вернуться домой. Полутаркатанка взяла небольшую подушку и прижала к животу, нещадно от волнения сминая её края, того гляди ногтями она проткнёт её, но и отобрать её некому. Теперь уж ей остаётся либо смириться со своим положением, либо искать способ вернуться домой. Пожалуй, сейчас в мыслях полутаркатанки не было желания исполнять свой долг, особенно когда на душе так тошно.       Во дворце по-прежнему было спокойно, но не умиротворённо, а напряжённо: все молчат и особо не беседуют друг с другом, а кто-то только сейчас стал узнавать, что Принцессы Китана и Милина покинули дворец, в основном это были те, кто вчера уже успел заснуть к моменту объявления решения или же проснулся тогда, когда девушки уже покинули дворец. Как и Скорпион, Саб-Зиро тихо покинул дворец, попросив служанок поблагодарить Императора и Императрицу за гостеприимство, хотя он хотел попрощаться и с другом, впрочем, они сделали это вчера, только вот теперь не ясно, когда они снова встретятся. Дворец потихоньку пустел, оставались только постоянные его обитатели и гости турнира, хотя уехали даже обе императорские дочери. Все уже позавтракали, а обед был только кончен. Хорошо сейчас было тому, кто может найти утешение в объятиях своей второй половинки, поговорить и утешить себя, одиноким же оставалось только напрасно слоняться по дворцу с целью найти себе дело или просто собеседника хоть на часок.       Одной из таких одиночек была Джейд: вчера она поругалась с Коталем из-за его жестокости, а сегодня дворец покинули её сёстры — Китана и Милина. Старшая Принцесса всегда была ей другом, они знали друг о друге то, что было стыдно сказать родителям, а вместе шептаться было не так страшно. Сейчас же нефритовая Леди незатейливо прохаживалась по коридору дворца, глядя то на интерьеры, то в окна. Старшая императорская воспитанница совсем не находила себе занятий: читать ей не хотелось, тренироваться и беседовать не с кем, сад для прогулки опустел, а кататься верхом не было желания. Сначала зелёный ассасин хотела заняться рисованием, но совсем не было вдохновения, потому она бросила это дело. Чтобы расслабиться, девушка решила прогуляться хоть по коридору, но одной и без встречных, ей сейчас не до разговоров. Она могла бы сейчас беседовать с Коталем и кормить его полезной пищей и даже может быть убедить его предложить Императрице кандидатуру её старшей воспитанницы в качестве представителя Императора в провинции Ош-Текк, как Китана в Куатане и Милина в Таркате. Правда сейчас думать о наместнике провинции Ош-Текк она вовсе не хотела, потому как обижена, расстроена и зла на него. Бессмысленно бродя по коридору, Джейд даже не сразу услышала тяжёлые мужские шаги, но они явно принадлежали не землянину, потому как у них обувь с твёрдой подошвой, тогда как у жителей иных миров она более мягкая. Подняв голову, дабы в очередной раз посмотреть на коридор, Леди увидела его — бывшего Императора и Кана Внешнего Мира Коталя, он будто назло ей явился. Было ясно, что ош-текк сразу заметил эденийку: он смотрел на неё в упор, словно на дикого зверя, желая его усмирить и приручить. Они молча смотрели друг на друга: в его взгляде была настойчивость, а в её самоуверенность, граничащая с надменностью. Мужчина не был разодет как холёный петух, а скорее более обыкновенно: она видела его загорелую кожу, одежда более простая и никаких пёстрых перьев на голове, единственное, что её смущало — торчащие из носа лабреты, благодаря которым должен был сростаться нос. Не желая продолжать зрительнвй контакт, девушка развернулась и быстрым шагом направилась в свои покои, только бы не рвзговаривать с ним.       – Ох, Джейд... – шумно выдохнул Коталь. – Постой!       К'етц немедленно ринулся за ней, надеясь остановить и наконец объясниться, потому как и самому ему тяжело после этой ссоры. За ночь наместник Ош-Текка осознал случившееся на турнире и даже счёл себя виноватым перед Скорпионом, вернее даже не виноватым, а слишком жестоким, всё же это турнир для забавы, а не для кровавых убийств. А если бы Ханзо умер? Да Шао Кан бы не пощадил его из-за хотя бы одной слезинки Милины... хотя плакала бы и Джейд... Да к чёрту! Он мог сделать это с кем угодно, даже со своей любимой Леди, будь она его противником. Настигнув эденийку, ош-текк хотел было схватить её за плечо, как вдруг она резко увернулась и развернулась к нему лицом, будто готовилась к бою. Мужчина тяжело вздохнул, понимая, что настроения у девушки нет и говорить она не желает, к тому же это императорский ассасин, а не кисейная барышня. Джейд выжидала, не делала резких выпадов, потому как не желала попасть в ловушку,а Коталь не хотел ломать ей кости, особенно перед предстоящим четвертьфиналом.       – Хорошо, Джейд, давай поговорим на расстоянии вытянутой руки, – спокойно произнёс К'етц.       – Что, избиения Ханзо тебе было мало? – вспылила Леди. – Теперь и меня решил избить?       – Я тебя люблю, поэтому мне это ни к чему, – ответил наместник.       – Я уж не знаю, чего от тебя ожидать! – усмехнулась ассасин.       – Ну уж точно не побоев! – парировал ош-текк. – Ханзо был моим противником, я должен был его победить.       – Но не так жестоко! – настаивала эденийка.       – Я же объяснил тебе, что не понимал что со мной! – прорычал мужчина. – Меня будто переклинило. После всего того, что случилось после тренировки, я сам себя не узнаю. Я только что накричал на служанку за то, что она капнула водой мне на сандалии. А во время проводов твоих сестёр я... думал, что сейчас вот-вот брошусь на Милину и сожгу её лучом солнца.       – Ну да, оправдывайся теперь своими небылицами! – фвркнула девушка.       – Я так и думал, что ты мне не поверишь, – вздохнул он.       – Да, в такие бредни я не верю, – усмехнулась она.       – Я не хочу быть тем же бездушным чудовищем, что раньше, – Коталь опустил голову. – Только с тобой мне становится легче.       – Я знаю, – смилостивилась Джейд. – Просто я давно не видела, чтобы ты был так жесток.       – Я даже только посмотрел на тебя и понял, что не хочу ломать всем подряд кости, – признался бывший Император.       – Как бы вы с отцом драку не затеяли, – вздрогнула Леди.       – Именно поэтому ты нужна мне! – наместник бросился к ней и взял за руки. – Прошу помоги мне, утешь мою душу!       – Я нужна тебе только для утешения? – снисходительно улыбнулась ассасин. – Или просто моя кровать удобнее для твоей спины?       – Будь дело в кровати, то я бы стерпел твои упрёки и спал с тобой, – гортанно посмеялся ош-текк.       – Твоим противником могла оказаться... я, – сказала эденийка.       – Могла, – согласился мужчина. – И я бы не простил себе, если бы поступил с тобой также жестоко, как с Ханзо.       – Удивительно, но я тебе верю, – улыбнулась девушка. – То ли дура, то ли люблю.       – Я всё же очень рассчитываю на второй вариант, – посмеялся он.       – А вдруг всё же первый? – ухмыльнулась она.       – Глупости, – Коталь взял её руку и поцеловал. – Ты не можешь быть дурой даже если захочешь.       – Ты всегда умел красиво говорить, – покраснела Джейд.       – Всё благодаря вам, Ваша Императорская Светлость, – ласково сказал К'етц. – Сейчас мне это очень необходимо.       – Ну тогда... пойдём в покои... – смутилась Леди. – Нефрит по тебе соскучился.       – Ну раз Нефрит соскучился... – засмеялся наместник.       Его большие и крепкие руки легко подхватили её, а затем прижали к груди. Ош-текку стало легче и спокойнее, когда эденийка наконец говорит с ним и простила, поэтому теперь не стоит ударять в грязь лицом: не грубить и не злиться, что на турнире будет сложнее, ведь там бои и кровь, мало ли, как обойдётся, он был уверен, что во второй раз девушка не купится на его рассказы, впрочем, они были правдивы. Мужчина и сам с трудом понимал, что с ним, однако, ощущая возлюбленную в своих руках, ему не хотелось даже повышать на окружающих голос или спорить с кем-то. Коталь желает снова заслужить доверие Джейд, чтобы она не сторонилась его, не боялась и не отталкивала, всё же он много лет ждал её из Преисподней, желая сделать своей женой и завести детей, но... не вышло: Императором и Императрицей путём наследования престола им уже не стать, жениться не дают вечные дела и проблемы, а детей делают только в законном браке... хотя Канум бы так не сказала. Прижимая Леди к груди, наместник понёс её в покои, а сам лучезарно улыбался, наконец ощущая то, чего ему не хватало всё это время после тренировки — обожаемую им женщину подле себя.       Процессия Принцессы Китаны без остановки тянулась в сторону Куатана через жаркую пустыню, где ни на секунду не становилось прохладнее, а наоборот: в карете обосновалась духота, не спасали даже веера, пришлось приоткрыть окошки, но и того оказалось мало. Решив вопрос с замученными на солнце строителями, императорская дочь несколько воспряла духом, даже стала осознавать свою важность — её положение такого, что будучи Принцессой, её слово не менее важное, чем Короля и Королевы Куатана. У Шивы радовалась душа, когда синий ассасин попросила строительные рассчёты, проведённые Синдел: девушка внимательно озучала их, шёпотом что-то повторяла самой себе и кивала. Эх, поглядеть бы на макеты, сделанные Императрицей, но останавливать ради этого процессию было бы глупо, ведь сейчас желание Китаны совпадает с Горо, Шивой и охраной — поскорее прибыть на место и оказаться в тени, чтобы наконец стало легче. К тому же хотелось есть и особенно пить. Чем дальше они продвигались, тем, казалось, легче они ехали, будто тут по дороге меньше песка. Всё более отчётливо был слышен стук молотков, значит они на верном пути и Куатан близко. То ли от жары, то ли наяву, Принцесса ощущала солёный запах моря, что вполне могло быть, так как провинция шоканов своим восточным побережьем выходит к морю. Краем глаза, отвлекаясь от документов, дочь Шао Кана и Синдел замечала, как ближе к городу меняется природа: золотые пески плавно переходили в более твёрдую сухую и чуть потрескавшуюся почву, а километра через 3 пошла первая редкая растительность: мелкие кусточки эфемероидов и скрэбы, высыпавшие будто горсть зерна для кур, изредка появлялись тонкие деревья с чёрной корой и словно искусно вырезанными кронами, вроде акации. Ушло золото пустынь, пришла бежевато-коричневатая полупустыня. Пожалуй, такое синий ассасин видела только в книгах эденийских путешественников или же в письменах о Куатане.       – С годами тут стало куда лучше, – вдруг произнесла Шива.       – О чём ты? – не поняла Китана, отложив документы.       – Когда-то тут было чёрно-серое небо с рубиновым цветом, а земли покрылись лавой, – вздохнула Королева.       – Тут есть вулкан? – спросила Принцесса.       – Нет, – ответила шокан. – Когда произошло слияние Внешнего Мира и Куатана, то тут разверзлась земля и из неё хлынула лава, будто выталкиваемая неведомой силой, всё тут стало непригодным к жизни.       – А как же всё это? – удивилась ассасин, указывая на растительность.       – После возвращения Шао Кана, Куатан не стал поднимать бунт с целью отделения от Внешнего Мира, шоканы вновь присягнули ему на верность, – ответила женщина. – Со временем, когда Шао Кан стал меняться, то окаменевшая лава будто... рассыпалась и её уносило ветром. Я не знаю, что это за чудо природы, но полагаю, что к этому приложена рука Императора.       – Вероятно это благодарность за вашу верность, – рассудила девушка.       – Не знаю, – Шива пожала плечами. – Однако теперь многие шоканы впервые в жизни увидели солнце и начинают заниматься Куатаном, хотя тут очень много дел.       – Наверняка у вас тут нет полей для сельского хозяйства, – предположила Китана.       – Нет, – кивнула Королева. – Да мы этому и не обучены: только военное дело и судостроительство. Вы ещё желаете увидеть шоканские верфи?       – Безусловно! – воодушевилась Принцесса.       – Они конечно в удручающем состоянии, но сейчас становится куда лучше, – сказала шокан.       – Я бы посмотрела на него, но не сегодня, – сказала дочь ШаоДел.       – А на сегодня есть планы? – спросила женщина.       – Сегодня я желаю встретиться с местными архитекторами и строителями, – ответила девушка. – Познакомлюсь, найду общий язык, узнаю об их просьбах и желаниях, может попрошу отца что-то привезти.       – Мужчины-шоканы вряд ли станут слушать женщину, – усмехнулась Шива.       – Но тебя же слушали, – возразила Китана.       – Я тоже шокан, но доверие и уважение к себе я зарабатывала довольно долго, – важно сказала Королева. – Я советую вам не показывать перед ними слабости.       – Даже не собиралась! – фыркнула Принцесса.       – Подъезжаем к Куатану! – громогласно объявил Горо, что было слышно даже в карете.       Китана живо бросилась к окну, стараясь что-то увидеть, но не могла высунуться из окна; Шива же спокойно чуть отодвинула шторку и наблюдала за тем, как они въедут. Наконец Принцессе стали попадаться на глаза первые признаки здешней жизни: откуда-то ехала тележка, гружёная каменными блоками; чуть поодаль стоял шокан пастух, погоняя свой скот, который издали не совсем различим; теперь уж стук молотков был слышен довольно громко, а на горизонте виднелась лёгкая морская рябь, по которой плавали солнечные лучи, но не было ни единого корабля. Императорская дочь полной грудью вдохнула чистого морского воздуха и улыбнулась, мама говорила, что это очень полезно. Королева наблюдала за ассасином и невольно улыбалась, понимая, почему Императрица так обожает своих детей — они совершенно милы и очаровательны. Наконец обе дамы поняли, что процессию заметили, хотя такое трудно пропустить: шоканы стали бросать свои дела и подходить ближе, понимая, что везут кого-то важного, раз вокруг кареты выстроилась стена охраны, а в повозках уложены роскошные сундуки. На вершине кареты в лучах солнца сверкала какая-то чудная фигура, какую раньше никто не видел: то ли корона, то ли ракушка, то ли раскрытый веер. С такой праздностью вряд ли въедет просто бедняк или даже дворянин, это скорее даже кто-то из императорского дворца в Империуме, если не член семьи Кана. Китана тут же задёрнула шторку, схватила зеркало и стала приводить себя в порядок, так как за время поездки она заметно вспотела, а лицо выглядело уставшим от недосыпа, хотя в тени кареты это было не так заметно. За пределами экипажа была слышна нарастающая волна людей и интереса, исходящего от них, наверняка их не предупредили о скором приезде Её Императорского Высочества, хотя и сама она узнала об этом только поздно вечером. Вдруг в карете стало резко темно, а затем светло, но опасения были напрасны — они просто проехали под остатками некогда величественных врат города Куатан, хотя это не так безопасно, ведь в любой момент может как минимум рухнуть камень, а его будет достаточно, чтобы пробить кому-нибудь голову. Утихал строительный шум, а процессия с трудом проезжала, потому как народу было слишком много, но различался крик во славу нового Короля Горо, который наконец смог принять престол от своего почившего отца Короля Горбака, хотя прошло уже немало лет после его смерти. И вот от наплыва людей, кони совсем не могли тронуться с места, что было слышно, как охрана вынула мечи из ножен.       – Кто приехал? – шептались в толпе.       – Кто-то из Империума? – предположил другой.       – Может Император или Императрица? – влез третий.       – Император бы ехал верхом, – сказал четвёртый.       – Разойдитесь! – приказал Горо. – Нам нужно проехать!       – Мы так ждали вас, Ваше Величество! – крикнул мужчина. – Наконец у нас будет Король!       И всё, будто опомнившись, рухнули на колени, приложив кулак верхней правой руки к груди, ближе к сердцу, показывая, что народ предан своему Королю и любит его. Королю стало даже как-то легче от этого, а Принцесса стала волноваться сильнее, потому как не понимала, что сейчас будет, эта тишина пугала её.       – Раз вы готовы служить мне, то дайте процессии дорогу! – произнёс сын Горбака. – К нам приехала Принцесса — старшая дочь Императора Шао Кана и Императрицы Синдел — Китана.       – Принцесса?! – послышалось удивление из толпы.       Шоканы поднялись на ноги и ошарашенно пропустили экипаж и охрану, не веря услышанному — к ним зачем-то привезли Принцессу, таких гостей у них ещё не было. Вслед за Горо потянулся цуг лошадей, из последних сил неся за собой карету, они уже устали, им нужен отдых и покой; затем последовали повозки. Правда вот местные жители так и следовали за экипажем, вероятно хотели поглазеть на царственную гостью, потому как они только слышали о старшей дочери Императора, но никогда не видели её вживую. Приехав сюда с воодушевлением, теперь Китану охватила паника: она не знала как ей себя вести, что делать, что говорить, она будто разучилась быть любозной. Проехав ещё немного, процессия наконец остановилась, правда уже на более просторной и безлюдной местности, будто они снова оказались за пределами города. Принцесса слышала, как шоканы, что были в её охране, слезали с коней, отводя их куда-то дальше. К дверце кареты подбежал расторопный лакей и открыл дверь, ожидая, что императорская дочь уже готова выйти, но она вжалась в сидение и боялась выйти. Шива, снисходительно улыбнувшись, вышла из кареты первой, что сразу вызвало громкое ликование шоканов: они выкрикивали имя своей Королевы, желали ей долгих лет жизни и уже сыпали первые просьбы. И вот шум стал стихать, а шокан настойчиво смотрела на дочь своей подруги, вынуждая её покинуть карету. Понимая, что рано или поздно придётся выйти, Китана тяжело вздохнула, подала лакею руку и вышла из кареты более или менее аккуратно. Оказавшись ногами на твёрдой земле, Принцесса до сих пор не верила, что добралась сюда, хотя путь был относительно не так долог, однако ноги до сих пор немного гудели от длительного сидячего положения. Императорская дочь ожидала, что в Куатане всё разрушено и идут стройки, но всё оказалось даже хуже: она ожидала, что её привезут хотя бы в малый дворец, а она оказалась за высоким частоколом, который был налонён острыми концами во внешнюю сторону, чтобы не допустить чужаков. Всё было затянуто строительными лесами, кое-где были видны сложенные строительный материалы из Ош-Текка, а редкие дома были в негодном состоянии, жить в них было невозможно. Чуть обернувшись во двор, она увидела бежевый каменный флигель в два этажа с крышей цвета меди, из фасада выступал ризалит, украшенный лёгкими узорами, сделанными на скорую руку. Здание было очень тяжёлым, Императрица бы точно не оценила. Горо и Шива улыбнулись, оказавшись в родных местах, которые так изменились за эти годы: тут всегда было мрачно и темно, окаменевшая лава создавала неровный и непригодный для строительства рельеф, а сейчас всё куда иначе — земля выровнялась, а небо очистилось, что шоканы наконец могли видеть солнце, из-за этого всё казалось иным, даже море.       – Отнесите вещи Принцессы Китаны в её покои, – приказал Горо, взяв супругу под руку.       Шоканы, что явно служат в этом флигеле, немедленно поняли приказ, значит временная опочивальня для императорской дочери была выбранв довольно быстро, главное, чтобы там можно было хотя бы выспаться. Слуги легко хватали тяжёлые сундуки и несли их в нужном направлении, а с милейшими макетами они были ещё кудв более осторожными. Ощущая на себе тысячи глаз, синий ассасин обернулась к частоколу: за ним столпилось множество шоканов родов драко и тиграр, желающие увидеть правителей и гостей. Девушка могла бы растеряться, однако она взяла себя в руки, изящно подняла руку и с улыбкой помахала им.       – Приветствую вас, славные шоканы! – поздоровалась Китана с ними.       Шоканы стали расплываться в улыбке, поэтому подняли кулаки и стали выкрикивать имя Принцессы, хваля её красоту и приветливость. У императорской дочери невольно дрогнули губы, она того гляди расплачется от умиления и тёплого приёма. Ассасину не хотелось отлучаться и покидать шоканов: хочется пообщаться с ними, узнать их проблемы и ответить на все вопросы, однако зовут дела. Обернувшись, она увидела, что Король и Королева пошли в какой-то красный шатёр, из которого доносился запах горелых углей, будто там жарят мясо. Помахав шоканам ещё раз, девушка обещала решить все их проблемы, начиная с завтрашнего дня, а затем побежала за шоканской парой, думая, что она будет им полезна.       Войдя в шатёр, она оказалась в квадратном пространстве, и глазам сразу стало непривычно: тут было темно и одновременно красный цвет давил на глаза, особенно это сильно ощущалось после тени кареты и резкого солнца Куатана. В шатре было душно и в нос бил запах гари, но уж здесь она слышала не самый спокойный разговор королевской четы с, видимо, хозяином этого шатра. Принцесса попала почти в самое начало.       – ...Принцесса будет следить за здешними работами, – настаивал Горо. – Она для этого отправлена сюда Императором.       – Женщина не может строить город храбрых мужчин! – спорил шокан.       – Так Принцесса не будет лично что-то закладывать... если она того не пожелает, – возразила Шива.       – Женщина не может даже давать свои идеи для этого! – парировал их собеседник. – План Куатана уже составлен и не может быть изменён, ведутся работы!       – Какие? – спросил Король. – По захламлению города строительными материалами? Я видел только строительные леса, стоящие без особого дела.       – У нас не так много рабочих, – спорил безымянный шокан. – Все отправлены на верфи, дорогу или врата.       – Значит ты неверно распределил рабочую силу, – спокойно возразил сын Горбака.       Китана не понимала, с кем спорят Горо и Шива, однако этот шокан больно дерзок со своими правителями. Видимо он как-то связан со строительством города и настаивает нв своих устаревших традициях. Принцесса отодвинула плотную штору и увидела, что вторая часть шатра стоит лепестком в четыре стороны, где стоят всевозможные тяжёлые макеты. У Императрицы все сооружения смотрятся легко и изящно, а эти выглядят очень грубыми и старомодными, как было, пожалуй, только во времена Онаги. За спинами стоящих в ряд шоканов ничего невозможно было увидеть, она с трудом разглядела затылок Кинтаро, он выделялся среди всех других. Тяжело дыша от застывшего тяжелого воздуха, ассасин стала пробираться через толпу шоканов, только бы понять точную причину спора. Кое-как протиснувшись между Шивой и Кинтаро, Китана наконец увидела спорщика: это был высокий шокан несколько старше Горо, у него была чуть седая борода — широкая эспаньолка, красные глаза, как у всех шоканов, а руки были большие со стёртыми костяшками и крупными мозолями, вероятно, он строитель. За его спиной стояли и другие шоканы, одетые, как он, но немного моложе, примерно ровесники Королю. Принцесса увидела то, из-за чего разразился спор — план города Куатан: на стоял стоял большой макет, составленный главным архиектором, на котором, как на ладони, был изображён будущий остроенный город. Он должен был в точности повторить тот, что был раньше: тяжёлые здания с увесистыми крышами, минимум растительности, почти полное отсутствие дорог, никаких статуй и украшений, всё было слишком уж ровным и точёным, без единого узора, а сам город был поделён на квадраты невидимыми линиями, что хорошо видно на макете. То, что привезла с собой дочь ШаоДел, было куда лучше: облегчённый город с множеством статуй, садов, фонтанов, всё резное и изящное, более подходящее для города, а не для строгих казарм. Императрица хотела бы видеть здесь памятники бравым шоканам, госпитали, учебные заведения, рынки, садовые наделы, мощёные дороги... Ах, как всё это было красиво.       – Мама видит всё это совсем иначе, – вслух признесла Китана.       – Твоя мама может видеть всё, как хочет, – фыркнул шокан, увидев девушку. – Если не нравится — пусть приезжает сама и строит.       – Считай, что она уже здесь! – Принцесса от такой дерзости вышла из толпы, встав даже впереди Горо.       – Как смеет двурукая женщина дерзить мне?! – взмутился строитель       – Арки́! – наконец осадил его Горо, назвав по имени. – Это Принцесса Внешнего Мира и Эдении Китана!       – А, мятежная Принцесса! – нахально усмехнулся Арки. – Давно ли Император воспылал к вам таким доверием?       – Если желаешь, то я попрошу его приехать и можешь лично спросить об этом, – ассасин сделала ещё шаг вперёд. – Если не струсишь.       – Я не стану слушать даже Принцессу! – дерзко сказал архитектор.       – А Принца станешь? – спросила императорская дочь.       – Я служу только Королю! – ответил шокан.       – Да ты и с ним больно дерзок! – парировала девушка.       – Шоканы всегда чтили традиции, потому город, который был при Короле Горбаке, будет восстановлен! – твёрдо сказал Арки.       – Ну тогда стоит принять факт того, что традиции меняются! – Китана вздёрнула голову. – И построен он будет по проекту женщины!       Жестом руки Принцесса попросила шоканов внести план, присланный сюда Императрицей. Главному архитектору даже стало это любопытно, поэтому он приказал двум своим ближайшим людям освободить место под императорский план. Шоканы подкатили пыльный от камня стол, даже не став протирать его хотя бы сухой тканью, будто нарочно. Шоканы, что прибыли с императорской дочерью, аккуратно внести в шатёр внушительный макет, выполненный самолично Канум. Поставив творение женских рук на стол, представители шоканского вида драко отошли. Теперь они могли увидеть город, выполненный в форме девятиугольника, где каждый угол обозначен наблюдательной башней. По городу проходит мощёная дорога, которая облагорожена лавочками и плодоносными деревьями разных видов и сортов. В центре должна была стоять статуя Короля Горбака, к которой можно будет подойти через четыре мостика, так как планируется окружить её водой и низкорослыми кустами. В город можно будет въехать через высокие ворота, представляющие собой стрельчатую арку с множеством резных деталей, ложных окошек и символом провинции Куатан на фасаде; выступающую часть арки должны были держать каменные статуи шоканов, которые должны были стоять на одном колене. К тому же тут расположены казармы с конюшнями, тренировочным полем и академией; были и иные невоенные учебные заведения. Недалеко от центра расположился рынок, несколько площадей с цветами и фонтанами, а также множество домов для простых граждан, разделённых на районы. Справа от въездных ворот расположились улучшенные верфи с кораблями и торговый порт. Но самое главное — главный дворец Куатана. Во времена Короля Горбака, как сейчас предлагает сделать Арки, дворец представлял собой огромный каменный шатёр, во дворе которого стояла статуя Принца Горо, а внутри было так не так много места, большую его часть тронный зал — пол выложен точёным камнем, часть залита раскалённой лавой, однако посреди неё стоял круг со знаком «Mortal Kombat», к которому можно было пройти по узкой дорожке, проложенной камнем. По краям стояли горящие костры и статуи, выполненные в виде голов шоканов, из макушек которых торчали опоры для крыши; красная ковровая дорожка вела к трону, выполненному из костей шокана, а на спинке красовался знак инь-ян. Теперь же Синдел предложен совсем другой дворец: это большое трёхэтажное здание бежевого цвета, украшенное балконами и верандами; крыша была из черепицы цвета карамели, а на башнях были купола разных форм, но стоявшие друг напротив друга сооружения имели одинаковую форму вершин. Вокруг был глубокий ров с перекидным деревянным мостом. Во внутреннем дворе располагался небольшой прудик — то ли для рыбок, то ли для купания, то ли для красоты; вокруг него была выложена тропка из кирпича цвета ализарина, а рядом разбит газон и высажены низкорослые деревья. Помощники Арки окружили императорский макет, оглядывая его: у кого-то в глазах горел восторг, у кого-то недоумение и непонимание, а у самых деловитых было нескрываемое презрение. Главный архитектор выдрал из крупного макета модель ворот и стал крутить её в руке: тонкая работа женской руки оказалась изящна и очень хороша, он и не думал украсить ворота статуями шоканов, ведь раньше были простые наблюдательные ворота с несколькими окнами, только и всего. Зачем придумывать новое, если вполне подойдёт и старое?       – Слишком бабские, – фыркнул шокан, разглядывая врата.       – В архитектуре есть понятие «бабское» и «не бабское»? – спросила Китана, сложив руки на груди. – Макет прекрасен! Тут продумано всё до мелочей! Город пока особо не строится, вот и стройте так, как желает Императрица.       – Я слушаю желания Короля и Королевы! – настаивал Арки.       – Мы не против! – в один голос сказала королевская пара.       – Я не стану это строить! – сказал главный архитектор.       – Станешь, – спокойно сказала Принцесса. – Вы собираетесь строить долго, что в итоге выйдет затратно. А город по макету Императрицы будет куда легче.       – Что это за казарменки? – вдруг отозвался другой шокан, взяв в руки макет казарм. – В них ни один шокан не поместится.       – Так они будут в натуральную величину, а не в ту, что на макете, – съязвила императорская дочь.       – Туа́н, ты лучше на дворец глянь! – сказал любителю казарм Арки. – Не дворец, а домик кукольный!       – Чем плох роскошный дворец? – спросила Шива. – Он большой и просторный.       – Дворец, предложенный мной, традиционный! – настаивал главный архитектор.       – Каменный шатёр без покоев и с флигелями? – парировала синий ассасин. – Дворец, предложенный Императрицей, большой и тут явно хватит места не только на тронный зал, но и на гостей, кухню, бани, столовую и прочие личные забавы.       – Что ж, тогда... – задумался Арки и глянул на очередного своего помощника. – Туку́л, а ты что скажешь?       – Я? – удивился Тукул. – Да я не... ну...       – Признай, придраться не к чему! – победно улыбнулась девушка. – Макет Императрицы куда помпезнее и роскошнее. Ты займёшься строительством. И учти, саботажа я не потерплю!       – Не стану строить и всё! – чуть не топнул ногой главный архитектор.       – Завтра я хочу начать разметку для дворца, поэтому приду в этот шатёр, – обещала Китана. – Если вас тут завтра не будет, то каждый будет понижен до простого рабочего... и будут приглашены эденийцы...       От этого Арки совсем закипел: сюда приехала двурукая девчонка с макетом своей матери, командует мужчинами, так ещё и собралась звать сюда чужестранцев, которые отличаются слишком изысканными манерами и наверняка надменностью ко всем остальным, хотя это неправда и они народ единой страны. Сложив руки за спину, Принцесса снизу вверх посмотрела на главного архитектора, потому как была гораздо ниже его. Кинтаро же что-то записывал на листок бумаги, высунув язык и тяжело выводя буквы огромными руками. Развернушись на месте, синий ассасин хотела выйти из шатра, потому шоканы, прибывшие с ней, машинально расступились, устапая ей дорогу. Девушка вышла, а за ней пошла охрана во главе с Кинтаро, затем ушли Горо и Шива, а подле макета Императрицы выстроилась охрана, чтобы не допустить его уничтожения или осквернения, он тут оставлен для подробного изучения архитекторами и строителями с соответствующими документами. Теперь уж раз сюда приехала дочка Шао Кана, то вряд ли забалуешь: она настойчива и довольно напориста... а особенно страшно и плохо, если она имеет и столь изощрённый ум для наказаний тех, кто смеет ей дерзить или выказать неповиновение.       Преодолевая тяжёлые подъёмы и крутые спуски, процессия Принцессы Милины медленно, но верно двигалась вперёд к таркатанскому лагерю. Мили не укачивало, а вот Секье устала от дороги и просто хотела без тряски улечься на подушку. Устало прислонившись головой к стенке кареты, Принцесса не ощущала тряски, ей было всё всё равно, она только лишь думала о своём. Перед глазами плыли неровные горы, чередой идущие друг за другом, будто они едут не вперёд, а нарезают круги на одной и той же местности. Иногда были остановки с целью передохнуть, напоить лошадей или разведать подозрительные места. Барака предлагал полутаркатанке выйти из кареты, пройтись, размять ноги и проветрить голову, но девушка отказывылась, ссылаясь на плохое настроение и желание поспать. Правда вот спать ей не хотелось, а плохое настроение хоть отбавляй! Казалось, что дорога длилась вечно и никогда не закончится, однако по пути стали попадаться более свежие трупы, слышались удары кирки о камни и таркатанская речь. Милина давно тут не была, не помнила дороги, впрочем, ей всегда казалось, что каждый раз, приезжая сюда, они плутали и добирались до места назначения разными путями. Лениво отодвинув шторку, Принцесса заметила, что канал имени её отца становится всё яснее и виднелось его устье. Наконец, оказавшись на более или менее ровной горной плите, карета остановилась и таркатаны стали слезать с коней и брать в руки знамёна, но не только свои, а ещё и императорские. Лакей открыл дверцу карету и отошёл в сторону: напротив стоял Барака, молча глядя на полутаркатанку, ожидая, когда она взглянет на него. Оторвав голову от стенки кареты, девушка устало посмотрела на него, словно спрашивая: «Что опять?».       – Ваше Императорское Высочество, мы на месте, – сказал Барака. – Но карета не спустится по такой крутой дороге, мы боимся, что она перевернётся.       – Мне нужно выйти? – спросила Милина.       – Да, – ответил наместник. – Карету спустит охрана, так будет безопаснее.       – Хорошо, – вздохнула Принцесса.       Взяв документы, которые были переданы матерью, младшая императорская дочь вылезла из кареты, а затем вытащили Секье, нельзя же подвергать опасности и её. Полутаркатанкв подошла к краю пропасти, в которой увидела знакомый ей таркатанский лагерь, за эти годы он не изменился: всё те же шатры, сделанные из палок и обрывков тканей, между ними проглядывались тонкие деревья с жидкой кроной. Всё это охвачено кольцом неровных гор, которое сейчас старательно расширяют, благо породы тут мягкие. В некоторых скалах виднелись углубления, из которых на тачках вывозили груды камней, угля или прочего добытого добра, а везут всё это к каналу имени Шао Кана, чтобы промыть. Само сооружение, несущее воду, практически впадало в небольшую яму, куда раньше сбрасывали трупы, а теперь это озеро. На высоких столбах горел открытый огонь, который мог погаснуть при первом же сильном дожде и загореться от удара молнии. Если приглядеться, то были видны колья, горы скелетов, головы, насаженные на пики, у одного из шатров резали пойманную антилопу. Ближе к горной стене полубочкой стоял большой шатёр, который построен будто в позвоночнике древнего погибшего зверя. Тут не было ни одной каменной постройки, загонов с животными, усеянных полей, плодоносных деревьев и мощёных дорог, как в столице. Единственное новшество — шахты.       Милина ощущала резкий запах полыни под ногами, напоминающий ей вымытый пол во дворце, тут же были солянка и останки живых существ в виде костей. Глядя на таркатанский лагерь, Принцессе было горько от того, что местные жители и от части близкие по крови существа ничему не хотят учиться, хотя скорее это от нехватки «учителей», ведь грамотных таркатан по пальцам можно пересчитать, а если они появляются, то сразу поступают на государственную службу, как самые достойные. Таркатан не учат счёту, письму и чтению, они учатся только воевать, а разговор на понятном всем языке они перенимают при общении с носителем. Барака, как и все его сородичи, вырос в бедной семье одного из таркатанских племён, каждое из которых старается взять верховенство над другими; в юном возрасте он обучил таркатанским боевым искусствам и отправился воевать за Шао Кана во все миры, за что снискал похвалу, покровительство и хорошек положение. Общепринятый язык он выучил от шлюх, которые доставались ему после Шао Кана или же незамеченные им, однако он не забыл родной язык. Милина знает его на подсознательном уровне, вполне может отдать приказы, но всё же общепринятый язык ей родней. Мили, держа в руках документы на макеты, пошла в сторону крутого спуска, на котором можно переломать ноги, особенно будучи на каблуках, но тем не менее ей хватило на это смелости. Барака преданно шёл рядом, а за ними шли два таркатана, неся штандар младшей Принцессы и таркатанское знамя. Вдруг по краям всего лагеря раздался громкий звук горнов, что несколько напугало полутаркатанку, так как она была в раздумьях и это было неожиданно. Из шатров стали выглядывать мужские и женские головы таркатан, даже рабочие выходили из шахт, чтобы быть готовыми к чему угодно, ведь звук горна мог быть по любой причине: нападение, пиршество, крупная добыча или важный гость. Они видели, что на вершине обрыва из повозок сгружают сундуки, тканями обматывают роскошную карету и прибывшие таркатаны были одеты в довольно чистые и крепкие доспехи. На крутом спуске показались императорский штандарт и таркатанское знамя, впереди которых шли сами наместник Таркаты Барака и... женская фигура в розовом одеянии, маске и с чёрными короткими волосами. Да, это она, Её Императорское уже Высочество Принцесса Милина, она была им хорошо знакома. Таркатаны стали радостно выходить из шатров, чтобы приветствовать Принцессу, ведь она запомнилась им, как монарх, возвысивший их расу даже над шоканами и кентаврами. Сама полутаркатанка была не в духе: невыспавшаяся, задумчивая, уставшая от дороги, так ещё и голодная. Со всех сторон потянуло запахом свежего человеческого мяса, что у девушки невольно голодом сверкнули глаза, словно стала бурлить таркатанская кровь, этого ещё не хватало! Таркатаны с улыбками встречали Принцессу и кланялись ей, толпой идя вслед за ней. Наконец Милина остановилась на месте, оказавшись напротив одного из шатров: это были палки, нижние концы которых вкопаны в землю, а верхние связаны тонкой верёвкой, поверх накинуты старые тряпки и шкуры животных. Около неё стояла женщина-таркатанка с двумя маленькими детьми: мальчик держал в руках меч из таркатанского лезвия, а у девочки была уродливая кукла, но для неё это наверняка единственнная игрушка.       – Прошло столько лет, а тут по-прежнему стоят только шатры, – покачала головой Милина.       – Тут не было строек, Ваше Императорское Величество, – сказал Барака. – Несколько лет тут не было ни души. Коталь вырезал расу таркатан за то, что мы поддержали вас во время восстания.       – Пернатый индюк... – прошипела Мили. – Но и вы могли бы взяться за дело!       – Не обучены, – сказал Барака.       – Ах, не обучены? – вскипела Принцесса. – Что ж, тогда научим!       Повисла пугающая тишина, но взбешённая неведомой силой полутаркатанка отдала ближесоящему стражнику стопку бумаг, бросилась к шатру, подле которого стояли женщина таркатанка и её дети, а затем резко сдёрнула с него шкуру антилопы, бросив на землю. Вслед за этим потянулись и другие ткани, палочный каркас заметно наклонился, дети были напуганы, а таркатанка кричала от ужаса и чуть не плакала. Тут к этому шатру бросились мужчины таркатаны, обнажив свои лезвия и клыки, что явно были по душу царственной нарушительницы спокойствия и нависли над ней стеной. Между ними вклинился Барака и его помощники из дворца, своими телами отгородив Принцессу от людского гнева. Началась словесная перепалка между сородичами, был слышен звук выдвигающихся лезвий.       – Ваше Императорское Высочество, уйдите отсюда, тут опасно! – попросил Барака, отдав ей стопку бумаг. – Ну же!       Милина немного запаниковала от столь резких поворотов событий, потому она даже не сразу сообразила. Взяв дрожащими руками документы, Принцесса попятилась назад, а затем немедленно убежала в сторону, откуда шёл цуг лошадей, тащили тяжёлые сундуки с вещами, спускали карету и уже начали расставлять личный шатёр Её Императорского Высочества. Вот что бывает, когда едешь куда-то с плохим настроением и не по своей воле: полутаркатанку встретили с улыбками, готовы были оказать должные почести, а в итоге в первые же минуты нахождения в таркатанском лагере она испортила о себе впечатление и подвергла Бараку опасности.       В Империуме вечерело, было не только темно, но ещё и пасмурно: небо приобрело чёрно-синий цвет, его затянули мрачные кучевые облака, края которых освещались перламутровой луной, изредка проглядывались мелкие звёзды. К вечеру стало прохладнее, на столицу опустилась осенняя влага и сырость, что теперь весь дворец полон огня — камины и факелы горели без остановки. Недавно был ужин и все заметили, что Коталь и Джейд ведут себя куда более мило, чем за завтраком: во время утреннего приёма пищи они сели подальше друг от друга и молчали, как и во время обеда, а вот за вечерней трапезой они сели друг напротив друга и с улыбкой ели с рук у второй половинки, вызывая у один умиление, а у других рвотные позывы от их приторности. Шао Кан и Синдел были довольно сдержаны: нет, они общались вполне спокойно, однако между ними будто была какая-то тяжесть, ощутимая для всех присутствующих. После ужина все разошлись, при том Император в кабинет, а Императрица в покои, косвенно подтверждая факт некой недосказанности.       Были и те, кто покидал свои покои исключительно для приёма пищи, например, Рейко и Ли Мей. С самого утра, проводив Китану и Милину в путь, Принц и Ли зашли в опочивальню, где занялись своими делами: он сел за свой рабочий стол и перебирал какие-то бумаги, а она расположилась на кушетке перед камином. Весь день Мей потратила на чтение, но это были не бестолковые романы или непонятные ей книги с теми или иными терминами, а очередной личный дневник члена старой эденийской династии — Принцессы Гленис Силлии Хильдегарды — второй дочери Короля Мероальда и Королевы Изольды, а значит она тётка Императрицы Синдел Канум. До этого внешнемирка читала дневники Королев Стефании и Изольды и Принцессы Ноэлии; видимо девушка решила читать дневники царственных особ по старшинству от самого старшего к младшему, значит следующий дневник, который она должна прочесть, когда-то принадлежал Принцессе Стефании младшей — третьей дочери Мероальда и Изольды. Дневник Принцессы Гленис не содержал обилия романтики, красивых речевых оборотов или скрытых смыслов. Всё было написано чётко и прямо, как некое донесение или отчёт... хотя это началось с момента, когда Принцесса стала рыцарем и лишилась своей первой любви — своего учителя фехтования Роберта. Юная Гленис влюбилась в него, но понимала, что дочь Королевы не можеи стать женой учителя фехтования, поэтому захотела сбежать с ним, однако об этом узнала мать и казнила Роберта на глазах дочери. Затем, по прошествии нескольких лет, в 30 лет вторая дочь Изольда вышла замуж за Лорда Рэйналлта — 18-летнего сына одного из близких к королевскому двору вельмож. Конечно разница в 12 лет сильно сказалась на браке: между супругами не было любви, Рэйналлт считал Гленис слишком старой для себя, поэтому он никогда не ложился с ней в постель, она навсегда осталась девственницей. Принцесса и Лорд жили сами по себе: она отдала себя рыцарству, а он спал с разными женщинами, включая девиц лёгкого поведения. Гленис записывала имена всех дам, с которыми спал её супруг, к чему она относилась довольно спокойно, а от части её дневник напоминал гаремную книгу. Сейчас Ли Мей читала о периоде беременности Принцессы Фрейи, описываемый Принцессой-рыцарем; если старшая дочь Изольды писала об этом с негодованием, а Гленис переходила на благосклонные речи и уже более красивые понятие, вероятно, племянницу она любила.       Тем не менее к вечеру у Ли от лежания на боку затекла шея, к тому часто она прерывала чтение и, глядя на горящий в камине огонь, думала о чём-то, правда Рейко не замечал этого, был слишком занят. Дочитав очередную страницу, Мей положила закладку и закрыла дневник, отодвинув его в сторону. Внешнемирка не думала о прочитанном, не стала анализовать и как-то не мыслила о том, какие бы страницы из дневника покойной Принцессы она переписала, у неё были другие думы. Девушка села на кушетку и стала разминать шею, что та даже хрустнула после несменяемой несколько часов позы.       – Интересно, как там Принцессы? – вдруг нарушила тишину Ли Мей.       – А? – переспросил Рейко, отвлекаясь от дел. – Что?       – Наверное твои сёстры уже добрались, – повторила Ли.       – Не знаю, – ответил Принц.       – Думаю, что им там понравится, – сказала Мей.       – Наверняка на турнире им бы понравилось больше, – сказал наследник.       – Ах, будь у меня такой шанс... – замечталась внешнемирка.       – Шанс отправиться в дальнюю провинцию? – внешнемирец изогнул бровь.       – Да нет! – ответила девушка. – Дай бы мне кто такое же поручение, то я...       – Ну? – спросил юноша. – Что бы ты сделала?       – Во-первых, я бы хотела не в целую провинцию, а... – она замялась. – В деревню.       – В Сэн До, верно? – улыбнулся он и сел к ней на кушетку.       – Да, – ответила Ли Мей.       – Желаешь там преобразований? – спросил Рейко.       – Иногда и из поселения выходит город, – лукаво улыбнулась Ли.       – Город Сэн До, – задумался Принц. – Что ж, это амбициозно.       – Одна-то я не смогу, – сказала Мей и взяла его за руку. – Ты всегда нужен мне рядом, ты наверняка обучался этому.       – Градостроительству? – уточнил императорский сын. – Не сказать, чтобы учился, это скорее для мастеров, не для Принцев.       – Однако Императрица тоже не обучалась этому, но, как видишь, макеты у неё отменные! – сказала внешнемирка.       – Макет всегда должен иметь практическое приминение, – мудро заметил внешнемирец.       – Я уверена, что твои сёстры справятся! – сказала девушка.       – И всё же мы отошли от темы, – напомнил юноша. – Ты говорила, что из Сэн До может выйти город.       – Да, вполне! – уверенно произнесла она. – Все старые дома должны быть снесены, а на их месте будет множество жилых кварталов, каждый из которых будет иметь свой сад с фонтаном. Обязательно нужно будет дать шанс детям на учёбу и городская библиотека. Желательно будет построить военную академию и обучать там рода войск, которые не так многочисленны в армии Внешнего Мира. Ну и не забывать о том, что у нас вполне пригодные для земледелия почвы...       – Ты рассказываешь всё это так легко... – с восторгом прошептал он.       – Я просто часто думаю об этом... – чуть смутилась Ли Мей.       – Надо будет как-нибудь сказать об этом маме! – сказал Рейко. – Но не сейчас, она жутко занята и скучает по моим сёстрам.       – Я понимаю, – сказала Ли.       – А... что ещё бы ты хотела видеть в Сэн До? – с улыбкой спросил Принц.       Мей ещё больше воодушевилась, потёрла руки и стала живо рассказывать возлюбленному о всех своих планах, при том так подробно, что это касалось даже цветов, которые она желает видеть в парке. Императорский сын слушал её и не перебивал, хотя от таких рассказов у него самого появилось множество идей. Хотя РейЛи обсуждали подобные замыслы ещё когда ШаоДел уехали на Бора-Бора, но это скорее были условные и абстрактные понятия, не имеющие под собой конкретных планов, а сейчас, имея больше времени и хоть издали увидев макеты Императрицы, внешнемирка ощутила в себе творческий порыв и желание создавать, правда у неё нет к этому нужных знаний в фортификации и градостроительстве, но всему можно научиться... или обратиться к помощи Канум, если у неё будет время. Чтобы не забыть об этих идея, внешнемирец даже вернулся за стол, под диктовку записывая мысли своей возлюбленной. Дай ему волю, то он бы сделал город с несколькими линиями обороны и защиты, а внутри он бы весь состоял из механизмов, а девушка предлагает спокойный внешнемирский город с оттенками Эдении, маме наверняка такое бы понравилось. Стоит дождаться, когда Синдел станет легче и дать хотя бы прочесть план, однако вряд ли это произойдёт так скоро, если Шао Кан не вмешается в её тоску, но видимо он и сам пока не знает, как утешить супругу. Но Рейко больше слушал рассказы Ли Мей, чем думал о другом; от её ласкового голоса он даже забыл о волнениях за сестёр, полностью отдавая себя записям, а пока девушка раздумывала над чем-то, то он набрасывал на чистых пергаментах небольшие рисунки, но они были не красивыми, как у матери, а точными, не зря его учили фортификации и черчению, он даже без ленейки сможет нарисовать ровную линию. Видимо теперь Принц и Ли долго не уснут, обсуждая свои планы и замыслы, благо хоть никто не будет им мешать своими стонами, подозрениями и прочими глупостями.       На провинцию Куатан опустилась ночь: она казалась светлее, чем внешнемирская и эденийкая, потому как небо было не тёмно-синим, а сочетало в себе несколько тёмных синих оттенков, а ближе к линии горизонта чуть поблёскивал сине-фиолетовый оттенок. Белая луна занимала лишь малую часть небосвода, а вокруг было много-много мелких звёзд, рассыпанных кучными рядами. Море потемнело и по нему плыли уже не солнечные лучи, а лунные дорожки. Людской шум утих, был слышен только звук морского прибоя, выкатывающий на песчаный берег пенные волны и оставляющий рельевные природные рисунки. Вдали морского горизонта виднелся тёмный корабль, но будто не настоящий, а призрачный, видение. Хоть настала и глубокая осень, но тут было довольно тепло и в пределах города не было достаточного количества деревьев, которые удручали бы своим облысевшим видом. Тут было спокойно и тихо, совсем не как во Внешнем Мире, где городская жизнь стихает только к поздней ночи, и не как в Эдении, где постоянно проходят пиршества и гремят салюты. Где-то вглубине города была слышна пирушка, наверняка по поводу прибытия на родину Короля Горо и Королевы Шивы, правда вот без Принцессы, она предпочла немного отдохнуть, у неё до сих пор стоял в ушах скрежет песка в осях колёс.       В небольшом каменном флигеле Принцессе Китане выделили одну из самых больших комнат на втором этаже, откуда открывался чудный вид на морские дали. Конечно эти покои далеко не тех размеров, как во дворце, но для столь небольшого здания это очень солидно. Стены выкрашены в белый цвет, при свете свечей отдающий некой желтизной. На пилястрах, выделяющихся из стен, лепниной сделаны прямоугольные рамы точно под картины. Между пилястрами в нише расположилась двухспальная кровать из дуба, выкрашенного в белый цвет. Над кроватью висела большая картина с изображением битвы шоканов и кентавров. Люстры тут не было, всё освещалось свечами, но на потолке была лепнина в виде солнца с изогнутыми на концах лучами. Слева от постели расположилось белое трюмо с ровным зеркалом и белый пуфик. Слева же был и небольшой балкончик, правда без окон; от ветра, идущего с моря, качались синие тюлевые шторы, которые обтянули собой пузатые колонны. Тут был белый шкаф для одежды, а подел него синее велюровое кресло, деревянный столик и подсвечник. Вполне уютно и светло, всё же в покоях без люстры даже свечи не помог прибавить света.       Китана лежала в своей постели и уже явно никуда не собиралась идти: она распустила смоляные локоны, ниспадающие на спину, надела чёрную атласную сорочку и сверху накинула халатик, чтобы вдруг не замёрзнуть. В покоях стояли ещё неразобранные сундуки, только некоторая одежда висела в шкафу, а книги лежали на небольшом деревянном столике; на тумбочке лежали только веера, маска и заколка-шпилька цзань для волос. Пожалуй, здесь за ней нет вечного надзора матери, потому она могла делать всё то, что нельзя было в покоях. На постели с ней лежал Сапфир, хрумкая морковкой, а сама Принцесса была занята письмом: на простыне лежала ровная деревянная дощечка, а поверх неё пергамент, на котором девушка выводила текст послания, ведь отец просил прислать оповещение о прибытии. Буквы у синего ассасина выходили закруглённые, прописные буквы более изящные, чем строчные, но в целом он ровный, каллиграфический, но чуть хуже, чем у матери и Джейд. Рядом был дорогой письменный футляр, инкрустированный сапфирами и ониксами, и синий конверт, выглядящий куда скромнее. Китана думала над каждым словом, но писала легко, рука скользила по пергаменту, того гляди не хватит чернил. Но мысли Кити были прерваны стуком в дверь.       – Войдите, – сказала Принцесса, отвлекаясь от бумаг.       Страж открыл дверь, из-за которой доносился шум музыки, смех и мужские споры, и, чуть пригинаясь, вошла Шива: она была одета в красивое светло-персиковое платье, через плечо перекинута клечатая ткань, на талии кожаный ремень с золотой пряжкой в виде знамени расы шокан, на руках браслеты, в ушах серьги, а на ногах сандали без каблуков, чуть отросшие волосы были уложены на правую сторону. Королева улыбнулась, войдя сюда, словно нашла единственное тихое место, куда не доносится пьяный гомон, в котором Король Горо принимает непосредственное участие, хотя заметно сдерживает себя, чем обычно, он даже не мелит чушь.       – Я не помешала? – спросила шокан.       – Нет, Шива, проходи, – ответила ассасин и отложила гусиное перо. – Садись.       – Хоть немного отдохну мозгами, – сказала женщина, сев на край постели.       – Там так шумно? – спросила девушка.       – Ха, это ещё не шумно! – посмеялась Шива. – Бывало ещё громке... особенно когда тут был Император.       – Завтра Горо наверняка не поднимется, – хихикнула Китана.       – Поднимется... – сказала Королева, хрустнув костяшками. – Куда он денется? С другой стороны, он давно тут не был, соскучился по родным краям.       – А ты? – вдруг спросила Принцесса.       – Я? – переспросила шокан, водя ногтем по простыне. – Всё тут стало таким прекрасным...       – Но будет ещё лучше! – перебила её императорская дочь.       – Но я буду скучать по Империуму и императорскому дворцу, – вздохнула женщина. – По беседам с Синдел и помощью ей.       – Ты уже много сделала для неё, Шива, – улыбнулась девушка. – Ты долгие годы корила себя за то, что не спасла её... дважды. Но в третий раз ты помогла ей вернуться в мир живых. Твой долг исполнен, а мама отплатила его — устроила вашу с Горо свадьбу. Мама очень хотела, чтобы ты наконец стала счастлива. Ты будешь тут полноправной хозяйкой: свой дворец, прислуга, личная жизнь...       – Мне кажется, что я не справлюсь с этим, – призналась Шива. – У Императрицы это выходит ловчее.       – Она училась этому с самого детства, – напомнила Китана. – Манеры, этикет, политика, боевые искусства...       – Моя семья была не так богата для личных учителей и домашнего обучения, – вспомнила Королева.       – Но ты добилась титула Королевы своей преданностью, силой и любовью, – сказала Принцесса. – Будь ты серой мышью, то Горо мог бы тебя и не заметить.       – Если бы не вы и ваши сёстры, то я бы до сих пор была личным телохранителем Императрицы, – сказала шокан.       – Мама наверняка тоже будет по тебе скучать, – сказала ассасин. – Но ты жена Короля и должна быть подле него, ты мечтала стать женой Горо.       – Я люблю его, – сказала женщина. – Правда, очень люблю. В браке я узнала о нём куда больше, чем за тысячи лет знакомства.       – Не робей! – поддержала её девушка. – Будь мама робкой, то во дворце не было бы ремонта, сада, столица была бы в упадке... да и названия бы у неё не было! Хотя я знаю, что ты не робкого десятка!       – Это верно, – скромно хихикнула Шива.       – Не бойся и не переживай, ты справишься! – уверила её Китана.       – Спасибо, – сказала Королева и перевела тему разговора. – Как вам покои?       – Маленькие и уютные, – сказала Принцесса, оглядывая опочивальню. – Тут чудесный вид на море!       – Завтра сходим на верфь, вы мечтали об этом, – обещала шокан.       – Да, хочу посмотреть, – согласилась дочь Шао Кана и Синдел.       – Пишите письмо? – спросила женщина, увидев на постели пергамент.       – Да, для отца, – ответила девушка.       – Горо тоже написал Императору письмо о прибытии, гонец ждёт только вашего письма, чтобы отправиться в путь, – сказала Шива. – Добираться будет через портал, так быстрее.       – Это верно, – сказала Китана.       – Если желаете, то я передам ему ваше письмо, – любезно предложила Королева. – Мне как раз по пути.       – Да нееет, Шива, нет стоит... – немного заволновалась Принцесса. – Я ещё не дописала. Как допишу, то отнесу гонцу сама, не стоит себя утруждать. Тебе лучше поспать, я наверняка завтра измучаю тебя вопросамм.       – Кое-что я и сама буду узнавать тут впервые, – призналась шокан.       – Это будет полезно нам обеим, – сказала ассасин.       – Ну тогда я, пожалуй, пойду, – сказала женщина и всталв с постели. – Спокойной ночи, Китана.       – Спокойной ночи, Шива, – сказала девушка.       Шива машинально поклонилась Китане и вышла из покоев, снова пригинаясь. Страж закрыл за ней дверь и Принцессе стало немного спокойнее, всё же она хотела, чтобы её письмо было доставлено адресату лично в руки, никто другой не должен его прочесть, потому и гонец должен будет передать его тому, кому укажут. Дописав письмо за несколько минут, императорская дочь прямо в столь откровенном виде, состоящем их халата и ночной сорочки, вышла из покоев, чтобы передать послания, предназначенные для отправки в Империум.       Темнеющий небосвод указывал на позднее время суток в Таркате, однако он лишь слегка посинел, но ближе к горизонту он было бело-серым, а множество звёзд сверкало серебром, наверняка тут идеально наблюдать за небом даже без телескопа... а какие тут звездопады! Удивительно, но луны на небе не было, хотя она бы и не сильно прибавила света. По всему таркатанскому лагерю загорелись факела и костры для обогрева и света, опытные таркатаны несли пойманную за день дичь, обычно это бывают антилопы, горные козы, муфлоны и куланы, а иногда и хищники вроде шакалов, гиен, каракалов и прочих. Всё тут елось сырым, а лечилось грязью, называемой целебной, от которой выживала только половина больных, остальные умирали от заражения крови. Тут действительно было какое-то первобытное общество: диковинный язык, неумение пользоваться огнём по назначению, шатры вместо каменных домов, охота и отсутствие навыков в земледелии, хотя, пожалуй, тут оно бессмысленно, ведь почвы сухие и неплодородные. Слышались даже какие-то обряды, хотя один из них известен на весь Внешний Мир — Ритуал Крови, который проходят все мужчины-таркатаны, достигнув совершеннолетия, правда не все выживают. С одной стороны образ жизни таркатан самобытен и отвечает их родовым традициям, но с другой стороны такой дикости нет даже во Внешнем Мире, тут многое можно изменить и сделать лучше, были бы силы и желание.       Для Принцессы Милины у одной из гор был раскинут ярко-розовый шатёр с чёрными таркатанскими узорами, правда он был не таким диким, как у сородичей Бараки, а более изящный, выполненный на восточный манер. Вокруг него выставлено круглосуточная охрана, потому как ясно, что после произошедшего днём инцидента могут остаться злые на Принцессу таркатаны; помимо этого охрана бережёт покой и жизнь не только Милины, но ещё и её бесценнлй кареты, которая стоит за шатром ближе к горной стене, а также цуг лошадей, что везли сюда гостью. Вход в шатёр только один, что было довольно безопасно. Окна тут представляют собой кожаную сетку, так как в тканевый каркас невозможно вставить полноценные стёкла. На землю постелена кожаная подкладка, а поверх роскошные ковры. Крышу шатра поддерживают невысокие колья, на которых подвязаны шёлковые ткани цвета фуксии, служащие в качестве украшений. Справа от входа поставили небольшой бледно-розовый угловой диван, обложенный подушками всех оттенков розового цвета; напротив стоял круглый плетёный столик, на котором стояла ваза с эдениймкими фруктами, вокруг лежали подушки для сидения. Над столиков висела кованая лампада из золота, в которой горели угольки, чтобы прибавить хоть немного света. Слева от дивана поставлен небольшой кустик коралловых роз в горшке. Посередине шатра стоит прямоугольный стол, на котором расположился макет будущей столицы провинции Тарката, он должен будет стоять на месте таркатанского лагеря, заменив шатры на каменные постройки; рядом лежали и документы. Вглубине шатра, закрытой тонкими тюлями, поставлена резная тахта из окрашенного в чёрный цвет золота, поверх которой лежит обитые ярко-розовым жаккардом сидение и спинка. Перед ней стоит такой же чёрный плетёный стол и чугунная чаша, в которой потрескивают горящие дрова. Подумать только — всё это везлось в повозках из Империума!       На той самой тахте лежала изящная женская фигура, облачённая в розовый халат с чёрными кружевными узорами, ноги босые, однако чёрные тапочки стоят подле ложа. Руки девушки лежат на спинке тахты, а голова положена на них, ноги изящно уложены. Силуэт возлежал легко и непринуждённо, словно призрачный, неживой, однако в нём была узнаваема Принцесса Милина: она по-прежнему тосковала по дворцу, по своим покоям, по родным, по Скорпиону... У Мили не было желания рассматривать макет Синдел, хотя она изредка поглядывала на него и наверняка он был занимателен, ведь у мамы золотые руки. Полутаркатанку сейчас больше волновали и беспокоили её мысли: она так жестоко поступила с той таркатанской семьёй, при том испугала их и сама напугалась не меньше. А вдруг она теперь не вернётся во дворец? Её убьют тут и прикопают под горой, а может и осквернят тело. От голода и недосыпа Милина думала о чём угодно, кроме дела и поиска хоть каких-то плюсов. Иногда Принцессе мешало чавканье Секье, которая живо уплетала бамбук, привезённый из столицы Внешнего Мира. Краем уха императорская дочь услышала как зашумела входная штора в шатёр, а за тюлью появился крепкий таркатанский силуэт, потому она машинально положила руку на сай. Тонкая шторка отодвинулась и полутаркатанка увидела Бараку: он так и не сменил свою одежду с момента прибытия, да и усталости за ним не замечалось. Таркатан поставил на плетёный стол расписную глиняную тарелку, в которой лежало жареное мясо с сушёными травами, а сверху видимо мякоть какого-то фрукта, будто маракуйи. Рядом наместник положил железные вилку и нож.       – Я принёс мясо, вам нужно поесть, – сказал Барака.       – Человечина? – спросила Милина.       – Нет, антилопа, – ответил наместник. – Только сегодня поймали. Специально для вас велел пожарить, вы же сырое больше не едите.       – Спасибо за заботу, Барака, но у меня что-то нет аппетита, – вздохнула Принцесса, отвернувшись к окну. – Как та таркатанка?       – Мы восстановили её шатёр и она успокоилась, – ответил таркатан. – С её заступниками конфликт улажен. Сейчас все едят сырую антилопу. И вам стоит поужинать. Вы не ели и не пили целый день, так можно дойти до истощения.       – Может хоть из-за этого я вернусь домой, – задумалась полутаркатанка.       – Вам совсем тут не нравится? – расстроенно спросил мужчина.       – Дело не в Таркате, Барака, – ответила девушка. – Дело во времени отправления. Да, я хотела прибыть сюда, но... я могла бы сейчас быть в своих покоях вместе с Ханзо: он в четвертьфинале, я его поддержка, как Таня Шанг Цунга.       – Император доверил вам ответственную миссию — восстановление провинции Тарката! – напомнил мужчина. – Такое он мог доверить только желающей этого Императрице, а доверил вам.       – Да может папа только и искал способ, чтобы оставить маму рядом с собой, а заменить было некем, вот он и подобрал Китану в Куатан, а меня в Таркату, – сочиняла девушка. – А вообще у меня уже появилась такая мысль, что... отец намеренно не дал Ханзо победить.       – Быть того не может! – уверил он её.       – Он видел, что Коталь был уже без сознания! – напомнила она. – Почему тогда папа ждал целую минуту, если мог спокойно объявить Ханзо победителем? Он просто искал повод отправить меня сюда!       – А ваше поражение тоже подстоил Император? – смело спросил Барака. – Пройди вы в четвертьфинал, то Император бы оставил вас в столице. Он отправил вас сюда, чтобы вы не думали о битвах и не грызли себя за поражение, тем более Скорпион говорил, что после поражения он отправится домой. Шао Кан понял, что во дворце вы просто зачахнете!       – После прошлого турнира меня никуда не ссылали, – пробубнила Милина.       – Так и сейчас не сослали, а отправили по поручению Императора, – возразил наместник.       – Называй это, как хочешь, – махнула рукой Принцесса.       – Скорее ты называешь это так, как тебе удобно! – сказал таркатан. – Видела бы ты состояние Императора, когда он велел беречь тебя, как зеницу ока! Если с тобой что-то случится, то... полагаю, что он выкосит всех таркатан.       – Я бы не хотела... – замялась полутаркатанка.       – Уж извини за грубость, но ты зря думаешь, что Император желает тебе зла, – сказал мужчина, а потом перевёл разговор в другое русло. – Император ждёт твоего письма.       – Напиши ему что хочешь, – устало сказала полутаркатанка.       Мужчина понимающе кивнул и ушёл из шатра девушки, но оставил ей пока ещё горячий ужин. Милина закусила губу, не желая понимать мотивов отцв насчёт неё, она не могла принять данную реальность. Принцесса даже не думала, что наверняка Императрица переживает за своё дитя, ждёт письма и страдает, но ранимая и обиженная девушкв не могла пересилить себя. Теперь полутаркатанке придётся сделать выбор: либо провалить задание и поставить Таркату под удар, либо исполнить предназначенное и гордо вернуться во дворец. Правда в первом случае возвращение пройдёт быстро, а во втором придётся подождать. Думай, Милина, лишь один вариант является верным!       Главный дворец Империума, ближе к полуночи. Все обитатели императорской обители отходят ко сну, готовясь к завтрашней турнирной суете, ведь уже в полдень следующего дня начнётся четвертьфинал, в котором примут участие Джейд, Коталь, Лю Канг, Рейко, Скарлет, Суджинко, Шанг Цунг и Эррон Блэк, а в полуфинале окажется только половина из этих бойцов. Наверняка народ будет удивлён, заметив отсутствие Принцесс Китаны и Милины, начнутся вопросы и пересуды, слухи и догадки, превращающиеся в небывалый вздор. Впрочем, Шао Кан и не обязан отчитываться перед посторонними о внутрисемейных решениях, если захотят — сами узнают, хотя и от шоканов с таркатанами может пойти ответ. Кто-то готовился к бою, а кто-то к скорому отбытию, ведь турнир закончится уже через считанные дни. Да, народу подле Императора поубавится: не будет Китаны и Милины, Скорпиона и Саб-Зиро, Горо, Шивы и Кинтаро, а также Бараки, Кано, Сжигателя и Тени. Возможно завтра утром до турнира отбудет кто-то ещё.       Были участники турнира, которые вовсе не желали спать и думать о предстоящей битве, например, Лю Канг, перебравшийся в гостевые покои в восточной части дворца: почти весь свой день он потратил на раздумия и нунчаки, бесконечно крутя их в руки, сей процесс нарушался только приёмом пищи. Лю так и не заснул после отъезда Китаны, переживая за возлюбленную, особенно к вечеру, ведь за всё время её отсутствия не было ни одной вести. Здорова она или в захворала в пути? Сыта она или голодает? Прибыла она в Куатан или процессия заплутала? Избранный думал и о том, что Принцесса могла уже давно прибыть, но путь и бессоница не дали ей и шанса написать письмо — она заснула... но Горо и Шива должны были оказаться более ответственными в этом плане. Хотя Чемпион Земного Царства мыслил, что девушка испугалась писать ему личное письмо, боясь, что его прочтут... а может оно уже в чужих руках и кто-то посторонний читает все те строки, предназначенные для него... и может даже насмехается над этим. От неизвестности молодой человек смотрел в окно и крутил в руках нунчаки, от волнения за девушку спать совсем не хотелось, может быть хоть какая-то весть успокоила бы его душу. В тишине и темноте любой звук слышится лучше. Вдруг Лю Канг, неожиданно для самого себя, обратил внимание на посторонний шорох под дверью, но он был не просто проходящий мимо, а, видимо, намеренно по его душу, потому как шум был слышен чётко у его гостевых покоев. Лю перестал крутить нунчаки и, покрепче взяв их в руки, приподнялся с постели, готовясь к намечающемуся бою. Подойдя достаточно близко в двери, Избранный увидел, что под неё просунули нечто тёмное и плоское. Шаолиньский монарх поднял это с пола и понял, что это тёмно-синий конверт, на котором прощупываются объёмные бурбоновские лилии. Шаолиньский монах подошёл к окну, откуда бил лёгкий лунный свет, и... у него забилось сердце, когда он увидел на конверте имя отправителя — Китана! Парень немедленно разорвал его, желая поскорее увидеть послания для себя. Он оторвал сургучёвую печать и вынул из конверта сложенный вдвое пергамент, а открыв его, он увидел знакомый ровный почерк. Да, это точно писала старшая Принцесса. Ох, как вовремя появился под дверью этот шорох. Сев на подоконник, Лю Канг стал читать.       «Здравствуй, мой любимый.       Прости, наверняка моё письмо дойдёт к тебе слишком поздно и нарушит твой сон, однако я не могла не предупредить тебя о своём прибытии в Куатан. Почти весь мой путь прошёл в жаркой пустыне, а после полудня процессия прибыла в назначенное место. Сначала я очень испугалась, увидев толпу шоканов, чуть ли не волной нахлынувших к моей карете, но когда я вышла, то они встретили меня ликованием и выражали свои просьбы. Честно признаться, я даже не ожидала такого тёплого приёма, мне уже тут нравится.       По приезду уже нажила себе врагов: я с дуру поспорила с главным архитектором и его помощниками, доказывая, что макет мамы куда лучше того, что предлагают они. Только, пожалуйста, не рассказывай об этом моим папе и маме, не хочу, чтобы всё же пострадали шоканы, сам же знаешь, на что способен мой папа ради меня.       Покои мне дали хорошие, но конечно куда меньше, чем во дворце: они довольно светлые, разбавленные синими шторами и постельным бельём, может быть как-нибудь пришлю рисунок, попрошу кого-нибудь нарисовать. Отсюда открывается вид на море. И, кстати, завтра мне обещали показать верфь, а может посмотрю и порт. Наверняка там будут корабли, я мечтаю их увидеть!       А как твои дела? Наверняка ты скучаешь по мне. Я же могу на это рассчитывать? Если пожелаешь, то можешь написать мне ответное письмо и я пойму, что могу каждый вечер общаться с тобой через переписку. Если ты надумаешь писать, то письмо я прочту только завтра утром, ведь наверняка сейчас, когда ты читаешь эти строки, я вижу уже очередной сон.       С любовью, твоя Кити.       P.S. Если что, то гонец предупреждён о возможности ответного письма. Он будет ждать твоё письмо до 6 утра. Если оно будет позже, то гонец уедет без твоего послания.       P.P.S. Удачи в бою! Пусть я далеко, но моя душа с тобой!».       Читая эти нежные строки, Лю не мог перестать улыбаться. Да, письмо было коротким и не наполнено мелкими подробностями, но наверняка это объяснимо: Кити боялась, что письмо не дойдёт до адресата или будет прочитано посторонним. Избранный понял, что у Принцессы есть возможность писать, а конверт не выглядит вскрытым, значит гонец надёжный, ничего не напутал. Да, шаолиньский монах немедленно хочет дать ответ синему ассасину, пусть и придёт он только утром, лишённый своеобразного отчёта о том, что произойдёт завтра днём, но это можно будет написать в завтрашнем письме, наверняка девушка не обидится. Лю Канг поднялся с кровати, залез в письменный стол, откуда достал бумагу и чернила, обмакнул перо и стал выводить на листе то, что думал, он нн желал краткости и обрывистых фраз, хотел рассказать Китане о своих мыслях и чувствах, не стыдясь этого, пусть хоть это послание объяснит девушке всё то, что он не мог сказать вслух. Впереди у бойца целая ночь, но всё же завтра турнир, потому за нежным любовным письмом засиживаться не стоит.       Был в императорском дворце человек, которому не до сна, однако без него турнир невозможен — Шао Кан. Император, как и многие другие во дворце, не покидал одного помещения, это был его личный кабинет. Кан счёл, что Канум, как и ему, нужно побыть отдельно друг от друга, чтобы вдруг не наговорить друг другу лишнего. Сейчас внешнемирец выглядел не как грозный правитель огромной империи, а как взволнованный отец, который даже не знает, как и где его дети. Мужчина пока не получил письма хоть от кого-нибудь из отправленных, и чем дольше он ждал, тем больше начинал волноваться. Пожалуй, Шао действительно стал воспринимать своих дочерей не как воинов и големов с каменной душой, а как людей с живыми чувствами. Император задавался обычными отцовскими вопросами: добрались ли, сыты ли, спят ли, в безопасности ли? За столь короткий срок, который был отведён на сборы, была проведена колоссальная работа по обеспечению безопасности императорских дочерей, к тому же рядом с ними первоклассные бойцы. Но ведь всё может случиться. Поэтому Кан, чтобы его долго не искали, особо не покидал свой личный кабинет, даже не вставал с кресла, только выходил есть, а так он постоянно был здесь. Терзаемый волнением за детей, внешнемирец услышал стук. Увы, он был уже не первым, каждый раз была надежда, что это с письмо, но... нет. Уставший от ожидания, мужчина тяжело вздохнул.       – Войди, – позволил Шао Кан.       – Ваше Императорское Величество, – обратился к нему вошедший страж. – Прибыли гонцы с письмами из Куатана и Таркаты.       – Неси скорее! – затребовал Император.       В его кабинет вошли гонец-шокан и гонец-таркатан, у которых из сумок, что были надеты через плечо, торчали концы драгоценных тубусов для письма. Посланники выложили на стол четыре разноцветных футляров для письма, поклонились и удалились за дверь, ожидая сразу получить ответ на письма, а если нет, то отправятся спать, утром их уже накормят.       – Страж! – окликнул слугу Кан, потому тот сразу вошёл в кабинет. – Немедленно позови Императрицу!       Страж поклонился и отправил человека за Её Императорским Величеством, она за день даже не заглянула к своему супругу. Внешнемирец разложил перед собой тубусы для писем: первый был сделан из цельного оникса с золотыми прожилками, а с обоих концов и на корпусе был круглый знак шоканов — серое поле, на котором изображёна фигура потомка драконов с поднятыми вверх руками, вторая печать была похожа, только на ней была буква «G» — это от Горо; второй футляр был из янтаря с чёрными прожилками, походящими на шкуру тигра — это от Кинтаро; третий футляр был из белой слоновой кости с засечками, будто его резали лезвием — это от Бараки; четвёртый футляр более изящный — сделанный из серебра корпус был инкрустирован ониксами и сапфирами, хорошо выделялись веера и узоры восточных ветром, а также прекрасных цветов, на концах и корпусе была знакомая императорская печать с буквой «K» — это от его старшей дочери Китаны. Мужчина чётко видел четырк футляра, даже не стал пересчитывать, но явно понимал, что не хватает ещё одного — от его младшей дочери Милины. Неужто потеряли?! Глаза Шао Кана загорелись гневом.       – Гонец из Таркаты! – затребовал Император.       – Д-да, Ваше Императорское Величество? – спросил вошедший гонец.       – Где письмо от Принцессы Милины?! – с рыком спросил Кан, взяв в руку тубус от Бараки.       – Наместник Барака передал мне только своё письмо, больше я не получал, – сжался посланник.       – Да я... – начал было внешнемирец.       Шао осёкся, увидев, что без положенного на то разрешения в его личный кабинет вошла любимая Дели: она была одета в платье, а на плечи накинута шаль, наверняка у неё замёрзли плечи. В изящных руках Императрицы, на которых были тонкие кольца, был виден тубус из меди с инкрустированным янтарём и мелкими узорами в виде ровных восьмиконечных звёзд. Канум буквально спасла гонцв от растерзания своим тихим приходом: взгляд у неё был добрым и нежным, а сама она выглядела довольно скромно и робко. Кан взглядом приказал гонцу пойти вон, что тот сразу заметил, краем глаза поглядывая на прекрасную супругу монарха. Таркатан вышел, чем спас себе жизнь. Муж и жена остались наедине. Эденийка, придерживая шаль за концы, прошла вглубь кабинета, выглядя удивительно царственно и немного растерянно. Внешнемирец сглотнул, восторгаясь красотой своей супруги, правда пока оба они не знали, как вести себя друг с другом.       – Я получил письма от Горо, Кинтаро, Бараки и Китаны, – сразу сказал Шао Кан.       – А я от Шивы, – сказал Синдел, показав футляр для письма.       – Значит письмо от Милины не у тебя, – вздохнул Император.       – За это ты ругал гонца? – с нежной улыбкой спросила Императрица.       – Я переживал, что... писать будет некому, – честно признался Кан.       – Я тоже... подумала об этом, – сказала Канум. – Может у Бараки есть ответ?       – Может быть, – сказал внешнемирец и с надеждой посмотрел на жену. – Прочтёшь письма вместе со мной?       – Прочту, – вновь тепло улыбнулась эденийка.       – Садись, – муж встал со своего рабочего кресла, уступая его супруге.       – Но это же твоё кресло, – сказала жена, подходя ближе.       – Я могу и постоять, – сказал он, не сводя с неё взгляд.       Подойдя ближе, Синдел смотрела в глаза Шао Кана, не смея даже моргнуть, сейчас это было нечто особенное: они не в обиде друг на друга, но общаются так нежно и трепетно, словно виноваты перед своей второй половиной. Император снял шлем и положил на стол, и вновь его взгляд был прикован к Императрице: в мыслях не было пошлости, только трепетное поклонение её красоте и грации. Канум села в его огромное кресло, утопая в мягком сидении, а затем Кан подвинул его к столу, будто он ничего не весит. Внешнемирец готов был постоять рядом с эденийкой, это было что-то волшебное: тишина, которое хватает для понимания друг друга. Муж зашёл за спинку кресла, положил руки на хрупкие плечи жены и поцеловал её в макушку, на секунду задержавшись, чтобы надышаться её фиалковым ароматом. Это вызвало у неё улыбку, заставило сердце биться и она понимала, что супруг боготворит её, она сводит его с ума. Шао Кан встал рядом с Синдел, чуть склонившись, чтобы видеть текст письма.       – С чего начнём? – спросила Императрица.       – Начнём с письма Кинтаро, – ответил Император.       Кан взял нужный футляр для писем, открыл его и вынул оттуда пальцами свёрнутое в рулон послание. Внешнемирец развернул его и увидел неровный почерк с сильным зажимом на перо, он был размашистый и кое-где неразборчив. Мужчина даже немного порадовался — у него почерк не самый лучший, но уж куда красивее, чем этот. Вероятно, писать тремя пальцами не так удобно. Письмо было следующего содержания:       «Ваше Императорское Величество,       Сегодня по отношению к Её Императорскому Весочеству Принцессе Китане были выказаны дерзость, неповинование и грубость со стороны следующих лиц:       1. Арки — главный архитектор Куатана;       2. Туан — первый помощник главного архитектора Куатана;       3. Тукул — второй помощник главного архитектора Куатана;       4. Йоко — главный ключник малого королевского дворца;       5. Ясуо — главный конюх малого королевского дворца;       6. Тибо — помощник главного конюха малого королевского дворца;       7. Соро — конюх малого королевского дворца;       8. Хиро — конюх малого королевского дворца;       9. Куно — чашник малого королевского дворца;       10. Шифо — чашник малого королевского дворца.       Ваш верный слуга Кинтаро».       – Что это? – не поняла Дели. – Донос?       – Все эти лица смели нелестно отзываться о Китане, – сказал Шао. – Буду собирать список...       – Зачем? – спросила Императрица.       – На всякий случай, – ответил Император. – Чтобы в случае чего были подозреваемые.       – Шао! – снисходительно улыбнулась Канум.       – Всё на благо нашей дочери, – сказал Кан и всё же поцеловал жену в щёку.       – Я надеюсь ты знаешь что делаешь, – сказала эденийка. – Если желаешь, то мы вместе прочтём письмо Шивы.       – Разве это не личное? – спросил внешнемирец.       – Сначала я пробегусь глазами, а потом прочту тебе, – решила женщина. – А потом решу, читать тебе или нет.       – Хорошо, – сказал мужчина.       Шао Кан даже отошёл в сторону, чем вызвал улыбку у Синдел, это грело душу ему самому. Императрица вынула письмо из футляра, сняла скрепляющую печать и стала быстро читать, пробегаясь глазами по тексту. Почерк ровный, буквы слитные, закруглённые. Ничего особенного и тайного тут не было, вполне обычное письмо, адресованное близкой подруге, но без пошлости, оскорблений или чего-то подобного, поэтому Канум поманила к себе Кана, что тот сразу подошёл, чтобы прочесть послание:       «Моя дорогая подруга,       Наконец мы добрались туда, куда ты и Император так упорно желали отправить меня и Горо — Куатан. Из Империума мы сразу через портал оказались в пустыне и проверили дорогу. Наверняка об этом тебе поведают и Горо, и Китана, однако хочу сказать, что ехали мы тяжело: песком замело всю дорогу и было очень жарко, что даже в карете не было спасения. Твоя дочь спасла жизни строителей и уже дала понять, что око твоего супруга будет рядом с нами — в манере отдачи приказов она очень похожа на Кана.       По прибытии в Куатан нас радушно встретили верноподданные, желали долгих лет жизни и уже изъявляли первые просьбы, чем завтра Китана предлагала заняться.       Между мной, Горо и Китаной произошёл спор с главным архитектором Куатана, который отказывался строить город по твоему макету, однако Принцесса настойчиво сказала, что всё будет строиться по твоей воле, а завтра она хотела начать замеры для строительства дворца. Уж не знаю, согласился он или нет, это мы увидим завтра, Китана назначила ему встречу.       Вечером в честь нашего приезда был дан пир, однако Китана предпочла отдохнуть после дороги, а я не стала засиживаться, потому как стало шумно и попойка стала мне не интересна.       Письмо написано сегодня в 8 часов после полудня, события после этого времени в письме не указаны, если желаешь, то напишу о произошедшем в следующем письме.       С уважением к нашей дружбе, Шива.       P.S. Твой макет Куатана прекрасен!».       – Всё прилично, – сказал Шао Кан. – Шива очень уважает тебя. Никогда не видел, чтобы с тобой кто-то так общался.       – Мы с ней хорошо ладим, она не только мой бывший телохранитель, но и подруга... жаль, что она теперь далеко, – вздохнула Синдел. – В письме не расскажешь всё, как в живую.       – Ну хочешь я буду тебе другом? – с улыбкой предложил Император.       – Ты мой муж, это куда ближе, чем друг! – улыбнулась Императрица. – Тебе я рассказываю даже больше, чем Шиве. К тому же с друзьями не делят ложе...       – Признаться, будь ты мне просто подругой, то я бы не сдержался, – сказал Кан.       – Сочту за комплимент, – сказала Канум. – Когда дочитаем письма, то я напишу ответ Шиве.       – Может напишем письмо для Китаны вместе? – предложил внешнемирец.       – А ты хотел иначе? – лукаво ухмыльнулась эденийка.       – Я думал, что ты думаешь иначе, – ответил муж.       – Ты ошибался, – сказала жена. – Ну что ж, теперь Горо.       Синдел вынула письмо Горо из футляра и сняла сургучевую печать: почерк жирный, с сильным нажимом, несколько неровный, но разобрать можно:       «Ваше Императорское Величество,       Пусть поздно, но спешу сообщить, что сегодня после полудня процессия Её Имппраторского Высочества Принцессы Китаны добралась до города Куатан. Добрались благополучно, без происшествий.       Уже по пути Её Императорское Высочество от моего имени отдала приказ о насаждении вдоль дороги Куатан кустов хеномелес, для чего прошу у Её Императорского Величества Синдел привезти эденийской земли. Вместе с тем вдоль дороги для полива цветов должен пройти оросительный канал. Помимо этого потребуется поставить поил питьевые фонтаны. Поэтому прошу передать наместнику провинции Ош-Текк Коталь К'етцу просьбу о доставке необходимых для выполнения приказа Её Императорского Высочества материалов.       С уважением, Король Куатана Горо.».       – Во даёт! – посмеялся Император. – Всё по делу!       – Китана отдала приказ от имени Горо? – засмеялась Императрица. – А как это?       – Полагаю, что она не в курсе, что она может отдавать в Куатане приказы от своего имени, – рассудил Кан. – Надо будет ей сказать, что она может это делать.       – Шива говорила, что Китана похожа на тебя в отдаче приказов, – вспомнила Канум. – Наверняка тоже кладёт руки за спину, вздёргивает нос и гордо уходит. Шао, это точно твоя дочь!       – Я горжусь ей! – сказал внешнемирец. – Моя девочка!       – Кстати, письмо от неё... – эденийка потянулась к сапфировому футляру.       – Давай оставим на десерт? – предложил муж. – Вдруг у Бараки что-то грустное и это испортит нам впечатление.       – Мудро, – согласилась жена.       Шао подал Дели футляр из слоновой кости: он был резной, но поцарапанный и словно немного погрызанный, но важно его содержимое. Императрица открыла тубус и вынула из него бежевый пергамент. Развернув бумагу, она увидела хороший и ровный почерк, наверняка писал не таркатан, а писарь, потому как наместник не так грамотен, как, например, Горо и Шива. Уже сразу виделись красивые речевые обороты, но наверняка это не слог главаря таркатан, скорее всего это приукрасил писарь, Барака куда более прост в общении.       «Ваше Императорское Величество,       Пишу вам из таркатанского лагеря. Дорога была тяжёлой: мы то и дело поднимались в горы, особенно переживали за Принцессу. За всю дорогу она не вышла из кареты, говорила, что ей не хочется.       По прибытии прозошёл скандал: разгневанная Принцесса разрушила шатёр одной таркатанки, что вызвало гнев моих сородичей, поэтому Её Императорское Высочество пришлось увести, а мне и моим помощникам урегулировать конфликт: шатёр был восстановлен и был дан приличный кусок мяса антилопы.       Для Принцессы был расставлен шатёр, где она провела весь свой вечер. Я предложил ей жареное мясо антилопы, от чего Принцесса предпочла отказаться, сказав, что она не голодна. Однако Принцесса спросила о таркатанке, которой она принесла вред, я рассказал правду, что вроде пораловало Её Императорское Высочество. Я предложил Принцессе написать вам письмо, на что она ответила отказом, поэтому нет письма лично он неё. Надеюсь, что завтра Принцессе Милине будет лучше.       С уважением, ваш слуга Барака».       – Моя милая девочка! – ужаснулась Синдел.       – Она решила замучить себя, – вздохнул Шао Кан.       – Что же нам делать? – задумалась Императрица.       – Пока не знаю... – признался Император. – Мне кажется, что нужно чем-то там завлечь её, чтобы она занялась делом.       – А чем же? – спросила Канум.       – Вот именно, что пока не знаю, – вновь ответил Кан. – Но тут бы ей было хуже: от скуки она бы зачахла, к тому же турнир...       – Может быть вернуть её? – предложила эденийка.       – Нет! – твёрдо ответил внешнемирец. – Вернув её, мне придётся вернуть и Китану, а это покажет, что мной руководят женские хотелки!       – Прости, – жена опустила голову. – Это я заставила тебя подчиняться женским слёзам.       – Нет, нет, нет, Дели! – муж начал целовать её для успокоения. – Это не твоя вина, просто я всех вас слишком сильно люблю!       – Я знаю, Дракончик! – сказала она.       – Ты же знаешь, как вы мне дороги, – он прислонился к её лбу. – Вы — моя сила!       – Да будет так, – прошептала Синдел. – Не зря ты предложил прочесть письмо Бараки раньше, чем письмо Китаны.       – Тогда давай прочтём письмо нашей дочери, – сказал Шао Кан.       Император взял в руки изящный увесистый футляр, отвинтил крышку и ему на ладонь выкатилось письмо скрученное в рулон, что было скреплено личной печатью старшей Принцессы. Кан осторожно раскрыл письмо: да, это ровный и аккуратный почерк его дочки, ему даже потеплело на душе. Канум даже не видела письмо, поскольку супруг взял его, его руки были выше её головы. Внешнемирец не сразу опомнился, но всё же сообразил, что эденийка тоже желает прочесть весть от своей старшей дочери, потому он опустил руку к ней и они стали читать:       «Мои дорогие и любимые папа и мама,       Да-да, мамочка, я уверена, что ты сейчас вместе с папочкой читаешь это письмо, наверняка улыбаешься, а может плачешь от радости. Но твои слёзы напрасны. Но обо всём по порядку.       Через портал мы оказались в пустыне, через которую лежит дорога в Куатан. В пути было очень жарко, мы с Шивой обмахивались веерами, но особо не было толку. К тому же мы ехали медленно, так как дорогу замело песком, а убирать его бессмысленно — надует новый. В какой-то момент мы наткнулись на замученных и изжаренных на солнце рабочих, один юноша даже упал в обморок, поэтому я приказала отнести его в карету и дать воды. Горо согласился со мной, что строители работают в нечеловеческих условиях, поэтому мы решили сегодня дать рабочим отдых и увезли их в Куатан, а уже с завтрашнего дня у них будет навес для отдыхв в тени и бочка воды. К тому же от имени Горо было решено привезти эденийской земли для кустов хеномелес, так как в песке они не выживут, а также провести к ним оросительные каналы, поэтому, мама, я бы хотела попросить тебя прислать повозку с эденийской землёй, в ней растёт всё! И ещё Шива согласилась со мной, что путники долго не протянут в такой жаркой пустыне, где нельзя набрать воды, поэтому также от имени Горо было принято решение о том, чтобы поставить на расстоянии каждые 20 километров питьевые фонтаны. Проект будет предложен для работы куатанским мастерам, потому что мы хотели, чтобы они были фигурными и, возможно, кран бы торчал из пасти зверя, наверняка дракона.       Ближе к Куатану стало чуть прохладнее, потому что сменилась природная зона — была пустыня, а стала полупустыня. Шива говорила, что раньше тут всё было окаменевшим из-за слияния Куатана с Внешним Миром, но сейчас всё куда лучше.       При въезде в город нас уже встречали любопытные люди, нам даже не давали проехать, я немного испугалась, но когда мы въехали во двор малого дворца, то меня встретили хвалебными речами и пожеланиями долгих лет жизни, кто-то уже озвучивал свои просьбы, хотелось бы заняться этим завтра, хотя на завтра у меня уже запланировано как минимум два дела — посещение верфи и порта, а также встреча с главным архитектором Куатана по поводу главного королевского дворца (Мамочка, он восхитителен, у тебя золотые руки!).       Вечером в честь нашего прибытия было устроено шумное торжество, но я на него не пошла — жутко хотелось спать, но я так и не заснула. Я расположилась в небольших светлых покоях с синими шторами и постельным бельём, тут чудесный вид на море. Мне даже кажется, что я вижу корабль!       Сейчас я наверняка уже сплю, а вы читаете это письмо, по крайней мере мне бы хотелось, чтобы вы легли спать со спокойной душой, что я добралась до места назначения. Хочу сказать, что тут вполне неплохо, но наверняка со временем я познаю все местные красоты!       Я очень сильно люблю вас и прошу не корить себя за моё отбытие. Обязательно поцелуйте и обнимите за меня Джейд, Скарлет и Рейко! Если получится, то и вы пишите мне письма, всё-таки хочется знать, как у вас дела и чем вы занимаетесь. Дайте мне знать своим письменным ответом.       С любовью и уважением, ваша дочь Китана».       – Как трогательно! – умилилась Синдел, хлопая ресницами, чтобы не заплакать.       – Она не сдала этого архитектора и остальных, не написала об их грубости к ней, – заметил Шао Кан.       – Она не желает губить чужие жизни напрасно, – рассудила Императрица.       – Повезло этим десяти шоканам, что я той грубости не слышал, а то усёк бы язык... или голову! – сказал Император.       – Шао! – ужаснулась Канум.       – Никто не смеет дерзить моей семье! – твёрдо сказал Кан.       – Может они ещё подружатся? – предположила эденийка.       – За этим Кинтаро и отправлен: не одумаются — будут иметь дело со мной или палачом, – сказал внешнемирец и поцеловал жену в висок. – Не переживай, дорогая.       – Я волнуюсь за тебя, – сказала жена.       – А я за тебя, – сказал муж, а затем взглянул на письмо. – А что это за питьевые фонтаны?       – Ну как объяснить... – задумалась она. – Скажи, ты когда-нибудь видел по дороге каменные фигуры, у которых нужно повернуть кран, чтобы пошла вода?       – Поилки что ли? – спросил он.       – Почему поилки?! – засмеялась Дели.       – Не знаю, во Внешнем Мире все их так называют, – пожал плечами Шао.       – Ну тогда твои поилки — это и есть питьевые фонтанчики, – сказала Императрица.       – В них такая вкусная вода... – мечтательно произнёс Император.       – Чем же она вкусная? – спросила Канум.       – Она холодная, свежая и чистая... и вкус у неё особенный, – ответил Кан.       – Кому что, – улыбнулась эденийка. – Ты оказался прав, письмо Китаны утешило меня.       – Нужно написать ответ, – сказал внешнемирец. – Кинтаро шлёт отчёты, а вот Горо, Шиве, Бараке и Китане нужно ответить.       – Дракончик, а может давай напишем письмо Милине? – предложила женщина. – Пусть она не написала нам, но мы дадим ей знать, что желаем общаться с ней?       – И это порадует её и воодушевит! – согласился мужчина. – И поднимет настроение! Ты гений, дорогая!       Шао Кан опустил поцелуй на щёку Синдел и подошёл к шкафу, чтобы достать оттуда рубиновый тубус для писем к Горо, Китане и Милине, а супруга пошла в свой кабинет за футляром для послания Шиве. Через несколько минут Императрица вернулась и вместе с Императором они сели за его рабочий стол и стали писать письма всем тем, кто будет их ждать. И если послания Горо и Шиве Кан и Канум писали отдельно, то письма своим дочерям они писали вместе, что мужчина сам не выдумал бы такие прекрасные речевые обороты. Теперь супруги нашли себе дело перед сном, забывая о том, что завтра нужно будет присутствовать на турнире и руководить выбором противников... да и императорская пара совсем забыла о том, что уже пятую ночь подряд их спальня не наполнялась стонами страсти и постель не раскаляется от тепла их разгорячённых дел, а проще говоря — они не занимались любовью уже пять ночей. Удивительно, как внешнемирец обходится без этого? Видимо мужчина настолько очарован своей женой, что горячие ночи отошли на второй план, а на первом месте оказалась трепетная любовь, когда одного взгляда достаточно, чтобы выразить свои чувства. Интересно, когда оба супруга придут в себя после отъезда детей и смогут... наконец насладиться друг другом?