Профессор, спасите!

      В кабинет профессора Снейпа кто-то тихо постучал и, не дожидаясь разрешения войти, прямо ввалился в помещение.       — Мистер Поттер?!       Профессор так удивился наглости студента, что даже не сразу нашёлся, что ещё сказать, кроме возмущённого восклицания имени вторженца. Несколько мгновений он ожидал объяснений, но, не дождавшись, решил уже наказать снятием баллов и выдворить нерадивого Поттера, но заметил, что тот что-то мычит и знаками просит прочитать что-то написанное в тетрадке.       — Ладно, давайте свою записку, — снизошел до студента зельевар.       «Профессор, я под Силенцио. Пожалуйста, не снимайте заклятие, вы не захотите услышать то, что я могу наговорить сейчас. СПАСИТЕ! Я под зельем болтливости и ещё какой-то дряни, похожей на любовное зелье, но не оно. Помогите, пожалуйста!»       — О как! — правая бровь профессора поднялась, подтверждая его удивление и… любопытство. — Может, я всё-таки сниму с вас заклятие и вы мне всё объясните? В глазах Поттера отразилась настоящая паника, в то время как щёки начали неудержимо краснеть. Осознав, что профессор хочет сделать, юноша начал пятиться назад, выставив руки вперёд в защитном жесте и отрицательно мотая головой.       — Хорошо, — кивнул Снейп, давая понять, что не будет снимать заклятие немоты. — Вы, как я понял, не знаете, какое конкретно зелье вам подлили?       Гарри забрал у профессора тетрадку, вытащил из кармана карандаш и начал строчить:       «Какая-то настойка индийской травки от мисс Патил. Мне её Гермиона дала, чтобы решить кое-какие мои проблемы, а потом Джинни добавила зелье болтливости».       Профессор внимательно прочитал записку, очень красиво поднял правую бровь, как бы говоря: «удивляюсь я вашей глупости, мистер Поттер». Но вслух сказал довольно нейтральную фразу, даже без обычного яда в голосе:       — Мне нужно взять кровь для анализа, чтобы выяснить, что за коктейль у вас получился.       Юноша энергично закивал головой, соглашаясь и радостно улыбаясь. Ещё бы, сейчас его напоят антидотом и он, возможно, не опозорится перед профессором. Волнение и страх ещё не полностью покинули мысли Поттера, но главное уже позади — Снейп согласился ему помочь.       — Пойдёмте в лабораторию.       Не оглядываясь на студента, зельевар стремительно вышел из кабинета, а Гарри несколько секунд любовался грацией своего профессора. Потом до его сознания дошла страшная правда, кем именно он любуется, и, выругавшись мысленно на Джинни и Гермиону, а вместе с ними на всю женскую половину человечества, он побежал догонять Снейпа.       Первоначально осознание того, что ненавистный зельевар может заставить любоваться своей грациозной походкой, удивила Гарри, и он, списав всё на зелье, что споили ему Джинни с Гермионой, разозлился на них и на себя заодно. Прежде всего за то, что был так неосмотрителен и согласился на предложение подруги, и так невнимателен, что попался на коварство Джинни. Но спустя некоторое время в лаборатории Снейпа с Поттером начало твориться что-то невероятное. Гарри заметил, что все движения его профессора очень точны, выверены и… красивы. Он будто пишет несравненный шедевр каждым шагом, взмахом палочки или руки. Он танцует! Он заставляет следить за каждым своим движением, и от этой картины невозможно оторваться. А ещё у Снейпа очень красивые пальцы. Такие длинные! И даже пятно от ожога на правом указательном не портит его. А какие они ловкие! Всего пара движений — и пробирка уже наполнилась кровью Гарри. И тёплые! Гарри всегда думал, что руки у профессора холодные, как его подземелье, но ошибся. Они тёплые, и к ним так и хочется прикоснуться, погладить…       — Поттер, может, вы уже отпустите мою руку и я, наконец, начну свою работу? — снисходительно-саркастичный намёк на улыбку искривил губы Снейпа.       Гарри готов был провалиться сквозь землю — настолько ему стало стыдно. Он стремительно краснел, и ещё большая злость охватила его. Но ничего! Никто не останется неотомщённым — ни Джинни, ни Гермиона! Что же за бурда бродит в нём, что он любуется Снейпом?       — Результат будет через четверть часа. Можете посидеть на диване это время. Или предпочитаете зайти попозже?       Всё ещё красный, как варёный рак, юноша отрицательно помотал головой и плюхнулся на диван, давая понять, что он подождёт здесь. Глаза поднимать было стыдно, а потому он просто уставился в пол, продолжая сжимать кулаки от злости и вспоминая события, которые привели к этой катастрофе. Ретроспектива. Золотое трио плюс Джинни возвращались из Хогсмида. Все были в подавленном настроении, а всё из-за нелепого желания Джинни обязательно затащить Гарри в этот розовый кошмар мадам Паддифут. Нет, он вовсе был не против сходить с ней на свидание. Джинни — девушка красивая, бойкая, они уже два раза целовались, и Гарри был в какой-то мере рад, что они встречаются. Но вот к мадам Паддифут приходят парочки, которые если не помолвлены, то к этому дело идёт, а они с Джинни ещё не доросли до таких отношений, потому парень и отказался наотрез. Думал, Рон с Гермионой его поддержат, но и тут неудача. Гермиона, которая всегда предпочитала книжный всяким сладостям и сливочному пиву, вдруг изъявила желание составить им с Джинни компанию, а Рон не отказал. Друг как-то стеснительно улыбнулся и, взяв Гермиону за руку, повёл её в сторону ненавистного им прежде кафе, не обращая внимания на Гарри и Джинни. Вот тут Поттер и психанул. Во-первых, Рон не признался, что встречается с Гермионой, и если уж согласился пойти с ней в этот кошмар… то есть рай для влюблённых парочек, то встречаются они уже давно. Ну, а во-вторых, Гарри очень не любил, когда его просто ставят перед фактом, что он должен что-то сделать и никакие отговорки не принимаются. Сначала Дурсли, потом Дамблдор… Им он не мог сопротивляться, но вот от друзей такого пренебрежения терпеть не собирался.       — Джинни, о таком свидании договариваются заранее. Это очередной этап в отношениях, а мы только на самом начальном этапе. Мы встречаемся-то всего четвёртый день!       — Гарри, но ты мне нравишься! Я не против перейти на следующий этап, — мило порозовев щёчками, возразила Джинни.       — А вот я пока не готов, — отрезал Гарри, наблюдая, как милые розовые щёчки девушки превращаются в некрасивые красные, а на накрашенных ресницах выступают слёзы. В другое время он бы почувствовал сожаление и неловкость, что довёл человека до слёз, но не сегодня. Она сама виновата, ведь обсуждали же сегодня утром маршрут, о данном кафе не было сказано ни слова.       Кто знает, до чего бы они с Джинни договорились, может, и разрешили бы ситуацию взаимными уступками, если бы не вмешательство Гермионы. Она вышла на крыльцо и в категорической форме заявила, что уже сделала заказ на всю компанию. Гарри ничего не оставалось, как согласиться, но это не прибавило настроения никому. Наоборот, оно упало у всех четверых, и теперь все угрюмые возвращались в Хогвартс.       Дальше вроде бы всё наладилось, Гермиона умчалась в библиотеку, Рон и Джинни ушли в гостиную Гриффиндора, а Гарри взял метлу и пошел на квиддичное поле, чтобы немножко полетать и успокоиться. Ужин также прошел без проблем, друзья успокоились и даже помирились. Казалось, что ничто уже не напоминало о недавнем недоразумении. Пока по дороге с ужина в башню Гермиона не отозвала Поттера в пустой класс для разговора.       — Гарри, — серьёзно обратилась она к другу, как только закрыла класс запирающим и заглушающим, чтобы никто не смог их подслушать, — что сегодня произошло? Почему ты поругался с Джинни?       — Ни с кем я не поругался! — буркнул нехотя Гарри.       — Да? Будто я не видела слёз Джинни…       — Вообще, это не твоё дело! Я же не вмешиваюсь в твои отношения с Роном!       Упрёк в голосе парень даже не пытался скрыть, от чего Гермиона покраснела.       — Прости…       — За что ты просишь прощения? — удивился парень такой метаморфозе. То подруга чуть ли не драться собралась, защищая Джинни, то вдруг краснеет и явно чувствует себя виноватой.       — За то, что молчала про Рона. И ему запретила тебе говорить, что мы вместе.       — Почему? — ещё больше удивился Поттер. Он уже и не знал, что думать — обижаться ли на заговор друзей или, наоборот, начать волноваться за них, настолько такое поведение было несвойственно боевой и уверенной в себе девушке, да и Рон никогда секретов от него не держал.       — Ну, я думала, что ты почувствуешь себя третьим лишним. А это не так! Мы по-прежнему друзья! И когда ты начал встречаться с Джинни, решила, что сегодняшняя встреча у мадам Паддифут будет хорошим поводом и тебе рассказать о нас с Роном, и устроить двойное свидание.       Гарри был деморализован. Оказывается, друзья действительно устроили заговор вокруг него. Хотели как лучше, а получилось, что никто не потрудился спросить мнение самого Гарри обо всём этом.       — Прости, Гарри, это я во всём виновата… — покаялась Гермиона.       — Ладно, Герм, проехали. Я не сержусь на тебя. На самом деле я рад за вас с Роном, и зря вы шифровались от меня. А вот с Джинни не всё так просто. Я не уверен, что те четыре дня, которые мы встречались, являются достаточным поводом, чтобы считаться парой, давать повод девушке надеяться на что-то большее.       — Но я думала, что Джинни нравится тебе, — подруга явно была удивлена и растеряна от такого заявления Гарри.       — Конечно, она мне нравится. Она красивая, весёлая, бойкая. Но я всегда воспринимал её как сестру. И не уверен, что даже из-за того, что мы начали встречаться, моё восприятие сильно изменилось.       — Тогда зачем ты ей голову морочишь? — возмутилась Гермиона. — Джинни любит тебя, а ты…       Вся эта ситуация и так была для Поттера очень неприятной, а когда подруга обвинила его в нечестности по отношении к Джинни, вообще сорвался.       — Да не хотел я с ней встречаться! Оно само как-то получилось… Она спровоцировала меня, а я не смог отказать.       Гермиона смотрела на Гарри и видела, как сильно он переживает. И верила, что Джинни сама могла поставить его в безвыходное положение. Все ведь знали, что ещё до знакомства с Поттером Джинни заочно была влюблена в него, да и сейчас ситуация не изменилась. А Гарри действительно не делал ей никаких авансов. Всегда относился ровно, как к подруге и как к сестре своего лучшего друга.       — Ну и что ты планируешь делать дальше? — в её голосе слышалось неподдельное сочувствие.       — Не знаю, Герм… — тяжело вздохнул парень.       — Ты разорвёшь отношения с Джинни?       — Наверное, да. Не хочу давать ей ложных надежд.       Какое-то время оба молчали, А потом Гермиона вдруг воскликнула:       — Тебе нужно выпить зелье!       — Какое зелье? Зачем?       — Хорошее зелье! Я о нём недавно узнала от Парвати Патил. Это даже не совсем зелье, а настойка одной индийской травы. Она действует как… Ну, не важно, как она действует, главное, что она поможет тебе понять, что ты чувствуешь к Джинни.       — Да ну! Разве это возможно? — засомневался Поттер.       — Конечно, я купила эту настойку для себя, чтобы определиться с Роном. У меня ещё немножко осталось.       — Правда, что ли? — не веря, переспросил парень. — Никогда бы не подумал, что для принятия такого важного решения ты используешь зелье.       — Да нет же, ты неправильно понял. Я и так знала, что я хочу, просто эта настойка как бы помогает убедиться, что твоё решение правильное. Если хочешь, я могу тебе рассказать, как она действует, на что влияет…       — Нет-нет, не надо! Я верю тебе, — лекция подруги могла затянуться на неопределённое время, а он был не в настроении выслушивать всякую заумь. — Ладно, давай своё зелье.       Гарри всё ещё с сомнением, но всё же согласился. В действие чудо-зелья он не верил. Любовь — это такое чувство, что вряд ли можно определить его с помощью зелий или чар, но очень уж было соблазнительно решить проблему с Джинни одним махом.       — Вот, держи. Выпей всё. И теперь тебе нужно поговорить с Джинни. Настойка снимает блок с нашего разума и помогает обратиться к нашему бессознательному, и так мы можем понять, что чувствуем на самом деле, а не воспринимаем через призму воспитания и прочего постороннего влияния, — всё-таки не удержалась Гермиона от короткого ликбеза для своего несмышлёного друга.       В гостиной было шумно и весело. Рон затеял игру в плюй-камни, и внушительная компания старшекурсников время от времени взрывалась хохотом. Девушки организовали свой уголок с чаепитием и поеданием сладостей, которые накупили в «Сладком королевстве». Младшекурсники также развлекались в своём уголке.       — Гермиона, Гарри, присоединяйтесь к нам, — махнула рукой Джинни, призывая друзей к своей компании.       Поттер вопросительно взглянул на подругу. Мол, а как же зелье?       — Всё нормально, — шепнула Гермиона. — Находясь в обществе других девушек, ты чётче поймёшь, что чувствуешь к Джинни.       И Гарри действительно понял. Даже рассказал всем, кто его мог слышать. И не только определился с чувствами к Джинни, но и ко многим, кто находился сейчас в гостиной Грифиндора. Для каждого нашлось несколько особых слов.       — Джинни, ты такая хорошенькая! Рыженькая, как лисичка. А веснушки такие миленькие! Ты как солнышко, сестрёнка. Как жаль, что у меня нет сестры. И брата нет. Но у меня есть друг, и его сестра мне тоже сестра. Джинни, будешь мне тоже младшей сестрёнкой?       — О, Лаванда! А как ты делаешь свои локоны? Они тебе так идут. Честно, я мог бы влюбиться в тебя, если бы ты была брюнеткой.       — Невил, хороший ты парень. Добрый. Но жёстче надо быть. Ты вон какой здоровый вымахал и сильный. Красивый, правда, девушки? Уверенности тебе немножко, и вообще идеальный жених из тебя выйдет.       — Колин, как ты меня достал! Ну не люблю я, когда меня делают всеобщим посмешищем. А ты приставуч, как пиявка, со своими колдографиями. Уйди с глаз моих долой.       — Падма, ты такая красивая. Как картинка. Можно я поцелую тебя в щёчку? Нет, ты не подумай, я не пристаю к тебе. Просто хочется прикоснуться к идеалу. И глаза у тебя такие красивые, тёмно-карие… но недостаточно. Мне нравятся ещё более тёмные.       — Дин! Скажи, где ты купил такие кроссы. Классные. Жаль, что в волшебных магазинах нет такой обуви.       Сначала Гермиона ничего не поняла. Она думала, что Гарри просто веселится. Ну, настроение хорошее, что определился с Джинни, вот теперь и болтает без умолку, проверяя чувства к другим своим друзьям. А когда он начал расточать комплименты уже ей, поняла, что что-то не так. Быстро наложила на него Силенцио, приказала посидеть в уголочке на диванчике, пока она не выяснит, в чём дело. Настойка не должна была так действовать. Переговорив с Патил и уяснив, что права и настойка здесь ни при чём, Гермиона обратилась к Джинни, и та призналась, что подлила в чай Гарри зелье болтливости. Она хотела расспросить, почему сегодня произошел тот инцидент в кафе мадам Паддифут.       — Гарри, тебе нужно к профессору Слагхорну, чтобы он сделал антидот. И настойка, и зелье болтливости должны уже прекратить своё действие, но в твоём организме они как-то по-своему соединились и продолжают действовать, причём неправильно.       Чтобы получить ответ от Гарри, девушка хотела снять чары, но Гарри замотал головой, мол, не нужно снимать. Подозревал, что если будет иметь возможность говорить, то может потерять подругу. Вместо этого он нашел кусок пергамента, что валялся здесь на столике, и накарябал карандашом: «Слагхорна нет. Я слышал, как он разговаривал с Флитвиком, что уходит по каким-то своим делам и появится только в понедельник».       — Тогда тебе нужно к профессору Снейпу.       — Я не пойду к нему! — чары сами слетели, так что Гарри ответил. — Ты представляешь, что я могу ему наговорить в таком состоянии? Вы с Джинни… Гермиона, наложи опять Силенцио, иначе…       — Прости, Гарри, — Гермиона вновь махнула палочкой, лишая друга голоса. — У тебя нет другого выхода. Давай, напиши ему записку. Я думаю, он поймёт и поможет.       Коктейль из неизвестной настойки и зелья болтливости продолжал действовать. Причём Гарри подозревал, что эффект только усиливается. Вначале он мог хотя бы сдерживать себя в рамках приличий и не говорить ни откровенных гадостей о человеке, который ему не нравился по какой-то причине, ни пошлостей, если наоборот. Теперь же язык очень чесался сказать Гермионе, что у неё красивая грудь, и он хотел бы её потрогать. Конец ретроспективы.       И вот сейчас Гарри сидит в лаборатории профессора Снейпа и думает, что ему делать дальше. Блок с критического мышления снят, но это не означало, что он не мог анализировать, что с ним происходит. Реакция на профессора Снейпа была очень острой. И то, как он любовался грациозной походкой зельевара, и то, что он, не контролируя себя, взялся поглаживать руку мужчины, не шло ни в какое сравнение с его реакцией на девушек. Патил понравилась, потому что брюнетка, но у неё глаза недостаточно тёмные, не такие, как у Снейпа. У Гермионы грудь красивая, хотелось её потрогать — но это только любопытство. У него-то своей нету, интересно бы узнать, что оно вообще такое — женская грудь. И что самое страшное, даже поцелуи с Чжоу Чанг и Джинни не шли ни в какое сравнение по остроте эротического наслаждения с тем, что он испытал, лишь погладив руку Снейпа.       С момента, когда Гермиона наложила на него Силенцио, прошло около тридцати минут, и Гарри почувствовал, что заклятие немоты с него слетело. Он в панике ждал, что через пять минут профессор закончит анализ его крови и заговорит с ним, а уж что он ответит… И так отношения со Снейпом не самые радужные, а после этого… Что делать?       Вспомнив о тетрадке и карандаше, Поттер написал большими буквами: «Профессор, сэр, наложите Силенцио, пожалуйста!» И как только Снейп подошел к нему, чтобы объявить результат анализа, Гарри, закрыв себе рот ладонью, подал записку мужчине. Тот только хмыкнул, но заклятье наложил.       — Ну что же, мистер Поттер, могу вас обрадовать и огорчить. Антидот от вашего коктейля в крови существует, но его нужно сварить, а это займёт какое-то время, приблизительно два часа.       «Вы сварите его для меня?» — написал парень.       — Сварю, и вы мне поможете. Не с антидотом. А с тем, чтобы подготовить ингредиенты для зелий для больничного крыла. Вот, выдавите гной бубонтюберов. Перчатки можете взять вон там на полке.       Гарри скривился, предвкушая «приятные» запахи, но не стал возражать или медлить, а сразу приступил к работе. Всё справедливо, профессор ему зелье — он профессору посильную помощь.       Час работы прошел без происшествий. Силенцио от профессора — это не Силенцио от Гермионы, оно намного мощнее и не развеивается через двадцать-двадцать пять минут. За это время Гарри много передумал. Не имея возможности говорить, ничего другого и не остаётся. А настойка Патил — классная штука. Очень мозги прочищает. Права была Гермиона, воспитание и внешние факторы очень сильно влияют на восприятие. С первого дня знакомства Гарри обиделся на профессора за его слова и предвзятое отношение к гриффиндорцам, потому и воспринимал его враждебно, не обращая внимания на действия зельевара. А ведь не кто иной, как он варил для Поттера, который постоянно попадал в какие-то переделки, именные зелья, потому что обычные из-за яда василиска на Гарри не действовали. Именно профессор больше всех других помогал выбираться из переделок, и в критической ситуации парень мог надеяться только на него одного. Ни Макгонагал, ни директор, ни другие профессора вместе взятые не сделали для Поттера больше, чем Снейп. А он, дурак, видел только «сальноволосого ублюдка». Как услышал от Рона это прозвище, которое так чётко описало впечатление после первого урока зельеварения на первом курсе, так и прикрепил ярлык на человека, забывая, что в большинстве своём заслужил и снятые баллы, и нелестные слова в свой адрес. Говорили же старшие ребята, что учебник перед уроком нужно почитать — не соизволил. Да и потом кто мешал ему учиться, а не списывать у Гермионы.       Профессор Снейп также не терял времени. Он был заинтригован. Поттер ненавидел его с первого дня нахождения в школе, ведь он сам приложил к этому максимум усилий. Так было нужно, так приказал директор. А Снейп был обвешан клятвами и обязательствами, как новогодняя ёлка, и просто не мог ничего возразить на прямой приказ. Да и не хотел, если честно. Давнишняя вражда с Джеймсом Поттером и тот факт, что сын похож на отца как две капли воды, с лёгкостью помогали выполнять это желание Дамблдора. И это совершенно не мешало профессору выполнять другое своё обещание, данное Лили, — защищать её сына. Он ведь действительно защищал и помогал, вытаскивал этого неугомонного из самых разных приключений.       За пять предыдущих лет и полтора месяца шестого года Снейп достаточно хорошо изучил характер Гарри Поттера. К великому облегчению, он понял, что ничего общего, кроме внешнего сходства, с отцом у Гарри нет. Да и на Лили он мало похож. Это отдельная, самостоятельная личность, на которую родители никак не повлияли. Профессор сначала боялся, что мальчишка будет превозносить свою избранность, как сделал бы это его папаша, но со временем понял, что тот тяготится своей известностью. Потом убедился, что Гарри хороший, в общем-то, человек: справедливый, отзывчивый, добрый, упорный. Если бы не его дружба с Уизли, то, может, и учился бы нормально, ясно же, что неглупый. Глупые в Турнире Трёх Волшебников не выигрывают. И если бы не прямой приказ директора — быть для Поттера личным «врагом», Снейп давно бы зарыл «топор войны». Да и то, что Волдеморт возродился, говорит о том, что Дамблдор оказался прав. Шпиону Снейпу опасно для здоровья иметь хорошие отношения с избранным.       Профессор был уверен, что свою игру играет хорошо, и мальчишка не должен заподозрить, что все эти тонны яда и сарказма, что он выливал на Поттера, лишь видимость ненависти. А поди ж ты, прибежал к нему, а не к Поппи за помощью или к Слагхорну.       После анализа взаимоотношений с профессором, признания, что сам был болваном и заслужил презрение зельевара, мысли Гарри медленно перешли в другую плоскость, а именно к теме, почему вдруг Снейп стал казаться ему привлекательным. Красивая походка, изящные пальцы рук, глубокие чёрные глаза, в которых тонешь, как в омутах…       — Точно, глаза как омуты. Если посмотришь — не сможешь вынырнуть… — Гарри так задумался, что и не заметил, что заклятие немоты с него слетело и он произнёс эти слова вслух. — Какой я болван. А мой отец — ещё больший болван…       — Что вы там мямлите? — переспросил Снейп. Он прекрасно слышал сказанное студентом, но что делать с этим, пока не решил. С одной стороны, он был уверен, что Поттер ничего хорошего в его адрес не может сказать, а выслушивать гадости и самому не хотелось. А с другой стороны, тот обзывает себя и своего папашу болванами, а это уже интересно.       — Профессор, я заметил, что у вас очень красивые глаза. Как омуты! А я, болван, раньше этого не замечал. Таких красивых глаз, как у вас, я никогда не видел…       — Силенцио! Поттер, что вы несёте? — «Глаза-омуты» Снейпа с неимоверной скоростью увеличивались, потому что более неожиданного признания он никогда в жизни не слышал.       А Гарри осознал, что сделал комплимент мужчине, и покраснел так, как никогда в жизни не краснел. Тем не менее взял блокнот и написал:       «Спасибо, сэр! Это всё зелье!»       «Зелье? — подумал Снейп. — Интересно, болтушка заставляет говорить, настойка индийской травки снимает блок с критического мышления. Всё вместе даёт эффект, схожий с зельем правды. Только какого лешего вместо того, чтобы вылить на меня сейчас тонну ненависти, Поттер мне комплименты делает?»       Ситуация катастрофически вышла из-под контроля Снейпа. Мало того, что он позволил себе проявить эмоции перед Поттером, так ещё и сейчас стоит и смотрит на него, вместо того чтобы продолжать варить зелье-антидот, которое надулось в котле шапкой и грозилось в любой момент сбежать. Хорошо, хоть не взрывоопасное, а то было бы что студентам обсуждать — профессор Снейп котёл взорвал, как Лонгботтом. Тряхнув головой, чтобы прогнать «страшное» видение, мужчина убавил огонь под котлом, а уже потом обратился к Поттеру:       — Вы уже закончили, мистер Поттер? — Дождавшись утвердительного кивка, продолжил: — Уберите после себя, а потом нарежьте кубиком вот эти стебли.       Студент Поттер был удивительно послушен этим вечером и, благодаря Силенцио, молчал, не мешая думать профессору. Сперва дисциплинированный мозг зельевара абсолютно абстрагировался от личных эмоций по отношению к мальчишке и начал анализировать эффект от коктейля зелий, что сейчас бродил в крови Поттера. Этот случай давал превосходную идею для принципиально нового зелья правды. Веритасерум как действует? Он буквально подчиняет разум выпившего его, как Империо, и человек просто не способен солгать. К тому же он очень токсичен и его нельзя применять к несовершеннолетним. А это зелье обещает быть хоть и менее эффективным, зато безопасным.       Правда, со временем мысли снова перескочили на Поттера: «Зачем он поглаживал мою руку, а потом сказал комплимент про глаза? Неужто парень гей и именно эту проблему он хотел решить, когда выпил настойку? Если так, то понятно. Мордред! Мало информации. Но не спрашивать же Поттера, в самом деле, нравлюсь ли я ему!»       Последняя мысль потрясла Снейпа. Он не был ханжой, перед самим собой уж точно. И открывшийся факт, что он может нравиться Поттеру, был ему приятен. Ну, а кому, скажите, неприятно, если узнаёшь такое? Когда он только стал профессором зельеварения в Хогвартсе, признания в любви ему делали по нескольку раз в год, и не только девушки. Чтобы отбиться от этих поползновений в свой адрес от студентов, пришлось создать образ «ужаса подземелий». Иногда срабатывало, но не всегда. Особо ретивые всё же находились. Правда, последние несколько лет его оставили в покое. Видимо, разница в возрасте больше пятнадцати лет сказывалась, и студенты считали Снейпа слишком старым, чтобы влюбиться. Но поди ж ты, нашёлся один, который сделал комплимент. Пускай под действием зелья, но от этого и сомневаться в искренности не приходится.       Вопрос, что с этим делать, даже не стоял. И так ясно, что ничего. Поттер молод, в нём гормоны играют. Рано или поздно это пройдёт, так что обращать внимания на комплименты юнца — себя не уважать. Но в душе мужчина всё же отметил, что не будь Поттер его студентом, то он не упустил бы шанса сблизиться с ним. Что из этого вышло бы — другой вопрос, а вот хотя бы попробовать стоило.       И тут мысли зельевара самым наглым образом прервал сам объект размышлений.       — Посмотрите, сэр, так правильно будет? — кивнул Гарри на нарезанную небольшую стопку стеблей.       — Мистер Поттер! Как вы это сделали? — опять удивился Снейп. — Я наложил на вас заклятье десять минут назад.       — Не знаю, сэр, — улыбнулся тот. — Мне…       — Силенцио! Это чтобы вы опять какую-нибудь глупость не сморозили, — прокомментировал свои действия профессор. — А стебли вы режете правильно, постарайтесь только делать кубики более одинакового размера. Ваше зелье будет готово через четверть часа. Потом его нужно настоять ещё полчаса, но я думаю, что это некритично, и вы можете принять его сразу, как только оно остынет.       Гарри кивнул и вернулся к работе.       А профессор стряхнул с себя ностальгическую романтическую муть о своей молодости и о том, что когда-то вызывал и положительные эмоции у студентов, а не только ужас и ненависть, как сейчас, и обратил свои мысли в более конструктивное русло.       «Так, необходимо всё-таки попробовать создать новое зелье правды. Для начала надо составить список вопросов, чтобы определить, как именно действовал коктейль на Поттера, но это уже завтра. Да и нужно, чтобы антидот подействовал, а то наговорит он мне сейчас… Сегодня же можно составить расчёты…»       Через пятнадцать минут антидот был готов, и Снейп, охладив его заклинанием, подал кубок Поттеру. Тот с идиотской, но от этого не менее привлекательной улыбкой принял его, выпил и сказал:       — Спасибо, профессор!       «Вот гадёныш, опять Силенцио сбросил! — как-то весело отметил про себя мужчина. — Силён, ничего не скажешь!»       — Мистер Поттер, зайдёте ко мне с утра после завтрака. Мне нужна информация о том как подействовало на вас зелье.       — Какое из зелий? И зачем? — из чистого любопытства спросил Гарри. Сегодня вечером он понял, что больше не боится профессора, потому и позволил себе проявить это самое любопытство, что ещё буквально вчера было невозможно.       — Для научных изысканий, — после секундного колебания всё же ответил Снейп.       — Хорошо, профессор, я приду после завтрака.       Гарри уже уходил, но возле двери развернулся и, искренне улыбнувшись, сказал:       — Спасибо, сэр, у вас золотые руки.       — Поттер, неужто моё зелье ещё не подействовало на вас, что вы странности говорите?       — Может быть, — ещё шире улыбнулся Гарри, давая понять, что он сказал то, что хотел сказать, и зелье здесь ни при чём.       На удивление, Снейп тоже улыбнулся. Лишь краешком губ, и если бы Поттер не смотрел внимательно на реакцию профессора на свои слова, то и не заметил бы. А дальнейшие слова только подтвердили, что вражды между ними уже нет.       — Идите, Поттер. Вот записка для мистера Филча, если он вдруг встретит вас, ведь отбой уже давно был, а вам ещё нужно в башню Гриффиндора добраться.