And if floorboards speak, the kiss on my cheek

Исак никогда не появляется там, пока не начинает встречаться с Эвеном. Обычно он предпочитает оставаться в своей комнате. Во-первых, нахождение в гостиной означает, что он вторгается в единственное личное пространство, которое осталось у Нуры, а ему и так неловко, что он лишил её комнаты, так что мешать ей ещё и в гостиной — об этом не может быть и речи. Разумеется, остальные не испытывают подобных терзаний, но, по правде говоря, помимо вины Исака удерживает то, что он постоянно врёт и так устаёт от этого в течение дня, что продолжать это ещё и вечером кажется ему немыслимым. Но потом появляется Эвен. Наступают рождественские праздники, а это значит, что он уже несколько раз поцеловал Эвена на глазах у всех, но, кажется, ему всё ещё нужно время, чтобы привыкнуть к их отношениям. И можно ли придумать лучшую компанию, чтобы делать это, чем Нура, Линн и единственный человек, который принял бы его несмотря ни на что? Оказывается, существует традиция, что в первый вечер рождественских каникул все жильцы должны отказаться от своих дел и остаться дома и, удобно расположившись на диванах, смотреть рождественские фильмы. Их список и порядок тоже утверждён — «Один дома», «Гринч», «Реальная любовь» — и это именно то, от чего Эвен был бы в восторге. Поэтому Исак приглашает его. Сначала они сидят на диване плечом к плечу, в то время как остальные расположились на соседнем. Проходит буквально двадцать минут фильма, и Эвен обнимает его за плечи. В этом нет ничего нового, их друзья уже видели подобное. Потом, когда на экране впервые появляются грабители, все смеются, и рука Эвена зарывается в его волосы. К моменту, когда срабатывает первая ловушка, они уже лежат на диване — Исак удобно устроился на груди Эвена, и когда в кадре появляется аэропорт Хитроу, Исак засыпает. Потом он начинает чаще приглашать к себе друзей, и они играют в гостиной в FIFA, когда известно, что Нура с Эвой, или с Вильямом, или даже с Саной. Он разговаривает с Саной, когда та навещает Нуру, а сам Исак оказывается дома. В гостиной иногда появляется Эва, с которой Исак очень мало общался после всего случившегося в первый год учёбы, и когда он замечает это, то чаще заглядывает туда, чтобы обнять её в знак приветствия. В его жизни есть люди, и не то чтобы из-за Эвена они все стали ему ближе, но многие из них — несомненно. Среди этих людей и его родители. В январе он болеет, а в феврале — день рождения Эвена, и помимо всего прочего Исак влюблён, так что сближение с родителями не происходит быстро, но всё же происходит. В какой-то момент. На дворе март, а это значит, что наступила весна, и отец Исака снова приглашает его пообедать, как делал это раньше, только на этот раз там будет и его мама, и под влиянием момента Исак спрашивает, может ли прийти с Эвеном. После обеда они приходят в коллективет, и его мама, нерешительно осматриваясь вокруг, замечает на полке коробку с настольной игрой «Лудо». Когда-то давно они делали это. Проводили вечера вместе, играя в подобные игры всей семьёй. Мама позволяла ему выигрывать, а отец знал имена всех героев его любимых детских сериалов, и, вероятно, было бы проще, если бы Исак мог выбирать, что чувствует, но это невозможно. Когда-то он любил отца, и порой Исак так сильно по нему скучает, что не знает, что с этим делать. Но иногда он смотрит на Эскиля и вспоминает себя в шестнадцать лет и то, что его реакцией на обещание позаботиться о нём, были удивление и невероятное облегчение. В такие моменты Исак начинает так злиться, что кажется, он никогда не сможет простить отца. Так что чувства его очень различны. Но теперь он снова вернулся в жизнь своей мамы, и она больше не отказывается от помощи и от приёма лекарств, и по большому счёту только это и имеет значение. Пока она продолжает это делать, он может быть рядом. Они делятся на команды, и Исак играет с мамой. В процессе игры они перешёптываются, обсуждая план действий, и на короткое мгновение он чувствует себя, как в детстве, когда они делились друг с другом секретами, и она помогала ему читать библию каждое воскресенье в церкви, пока священник произносил проповедь. Пока его отец и Эвен обсуждают свою стратегию, Исак кладёт голову на плечо матери, и она зарывается пальцами в его волосы, пропуская пряди сквозь пальцы, и Эвен, сидящий напротив, улыбается, очевидно, понимая, почему это всегда был самый быстрый способ заставить Исака расслабиться. — Мы выигрываем, — шепчет ей Исак, и она смотрит на него сверху вниз и улыбается. — Благодаря тебе, — говорит она. — Мой умный мальчик. Ты так вырос с тех пор, как мы делали это в последний раз. — Да, — кивает он. — Извини. — Нет, — говорит она, качая головой. — Я горжусь тобой. Чуть позже, когда отец уходит в коридор за их одеждой, а Эвен отправляется на кухню, она обнимает Исака и говорит: — Мне нравится твой парень. Бог озаряет его светом. И Исак не может сдержать улыбку, потому что он очень переживал, но оказалось, что она принимает его в том, что так для него важно. — Спасибо, мама, — говорит он. — Я скучал по тебе. Она улыбается. И лишь после их ухода Исак начинает плакать. Всё это было так громко, так тяжело и так выматывающе, да и не случилось ничего такого… Просто в какой-то момент он убирает кубик в коробку, а в следующий — слезинка впитывается в картонную крышку. Эвен практически мгновенно оказывается рядом, обнимает и гладит его по спине, прижимается улыбкой к виску. Исак тоже хихикает сквозь слёзы, потому что да, это глупо, но его всё равно переполняют чувства. — Знаешь, — говорит Эвен, — во время терапии мне сказали, что когда у тебя тяжёлые время, когда ты переживаешь стресс, то иногда твоё тело словно немеет и не даёт тебе ничего чувствовать, пока не решит, что ты к этому готов, что это безопасно. — От этого Исак начинает плакать ещё сильнее, а Эвен лишь тихо смеётся и крепче сжимает в объятьях. Это правда, но всё не совсем так, как говорит Эвен. Это не было случайностью. К тому моменту он уже давно «прятался в шкафу». Он уже знал, как отключать эту часть себя. Это мало отличалось от того, чтобы опереться о стену в туалете гей-бара и сделать несколько глубоких вдохов, прежде чем вернуться к Эскилю, который предложил переночевать у него, и согласиться. Это мало отличалось от того, чтобы принять чистое постельное бельё, предложенное Эскилем, или сбрасывать звонки отца и набраться решимости двигаться дальше, потому что у него не было другого выбора. Единственной случайностью во всём этом был момент, когда это закончилось. Когда Юнас вдруг начал шутить о парне, который ему нравится, а остальные друзья согласились, что он горячий, а его мама стала снова присылать ему милые сообщения, а отец вдруг вспомнил о своих родительских обязанностях, и когда эта квартира стала местом, где ему было приятно находиться, а мальчик, который ему нравился, отвечал ему взаимность. Единственная случайность во всём этом — то, как он внезапно снова стал чувствовать себя в безопасности. Эвен остаётся с ним в гостиной, обнимая так долго, что за окном наступает вечер. Становится темно, и свечи на столе, пламя которых трепещет от неизвестно откуда идущего потока воздуха, теперь становятся единственным источником света. Исак снова начинает дышать ровно, напряжение спадает, и мышцы расслабляются, и Эвен выпускает его из кольца своих рук, чтобы потереться кончиком носа о нос. Словно задаёт вопрос, и когда Исак кивает, они улыбаются. Эвен целует его в лоб, потом в щёки, в волосы и наконец в губы. Они снова обнимаются. Когда Эвен проводит пальцами по волосам Исака, он тихо смеётся, и Исак качает головой, потому что знает, о чём тот думает. — Так ты у нас маменькин сынок? — усмехается Эвен. — Заткнись, — говорит Исак. — Тебе это тоже нравится, это приятно. — Да, приятно, — соглашается Эвен, целуя его в щёку рядом с уголком глаза. — И, кстати, она мне нравится. — Ты ей тоже нравишься. — Оу… — Ага. Ты даже получил одобрение от бога. Эвен снова смеётся. Исак наблюдает за ним с улыбкой, стирая с лица остатки слёз и тихо посмеиваясь с ним за компанию. — Правда? Это мило, — улыбается Эвен. — И не говори, — кивает Исак. Уже потом Эвен расскажет ему о Микаэле и Коране, и Исак поймёт истинное значение его слов и получит подтверждение тому, что и так уже знал — что Эвен добрый, честный и эмоционально открытый не потому, что жестокий мир не пытался отнять это у него, но потому, что несмотря ни на что Эвен выстоял в этой борьбе. Эвен такой смелый, самый смелый из всех, кого он знает. Исак думает, что знакомство с таким человеком, делает и его немного смелее.