Разбитые Души

      В Париже праздник Дня Дурака отмечался зрелищными представлениями и весельем. Куда не глянь – все пели и плясали, растягиваясь в красочной улыбке. В этот день можно было радоваться как бедняку, так и богатому, наслаждаясь вдоль и поперек перевернутым днём. Все будто начинали меняться ролями между собой.       Цыгане для стражи и, в большинстве своём, святой церкви, казались обузой. Их не только не любили, но и истребляли, однако те умели скрываться от стражи в своём убежище. Стражники могли назвать честно заработанные цыганами деньги наворованными, но это отнюдь не пугало Уильяма, который готовился к предстоящему выступлению. Как и обещал Мэттью — стоящее представление. Уилл широко улыбнулся в зеркало в шатре, цепляя на мочки ушей пару золотых треугольных сережек и поправляя танцевальный наряд. — Наконец-то праздник, а это значит, что мы заработаем больше прежнего. Ну? Как тебе?       Сайфер встал в привлекательную позу и серебристые браслеты на его изящных и тонких ногах звякнули друг об друга. Его кожу покрывал блестящий и свободный наряд, совсем не сковывающий движения. У Уилла были довольно длинные, голубые волосы ниже плеч. — Это…       Рыжий мужчина в цыганском, слегка потрепанном одеянии оглядел Сайфера, вставшего прямо перед ним. Несомненно, наряд был великолепен и слегка поблескивал на свету. Накинутая в этот момент сверху ткань местами была прозрачна. Мэттью сидел на деревянных ящиках, небрежно наваленных друг на друга прямо посреди шатра. — Ты выглядишь очень красиво, Уилл, — похвалив своего друга и товарища, Шевалье изогнул губы в сардонической ухмылке, — но если ты собрался танцевать этом, то, несомненно, они увидят всё твоё «великолепие». — Не дразни меня, Мэтт. Я ведь не торгую телом. Это просто танец.       Уильям по-ребячески надул губки, складывая руки под грудью. Внешность Сайфера была столь необычна, что по одному только виду тяжело было сказать, к какому полу он принадлежал, если не осмотреть его получше. — Смотри мне, мужчины может будут в восторге, а вот святая церковь не одобряет гомосексуалистов. Ты что, не знаешь нашего архидьякона? Он уже довольно долго истребляет наш народ, – залепетал Шевалье, залившись смехом, от чего Уилл слегка покраснел, смущенно улыбаясь.       Подходя к мужчине, он ткнул обладателя розовато-серых необычных глаз в плечо. — Да ладно тебе, «Мэтти»! Я ведь не гомосексуалист. Да и к тому же, я делаю это, потому что мне нравится. — Я ведь просил не называть меня «Мэтти».       Мужчина обреченно вздохнул, ловя на себе испытующий взгляд Уильяма, который фактически прожигал в нём дырку. — А я просил не дразнить меня, «Мэтти-и-и», — огрызнулся демон. — Хорошо-хорошо. Я знал, что ты так скажешь. Готов выступать?       Уилл вновь развернулся к зеркалу. Он покрутился вокруг своей оси, а прозрачные рукава накидки, которая была поверх обнаженного торса, устремились за ним в полукруге. — Разумеется! Я ведь так долго готовился.       Уилл прямо-таки просиял, мягко улыбаясь Шевалье. Через пару мгновений он порхнул к выходу из шатра. — Ого, какой настрой. В таком случае я жду сногсшибательно-сексуальный танец, Уильям. — Да ну тебя, изврат!       Спустя мгновение в парня полетела стоящая у выхода палка и рыжий увернулся, пригнувшись. Деревяшка ударилась о ящики и с грохотом упала на землю, поднимая пыль в палатке для подготовки. — В таком случае приступим.       Даже не возмутившись, мужчина поднялся и подошёл к выходу из шатра, вставая рядом с Уильямом, а затем осматривая собравшихся зрителей. Сцена была занята, но следующий номер, без сомнения, принадлежал этим двоим.       Уилл не спешил покидать шатер и лишь взглянул на вышедшего из палатки Мэттью, когда очередной номер окончился, наблюдая за ним. Рыжий мужчина театрально поклонился, бодро ударяя в бубен. Солнце поблескивало на его волосах, а актерская улыбка начинала завораживать любого уважающего себя зрителя. — Дамы и господа...       С довольным выражением он взглянул и на восседающего у сцены, можно сказать, в первых рядах, архидьякона. Он здесь был самой большой и неопровержимой проблемой, как его в шутку называл Кавалли. Где был этот человек, там часто случались несчастья, а потому встречать его улыбкой было неприятно. — Только сегодня на этой сцене – лучший парень в всем Париже! Уилл~, — мужчина поднял свой яркий плащ, обернувшись вокруг себя и исчезнув, в то время как из шатра ловким движением вышел длинноволосый парень. Под хлопки в ладоши и звон бубна Сайфер начал движения.       Перед его глазами растянулась целая толпа из восторженных людей, тут же с любопытством бросивших на него взгляды. В то время, как народ пытался понять, кто он, демон уже покачивал бедрами, и в следующее мгновение его движения стали более быстрыми и гармоничными, подчеркивая не только стройное тело, но и сменившееся чуть серьёзным, привлекательное лицо. В свете солнца он изогнул спину и моментально подпрыгнул, плавно закружившись на деревянной колонне, посреди сцены на городской площади. Когда его ноги поднимались столь высоко, в ловком танце, большая часть его тела была обнажена толпе на обозрение, и половина зрителей смотрела на представление завороженно. — Думаю, Вам нужно расслабиться, — парень склонился перед мужчиной, стоящим подле архидьякона, выставив стройную, обнаженную ножку вперёд. — Прошу прощения? — мужчина в белой ризе приподнял бровь.       Перед Уиллом был синеволосый парень с разными глазами, которого, без единого сомнения, Сайфер затянул в танец, ловко закружившись вокруг священнослужителя и не убирая мягкой улыбки со своего лица.       Затем Уилл на мгновение замер, ловко вылавливая прямо в воздухе белый цветок, шипов на котором, благо, не оказалось. — Представьтесь, — строго буркнул стражник, когда Сайфер склонился в благодарном поклоне и заправил прядь голубых волос за ухо. Архидьякон, сидящий перед сценой, не без интереса наблюдал за устроившей суматоху фигурой. — Уильям Сайфер, но мои действия абсолютно законны, не так ли, мистер Глифул? — Уилл бросает взгляд разных глаз на мужчину и, ловко минуя стражу, обвязал часть прозрачной ткани вокруг его шеи. И как только ему удавалось действовать так быстро? — Я ведь прав?       Парень мягко заулыбался, восседая на коленях незнакомца, что то ли удивило, то ли разозлило его. Поняв, что дело пахнет жаренным, в мгновение ока Уилл оказался в отдалении, на сцене, словно колдовству. Уследить за его движениями было непросто. — Пф… Какой позор. В прочем, именно церковь не интересуется подобными извращёнными мирскими делами. Не так ли, наш новый генерал? И именно наша задача искоренить всё зло и порок в городе. Будь то даже содом, в Париже не место таким мерзостям!       С холодным выражением архидьякон повернулся к мужчине в доспехах, тоже заинтересованного увиденным представлением, который тут же сменился в лице. — Мм… Конечно, — скучающе заметил генерал, поправляя серебристый шлем. — Мэтр Луи-Морель? — поинтересовался Глифул у мужчины, которому на вид было чуть больше двадцати пяти, вернувшегося к месту подле него. — А? — тут же отозвался синеволосый священник, немного нахмурившись. — Что Вы думаете на счёт этого? — Стэнфорд оставался холодным, посмотрев на своего помощника. — Это... Не так плохо. Сегодня ведь праздник, — казалось, говоря, он пытался казаться спокойным, ведь именно его Сайфер до этого вытащил на сцену. — Ладно. Но знаете ли Вы, что совращать мужчин в подобном одеянии – это смертный грех, Уильям? Тем более, что Вы и сам мужчина, — архидьякон сурово усмехнулся, а затем добавил: — схватить его, генерал. — Прошу прощения? — Сайфер похлопал глазами и выступил вперёд, — это часть представления, мистер Глифул, и Вы не можете схватить меня из-за подобной мелочи. — Этот приказ не обсуждается, — голос мужчины стал неожиданно холодным и по телу Уилла пробежались мурашки. — За оскорбление вышестоящих лиц полагается наказание. — Я не оскорблял Вас, — уже не без накатившей неприязни выкрикнул Уилл, не теряя самообладания. — Суть в том, чтобы представление было зрелищным и запоминающимся, правильно? Это расслабляет и волнует зрителей, — Уилл выставил руку вперед, смерив стражу полным неприязни взглядом. — В любом случае, я считаю это неприемлемым. К тому же, как Вы смеете показывать свои колдовские фокусы публично? — мужчина кивнул стражникам, что один за другим начали подступать к одинокой фигуре на сцене. — Их довольно много… Мэтт?       Сайфер огляделся в поисках своего друга и быстро нашёл его рядом с собой. — Я тебя понял. Только, прошу тебя, не перебарщивай. Здесь слишком много людей. Попробуй идти по привычному маршруту, — посоветовал Шевалье, загородив путь страже. — Я протестую. Вы знали, что этот танец входит в программу. Мнится мне, Вы просто завидуете способностям моего коллеги, месье Глифул. — Вот ведь. Если будет мешаться – можете убить, — наклонившись к уху генерала, шепнул архидьякон.       Уилл же, немедля, прыгнул прямо вглубь взволнованной толпы, которая расступалась перед ним. Ему казалось это не только бессмысленным, но и нечестным. Оставалось надеяться, что с Мэттью не случится чего-то плохого.

POV Стэнфорд

      Глифул не любил праздники. Тем более, столь бессмысленные, как этот. Мужчина в черном одеянии оглядывал веселящийся народ с презрением и неприязнью, считая их лишь снобами и грешниками, уподобляющимися животным. Каждое представление – одно за другим, несуразно и смешно. Способ повеселить крестьян, трудящихся в поте лица, но представителям церкви было приказано наблюдать за торжеством. Представления шли одно за другим – сварливые фокусники, изящные танцовщицы, певички с чудесным голосом. Ничто из этих вещей не могло даже чуть-чуть разогреть сердце архидьякона. Хотя... Кое-что всё же могло.       Парень с голубыми волосами был кротким и изысканным, а его танец – особенно привлекательным и ловким. Это было настолько хорошо, что Стэнфорд ни на секунду не мог оторвать взгляда и, слегка приоткрыв рот, в конце концов услышал его голос. Такой же красивый, как каждый изгиб тела, что он наблюдал на сцене. Вот он поднимает свою ногу вверх и с неописуемой гибкостью садится на шпагат. Такой подход только разыгрывал и веселил народ, поражая их диковинными танцами. Уилл взаправду был прекрасен, делая всё это, и его улыбка просто блистала на сцене, завораживая своей красотой. — Уильям Сайфер...       Желание дотронуться до его талии было слишком велико, стоило парню с длинными волосами оказаться так близко, что это было непростительно. Сердце забилось быстрее. Глифул протянул руку к голубым волосам, но спустя мгновение Уилл отстранился, вновь оказываясь на сцене, и вместо этого в руке Форда осталась вышитая серебром ткань с легким ароматом лилий. Мужчина слегка потупил взгляд и кашлянул. «Если бы он мог танцевать для меня одного...», — мелькнула странная мысль в его голове, «Нет, если бы только я один мог касаться этой бархатной кожи и волос... Всё это — грязные мысли», — он взглянул на Уильяма, тут же ловко ускользающего от неповоротливой стражи в толпе. — Он словно сам дьявол. Такое поведение непозволительно, — его холодное выражение сменилось раздражением. — Когда мы поймаем нарушителя... Что с ним делать? — поинтересовался генерал, скрестив руки на груди. — ...в мои покои, — задумчиво произнёс Стэнфорд негромким, внушительным голосом. — Прошу прощения? — изумился мужчина в серебряных доспехах. — Я хочу видеть его в своих покоях, Фиддлфорд. Сразу, как Вы заполучите его. Что непонятно? — зло рявкнул Форд. — Гх... Я вас понял.       Фиддлфорд взглянул на своего товарища с каплей презрения и отдал распоряжения стражникам. — Но, милорд... Какой в этом смысл? — Я хочу устроить воспитательную беседу... К тому же, Вы видели, что он вытворял? Какое наказание у нас полагается за колдовство? — также задумчиво отметил Глифул, на секунду прикрывая глаза. В его голове сразу же мелькнула неприличная картина, от которой архидьякон тут же отмахнулся. «Он... Прекрасен…» — внезапно пронеслась мысль, что заставила его лоб сморщиться, а затем он взглянул на ткань в своих руках. — Смертная казнь, милорд... — с нежеланием ответил генерал, решив не лезть в это дело. — Всех ведьм и колдунов нужно незамедлительно предать огню, чтобы они не распространяли грех по нашему городу. Невозможно обладать такой красотой, если ты не продал свою душу самому Дьяволу, — без сомнений, отметил Стэнфорд. Фиддлфорд отвёл взгляд в сторону, согласившись с его решением. — Вы можете идти, мэтр Луи-Морель. Праздник ещё надолго затянется. Не думаю, что Вам стоит в этом участвовать после подобного инцидента.       Мужчина в Чёрном одеянии встал со своего места.       Священник, всё это время находящийся рядом, нахмурился, но ничего не сказал по поводу решения архидьякона. — Что такое, мэтр Луи-Морель? Праведный огонь спасёт нас всех.       На лице Стэнфорда отразилась неприятная улыбка, с которой тот покинул площадь, направляясь к подготовленной карете.