Салем. Война ведьм

Когда-то Ковена Четырех не существовало, и Зачарованный Лес со всеми его обитателями жил спокойно и счастливо. Небо тогда было высоким, солнце – ярким, а дожди – сплошь грибные. Запомнил ли кто эти времена? Никто не вызнал, откуда явились ведьмы. Вроде как всегда они ходили бок о бок с простыми людьми, притворялись только – до поры, до времени. А уж как налетело Проклятие, как занесло пеплом весь Зачарованный Лес, так и ведьмы подняли головы, зашипели заклинания, побросали в котлы лягушачьи лапки. Они то проклятие и выдумали, чтобы вылезти из своих нор: сплели слова и дела, бросили в чан с болотной водой и дали настояться, а после добавили пепел от любимого сердца. Небо заволокло серыми тучами, и Зачарованный Лес из зеленого и солнечного превратился в обугленный от бесчинствующих пожаров: только там, где жили феи – существа не менее сильные, чем ведьмы, – сохранилась былая его красота. Проклятие позволило колдуньям, век за веком вынужденным прятаться в ночи, выйти на свет. Давно уж лелеяли они желание поработить мир, заставить людей прислуживать, а темные силы бы расплодились в свое удовольствие. Голод пополз по земле вместе с хладом и мраком, следом за ними пристроился и мор. Люди в страхе бежали, да вот только от Проклятия, как оказалось, далеко не убежать: уж если пришло оно за тобой однажды, так тенью дальше и пойдет. Ядовитым туманом наделили свое Проклятие ведьмы, плюнули в сторону Зачарованного Леса и оградились частоколом во избежание непрошенных гостей. Частокол тот становился тем выше, чем упорнее карабкался по нему очередной охотник за головами, а когда несчастный падал, то падение его превращалось в вечность: горазды были ведьмы до изломанных иллюзий, выбраться из которых еще никому не удавалось. За частоколом построили ведьмы себе город, назвали его Салем и принялись там править. Ковен их считался самым сильным по эту сторону Зачарованного Леса. Мало-помалу к ним потянулись люди – те, кого соблазнила привольная жизнь под началом могущественных колдуний. Ни преступлений не было в городе, ни бедности: ведьмы, несмотря на злобную свою силу, правили мудро. Молва о них облетела весь свет и вернулась к ним обратно, преумноженная слухами. Салем рос и процветал, покуда в мирной жизни четырех ведьм не случился разлад. Никто не сказал бы, что именно произошло, но ведьмы разругались столь же стремительно, сколь завладели Зачарованным Лесом. В одночасье разорвали они свои клятвы, принесенные при вступлении в Ковен, разошлись подальше друг от друга, поселились кто где: одна облюбовала себе дворец на крутом утесе, под которым раскинулось холодное и глубокое озеро, вторая сотворила замок на краю Зачарованного Леса, третья… Впрочем, лучше все по порядку. Самой дурной в Ковене считалась та, которая столь сильно возненавидела своих заклятых подруг, что запретила именовать себя ведьмой. Она была одной из четырех, и некоторые говаривали, что не худшей, во всяком случае, при сравнении в силе. Остальные колдуньи кликали ее Безумицей, а смертные называли Демоницей, потому что не было ничего человеческого в ее взгляде, и всякий несчастный, попавшийся ей на пути, был обречен на вечные страдания; даже прихвостень* ее и тот был Бессердечным – она вытащила ему сердце, чтобы он служил ей и только ей и не смел заглядываться ни на кого больше. Когда-то давно Бессердечного знали как принца Дэвида, честного и смелого малого, вот только имя свое давно он позабыл, а честь и смелость стали подспорьем черному делу. Не выпуская из рук меч, принялся Бессердечный верно служить своей госпоже, и многие полегли насмерть, попытавшись вступить с ним в бой: никого не пропускал он к Безумице, которую лишь ему было позволено называть настоящим именем. Бессердечный отлично знал, что с разумом у его госпожи все в порядке, но кто полезет к сумасшедшей ведьме? Говорят, на севере народилось новое поколение фей, и встреча с ними не была пределом мечтаний ни для одной из ведьм Ковена. Ох, Ковена-то уже не было… И все же он продолжал существовать: ненависть ненавистью, но кровь, смешавшуюся при произнесенных клятвах, при сплетенных заклятиях, ничем не вытравишь из-под своей кожи. Так и жили ведьмы дальше, чувствуя внутри себя биение трех посторонних сердец.