Записки наследника

       - Знаю, что должен был рассказать тебе все с самого начала. Но я боялся, что ты испугаешься правды. Сейчас, видя, как тебя сводят сума записки, понял, что больше не могу это скрывать.        - Но откуда ты знаешь про записки? – все-таки перебила она его.        В ее глазах явственно читалось смятение и паника. Конечно, ведь он не мог знать о записках, если не писал их сам. Но как?        - Гермиона, пожалуйста, выслушай. Да, ты поняла правильно. Это я оставлял тебе эти записки. И опережая твой следующий вопрос: нет, я не был в Лондоне все это время и не следил за тобой. Ну, в обычном понимании этого слова. – Орион замялся.        Гермиона не понимала что происходит. Она присела на скамью и опустила руку в карман, в которой лежала волшебная палочка. Так ей стало спокойнее. Если что-то случиться, она может отбросить его невербальным заклятием или аппарировать куда подальше.        - Давай я начну с самого начала. Меня зовут Теодор Орион Роджерс-Блэк. И я волшебник.        Глаза Гермионы расширились от осознания сказанного. «Блэк? Этого не может быть!» - подумала она и не заметила, как произнесла это вслух.        - Да, Мони. Я - единственный потомок Благородного дома Блэков. – с нотками самоиронии произнес он. - Но я был бастардом и до недавнего времени не мог вступить в род и получить наследство. Моя мать была полукровкой и носила магловскую фамилию. Поэтому, за те долгие годы, что мы скрывались, никто не знал обо мне. Я родился в ноябре 1976 года, когда моему отцу Сириусу Блэку было всего 17, а маме 19. Они встретились на Рождественских каникулах в небольшом кафе в Лондоне. Мама работала там официанткой, а Сириус был очень обаятелен. Взяв ее с собой, они небольшой компанией отправились в дом к одному из старших ребят, где продолжили празднование Рождества, распивая огневиски. Что сказать, Мародеры любили веселиться. Больших подробностей я не знаю. Однако, спустя 9 месяцев появился я. Если бы об этом узнали, то разразился бы большой скандал. Мама понимала, что ей бы никто не поверил, поэтому она скрыла беременность. Когда мне было четыре года, матушка решила рассказать обо мне отцу. После этого он часто навещал нас, дарил подарки, помогал деньгами. Но назревала Война, и он активно противостоял Темному Лорду. Поэтому, их свадьба так и не состоялась. А в 1981 году, мы узнали, какой ужасный поступок совершил мой отец. Я не понимал, как можно было так поступить? Убить столько людей и, самое страшное, предать своих друзей. Тогда я возненавидел отца. – произнес Орион упавшим голосом.        Гермиона видела, что ему тяжело рассказывать об этом. Как и обещала, она не перебивала, слушая его очень внимательно. Правда это не давало ясности о том, зачем почти полгода он взращивал у нее паранойю.        - Затем, в 1987 году я поступил в Хогвартс под именем Теодор Роджерс. Мама немного изменила месяц моего рождения в документах, поэтому в школу меня приняли в 10 лет. Из-за живущей в моей душе ненависти к отцу и желании превзойти его, несмотря на то, что Дом Блэков так и не признал меня, я попал в Слизерин. За годы учебы я смог найти много несовпадений в истории с моим отцом. Я изучил рассказы о Мародерах, об их пребывании в школе, а также нашел сводки и вырезки газет с описанием убийства дюжины маглов и Питера Петтигрю. И усомнился в причастности отца. Холодным разумом я понимал, что он не мог этого сделать. Но обычному студенту добыть больше информации в Хогвартсе было сложно, и я решил стать анимагом. Мне удалось это сделать вначале 1992 года. И я был безумно счастлив этому и горд собой.        Наступила пауза, на протяжении которой в голове Гермионы роилась куча мыслей и вопросов. Но она не успела задать ни одного из них.        - Я помню, как впервые тебя увидел. В тот миг, когда Распределяющая шляпа определила тебя в Грифиндор. Ты была такой взволнованной и милой. – улыбнулся Орион, взлянув в полные шока глаза Гермионы. – Я часто наблюдал за тобой в библиотеке, пока искал способ стать анимагом. Но старшекурсник с враждебного факультета тебя явно не интересовал. – легко рассмеялся он. – Однако, доучиться мне не удалось. Мои успехи и достижения очень заинтересовали Люциуса Малфоя. Летом, после пятого курса он явился в наш дом и сообщил матери, что все знает о ее связи с несовершеннолетним Блэком. Он пригрозил, что это станет известно общественности, если я не примкну к Пожирателям смерти и не стану его шпионом на территории школы. Когда я услышал об этом, то обернулся и сбежал прочь. Я знал, что мама не представляет интереса для Малфоя. Поэтому своим побегом хотел защитить ее. Какой же я был дурак. – его лицо помрачнело. – Убегая, я услышал крик матери и увидел зеленую вспышку. В тот день моей мамы не стало, а наш дом сгорел дотла. Чтобы меня никто не обнаружил, я не стал перекидываться в человека, ведь закон о разумном ограничении магии несовершеннолетних все еще распространялся на меня. Меня поймали спустя месяц и посадили в зачарованную клетку. В ней я никак не мог принять свою истинную форму. Я очень долго просидел в магазине «Волшебный Зверинец», так как никто не хотел покупать страшного рыжего кота, пока однажды туда не зашла одна милая девчонка. – бросил он на нее лукавый взгляд и улыбнулся.        Во взгляде Гермионы мелькнуло осознание, и она уже собиралась сказать ему свою догадку, но он мягко прислонил палец к ее губам.        - Ты даже не представляешь, как я был счастлив, когда ты купила меня. Это была судьба.        - Но почему ты ни разу за все эти годы не обернулся? – не выдержала она. – Ты бы мог рассказать мне!        - Не мог. Я так долго просидел в магической клетке, что первый раз смог обернуться только ближе к Рождественским каникулам. Но решил, что не буду злоупотреблять своим человеческим обликом, ведь нужно было поймать этого мерзавца Петтигрю и доказать невиновность отца. В тот год мы часто говорили с ним и мечтали, как уедем в свой собственный дом и заберем Гарри с собой. Мы бы стали настоящей семьей. Но, как ты знаешь, все пошло не по плану.        - Орион, я все равно не понимаю, почему ты решил открыться только сейчас? Ты мог это сделать раньше! – негодовала Гермиона.        - Я обещал отцу защищать вас. Это было идеальное прикрытие. Я всегда находился рядом с вами.  К тому же, у меня не было волшебной палочки. Я смог получить ее только когда вы отправились на поиски крестражей. Для этого мне пришлось проникнуть в магазинчик Оливандера после его похищения и выкрасть палочку, выбравшую меня. Еще одной причиной был этот идиот Рональд, которого ты любила. Я не хотел разрушать ваши отношения. Для меня приоритетом было твое счастье. Но я не отказывал себе в удовольствии вонзать в него свои когти. – ухмыльнулся он.        - Так это был ты! – внезапная догадка озарила Гермиону и пазл в ее голове сложился. – Ты избил Рона, после того, как он назвал меня…        Не дав ей закончить фразу, он взял ее свободную ладонь в свои руки:        - Да. И сделал бы это снова. Он не смел произносить таких слов. – резко сказал Орион с нескрываемым в голосе гневом.        Сделав глубокий вдох, чтобы немного успокоиться, он продолжил:        - Я не мог смотреть на то, как ты переживаешь. При этом я чувствовал свое полнейшее бессилие. Ведь откройся я тебе тогда, это разрушило бы твой мир. И, черт возьми, когда я увидел тебя в том черном платье, то понял, что больше не могу делать вид, что я всего лишь твой кот. Правда, сначала я хотел просто приглядеть за вами на всякий случай. Но когда те уроды подошли к вам… - его руки собрались в кулаки, а челюсти сжались так, что проступили мышцы.        Гермиона мягко коснулась его руки, успокаивая. Ее щеки заалели, когда она вспомнила, чем закончился тот вечер и все их последующие встречи. Вдруг до ее сознания дошел факт того, что все это время она жила не с котом, а с мужчиной. С мужчиной, который знает о ней все. С мужчиной, который молча смотрел на то, что она любит другого. Великий Мерлин, он видел ВСЕ! И их с Роном, когда они занимались сексом тоже. Эта мысль заставила ее густо покраснеть, что не скралось от глаз Ориона.        - Прости. Но я, правда, не хотел разрушать твое счастье и поэтому молчал. А потом, когда смог предстать перед тобой в своем истинном обличии, просто не смог от тебя отказаться. – виновато произнес он.        - Хорошо. – тихо ответила Гермиона, совладав со своими эмоциями. – Это, конечно, очень тяжело переварить и осознать. Однако, это не объясняет твоего долгого отсутствия и этих долбанных записок! – на этих словах ее голос стал заметно раздраженнее. – Зачем это было нужно? Я чуть с ума не сошла, гадая, как эти чертовы бумажки попадали в дом.        - Прости. Давай начнем по порядку. Я не мог прийти к тебе в человеческом облике эти полгода, потому что мне это было запрещено. Я мог обращаться в человека лишь в волшебном мире. Это было мое наказание за то, что я не прошел официальную регистрацию своей анимагической формы сразу. Но, учитывая обстоятельства, мне пошли на встречу, и я отделался лишь небольшими ограничениями. Пока у меня была возможность, и ты думала, что я уехал, я доказал свою принадлежность дому Блэков. Соответственно, став единственным потомком этого рода. Как же Гарри был удивлен, когда  узнал об этом и увидел наследника. – улыбнулся Орион. – Он вернул мне права на дом на Площади Гриммо и состояние Блэков, доставшееся ему от Сириуса. Хотя я не просил его об этом. Но с Гарри сложно спорить.        - То есть Гарри знал? Он знал, что ты анимаг?        - Нет. Ему все еще предстоит узнать этот занимательный факт из моей биографии. – сказал Орион, нервно хихикнув. – Я рассказал это только тебе. Он лишь знал, что тот парень, которого он встретил в клубе, оказался сыном его крестного. Теперь о записках… - он опустился на колени перед Гермионой и виновато посмотрел на нее. – Я – идиот! Я ведь даже не подумал, что они возымеют такой эффект. Я просто хотел, чтобы тебе было приятно и, честно говоря, надеялся, что ты поймешь, что их оставлял я. И догадаешься о моей природе. Ведь никто другой не смог бы обойти твои защитные заклинания.        - Да как такое можно понять!? Мне никогда бы в голову не пришло то, что мой кот на самом деле анимаг и, по совместительству, наследник Древнего магического рода! – воскликнула она и хотела вскочить на ноги, но Орион не позволил.        Он положил голову на ее колени и обвил руками ее талию. Со стороны смотрелось, наверное, дико: девушка сидит на скамейке, а ее обнимает парень, стоя коленями в луже.        - Прости, прости меня, маленькая моя. Я всю жизнь готов заглаживать и зализывать свою вину. – произнес он, коварно улыбнувшись одним уголком губ, и забавно поиграл бровями.        Этот его кошачий взгляд вызвал легкий и заливистый смех девушки.        - Глупый, глупый мой Живоглотик. – произнесла она, зарывшись руками в его волосы.        На миг ей показалось, что Орион замурлыкал от ее прикосновений.