На тропе возмездия

      Первое, что он ощущает, когда разлепляет веки, — ноющая боль в затылке и металлический привкус, тут сомнений не остаётся, его собственной крови. В нос ударяет затхлый запах сырости, земли и плесени. Когда глаза снова привыкают к темноте, Астарион обнаруживает себя в каком-то подвале, заключенным в клетушку, размеры которой позволяют разве что встать, лечь, сесть, но не более. Подвал явно не похож на темницы Касадора. «Прекрасно, из одной тюрьмы попал в другую, что ж мне всё время так везёт!»       Кто бы ни были его похитители, совсем скоро от этих идиотов ничего не останется. Когда хозяин обнаружит пропажу, то весь город перевернёт, и можно только гадать, как он распорядится жизнями этих несчастных за такую дерзость… И какое изощрённое наказание придумает для своего отродья, что позволило так глупо себя поймать… «Постойте…» Вампир прислушивается к собственным ощущениям. Он больше не чувствует присутствия Касадора в своем сознании. Это вечное свербение в мозгу, раздражающее порой до такой степени, что хочется вскрыть себе череп и почесать, просто исчезло. Впервые за двести лет его сознание чисто от чьего-либо присутствия и это… странно.       Где-то в противоположном углу помещения раздаётся тихий крысиный писк, желудок рефлекторно скручивает от голода и отвращения одновременно. Сколько он уже валяется тут без сознания и еды? Астарион садится на полу, скрестив ноги, массирует виски в надежде унять боль и привести в порядок мысли. Нужно восстановить события прошлой ночи, тогда может быть что-то да прояснится. Что он помнит? Девушка-полуэльф с большими зелёными глазами, открыв рот, жадно слушает всю ту дежурную чушь, что плетет вампирское отродье ей на ушко: отрепетированные за годы реплики с тщательно выверенным придыханием, устоять почти невозможно. Девчонка одета просто, но со вкусом, по-своему привлекательна, флиртует неловко и неумело и постоянно нервничает, слишком лёгкая цель, подозрительно лёгкая…       «Идиот!» – Астарион в бешенстве хлопает себя по лбу, тут же пожалев о содеянном, боль отдаётся в голове, будто в мозг воткнули тысячи маленьких иголок.       Ну конечно, пока он охотился на жертву, радуясь тому, что сегодня ему попалась лёгкая добыча, и самозабвенно упивался своим мастерством соблазнения, кто-то охотился на него. «Касадор за это три шкуры с тебя сдерёт, как только доберётся, будь уверен» — от этой мысли чешется правая лодыжка, едва успевшая обрасти новой кожей, а в голову приходит другое воспоминание, более давнее: хозяин методично срезает с него кожу острым кинжалом за то, что посмел упустить добычу, обнажённые сухожилия болезненно касаются холодного сырого пола, а мастер, садистски улыбаясь, повторяет, будто мантру, какое же Астарион никчемное ничтожество. Неприятный флешбэк нарушает металлический скрежет открываемой двери. Следом слышатся шаги и голоса, кто-то спускается по лестнице, Астарион не может видеть посетителей со своего места, но на противоположной стене отражаются в отблесках света две тени: мужская и женская.