белый лотос

— «Белый Лотос» — слыхал? Сиба с видом знатока закуривает дешевую сигарету, которую покупает в ближайшей табачной лавке. Скажи ему, ветерану войны, что он будет искать подработку у бывшего подельника и товарища ради какой-то там нелепой мести — не поверил бы, но нет, гляньте, гарцует прямо под дудочку. И Сиба даже не знает, он ли сам хочет отомстить, или это желание Тихиро так заразительно, потому что Тихиро в этом дело отменно вникает, можно похвалить. Только вот стоит ли хвалить пацаненка, которому шестнадцать вот-вот исполнилось, а он уже людей в фарш шинкует — вопросец на подумать. Напротив него нетерпеливо покашливают, мол, давай быстрее, и Сиба стряхивает пепел в пустую ныне чарочку, где был алкоголь. Он — в дорогом хорошем ресторане в центре Токио, в такие только богатеев и госслужащих пускают, потому он, собственно, и здесь. Напротив него в кресле раскинулся Азами. Сиба задумчиво на него смотрит, вертит сигаретой в воздухе, потом пожимает плечами. — Ну, секта. Кто ж не слыхал? — Значит, обойдемся без прелюдий. Но Сибе все равно хочется этих сраных прелюдий. Он слышит о «Белом Лотосе» случайно, из газетных заголовков и шушуканья бабулек за прилавками, которым достаточно просто вежливо улыбнуться, и они тут же раскроют все свои карты. Кажется, это довольно большой культ… Какому-то божеству они там точно поклоняются. Секта активная, но не особо шумная, никаких угроз или попыток устроить крайне привлекательный для СМИ и ужасающий для обывателей теракт где-то в подземке. Или в местечке похожем. Но не более. Кажется, эти парни пытались баллотироваться в правительство… Естественно, что «Камунаби» их прищучили. Когда на стол перед Сибой кладут карту небольшого города N где-то на окраине и так далекой префектуры, Сиба только перекладывает сигарету из одного уголка рта в другой. Задумчиво потирает подбородок, намекая — прости, друже, не шарю больше, и Азами вздыхает с тем самым видом, с каким он вздыхал каждый раз, когда в юности Сиба делал к нему вежливый подкат и томно нежным голоском шептал на ухо: «я домашку не сделал, дай скатать». Дружба с молодости — она такая. Помнить друг друга пиздюками тяжело, особенно когда теперь вы два старика под сорок, из вашей бравой компании остаетесь только вы. — Секта целиком контролирует этот город. Выезд и въезд тщательно контролируются, пускают только местных и их родственников. Тяжело заподозрить подвох, они маскируют все под полицейские проверки, но отваживают каждого, кого тут не ждут. Получить разрешение на въезд нереально, журналюги пытались — не вышло, а нашего шпиона в лесу скрутили и вежливо попросили на выход. Внутри — коммуна. В целом, — вздыхает Азами, подводя к итогу, — нам не за что их подозревать, потому что они просто никому не дают войти внутрь. Никаких преступлений, ничего. Чисто до одури. — Ну я понял, что вы в глубокой жо, но я тут при чем? — Магический клинок, Сиба. Азами постукивает пальцем по носу. Сиба на выдохе произносит «ох». — Свидетель? Один из шести украденных? — Нет информации. На черном рынке проскочила информация, что секта хочет испытать такие. Я подозреваю, что это обманка, — логично, думает Сиба, потому что откуда этим олухам знать секреты Кунисигэ, но он удерживает свое крайне ценное мнение при себе, уж кто, а Азами об этом тем более в курсе. — Но никто не начнет так просто пускать такие слухи спустя год после кражи клинков. Смекаешь, о чем я? — «Хисяку». Азами кивает. Сиба же закуривает еще одну сигарету, потому что душа просит. «Хисяку»… Головная боль последнего года, за который они с Тихиро штурмуют подготовку стандартного агента «Камунаби», которая должна длится за пяток. Все эти пятилетки за короткие сроки, да-да. Убийцы Кунисигэ, гнусные похитители… Но ладно, Сибе насрать на мечи, признаться, его наследие не особо интересует. Ну сперли и сперли, черт с ними. Больше всего его беспокоит Тихиро, мальчик все детское в себе убивает волевым решением мстить, и за год Сиба видит превращение спокойного, но все же юного мальчика, в гончую, жаждущую мести, у которой абсолютно мертвый взгляд. Ему хочется встряхнуть Тихиро и наорать на него, но поздно уже. Надо помочь ребенку. Все равно больше у него никого не осталось. Всякая мысль про Тихиро приносит с собой неприятный горький привкус, отчего даже сигареты на вкус становятся дерьмовыми. Сиба думает и решает, что черт с ним — тушит бычок в пепельнице. Азами наблюдает за ним из-под полуприкрытых глаз, пристально. Так он выискивает нужные эмоции. Эту практику все они в «Камунаби» проходили. — Берешься? — Мля, Азами, нельзя задавать такие вопросы после такого закинутого крючка, — Сиба раздраженно делает ручкой, что у Азами вызывает лисью усмешку. Он жмет плечами и демонстративно горестно вздыхает. — Естественно, что я в деле. Проникнуть, говоришь, туда сложно… — Послушники легко могут въехать в город. — У тебя случайно брошюрки этой секты нет? Ну так, поглазеть на адресок. — Случайно нет, но я могу сказать тебе адрес одной из их баз в городе, — Азами кашляюще посмеивается, после чего достает ручку. Дорогая, перьевая, это дерьмо наверняка на одном из юбилеев в честь окончания войны выдавали, Сиба на таких встречах был слишком занят выпивкой. По-быстрому он пишет адресок. — Амплуа сам себе придумаешь. Врешь ты просто замечательно. — Взаимно, взаимно, взаимно. Сиба аккуратно складывает салфеточку, кокетливо подмигивает. — Так про что секта-то? Кому они там молятся? — Локальное божество, они говорят, что это реинкарнация местного мелкого ками. Суть не так важна, все это сплошная ложь. Ты все услышишь, когда придешь к ним на собрание. Твоя цель — их глава. Происходит небольшое молчание. Сиба ждет фото. Фото, как оказывается, нет. — Подозреваемый — Хино Хабакири, персона крайне не любящая внимание и очень редко появляющаяся на публике. В основном он действует через своих агентов, — а вот на них фотографии уже нашлись, впрочем, ничего интересного, типичные подлизы страшного большого босса, явно учения секты не разделяющие. — Все юридические документы оформлены на него. Если хочешь что-то узнать — сам понимаешь, кто тебе нужен. — Азами, родной ты мой, я тебя очень люблю, но мне бы понять, как он выглядит. Неужели ваши умельцы вообще не сумели его заснять? Я знаю, вы все рукожопые, но не настолько же. Под столом Сиба получает точечный пинок в коленочку. Он пошляцки стонет, и второй пинок выходит больнее. — Есть только фото из молодости. С фотокарточки (если Азами ее притащил, значит, ждал такого вопроса, собака, и все равно показал не сразу) на Сибу смотрит молодой юноша в строгой школьной форме. Чародей, видно по светлому цвету волос и разноцветным глазам, в которых алый переливается с зеленым, будто странный градиент. На фото он очень молодой… лицо андрогинное, надень на него матроску — так и не скажешь, что юноша. По школьной форме ясно, что учился он примерно в то же время, что и Сиба с Азами — значит, ему где-то под сорок. Но духовная сила хорошо сохраняет внешность… Скорее всего он выглядит достаточно молодо и красиво. Понятно, как он выстроил культ. На смазливое лицо люди слетаются только так. Но магический меч? Все это супер странно. Могла ли это быть ловушка? Эту мысль он озвучивает Азами, но тот качает головой. — Не исключено, но я склонен предполагать, что это утечка. Вскоре информация была стерта отовсюду. — Ты? Один ты? А как же ваше бравое единство с остальной братией высшего эшелона нашего бравого правительства? — Сиба Того, — строго произносит Азами голосом уставшей мамочки. — Завали ебало. Я не раскрыл информацию, потому что помогаю прежде всего тебе и Тихиро. — Ой-й-й, ну ты такой скучный, пипец…. Это так Сиба слегка плаксивым тоном говорит «спасибо». Азами все понимает. Они с Азами уже множество лет учатся искусству общения тайными путями, которые остальным покажутся слишком странными. Например, в юности они частенько оставляли друг другу сообщения в некрологе одной газетенки, пока редактор не пронюхал, в чем дело, и не послал их к черту. Они улыбаются друг другу, потом Азами осторожно интересуется своим стандартным вопросом: — Как там Тихиро? Итак, магический клинок… Нет, точно лажа, думает Сиба, когда идет домой и затягивается сигареткой. Не может никакого магического клинка там и в помине быть. Но вот ниточка к «Хисяку» скорее всего будет… Надо осторожнее быть, не хотелось бы вляпаться в самую гущу. Сибе-то ладно, но Тихиро пока рано против них выступать. Он только учится. Всего год прошел с гибели Кунисигэ, всего год он лепит из ребенка чудовище. Да еще и секта… Сиба знает, как работают секты, потому что он был членом армии. Разница не особо велика, просто в одном месте ты молишься выдуманным богам, а в другом — поешь оды своей родине. Надо прочесать старые контакты. Наверняка среди них найдется кто-то, кто слышал про эту секту нечто интересное. Торгаши на черном рынке обожаю сплетни, а их будет как раз в самый раз. Ох-х-х, сколько же дел… Он размышляет об этом, когда входит в квартиру — одну из множества временных. Доносится звук включенного телевизора. Осторожно Сиба стягивает ботинки и на цыпочках идет вперед, видит гостиную, пустую, потом заглядывает на диван и замечает Тихиро, свернувшегося клубком дремлющего. Руки у него опять все в бинтах, значит, тренировался. Он никогда не перестает тренироваться, даже когда Сиба говорит ему, что хватит. Когда-нибудь это плохо закончится. Уже было пару раз, на самом деле, лечит порванные мышцы — такая морока. Но Сиба знает, зачем Тихиро это делает. Пока он взмахивает клинком, то мыслей нет. Лишь стремление. Так проще забыть о прошлом. Шестнадцать лет — не самый лучший возраст для такой глобальной цели. Когда Сиба размышляет, перетащить ли Тихиро в постель или накрыть одеялом тут, тот вдруг открывает глаза и сонным взглядом смотрит на него, будто не очень понимая, но потом дергается и поднимается на локтях. Сиба опускается рядом, улыбается ему, после чего замечает: — Азами дал наводку. Скоро большое дело. Он кратенько описывает ситуацию и потом произносит это проклятое слово — клинок. Тихиро словно дрожь пробирает, он смотрит на Сибу во все глаза и вздыхает, потому что магические клинки для него — цель, жизнь, смысл, кислород. Все. — Я с Вами, Сиба-сан. Помощь — это всегда полезно, плюс Тихиро надо учиться и дальше, но Сиба сомневается. Культы славятся тем, что хорошо дурят головы, а Тихиро для секты — просто идеальный экземпляр. У него не все в порядке с головой, случилось горе, он не особо здоров ментально даже спустя год от произошедшего. Сунется — кто знает, чем завершится. — Это очень опасно. И я говорю не про то, что тебя убьют, а про то, что там очень хорошо ссут в уши. — Ну мне же надо как-то уметь это игнорировать. Аргумент убойный. Сиба задумчиво потирает подбородок. — Я бы все равно не хотел подвергать тебя риску… Это правда очень опасное дело. Я даже сам не особо горю желанием лезть в эту сточную яму, но я слишком сильно всех подозреваю, чтобы купиться на какую-то ложь. — Это важно для меня, Сиба-сан. Тихиро ему в глаза заглядывает с таким видом, мол, откажешь — я начну возмущаться. Он, правда, мальчик спокойный, голос поднимал только в редких случаях, когда его трясло от истерики (первый год был жутким), но это было простительно, эмоциональное состояние у него тогда скакало только так. Сиба неуверенно смотрит на него еще раз… Кладет руку на плечо. Совсем тощее. Тихиро из прошлого, тот, что спокойный мальчик из дома Кунисигэ, не был похож на загнанную жизнью в угол псину. Этот Тихиро уже не стрижет волосы так аккуратно, как раньше (из Сибы хреновый парикмахер, и Хинао ему об этом частенько напоминает), он не улыбается уголками губ, совсем другой ребенок. Его стараниями. Ну вот как ему отказать, а? Наводка Азами срабатывает, и они попадают на собрание культа в другом городишке; местечко дрянное, явно чувствуется аромат бывшей промзоны, но Сиба добывает флаер. К сожалению, его контакты на упоминание секты лишь пожимают плечами, мол, батенька, мы люди приличные, таким не балуемся, так что приходится выкручиваться. Впрочем, Сиба же мастер маскировки! Потому они с Тихиро прибывают с видом, мол, и вовсе они не владелец седьмого магического клинка и бывший агент «Камунаби». Сам Сиба завязывает волосы в слабое подобие хвоста на затылке, добывает себе очки противного розового цвета и рубашку поцветастей, а Тихиро скрывает левый глаз под повязкой, чтобы скрыть шрам. Играть несчастного ребенка у него получается отменно, и это при том, что порой по выразительности лицо Тихиро склоняется ближе к кирпичу, чем к лику человеческому. Несомненно, невероятное умение. Внутри воняет какими-то благовониями, вокруг люди в белых одеждах, у всех улыбки будто приклеенные. Наверняка тут нюхают кислоту или что похуже, потому что культы без наркотиков — чушь, не бывает такого. Сиба тут же улыбается в ответ, играть роль идиота он умеет. Азами, правда, считает, что это не игра, но мнение Азами никого не волнует. — Что привело вас в наше убежище? О-о-ох, сладкие речи, Сиба едва удерживается, чтобы не закатить глазенки. Но он делает невероятно грустную мордашку, хлопает Тихиро по плечу, мол, подыграй (тот ойкает), а потом прижимает руку к груди и ловко достает из кармана рекламную листовку. — За обещанным покоем. Член секты смотрит на него слегка вопросительно, но без подозрений. Скорее всего, полагает Сиба, в такие места засылают искренних верующих, кому уже промыли мозги, и о ком можно не беспокоиться. Потому он глубоко вздыхает и слегка хрипловатым голосом (покурил он до этого знатно) вещает: — Видите ли, я ветеран войны… Вы и сами помните, какой там был кошмар, — ему кивают, мол, разумеется. Сиба качает головой с печальным видом, играя на все сто, как только может. — Кошмары мучают до сих пор, что бы не делал — каждую ночь просыпаюсь с криком. А это, — он кивает на Тихиро, — мой племянник. Не только меня горе постигло, но и моего брата… Никого не осталось… Сиба очень драматично давит из себя слезу. Член секты прячет лицо в ладони, тоже погрустневший. Ну и ну, актерская школа по Сибе так и плачет. Ему бы в телезвезды, может, пел бы себе сейчас на сцене о павших героях войны и не беспокоился бы ни о чем, но нет, Сибу потянуло в армию… Впрочем, он — реальный ветеран войны, потому ему легко поверит. Болезненный видок Тихиро тоже хорошо работает, как помощь в их трагичной истории, потому им легко верят. Речь, которую зачитывает местный руководитель, скучна до безобразия. Реинкарнации богов, пафосная чушь в духе спасения страждущих, Сиба слышал такое миллионы раз, и потому сейчас он едва сдерживается, чтобы не зевнуть поглубже. Нет ничего хуже чепухи, в которую отчаянно вцепляются потерянные люди. Осторожно он смотрит на Тихиро, надеясь, что он-то на это не купится, он все же рассудительный мальчик, но взгляд у него равнодушный. И Сиба спокоен — потому что Тихиро молодец, у Тихиро совершенно другой якорь, хотя в своей сути не так уж он и отличается от присутствующих тут людей. Вечером они вдвоем покидают собрание и им дают визитки, чтобы посетить следующее. Сиба распинается о том, как ему понравилось, и послушник выглядит довольным. На Тихиро он даже не смотрит — это стандартная практика, если удалось сманить родителя, то и дети подтянутся, а потому им важно было повлиять лишь на одного. Сраные уроды, думает про себя Сиба. Вдвоем они идут прочь по пустой ночной улице. Тихиро рядом, и Сиба кладет ему руку на плечо, подтягивая ближе к себе, мальчик не возражает. Сиба знает, что он скучает по объятиям с отцом, по тактильному контакту, что он стесняется Сибы, ведь они не родственники, пусть и знают друг друга хорошо. Потому Тихиро не настаивает. А вот если Сиба делает это сам — то наслаждается этим чувством от всей души. — Что ты об этом думаешь? — вдруг роняет Сиба, и Тихиро смотрит на него пристально, чуть щуря глаза. Еще одна проверка. — Чушь. И она пройдена успешно. Сиба улыбается этому и треплет мальчика по волосам, после чего про себя хмыкает. Хорошо, что улица достаточно широка, а голос Тихиро едва слышен — потому что легко почувствовать за собой слежку. Но сейчас… их не услышат, и это маленькое откровение останется между ними. Значит, уже проверяют… Интересно. Сильно же ты боишься внимания, Хино Хабакири-сан…