***
- Ты чего это хромаешь, хен? Бомгю смотрит озабочено, болтая ногами и перекатывая за щекой леденец. На улице свежо и солнечно. Субину бы радоваться теплу, наконец посетившему их город, но он, кажется, даже на натянутую улыбку сил не найдет. Хочется лечь и уснуть, желательно дня на три. Он проходит к столу, ставит свой поднос - почти мимо, - и садится рядом с Тэхеном. - Ночью стакан разбился, а я так испугался, что напрыгнул на него ногой. Полчаса искал аптечку, весь пол измазал, - он отпивает свой приторный лимонад из пластикового стакана и крутит его в руке ещё пару секунд. - Вот, такие мне домой нужны. А-то с моей неосторожностью можно и калекой стать. Бесит. - Зачем тебе вообще понадобился стакан ночью? - вклинивается Кай, жуя свой рис. - У тебя какие-то тусовки, о которых ты нам не говоришь? - Да, с паническими атаками, - фыркает Субин и продолжает ковыряться в своей тарелке. Аппетита совсем нет. Все молча смотрят на него, поэтому, по всей видимости, придется продолжить. - Я запил успокоительные, и поставил стакан на стол. Видимо, промахнулся, не знаю. Я с этими недосыпами вообще ничего не соображаю. - Опять кошмары? - У Бомгю на лице крупными буквами написано "сочувствие". Субину хочется смахнуть его рукой и никогда больше не видеть. Он хмурится и отмахивается. - Да. Сегодня утонул в море, для разнообразия. - А ты уверен, что стакан просто так разбился? Ну, без чужой помощи? - подает голос Тэхен, до этого тихо сидевший в неестественной для него задумчивости. Субин смотрит на него пару секунд, а потом отворачивается и закатывает глаза. Тэхен помешан на эзотерике и мистике еще со средней школы. И если в подростковом возрасте это ограничивалось чтением тематических книг из библиотеки, то к университету это переросло в гадание на таро и наклонности в спиритизм. Иногда казалось, что на любой шорох у него найдется объяснение в виде барабашки, домового или подкроватного демона. Словом, в сказки он не перестал верить даже в 20 лет, и этим изрядно досаждал и без того измотанному Субину. - Конечно нет, Тэхен. В него вселился дух ветра, который решил улететь через окно. - Да уж, - хохотнул Кай с набитым ртом. - Ты совсем не разбираешься, хен. Вообще-то, это была сущность гномика-самоубийцы. Вселился в твой стакан и спрыгнул со стола. Даже встревоженный Бомгю рассмеялся, легко ударив Кая по плечу, и чуть не выронил карамельку изо рта. Тэхену, почему-то, шутка не понравилась. - Нет таких сущностей, - буркнул он. - Это все выдумки маленьких детей. - Просвяти же, что тогда, по-твоему, это могло быть? - Кай по прежнему не прожевал свою еду. Со стороны могло казаться, что Тэхеново помешательство на всем потустороннем его раздражает, но Субин давно понял, что Кай, скорее, находит это забавным. А потом Бомгю шепнул, что Хюнин по пьяни признался, что ему эта черта их друга даже нравится. Бомгю был уверен, что между друзьями что-то зреет. Субин же крутил пальцем у виска, уверяя друга не делать из мухи слона. - Все, что угодно. Может, у Субини завелся токкэби, тогда ему повезло. Можно наладить с ним контакт, тогда шорохи прекратятся, и стаканы летать перестанут. Но если связать это с кошмарами, то это уже точно не токкэби. Они на такое не способны, по крайней мере, я не слышал. Это может быть какой-то дух пострашнее... - Все, Тэхен, хватит, я сейчас с ума сойду! - устало стонет Субин и трет глаза. Он слушает про эти духов уже битые две недели, и голова начинает идти кругом. Когда парень поднимает взгляд, Тэхен выглядит достаточно расстроенным, поэтому он вздыхает: - Ладно, прости. Я очень ценю это, друг, но не надо покрывать мои проблемы с головой духами и сущностями в виде гномиков. - Я же сказал, их не бывает!.. - Да-да, я знаю, - Субин давит из себя какое-то подобие улыбки. Краем глаза замечает, что Бомгю эти гномики все еще веселят до ужаса. - Я просто схожу с ума. Возможно, мне стоит сходить к психиатру. Вы же знаете, у меня... все не просто, в общем. Парни затихают, и Субин уже жалеет о том, что сказал. Он никогда не был открытым человеком, а разговоры о его проблемах приводили в тотальный ужас. Он знает, что парни не будут над ним смеяться и никогда не осудят, но где-то внутри тревога продолжает скребсти желудок и отдает дрожью в позвоночник, и он ничего не может с этим поделать. Развивающаяся паранойя по поводу кошмаров только подливает масла в огонь. Бомгю перестает смеяться, смотрит так участливо, как может только он, и согласно кивает. Субин поджимает губы и коротко вздыхает, думая, как бы перевести тему. Эти разговоры о кошмарах иногда были даже кошмарнее их самих. Ни с того ни с сего, Кай подкидывает кусок мяса ему в тарелку и улыбается, светло и искренне, как всегда делает, чтобы поддержать. - Хорошая идея, хен. Позаботься о себе, пожалуйста. - Но, если что... - негромко начинает Тэхен, а потом осекается. - Ты знаешь. Я всегда готов помочь. Субин знает. Однако он уверен - почти на сто процентов - что помощь Тэхена ему не понадобится.***
Вся проблема его кошмаров в том, что каждый раз он забывает, что спит. Наверное, как и все люди на свете. Вода хлюпает в тапках, мочит края домашних штанов и забирается все выше. Субин в истерике пытается приделать внезапно прорвавшийся кран обратно, но он никак не попадает туда, куда нужно. Бежит к трубам, чтобы перекрыть их, но никак не может найти винтик. Это невыносимо. Кажется, будто ещё пару минут, и всю квартиру затопит полностью. Он утонет прямо здесь, вместе со всей мебелью, своим ноутбуком с недоделанными заданиями и воспоминаниями о своей семье, спрятанными в фотоальбом в шкафу. Истерика накрывает волной с головой, прямо как ненавистное цунами. Руки не слушаются, ноги в промокших насквозь тапочках отказываются передвигаться быстро, и из-за этого он теряет время. Вода уже повсюду, в каждой комнате, мочит стены и мебель. Все пропало. Все пропало, Субин. Смех, ледяной и колкий, тут и там слышится из щелей, отвлекает от мыслей, проходится дрожью по всему позвоночнику. Субин оглядывается, мечется взглядом по квартире, но никого не видит. Он тут один, и умрет он тут тоже один. Вода поднимается, кажется, с каждой секундой все выше и выше. Она щекочет колени, но это настолько неприятно, что хочется выть. Субин не слышит своего собственного голоса, зато слышит чужой, громкий, прямо у своего уха. Он шепчет: "Боишься, Субини?", и этот шепот выбивает землю из-под ног. Он бежит на кухню, не зная, зачем, и натыкается взглядом на кастрюлю. Мысль щелкает довольно быстро. Если вода прибывает, но не уходит в слив раковины, можно заставить её уйти в другое место. Он бросается к окну, чувствуя прилив сил и надежды. Даже если кастрюля не поможет, по крайней мере, когда вода начнет доходить до уровня подоконника, она начнет стекать на улицу, и он не утонет в квартире. Он лезет на подоконник, тяжелый от насквозь мокрых вещей, тянется к ручке, поворачивает и... Окно не открывается даже с пятой попытки. Ручку ужасно клинит, она не поддается никаким силам, и паника возвращается с новой силой. Он кидается из кухни в спальню, дергает ручку окна, но ничего не получается снова. Окна не открываются нигде. Совсем нигде. Он дышит рвано, сбивчиво, почти задыхается от истерики и чувствует, как глаза начинает жечь от слез. Он выкрикивает: "Давай же, сука!", но не слышит своего голоса. Чужой смех снова раздается совсем рядом. Не может быть, чтобы все так. Не может же. Новая мысль бьет молотом в голову, и Субин распахивает глаза. Дверь. Есть же дверь. Он спрыгивает с подоконника, подскальзывается и окунается в воду почти полностью, истерично вздрагивает, поднимаясь. Вода на руках ощущается чужой кровью, слизью, мерзостью. Его трясет. На ватных ногах, почти по бедра в воде, он добирается до входной двери, врезается в нее по неосторожности. Боль пронзает с ног до головы, но он старается ее игнорировать. Ключи плавают где-то рядом с утонувшей тумбочкой, он хватает их дрожащими руками, снова припадая к двери, но все попытки вставить их в дверной проем оказываются тщетными. Что-то ужасно мешает ему это сделать. В порыве злости Субин бросает их обратно в воду и кидается на дверь один раз, потом второй, третий. Тело саднит, слабые руки не слушаются, ноги подкашиваются. Дверь не поддается. "Не получится, Субини." Он вздрагивает, оборачивается в сторону гостиной и вжимается в дверь. Нечто стоит и смотрит прямо на него. Маска, белая, с черными подтеками у глаз, темные торчащие в разные стороны волосы и рваная черная одежда. В горле застревает ком, мешает сделать хотя бы один вдох, и он давится словами. Что за чертовщина?.. "Разве ты ещё не понял? Тебе не уйти от своей участи. Ты умрешь, глупый." И снова этот смех. Нечто запрокидывает голову, содрогается от своего упоения чужим ужасом, и никуда не исчезает. Субин ловит ртом воздух, но он не поступает в легкие, заставляя давиться его отсутствием. Вода доходит до самого пояса. Паника захлестывает настолько, что ноги, и до того уставшие, отказываются держать его. Он падает лицом в воду, не может подняться, наглатывается ею за секунду. Смерть близко. Она дышит ему в лицо. Она дышит. Она... Субин распахивает глаза так резко, что темнота комнаты бьет ему в лицо почти физически. Нужно включить свет. Срочно включить свет, Субин, черт бы тебя побрал, поднимись. Это был сон. Просто сон. Кто-то смеется прямо за его спиной, холодно и страшно. Так же, как человек в маске, которого он только что видел в коридоре. Субин не может пошевелиться. Его сковывает страх по рукам и ногам. Просто показалось, говорит он себе. Остатки сна, правда же? Правда? Он вскакивает, на ощупь находит выключатель светильника и нажимает на кнопку. Никого здесь нет. Очередной кошмар закончился. Пол сухой, кровать мокрая, но от его пота. Все хорошо. Все в порядке, Субин. Он старается наладить дыхание, все еще не веря, что не тонет в собственной прихожей, и оборачивается. Оно стоит там. У шкафа. Субин вскрикивает, подпрыгивая на кровати, и закрывает руками лицо. Не может, блять, быть. Просто не может. Никого здесь нет. Смех раздается снова, отчетливо и громко, а потом угасает так же неожиданно. Субин трясется еще пару минут, уговаривая себя не умирать от паники прямо сейчас, а потом открывает глаза, осторожно, медленно, и косится в сторону шкафа. Никого там нет. Субин здесь один, мокрый, напуганный, заплаканный и почти при смерти. Он вскакивает с кровати, хватает мобилу, на ватных ногах добирается до прихожей, успев включить свет везде, где только можно, натягивает джинсовку поверх пижамы и прямо в тапочках выскакивает из квартиры. Кое-как запирает квартиру, вылетает из подъезда и только тогда смотрит на экран телефона. 2:45. Черт. Плевать. Он дрожащими руками ищет хоть чей-то контакт. Набирает первый попавшийся. Гудки идут ужасно медленно. Хоть бы он взял трубку. - Субини, - голос из динамика сонный и удивленный. - Ты чего так поздно?.. - Тэхен! - вскрикивает он, но голос после сна не слушается, и Субин кашляет. - Тэхен, это просто пиздец! Я только что видел... Блять, в общем... Можно я приду к тебе? Тэхен по ту сторону трубки молчит пару секунд, и Субину уже кажется, что ему придется шататься на улице до утра. В квартиру он точно не вернется, образ человека в маске стоит перед глазами, словно он прямо сейчас вынырнет из-за поворота и... И что? Убьет? Остроумно, Субин, очень остроумно. - Если ты объяснишь мне, что с тобой произошло, приходи, - бубнит все еще сонный Тэхен. Субин чувствует укол вины. - Спасибо, - только и выдавливает он. - Правда, спасибо. Я все объясню.