«Я не сожалею».
…
Холодный пот. Инк резко открыл глаза, оторвал спину от матраса и перевернулся на бок. Комкая холодными пальцами простынь, он извергал из себя чернильные массы, периодически давясь ими. Спазмы продолжались минуту, а по ощущениям все десять. Дрожь не утихала и после того, как они закончились. Чернильная лужа медленно расплывалась у кровати. Скелет смотрел на нее секунд пять, думая: «Убрать сейчас или утром?». Однозначно, расслабления для продолжения сна добиться сразу после рвотного приступа не получится, поэтому вариант с уборкой подходил больше. Поднявшись, художник аккуратно перешагнул лужу и вышел из комнаты. В гостиной горел телевизор. «Что?» — удивился он. Действительно, почему? Разве он включал его? В голове стали всплывать не самые радужные мысли. Не без опаски хранитель прошел чуть дальше по второму этажу, к комнате рядом. Вечно закрытой, но сейчас он опустил руку в карман и, немного повозившись в нем, достал маленький ключик. Щелчок — дверь открылась со скрипом, впервые за долгое время. Темно. Скрытая тревога не отпускает. Рука медленно тянется к переключателю. Лампочка вспыхнула. Желтоватый свет на секунду осветила комнату: кучки хлама, полки, стена остались такими же, какими Инк оставлял их в последний раз, — а после с искрой треснула, вновь погружая все в тьму. Ну… По крайней мере, главное он увидел, и это его успокоило. Но лампочку поменять все равно нужно было. Утром. Инк еще несколько секунд всматривается в темноту. А после, не найдя в этой тьме образов, отходит и отворачивается.— Инк.
Не поворачивая голову обратно к тьме, он закрывает дверь. Вставляет ключ, поворачивает его. И прячет его в карман. Неспокойные руки спрятал туда же. Спустившись на первый этаж, в гостиную, он стал медленно подходить к включенному телевизору, а вместе с тем и к дивану. По мере приближения к последнему все больше становилось видно… что-то. Что-то (или кто-то) было на нем, и с каждым шагом спинка дивана все меньше прикрывало его. Свет от экрана падал на него, освещая. Шаг… другой… Взору показалось чуть растекшееся, словно растаявшее мороженое, существо, похожее на скелета. Инк смотрел на него минуту, искренне не понимая, что это и как оно оказалось в его доме, и только потом вспомнил. А после даже удивился: «Так оно все-таки умеет спать?». Существо и вправду спало, даже дышало: его плечики равномерно поднимались и опускались. «Догадался же, как включить телевизор…» Мягко улыбнувшись, хранитель подходит к дивану, подбирает пульт из ручки существа и, направив его к телевизору, нажимает на большую красную кнопку. Свет гаснет. Повозив мокрой тряпкой по полу в своей комнате и несколько раз сходив на первый этаж, чтобы поменять воду в тазе, Инк, наконец, прикладывается головой к подушке и закрывает глаза.***
Утро выдалось неспокойным. Уже проснувшись, Инк знал: дел много, времени — не очень. Только каких — вспомнить сложно. Но стоящее над его кроватью существо напомнило об одном из них. Правда, не сразу. Сначала оно его напугало, так, что художник резко подпрыгнул. — Что ты делаешь в моем… А… — вспомнив, он потер затылок в неловком жесте. — Точно, точно, я тебя помню. Но знаешь, на будущее, лучше так не делай. Существо непонимающе похлопало глазницами с вопросами в них. — Нам сегодня с тобой нужно в лабораторию нашего с тобой друга, помнишь? Он поднимает органайзер с красками со спинки стула и продевает его через голову. Завтракал Инк один, хоть и не в одиночестве. Существо следило своими любопытными глазками за каждым действием старшего, иногда удивленно вздыхая, но по-прежнему не произнося и звука. Уже в лаборатории оно смогло переключить свое внимание на что-то другое, кроме своего «попечителя»: его взгляд перемещался от одной колбочки к другой. Баночки, забальзамированные мелкие организмы, медицинские инструменты… Существо разглядывало все. А тем временем, Инк пришел к Саенсу и к Саенсу обратился сразу, не отвлекаясь: — Ты что-нибудь смог узнать? — Да, — последовал незамедлительный ответ. — Я проанализировал его код и… Да, это он. Хотя, теоретически, его тело может принять любую форму. Код сообщает ему имя «Paper Jam». И прежде, чем я тебе расскажу о нем больше, пусть он кое-что тебе покажет. Ученый посмотрел на него сразу после своих слов и окликнул. Он не отреагировал. Он даже не понял, что обратились к нему. Тогда Инк легонько коснулся его плеча, и тот все-таки оторвался от стеклянного шкафа с медикаментами. Аккуратно подтолкнув его спину в сторону ученого, хранитель подошел вместе с ним. — Пускай он… раскроет себя. — …Чего? — Ну пусть он покажет свои внутренности. Инк нахмурился, и, выразив осуждающим взглядом: «Я тебе не для этого сюда привел ребенка», — чуть приобнял Пайпер Джема за плечи. Тот похлопал глазами в непонимании. — Нет, я не это имел в виду! Всмысле… — Саенс полминуты думал, как ему выразиться правильно. — Ладно, ты сейчас тогда будешь контролировать его, а я сам все сделаю. — Контролировать? Санс, я знаю его на сутки больше, чем ты. Да и ты знаешь о нем больше. — Шшш, уж поверь, ты должен иметь с ним связь, достаточную для того, чтобы успокоить его и он не проткнул мою голову чернильным штыком. Санс чуть наклонился к чернильному существу и двумя руками коснулся его груди. Пайпер Джем напрягся. Эти прикосновения не нравились ему с самого начала. Но когда пальцы ученого настойчиво надавили на поверхность груди, он напрягся сильнее и попятился назад, уперевшись в итоге спиной в Инка. Тот мягко дотронулся его плеч и улыбнулся своей улыбкой, которая располагала к себе многих. Юный монстр был не исключением. — Может, нужно сначала попробовать показать, что мы от тебя хотим? За этими словами последовали действия. Хранитель потянул низ белой блузки и, вытянув ее край, поднял его. Теперь объектом интереса стали изрисованные черными лозами ребра, позвоночник, грудина. Пайпер Джему открывшееся стало даже интереснее, чем колбочки с химикатами и баночки с таблетками. — Смотри, я так понял, тебе нужно показать, — он просунул руку в темноту под ребрами. — Вот это. В глазах юноши все еще прослеживалась неясность, однако, когда Инк вытащил руку и аккуратно ткнул большим пальцем в его собственную, черную, грудь, стало чуть яснее. Кивнув и улыбнувшись почти так же, как умел улыбаться его «учитель», Пайпер Джем позволил чернилам на груди и животе забурлить и начать медленно раздвигаться в стороны, постепенно открывая то, что вмиг заставило Инка измениться в лице и приложить руку к огранайзеру, не понимая, какая краска ем у сейчас лучше подойдет. Внутри Пайпер Джем светился. Буквально. Конечно, не так, как светило в пустоте Инка, это было скорее свечение, мягкое и не слепящее. А исходило это свечение от… — Синие… — одними губами произнес хранитель, застыв. …Узлов синих нитей. Они являли собой все, чем Пайпер Джем был внутри. Рука художника сама потянулась к ним, но едва ли кончики его пальцев дотронулись до синего сплетения, Джем отдернулся назад. Само собой, вид на его «внутренности» тут же закрылся, а сам он обхватил себя руками, с опаской и злостью смотря на неосторожного стража. — Это буквально ребенок, — сказал абсолютно спокойно ученый, не глядя зная, насколько удивленным был его друг. — Твой и Эррора. Сместь твоего и его кода, хоть и не генетического. Если честно, вот последнее было бы даже интересно… — он на секунду задумался, но опешил. — Просто научный интерес, не подумай. Кхм… Но мне в самом деле интересно, почему это существо было первым в очереди на «заполнение новой ячейки». Пока мне его способности не особо ясны, но больше делай так, как ты сейчас сделал, — Инк не сразу понял, что он имел в виду. — Кхм… Не трогай эти нити. Они для него как оголенные нервы. И да, я предполагаю, что он имеет способности и к созданию, и к разрушению. Вообще, крайне интересное существо. Я бы поизучал его получше… — он делает шаг к Пайпер Джему и хочет взять его руку, но тот отдергивает ее и хмурится, делая шаг назад. — …Но, боюсь, характер этого малыша не позволит держать его в лаборатории сутками. Его сложно было назвать малышом: Пайпер Джем был хоть и меньше своего «родителя» и ученого, но с виду напоминал подростка. Ох, к счастью Санса, этот «малыш» пока не мог понять его речь. — Я слышал, что его второй папаша пропал, — Инк все еще молчал, хоть и слушал. — Я думаю, в связи с тем, что мы не так давно выяснили необходимость разрушения, тебе было бы неплохо принять решение в отношении этого мальчика. В конце концов, у меня слишком много своей работы, чтобы каждый день выполнять еще и чужую. В голову Инка поступил слишком большой поток абсолютно новой и ошеломляющей информации, и часть из нее попадала по риск быть забытой. А может, было бы не так уж и плохо забыть все, что сказал Саенс. Может, тогда Инк отправил бы существо, которое по факту несло в себе частичку него и имело к нему прямое отношение, в какой-нибудь Омегатаймлайн и не пришлось бы принимать слишком тяжелое для него решение. Только недавно он смог смириться с мыслью, что для создания необходимо разрушение, а сейчас ему нужно было… Собственноручно привести существо на путь разрушения? — В любом случае, — наконец заговорил страж, проглотив ком. — В ближайшее время тебе еще нужно будет выполнять эту работу. И думаю, что сейчас самое время.***
— Что? Вы… Видели его? Скелет в голубом шарфе смотрел на крольчиху, у которой отсутствовало одно ухо, а на глазу, на той же стороне, была повязка. Она явно выглядела так, словно повидала в жизни слишком много. Собственно, как и все жители Сноудина в этой вселенной. Дрим, обнаружив неестественно негативную вселенную, которая раньше была нейтральной, взял на работу друга из Свап мира. Он хотел выяснить и подправить причины перемены настроения вселенной, и не ожидал, что узнает новые подробности дела, которое они давно перестали расследовать. — Его видели все… Повезло тем, кто не увидел. Он просто появился из неоткуда и перебил пол города, — крольчиха притронулась к стороне своего лица, на которой отсутствовали глаз и ухо. — Я видела, как он убивал их… Вернувшись в воспоминания, которые любому хотелось бы выкинуть из своей головы, она стерла с ресниц слезу. Блу подошел к ней и приобнял. — Тише… Мы знаем, это тяжело, и вряд ли мы сможем представить вашу боль… Но можете ли вы сказать, как он выглядел? — А мы обещаем помочь вам, чем сможем, — добавил хранитель позитива. — Он… — начала она, сдерживая всхлипы. — Черный скелет в черном плаще… Его синие нити отрезали головы моим соседям… всей семье… Свап и Дрим переглянулись. — А когда это было? Можете назвать точный день? — Точно не помню… Но, по-моему, это был день рождения монстренка. Полгода назад, в декабре, двадцать третьего числа… Это была среда, вроде. — А он… Просто остановился и ушел после всего этого? — Пришел другой странный парень. И он подрался с ним, а потом… — крольчиха напряглась, пытаясь вспомнить продолжение. — А потом они, вроде, ушли вместе куда-то… Перестали сражаться и ушли. Друзья вновь посмотрели друг на друга. Хранитель нахмурился и кивнул, сказав крольчихе, что она может идти. Блу пошарил в карманах и достал из них смятый листочек. На нем размашистым почерком были написаны даты и записи. — Разве он не перестал уничтожать? — спросил он скорее себя, записывая на листочек новую информацию. Дрим выглядел напряженнее, чем его друг. Он промолчал на то, что сказал Блу, но в голове обдумывал собственную мысль. Хотя то, что тот, о ком они говорили, перестал заниматься своим губительным для окружающих делом, и делало его тем, за кого они могли переживать, Дрима конкретно сейчас мало волновало, что он взялся за старое в свои последние дни. Или даже последний день. Сформулировав наконец мысль в голове, он заключил: — Я думаю, в тот день Инк рассказал нам не все.