Tiny seeds of Hope

      В голове стоял белый шум, глаза были подёрнуты пеленой, а руки дрожали. Кейл чувствовал, что ещё немного, и его вывернет. Органы внутри переворачивались, словно выплясывая танго. К горлу стало подступать.       Всё это было похоже на отдачу от использования древних сил, если бы не одно «но»: Хенитьюз их не активировал.       С последней битвы прошло, примерно, несколько часов. С учётом восстановления от Мирового Древа, а также того, что алый свет не достиг его щита — Кейл был в полном порядке. Так в чём дело? И почему у него онемели руки?       Сфокусировав зрение, юноша не мог поверить глазам. «Может, я всё-таки потерял сознание и сплю?»       Вокруг было множество знакомых, таких растерянных, лиц. Кто-то ещё не пришёл в себя, некоторые поражённо оглядывались, но основная масса была в полной боевой готовности. Мысль о порочности этих существ осталась на задворках сознания, пропустив вперёд наиболее важную в данный момент: «Где мы?».       Краткий вопрос проскочил в голове каждого из присутствующих, но ответа никто не получил.       Оглядываться по сторонам не имело смысла: кругом пустота. Та самая, в которой нет ничего и существует всё одновременно. Бездна, в которую, ни в коем случае, нельзя долго вглядываться. Для своей ментальной безопасности.       Во тьме подсвечивались фигуры существ различных рас и социальных статусов. Кейл узнавал каждого.       Похоже, остальные также решили не вглядываться во мрак, вместо этого смотря друг на друга. Проверяя на наличие травм.       За всё это время никто не произнёс и звука. Пустота обычно поглощает любой шум, при этом являясь самым громким местом.       В голове юноши не умолкал зловещий шёпот, разобрать который не представлялось возможным.       В этот момент, из его рук вылетело существо. Такое же чёрное, как их окружение. Разобрать очертания можно было с трудом. Идентифицировать его позволяли лишь сверкающие, словно голубые топазы, глаза. Тогда же, красноволосый вновь начал чувствовать свои руки. Всё это время он прижимал к груди Раона.       Наконец, юноша заметил обращённые на него взгляды. Кажется, аристократ ошибался, когда предполагал, что главный вопрос: «Где мы?». У его семьи было своё мнение на этот счёт. В их глазах ясно читалось: «Ну и в какое дерьмо ты снова влип, несчастный ублюдок?». Формулировка вопроса могла отличаться, но смысл тот же. «В этот раз, точно не моя вина! — Хотел было сказать главнокомандующий.»       Как вдруг, всеобщее внимание привлекло слабое алое свечение.       В воздухе, на пару с напряжением, теперь витал странного вида свиток. Переливаясь розовым золотом, развиваясь алым пламенем по краям, он очень напоминал об одном жертвенном аристократе. Точнее, об одной из его сил. «Какого- Что это значит? — В мыслях Кейла раздался голос Огня Разрушения. Он звучал отстранённо, еле различимо. На задворках сознания юноши прослеживались и другие голоса. Но затихающий шёпот покрывал отзвуки древних сил, делая их не слышимыми для Хенитьюза.»       Находясь в странном месте, не имея представления, как там оказались, вы бы вряд ли стали касаться подозрительной вещи, не так ли? Но в… помещении? присутствовали довольно чувствительные личности. Каждый мог ощущать тёплую ауру, источаемую свитком. Она была похожа на вечер у камина, после изнурительного дня. Когда за окном барабанит дождь, а ты, закутанный в плед, с кружкой чего-нибудь тёплого, медленно погружаешься в сон. Или на долгожданный выходной, когда нежиться в постели можно хоть целый день. А ещё, на вкуснейший ужин, от одного вида которого, начинаешь пускать слюни.       Такие ассоциации бродили в голове Кейла. Но никто не стал бы спорить с тем, что аура была олицетворением комфорта. Она отличалась от Ауры Доминирования, которая создавала иллюзию силы, авторитета и безопасности. Та наводила страх на врагов, но являлась символом уверенности и спокойствия для союзников, сообщая: всё под контролем. Эта была такой по-домашнему уютной, что почти полностью стёрла тревожное напряжение в комнате.       Красноволосый сделал шаг вперёд, чтобы взять свиток, но его опередили.       Смерив Хенитьюза хмурым взглядом, Золотой Дракон, со всем присущим Великим существам изяществом, забрал алое послание. Вокруг него, оттолкнув аристократа, выстроились остальные драконы. Однако прочитать текст они не успели.       Свиток сверкнул в последний раз, полностью обращаясь пламенем в руке древнего дракона, чем немало всех напугал. Благо, по реакции Эрухабена и отсутствию видимых ожогов, стало понятно, что опасности он не представлял. Пламя, отлетев чуть в сторону, сформировало горящую, переливающуюся розовым золотом, надпись.

«Осколок надежды, подаривший её другим, не может пребывать в горе и отчаянии. Пришло время вернуть ему яркий свет»

Лишь те, кто однажды познал его сияние, смогут помочь отпустить старые шрамы.

      Гласило послание.       Верхняя часть горела особенно ярко, переодически вспыхивая, отбрасывая искры. Нижняя, по сравнению с ней, казалась слабым огоньком лампадки, что вот-вот потухнет. Судя по всему, таким образом отделили основную часть от дополнения. «Бред какой-то. — Нахмурился Хенитьюз.»       Остальные, в свою очередь, подумали об одном несчастном, глупом парне. Формулировка «сияния надежды» весьма ему подходила. Но что значит: «пребывать в горе и отчаянии»? Кажется, они многого не знают.       Кейл же рассудил, что речь идёт о последней атаке Бога Отчаяния. Тот пытался поглотить волю юноши, взяв контроль над его телом. А также, финальным выпадом, Запечатанный Бог собирался уничтожить Город Головоломок. Не было отчаяния сильнее смерти для находившихся на территории существ. И горя для их близких за пределами города. Это единственное объяснение, которое мог дать главнокомандующий. Но как быть с «осколком надежды»? — Что думаете? — В звенящей тишине, изредка разбавляемой потрескиванием пламени, раздался спокойный голос. «Ох, так значит, здесь можно говорить.»       Времени на раздумья, правда, давать им никто не собирался. Потому как минутой позже, надпись сгорела, обратившись розоватым пеплом, местами с примесью алого и фиолетового.       В то же время, в воздухе, из ниоткуда, по всей площади комнаты с красноватой вспышкой стали появляться осколки… стекла? После, собравшись воедино, словно кусочки мозаики, они создали единое полотно, которое, мимолётно вспыхнув, обратилось ровным экраном без трещин и сколов. — Человек, это… окно? Почему оно чёрное? — Следом за Кейлом, вернул себе голос дракончик. Он звучал неуверенно, но даже сквозь неловкую интонацию, прослеживалось любопытство. — Младшенький ошибается, это больше похоже на стену, ня, оно же не прозрачное! — Вступил в спор Хонг. — Но я вижу своё отражение! — Значит, это зеркальная стена, ня! — Нашёлся с ответом котёнок.       Спор детей прервался, не успев начаться, поражённым вздохом красноволосого юноши. — Ах, это же копия киноэкрана. — С наступлением апокалипсиса привилегия посещать кинотеатр прекратила своё существование — не то, чтобы у Кейла были время и деньги часто туда ходить. Но образ отложился в памяти выживших ярким символом беззаботного прошлого. — Давненько я его не видел.       Всё внимание присутствующих переместилось с «киноэкрана» на аристократа, точнее на лёгкую улыбку, красующуюся на всё ещё слегка окровавленных губах. Никто, кроме корейцев, не знал значения этого слова, тем более, что из себя представляет подобная штука. Но реакция красноволосого явно намекала: опасности нет. Ну, не считая, что ни у кого из них до сих пор нет полного понимания цели их пребывания здесь, а также временного промежутка, в течение которого они будут в этом загадочном пространстве. Но, пока ничто в комнате не несёт явной угрозы, и следов запечатанного вновь Бога тоже нет, с учётом нахождения в одном помещении целой армии сильных личностей — бояться точно нечего.       Однако настороженность в такой ситуации лишней не будет, хоть положительная реакция действующего главнокомандующего и снизила её, вновь несколько зашкаливающий, уровень. — Что такое «киноэкран», Человек? — Первым пришёл в себя дракон, настолько же любознательный, насколько Великий и Могучий. — Можно просто «экран», Раон- — Кейл поздно понял, что сказал это вслух, и уже было попытался объясниться мол видел подобное в другом мире, куда его закинул Бог Отчаяния.       Но внимание в комнате уже было сосредоточенно не на нём: «экран» начал мигать. — В общем, я предполагаю, что создание, запершее нас здесь, хочет что-то показать. — Закончил мысль Хенитьюз.       Исходя из послания, кто бы то ни был хочет, чтобы они разрешили все свои недопонимания и отпустили тяжёлые воспоминания, причиняющие боль и, порой, затягивающие в пучину отчаяния. Оно и понятно: хоть Бог Отчаяния вновь запечатан, подпитывать его силой точно не надо. Тем более, победившим его людям — и нелюдям. Но так сходу и не вспомнишь всё плохое, что случилось с тобой в жизни. И чем длиннее жизнь, тем сложнее. Да и не всем захочется обсуждать это с чужими, и, особенно, близкими.       Но не станет же случайный Бог просто показывать присутствующим все подобные моменты? Вряд ли. Пусть Боги и могут… многое, даже им не под силу заглянуть в память каждого, найти все плохие воспоминания и выставить на всеобщее обозрение. Хотя кто знает? Остаётся надеяться, что им не настолько нечего делать, потому что невольным зрителям точно не хочется тратить на это драгоценное время.       Внезапно экран вспыхнул ещё раз, после покрывшись чёрным туманом, поверх которого жирным шрифтом, буквально белым по чёрному, красовалось: Том 1 • Глава 1-3.2 • «Когда я открыл глаза». «За «ночной режим», конечно, спасибо, — саркастично подумал про себя аристократ, — но что это, чёрт побери, значит?»       Последняя мысль, кажется, прозвучала в голове не одного только Кейла. Быть может, кто-то произнёс её вслух.