Особая школа

Ковалёв Геннадий, директор "Лицея 1223", сегодня чувствовал себя неважно. На совете от него требовали результатов, однако он до сих пор не понимал, что им не нравилось. Этот лицей выпускает лучших аналитиков, финансистов, математиков и менеджеров, из этого лицея выходят будущие Стивы Джобсы и прочие Цукерберги, однако совету всего мало. Совет сказал, что им нужен гений, победитель, настоящий боец, аналитик мирового уровня. Гениев тут наверняка хоть пруд пруди, как и победителей, и бойцов, и аналитиков, но они считают, что этого недостаточно. Если результатов не будет в ближайшее время, Геннадию несдобровать... Место здесь было уж очень хорошее, зарплата щедрая, да и идеальные ученики картины не портят. Знай только перебирай бумажки да принимай гостей из проверяющих органов "свыше". Терять своё место ему не хотелось, особенно после скандала на предыдущем месте - ему вообще повезло, что он нашёл работу. Хотелось бы верить, что его взяли за многолетний опыт работы в подобных заведениях, но тихий голос в голове - голос разума - шептал, что ни на одном месте он не задерживался больше пяти лет, и каждый раз увольнение было не его решением, так что никаких особых заслуг ему приписать нельзя. Чёрт знает, за что его посадили в это кресло, но это в любом случае было огромным везением. Несколько дней назад ему на стол пришёл отказ от обучения в лицее. Первый отказ за весь его короткий срок сидения за этим столом. Какие-то перспективные ученики, привлёкшие внимание комиссии по отбору и обучающиеся в обычном государственном заведении, отказались учиться в престижном лицее с огромной стипендией. Такие случаи здесь - редкость, и ему надо было с этим разобраться. Опекун детей должен прибыть сегодня и объяснить, почему он не хочет отдавать их сюда, а Геннадий должен убедить этого человека в том, что им здесь будет лучше всего... Секретарша сообщает по интеркому о прибытии опекуна и Геннадий впускает его нажатием кнопки. Да, хоть эта работа и не всегда радужна, но какое же удовольствие приносит эта власть! Впустить кого-то в свой кабинет - красная кнопка. Вызвать охрану - большая красная кнопка. Объявить начало и конец учебного и рабочего дня - кнопка и несколько слов в интерком. При нажатии этих кнопок Геннадий чувствовал себя бондовским суперзлодеем или главой мирового правительства. Впрочем, он осознавал, что это лишь иллюзия... В кабинет заходит мужчина в деловом костюме и очках. На вид ему лет 35-40, гладко выбрит, аккуратно причёсан, в руке небольшой чемоданчик, в нагрудном кармане дорогой смартфон. Всем своим видом он показывает свою порядочность и аккуратность, а дорогая одежда, начищенные блестящие ботинки, Bluetooth в ухе и AR-очки говорят о бешеном богатстве и такой же бешеной занятости. Он входит в помещение и, не спрашивая разрешения, присаживается на кресло перед столом директора, после чего направляет свой взгляд в уголок очков, отключая интерфейс, и смотрит прямо в глаза Геннадию. "Здравствуйте, я Александр Никитич, опекун." - Его голос был твёрдым, спокойным, без намёка на гнев, однако Геннадий сразу же занервничал. Он почувствовал себя ребёнком, которого вызвали на "важный разговор", хоть это и был его кабинет, - "По какому такому важному делу вы меня вызвали в этот лицей у чёрта на рогах? Я же прислал вам отказ заказным письмом." "Эм... Да, Александр, мы получили ваше письмо." - взяв себя в руки, ответил Геннадий - "Однако в письме не были указаны причины отказа, и мы очень хотели выяснить..." "И вы решили вызвать меня сюда?" - Перебил Александр. В его голосе должен был быть слышен гнев, но было только серьёзное, твёрдое спокойствие - и это пугало даже больше, чем если бы он кричал. - "Неужели вы от каждого отказавшегося от обучения опекуна требуете объяснительную?" Геннадий не знал ответа на этот вопрос, однако он был директором уже больше двадцати лет, так что это не было для него препятствием. "Мне очень жаль, что вам пришлось терпеть неудобства, Александр Никитич. Тем не менее, могу ли я узнать, что именно вам не понравилось в нашем предложении? У нас есть государственная аккредитация, превосходная программа аналитики, идеальные условия для детей." - Александр молча слушал, и Геннадий решил, что наживка сработала, так что решил надавить чуть сильнее - "Раз уж вы здесь, мы можем показать вам общежития и аудитории, вы можете обдумать всё ещё раз и принять информированное, объективное решение. Как вам такая идея?" Александр сидел в кресле, пристально смотря на директора, и по его лицу сложно было понять, о чём он думает. Он не выглядел заинтересованным, но и скуки или, упаси боже, раздражения на нём тоже не читалось. Геннадий уже снова начал нервничать, но Александр наконец ответил. "Хорошо. Я взгляну на ваше заведение, раз вы настаиваете. Однако прежде я хотел бы узнать, почему вы так отчаянно пытаетесь принять к себе детей под моей опекой." Геннадий был рад этому вопросу.  Такие богатые и серьёзные люди на самом деле, как и все родители, желают услышать, какие их дети особенные гении, и как они заслужили всех благ на свете. Стандартный вопрос требовал стандартного ответа. "Александр Никитич, наша комиссия отслеживает потенциальных учеников по всей стране. Они проверяют огромное количество информации об ученике, в частности его способности к аналитике, его интеллектуальные возможности, его потенциал. Они оценивают детей по огромному количеству критериев, находя потенциальных гениев, и очень редко ошибаются." Александр едва заметно улыбнулся, и это было первое проявление эмоций от него с того момента, как он вошёл в кабинет. Однако его улыбка не казалась улыбкой счастливого отца. "Вы сами находите нас и выходите на связь. Предлагаете неадекватно крупную стипендию в дополнение к полному обеспечению детей всем необходимым. А теперь вы вызываете меня лично и чуть ли не на коленях умоляете принять это чрезвычайно выгодное предложение. Вы можете считать меня кем угодно, Геннадий Георгиевич, однако вам не стоит держать меня за идиота. Я спрошу ещё раз. Что именно привлекло внимание вашей таинственной комиссии?" Сердце директора упало. Его управление лицеем ограничивалось действиями на территории, а действия комиссии вообще были скрыты за семьюдесятью семью печатями. Они были теми самыми "проверяющими свыше", никому не подчинялись и вели себя, словно КГБшники старой закалки - пришли, положили на стол папку с лицами, ушли. Никто не знал, как они находят учеников, никто не знал, как они работают и кому подчиняются - все только пользовались информацией, которую они предоставляли. "К сожалению, мы не можем раскрыть вам алгоритмы. Тем не менее, можем вас заверить - никакие личные данные в процессе не раскрываются третьим лицам. Компьютеры и аналитики проверяют большие данные, big data, и находят определённые закономерности, в которых находятся потенциальные ученики. Имена открываются только компьютеру и нескольким проверенным людям." "Данные не передаются третьим лицам, однако их знают неизвестные мне люди?" "Данные о ваших детях обезличены и известны только проверенным государственным лицам. Вы же передали информацию о них в государственные органы, в налоговую службу, в вашу школу... Всё это - третьи лица, и они имеют ограниченный доступ к этой информации. Тем не менее, использование этой информации тщательно контролируется и защищается от неправомеренного... Эээ... Использования." Небольшая заминка и тавтология немного сбили спесь директора, и заставили край губы Александра слегка дрогнуть. "Благодарю вас за подробное объяснение, однако я работаю в сфере информационной безопасности и прекрасно знаю, как работает передача данных третьим лицам." "Тогда вы наверняка захотите, чтобы ваши дети проследовали по вашим стопам!" - Геннадий с радостью ухватился за предоставленную ему соломинку - "Вы же хотите, чтобы ваши дети получили качественное образование в знакомой вам сфере? Вы можете даже пообщаться с нашими преподавателями и оценить их знания по собственным критериям" - А вот это зря... Если критерии этого упрямца не совпадают с нашими, он может и отказаться. Впрочем, разве у нас не лучший лицей в РФ? Всё обойдётся. Александр вновь улыбнулся, на этот раз чуть заметнее. "В первую очередь я хочу, чтобы мои дети получили то образование, которое захотят получить они. Если они не хотят обучаться в сфере аналитики и баз данных, то они не будут. Если они захотят стать рок-музыкантами или писать картины в стиле постмодерна - я буду поддерживать их во всех начинаниях." Геннадий слегка опешил от такого заявления. С каких пор успешные и богатые родители поддерживают своих детей во всех начинаниях и не хотят, чтобы они следовали по их стопам? Впрочем, весьма вероятно, что он говорит серьёзно. Если это и правда основная причина, то давить нужно не на него, а на них - они же дети, не могут самостоятельно принимать решения, их нужно подталкивать, и всё такое... "Что ж, в таком случае почему бы вам не поддержать данное начинание? Возможно, они не хотят заниматься аналитикой потому, что не знают, что это такое... Я имею в виду, что им нужно попробовать нашу программу, и потом уже делать выбор. Разве не так работает осознанный выбор? Ведь они не могут решить, что не хотят этим заниматься, не попытавшись?" Геннадий почувствовал, что попал в точку. Александр, кажется, задумался. Через несколько секунд молчания он заговорил. "Что ж... Я обдумаю ваше предложение. Действительно, мы, возможно, слишком быстро приняли данное решение. Давайте посмотрим на вашу школу." Геннадий наконец смог вздохнуть с облегчением. Он почувствовал поток эндорфинов, образовавшийся после этой небольшой победы над упрямым отцом. Он смог отвлечь его и от таинственных критериев отбора, и от недоверия к незнакомому месту. Осталось лишь показать ему школу, а тут уж никаких сомнений нет – всё будет идеально. Плановый ремонт проводился всего год назад, сотрудники на высоте, бюджета хватает… Что вообще может пойти не так?