Тронулся умом

Смирительная рубашка сковывала тело. Существо внутри Грома извивалась, хотя и понимало, что шансов выбраться нет. Оно сверлило жёлтыми глазами карие глаза напротив, хищно скалясь. - Ты снова хочешь меня здесь запереть? - Не показался — может быть и не запер бы, - спокойно ответил Рубинштейн, смотря в какие-то бумажки, скреплённые в углу скрепкой. - Я позволил ему придти к тебе только потому что хотел вырвать твои глаза и глотку и посмотреть, как ты истекаешь кровью, жалкий докторишка! - Кажется, мы с тобой это проходили, - как-то устало отозвался психиатр, отложил бумаги и посмотрел на Птицу. - Не мог придумать что-то новое? - Я всё равно до тебя доберусь. - Игорь сильнее Серёжи. Тебе его не победить. - Посмотрим, кто кого сожрет! Его лицо перекосило, раздался раздражённый стон и мужчина снова поднял голову. - Эта тварь меня задолбала. - на доктора смотрели недовольные серо-голубые глаза. - Сколько ещё вы будете меня здесь держать, как подопытную крысу? - Столько, сколько потребуется, мой дорогой. - Док, я не могу тут больше находиться. Хотите я пачками эти таблетки жрать буду, только отпустите, - голос был серьёзен, но лицо исказила гримаса отчаяния. - Если вы будете употреблять таблетки часто и в большом количестве, то организм вырабатает к ним имунитет. Тогда нам с вами нечем будет сдерживать то, что внутри вас. Гром обессиленно уронил голову. - Отпустите, пожалуйста, - умоляюще посмотрел на Рубинштейна Игорь, когда вновь поднял голову. Голос дрожал, от когда-то самоуверенного, гордого полицейского не осталось и следа. - Не могу, милый мой. Не мо-гу, - доктор поднялся, забирая со стола бумаги. - Отведите его обратно, - сказал он санитарам и вышел.

***

Грома держали там же, где раньше находился Разумовский. Игорю казалось, что всё здесь пропахло Сергеем. От этой мысли его воротило, как после плохой шаурмы из дворовой кошки. Ещё воротило от осознания, что теперь он находиться на его месте. На месте психа. И с той же проблемой. - Сраный Разумовский, - процедил сквозь зубы Игорь. Разговор с собой уже вошёл у него в привычку. - Даже после смерти поднасрать умудрился. Сиди теперь тут, взаперти, один. - Одиноко? Могу помочь, - раздалось у него в голове. - Боже... Отвали от меня, - Гром закрыл глаза, но так стало только хуже — концентрация на голосе стала лучше. - Как недружелюбно. Я ведь беспокоюсь. Мужчина открыл глаза и посмотрел в своё отражение. Он сидел на мягком полу, согнув одну ногу в колене и положив на неë руку, а рядом, вцепившись чёрной когтистой лапой в его плечо, сидела Птица, пялясь янтарными глазами. - Мы с тобой теперь одно целое. Мы можем помочь друг другу. - Я не собираюсь тебя слушать, - мужчина устало потер глаза и переносицу. - Но тебе придётся, - улыбнулась Птица. - Мы можем выбраться отсюда. Разве ты этого не хочешь? - Иди к чёрту. - Ты так жалобно просил докторишку об этом. Единственная причина, по которой он держит нас здесь, это я. Нам всего лишь надо договориться, - Гром почти ощутил, как когти впились в кожу, а ухо обожгло холодное дыхание. - Я могу притвориться, что ушёл и он нас выпустит. Игорь дёрнул плечом, скидывая фантомное ощущение когтей, лёг на бок и закрыл лицо руками. Он не должен его слушать. Не должен. - Представь, мы выйдем на свободу. Ты снова сможешь гулять по Питеру, вернёшься к Юле, увидешься со своим другом Димой. Они так обрадуются, когда увидят тебя... - Заткнись. - Особенно Юля. Ты так давно еë не видел. Только подумай, какая у вас будет жаркая ночь, после твоего возвращения. - Катись в Ад! - Она разденется, снимет с тебя рубашку, расстегнëт ремень и ширинку, сдерëт с тебя штаны вместе с... - Заткнись, заткнись, заткнись! Оставь меня в покое! Отвали! - стал кричать Гром, надрывая голосовые связки. Он закрыл уши руками и зажмурил глаза, но голос продолжал звучать у него в голове. Подтрунивал. Издевался. - Хватит, хватит, хватит... Решётчатая дверь открылась и вошёл доктор Рубинштейн. Увидя состояние Грома, он попросил санитара, вошедшего с ним, подождать снаружи, подошёл к своему пациенту и опустился на одно колено. - Игорь Константинович, вы меня слышите? Гром открыл остекленевшие глаза и впился ими в доктора. - Уберите его, прошу. - Мы не договорили, - воспротивился голос. - Вечно ты мешаешь, докторишка. - Уберите, уберите его. Пусть катится к чертям собачьим. Рубинштейн достал из кармана заветную таблетку. Игорь ухватился за неë, как за спасательный круг, и засунул в рот. Через несколько секунд голос исчез. Гром всё ещё озирался по сторонам, тяжело дыша, а психиатр внимательно рассматривал его лицо и тело. - Он стал сильно вас беспокоить? - спросил наконец Вениамин Самуилович. - Он хочет выбраться. Пытаеться заставить меня играть по его правилам, - мужчина чуть успокоился и смог сесть, прислонившись спиной к стене. - Именно это вывело вас из себя? - решил уточнить доктор — его обеспокоил несколько необычный растрепанный вид Игоря. Тот замялся и через пару мгновений кивнул. Только сейчас Гром понял, что приторные речи Птицы возбудили его. - Вы уверены? Может он говорил что-то ещё? - Он... - выдохнул Игорь, сводя ноги и кладя на них руки, чтобы доктор, не дай Бог, не увидел его эрекции. - Он говорил о Юле. И о Диме. - Что именно? Гром промолчал, смотря перед собой. - Он угрожал им? - Нет. - Что тогда? Что вас вывело на такую бурную реакцию? Игорь снова часто задышал, боясь поднять глаза на Рубинштейна. Возбуждение не собиралось никуда уходить, волнуя Грома всё больше, и в голову начали лезть совсем непристойные мысли. - Игорь Константинович, с вами всё в порядке? Гром отрицательно поматал головой. Доктор протянул руку и коснулся пальцами чужого подбородка. Игорь дёрнулся, но не отвернулся. Тогда Рубинштейн поднял его голову и заставил посмотреть себе в глаза. Это было ошибкой. Мужчина встретился с карим взглядом и потерял контроль над своими действиями. Он резко вцепился в чужую руку, подался вперёд и столкнулся с горячими губами. По телу сразу разлилась волна наслождения и Гром не смог сдержать тихого, протяжного стона. Он стал осторожно целовать, боясь, что его оттолкнут, водить рукой по белому халату, прерывисто вдыхать запах чужого мужского тела. Наконец Игорь оторвался от таких желанных в тот момент губ и с опаской посмотрел на Рубинштейна. Тот выглядил немного потерянным и удивлённым, в глазах читалось понимание. - П-простите, - запнувшись, извинился Гром и опустил взгляд. Он показался психиатору разбитым. - Игорь Константинович, - доктор снова поднял лицо за подбородок. - Вы жалеете о том, что сейчас сделали? - Нет. - мгновение подумав, ответил он. - Тогда не просите прощения, - улыбнулся Рубинштейн. - Нечего прощать. Гром слегка нахмурился, не понимая доктора, а в следующую секунду охнул от удивления. Его утянули в новый, горячий, умелый поцелуй, вжимая в стену. Рука психиатора скользнула вниз подрезинку штанов и сжала чужой возбужденный член. Игорь разорвал поцелуй и откинул голову, глотая воздух. - Вениамин Сам... - отчество превратилось в протяжный сладкий стон. Доктор умело и уверенно двигал рукой, постепенно наращивая темп и следя за реакцией пациента. Гром полностью отдался во власть Рубинштейна, закрыл глаза и тихо постанывал, кусая нижнюю губу, ублаждая уши своего лечащего врача. В этот момент обоим всё казалось таким правильным и нормальным, что мысли о абсурдности происходящего не волновали ни одну, ни другую голову. Игорь поддавался навстречу, вскидывая бёдра, и сжимал до синяков чужое сильное плечо. Подходя к разрядке, он стал выстанывать имя доктора, да так соблазнительно, что его обладатель не выдержал и впился жадным поцелуем в сухие губы. Стонать во время оргазма пришлось прямо в поцелуй, параллельно пачкая руку доктора спермой. Вениамин Самуилович заботливо поправил одежду Грома, погладил того по голове, приглаживая растрёпанные волосы, поднялся и пошёл к выходу из комнаты. Обернувшись, он бросил на прощание: - Когда в следующий раз захотите заняться подобным, говорите сразу, - и вышел, закрыв за собой с характерным лязгом дверь. Гром посмотрел ему вслед и расплылся в счастливой улыбке, которая постепенно переросла в тихий смех. Он точно тронулся умом.