Лепестки твоего имени

      Вода теплая. Она смывает усталость и восстанавливает нервные клетки, пока парень отдыхает от излишних мыслей, вдыхая излюбленный аромат вишни. Рацио находится где-то поблизости. Его исследования требуют выхода в свет, и они с девушкой продолжают редактировать сборник-тире-энциклопедию. Там больше сотни видов растений и существ, из-за чего у Авантюрина возникает лишь один наиболее логичный вопрос: откуда они их столько взяли на планете, где ничего, кроме снега, нет?       Это ведь не Ярило, куда направились Безымянные, восстановив не только климат, но и инфраструктуру целой планеты, искоренив какого-то предателя среди Архитекторов. Сказать по правде, ему не нравится холод. Всей этой снегопадиной обычно занимается Топаз, Аметист, но не он. Ему больше по душе миссии, где необходима смекалка и риски. Такие задания и выполнять интереснее, и награда за них больше. Особенно, если впридачу к награде идут пляжи или игровые центры.       Так вот, откуда там столько всякой живности и неведомых зверушек, было до сих пор неизвестно. Рацио ссылается на какие-то опыты биологов, решивших протестировать новый «материал» и отправить его в холодные края. Иногда выходило что-то путное. Например, морозоустойчивый подснежник. Он обладает целебными свойствами и является одним из немногих компонентов для лечения побочных эффектов ханахаки, которыми недавно только болела их пара.       — Я, кстати говоря, видел одного слизня-мерзляка, очень похожего на тебя, — произносит собеседник, подавая шампунь с экстрактом денег. Да, и такое бывает. — У него был такой же, как и твои глаза, окрас. Достаточно интересный вид.       — Ну спасибо, док, — фыркает Авантюрин, намыливая русые пряди. — Мог бы что-нибудь и поромантичнее придумать, нежели сравнивать меня с безмозглым слизнем.       — Это был комплимент, позволь заметить. Тот слизень мог синтезировать магму и обладал зачатками разума. По крайней мере, Жуань Мэй смогла обучить его примитивному набору команд.       — Еще лучше. Безмозглый, но поддаваемый дрессировке слизень. И даром, что он может что-то там синтезировать, — вздыхает парень, прикрывая веки.       Шампунь вызывает моментальное привыкание. Это его любимый бренд, потому что волосы становятся шелковистыми, и тратиться на миллион поддерживающих масочек уже нет необходимости. Пузырьки приятно лопаются. А еще, как приятный бонус: сама формула не щиплет глаза. Это, возможно, прозвучит слишком по-дурацки, но кто решил, что все лучшее должно доставаться именно детям? Может, взрослым тоже хотелось бы исключить риски заражения роговицы или какие там могут возникнуть с этим осложнения? Кому понравятся красные глаза после душа?       Руки массируют голову. Это придает уверенности и спокойствия, особенно когда едва уловимый звон монет достигает сознания, преобразуясь в слабый фоновый шум. Веритас хмыкает, но упорно хранит молчание, потому что они договорились. Договорились уважать интересы и вкусы друг друга. Договорились поддерживать в любом начинании, умещающихся в рамках разумного.       Вообще, странно, что они находятся вдвоем в ванной. Авантюрин хочет пошутить про вуайеризм, но что-то его упорно останавливает, пригвождая к ванной и вынуждая, сцепив зубы, намыливать волосы. Усталость постепенно накатывает. Тяжело держать личину самоуверенного человека, когда рядом тот, кто готов подставить плечо и не даст свалиться с выдуманного пьедестала.       Веритас точно читает его мысли. Иначе не объяснить, как, по мановению души, душ включается в ту же секунду, когда Авантюрин об этом успевает подумать. Приятные теплые струи щекочут шею. Они падают косо, изредка задевая расслабленную спину, но никто не обращает на это внимание. Холодные ладони теплеют под напором воды, пока помогают смыть пену и безмерную ненависть к себе. Он мычит что-то себе под нос, регулируя поток, пока авгин прикрывает глаза и обмякает под ласковыми касаниями.       Они редко позволяли себе проявление тактильности. Работа, межличностные конфликты, непринятие ситуации. Многое в их головах еще не обрело определенную форму и цвет, чтобы дать непонятным чувствам хлынуть наружу, заполонив каждый уголок их уютной квартиры. Вдруг среди влюбленности или симпатии затесалась тайная ненависть. Уязвленная гордость. Обида на мелочи. Никто из них не может дать стопроцентной гарантии, что, когда все стены падут между ними, жить и дышать станет гораздо легче. Однако, у них есть повод и мотивация меняться в лучшую сторону. Этого достаточно.       Странно, но подле него он ощущает умиротворение. Будто бы недостающий кусочек его души встает на место, выкручивая эмоциональность на границе между плохо и хорошо, оставляя равновесие.       Чудно. Интересно, с каким ударением вы это прочитали? Авантюрин считает, что родственные души — это что-то поистине прекрасное, чудесное, достойное множества преданий, какие сказывают о рейнджерах и безымянных. Рацио качает головой и говорит, что соулмейты — это что-то поистине чудаковатое, не от мира сего, оттого и интересное. Многие ученые со всех галактик пытаются разгадать эту тайну. Но никому еще не удавалось приблизиться ни на миллиметр.       Как работает система родственных душ? Вы предначертаны самими звездами, либо в этом замешан кто-то другой? Как конкретно это «что-то» или «кто-то» выбирает пару, на основании каких признаков? Потому что Авантюрин пока не находит ничего общего между собой и чересчур занудным гением, явно не довольным подобным раскладом событий. Ему буквально всучили бомбу замедленного действия, таяющую в себе множество сюрпризов.       Благо, что вываливать все свои выходки Авантюрин решил постепенно. Чтобы не распугать потенциального возлюбленного, каким в далеком будущем предстанет для него в другом свете Веритас. Правда, когда это случится, наверняка произойдет что-то странное. Красный снег в Сяньчжоу, например? Хотя нет, там вроде бы есть смена сезонов.       — Ты опять о чем-то задумался? — выдыхает тяжко Рацио, смывая остатки пены с голых плеч. — Я тебя зову уже третий раз.       — Извини, видимо пена попала мне в голову и немного заслонила окружающие звуки, — хмыкает потерявшийся в думах, не чувствуя при этом никакой вины за содеянное. — Кстати говоря, как тебе эта девушка? Красивая? Многие говорят, что у нее холодный нрав, собственно, как и разум.       — Ты действительно хочешь обсудить мою коллегу или просто пытаешься подвести меня к какой-то философской мысли?       — А ты как думаешь? — хитро смотрит парень, подмигивая, пока пена покрывала торс, а руки продолжали держаться в воде.       — Я думаю, что ты просто пытаешься найти повод для ревности, — хмыкает Рацио, моментально отмечая изображенное отвращение на лице собеседника.       — М-да, док, как-то плоховато у вас всё с интуицией. На самом деле, я хотел узнать, какими конкретно исследованиями она планирует заниматься в ближайшем будущем. И действительно ли она красива.       — То есть, ревновать стоит мне? — с каменным лицом уточняет он, касаясь подбородка.       Авантюрин застывает на месте, когда ощущает прикосновение теплых пальцев к лицу. Рацио всматривается в его глаза, будто пытаясь раскрыть по ним весь внутренний мир другого, игнорируя все заслоны и преграды. Янтарные. Они так красиво сверкают на свету, что походят на настоящие драгоценности. Авантюрин не сдерживает улыбки, когда палец случайно перемещается выше, касаясь нижней губы, но моментально возвращается на место.       Удивительно, как престранно алеют кончики ушей у гениального человека.       — Ты сам знаешь ответ на свой вопрос, — хмыкает делец, позволяя утянуть себя в полуобъятия, пока их зрительный контакт продолжается. — Я не могу пойти против самого себя.       — Как ты сейчас завуалированно назвал меня своей родственной душой. Я польщен, — перенимает манеру повествования собеседник, вновь ненароком касаясь нижней губы.       Этот жест достаточно интимен. К сожалению, Авантюрину мало удавалось ощутить любви, нежности, счастья или страсти через сухие поцелуи, созданные для обмена вежливостей или простой формальности с партнерами на раз. На какой-то планете через поцелуи скрепляли договоры. Если это будет доверенность своего сердца в руки бессердечному, но достаточно чуткому Веритасу, то он был бы не против.       Тишина давит. Душ все еще шумит где-то вдалеке, попадая каплями на водную гладь ванны, что постепенно наполнялась до критической отметки. Их это никоим образом не беспокоит. Рацио смотрит так, будто бы просчитывает в уме сложную арифметическую задачку, а не борется со странным инстинктом прижаться к призывно распахнутым губам, утянув в долгий и томный поцелуй.       Авантюрин скрывает улыбку, наблюдая за этой немой баталией. Брови сходятся у переносицы, образуя привычную складку, пока сам парень продолжает ненавязчиво давить на подбородок. Бессознательно. И, что самое удивительное, он решает поддаться моменту, на мгновение отпустить все страхи и сомнения, чтобы один-единственный раз ощутить себя по-настоящему любимым.       Он сокращает расстояние самостоятельно. Чужое дыхание опаляет уста, прежде чем он на пробу проходится языком по чужим, оттягивая нижнюю губу зубами и вынуждая отмереть от раздумий. Рацио незамедлительно отвечает, двигаясь так, как надо. Приятная нега растекается по венам. Будто бы все наконец-то встало на свои места и позволило ему ощутить себя счастливым.       Поцелуй не слишком быстрый, но и не медленный. Он цепляется мокрыми ладонями за запястье чужой руки, что крепко держала его за подбородок. Наклоняет голову для лучшего сближения. Закатывает глаза, когда их языки сплетаются, и вкус горького кофе оседает на рецепторах, дурманя разум. Ему приятно. Хочется большего, прямо сейчас, чтобы тот перестал считать его простым экспонатом для лицезрения или предметом для изучения. Чтобы Рацио хотя бы раз отпустил себя и позволил вольность, как сейчас.       Веритас спокоен. Позволяет слизать восковой бальзам с губ, прежде чем притягивает ближе за затылок, не позволяя отстраниться за глотком спасительного кислорода. Потому что то, как резко и напористо он начинает вылизывать рот авгина, выбивает из колеи и не дает сосредоточиться на чем-то одном. Ощущения всесторонне. Он ощущает рецепторами кожи касания к своей шее и плечам. Ощущает привкус горького напитка на кончике языка. Ощущает звук льющейся воды из душа. Ощущает каждой клеточкой тела ту любовь и заботу, которую пытается столь неумелым и заезженным способом передать ему Веритас, постепенно снижая темп и позволяя просто соприкасаться губами.       Прекрасное ощущение. Как бы его описать…       — Я влюблен в тебя, — честно признается гений, находя определение этому странному, щекочущему ребра чувству полноценности. — Но иногда боюсь, что это сыграет со мной злую шутку.       Между ними жалкие пять сантиметров, и хочется продолжить начатое. Но слова, сказанные таким проникновенным тоном, останавливают его от желаемого, пригвождая к месту. Авантюрин облизывает влажные губы, с удовольствием замечая, как зрачки собеседника расширяются.       — Думаешь, что-то случится? — интересуется он, отмечая, как блестит янтарная радужка. Он чувствует то же самое — легкое волнение, что отдает вибрацией в пальцах.       — С тобой никогда не бывает просто, так что да, я в этом уверен, — усмехается Рацио, оставляя целомудренный поцелуй в губы вновь, моментально отстраняясь. Паршивец, специально проверяет. — Но даже так, уверен, я справлюсь.       — Со мной? Кому тут еще справляться придется, умник, — закатывает глаза Авантюрин, возвращая жест любви, целуя куда-то в кончик носа опешившего партнера. — Потому что я тоже влюблен в тебя и твои заумные словечки. Теперь мы можем официально встречаться или стоит подождать еще несколько месяцев?       — Ты невыносим, — хмыкает беззлобно Веритас, выключая душ. — Давай встречаться.       — Констатация факта? А где кольцо? Может, пропустим несколько этапов, м, док?       — Пока тебе и поцелуев будет достаточно, — качает отрицательно головой он. — Давай вылезать, я хочу кое-что проверить.       — Что именно?       — Удобно ли спать с другим человеком в одной кровати.       — Так и скажи, что просто соскучился по мне и хочешь быть рядом, зачем придумывать предлоги? — фыркает парень, прекрасно принимая особенности возлюбленного. — Пойдем, я все еще хочу удостоверится, действительно ли размер ладони как-то совпадает с размером мужского достоинства.       — Чт-… Ты ведь можешь проверить это у себя? — не понимающе вопрошает парень, отворачиваясь, когда Авантюрин решает выбраться из ванны.       — А мне нужно еще несколько подопытных, чтобы повысить достоверность результатов эксперимента.       — Надеюсь, в нем будут участвовать только я и ты?       — Посмотрим на полученные результаты, — хмыкает парень, цепляя халат и завязывая его поясом так, что грудь частично все равно остается открытой. Он подходит ближе, касаясь напряженных плеч доктора, выдыхая едва ли не на ухо. — Согласитесь ли вы, мистер Рацио?       Ответ очевиден. Парень перехватывает его за запястье, разворачиваясь, и впивается в бледные губы. Авантюрин кладет ладонь на чужую грудь, ощущая подушечками пальцев бешеный ритм сердца.       Теперь он уверен, что у них все будет хорошо.       И только цветы цимбидиума и лилий в вазе останутся напоминанием об их встрече.