Congratulations

-Я ненавижу кемпинг. Нога замирает над педалью насоса, он складывает руки на груди, сводит кустистые брови на переносице и фыркает, когда не получает никакой реакции в ответ. Тото и не собирался реагировать. Развить эту тему, чтобы дать Кристиану очередной полный пакет на бесконтрольный бубнеж и кислое лицо? Нет, спасибо. -Думаешь, если ты скажешь это в десятый раз за пол часа, что-то изменится? Тото поворачивается, прикрывая глаза от солнца ладонью. Просторная хлопковая рубашка вздувается на ветру, оголяя загорелую кожу над линией шорт. Кристиан чуть дольше задерживается взглядом на выступающих тазовых косточках, на дорожке волос ровно посередине, почти забывает, о чем там собирался спорить, но ветер кончается, а с ним и минутное замешательство. -Да. Я ненавижу чёртов кемпинг. Неужели так сложно запомнить? Нога с силой ударяет по педали, слышится протяжный свист и скрип резины матраса, за стеклами извечных солнцезащитных очков, как у Джеймса Бонда, которые кстати чертовски идут ему, по мнению Тото, не видно, как закатываются чужие глаза, но Тото и не надо этого видеть, он знает и так. -Я ненавижу, когда ты ворчишь как старый дед, но тебя это не интересует, дорогой. Младший сын на руках Тото весело подпрыгивает, размахивая перед лицом маленькими ручками и заливисто хохоча, будто над замечанием одного отца или над резко краснеющим от смеси злости и обиды другим отцом. Тото улыбается сыну, обнимая того крепче, фыркает на выражение лица мужа, у которого уже зубы скрипят и ноздри раздуваются, пока он нервно продолжает качать матрас, и направляется к машине. За столько лет, он тоже кое чему научился. -Держи. Покопавшись в багажнике Мерседеса, вымоленного у Кристиана долгими и бессонными ночами, Тото возвращается, протягивая мужу холодную бутылку пенного. -Спасибо. Бубнит Кристиан, немного смягчаясь, но продолжая свой спектакль. Он открывает бутылку, запрокидывая голову и отпивая несколько больших глотков. Капельки воды соблазнительно бегут вдоль крепкой шеи, чужие кудри золотятся в солнечном свете, темная ткань одежды так привлекательно оттеняет загорелую кожу. Тото оставляет сына на пледе с игрушками, подходя ближе. Лопатки упираются в крепкую грудь, теплые ладони опускаются на живот, незамедлительно пробираясь под ткань футболки, губы касаются шеи, собирая прохладные капли. Кристиан довольно мычит, поворачиваясь в чужих объятиях. Стягивает чужие очки вместе со своими, отбрасывая их на так и не накачанный матрас, забирается руками под лёгкую ткань рубашки, пробегаясь кончиками пальцев по краю чужих шорт, и притягивает ближе, улыбаясь в чужие губы. Поцелуй отдает свежестью, горечью пива, прохладой, солнечным светом и чем-то, что заставляет сердце замереть на несколько мгновений. Сладкий и тягучий, он длится, кажется, вечность, которая прерывается только недовольным детским возгласом. -Фу, перестаньте! Себастьян выбирается из машины, спрыгивая на траву, и несётся по поляне в сторону родителей, грозя им маленьким кулачком. -Он проснулся. Констатирует Кристиан, пряча улыбку в изгибе чужой шеи и упираясь лбом в чужое плечо. -Он проснулся. Соглашается Тото, целуя мужа в висок, прежде чем выпустить того из объятий и подхватить на руки сына.