Тыкнув пальцем в вышитый нитками нос, ты ощущаешь под подушечкой приятные волокна льна. Мишка внимательно смотрит своими глазками-пуговками и приветствует неровной улыбкой — несколько потрёпанных верёвочек вышли из рядка, очерчивающего границы рта на лице, и теперь ниточки осиротело свешены вниз, нарушая идиллию мимики. Кривая улыбка нисколько не отталкивает от игрушки. Наоборот, она приковывает и взывает к себе, словно крича этими сбившимися верёвочками о том, что следует подойти и потрогать, отдать свою ласку и заботу, узнать о том, что случилось, и почему никто ещё так и не исправил подобный косяк. Может кто-то решил, что это даже и не проблема, а настоящее достояние и изюминка, которая отличает игрушку от всех остальных. Ты не проходишь мимо заинтересовавшего предмета и уже как пять минут поглаживаешь плюшевого мишку по голове; на рыжеватом велюре остаются следы его пальцев.
В мастерской, в которую ты зашла для того, чтобы передать контейнер с едой, тихо и пусто. В обеденное время тут никого нельзя застать за работой, поскольку все разбегаются по кафешкам и ресторанам быстрого питания, чтобы восполнить запас потраченных энергии и сил на создание и разработку новых моделей одежды.
Осматриваешься по сторонам, изучая манекены, цветастые рулоны различного вида ткани, валяющиеся тут и там эскизы с крошками мелков на них, ряды швейных машинок, что стоят на столах в шахматном порядке, большое количество стеллажей с прозрачными пластиковыми коробками, которые доверху набиты пуговицами, мотками пряжи, пробными лоскутками ткани, бисером, кружевами, бахромой и ещё целым рядом вещей, которые могут понадобиться во время шитья или конструирования и моделирования возможной одежды. Ко всему этому ты не смеешь подходить ближе, чтобы не нарушить и ничего случайно не сдвинуть с места, боясь навредить и сбить творческий настрой, который люди себе организовали, разместив всё так, как им удобно и надо. И вот так по-варварски вмешиваться в это всё было бы кощунственно. Мишка же единственная вещь, к которой притрагиваешься, поскольку знаешь, что он сидит на столе Такаши, который разрешает трогать всё, что там лежит.
Осмотрев всё, что заинтересовало и зацепило, ты поворачиваешь голову обратно к игрушке, сжимая в руке рыжеватое бархатистое ушко.
Материал приятно отзывается, отдавая мягкостью в ладони. Глазки-пуговки задорно поглядывают в ответ, отблёскивая светлыми бликами в чёрном стекле. Тебе нравится этот слегка потрёпанный временем мишка с его неровной улыбкой. Он навевает воспоминания о детстве, которое, как сквозь пальцы, незаметно пролетело, и вызывает в щемящую ностальгическую меланхолию по утёкшей в неминуемое юности. Улыбаясь кончиками губ и заботливо проводя по мордочке, пытаешься удержать эти всплывшие воспоминания чуть дольше перед глазами. Но как бы ты не старалась, всё же есть вещи, которые навсегда пропадают и остаются в прошлом, временами напоминая о себе лишь с помощью потёртых фотографий, старых найденных пыльных вещей и предметов, которые в детстве и юности были дороги сердцу, а сейчас, по ряду причин, вызывают лишь тупые, но приятные грусть и тоску.
Пакет, что висит на сгибе локтя, шуршит и привлекает к себе внимание, когда ты, встав на носочки, убираешь мишку обратно на его место на одной из прибитых к стене полок. Игрушка слегка наклоняется вперёд, словно кланяясь и прощаясь с тобой, но надеясь на следующую встречу. Мысленно обещая, что обязательно заглянешь вновь, ты возвращаешься к прошуршавшему пакету, вытаскивая из него синий контейнер и ставя его на стол. Присев на стул, на котором оставлена кофта с торчащими из неё карандашом и сантиметровой лентой, постукиваешь пальцами по пластиковой прозрачной крышке посуды, выжидательно поглядывая на часы.
Большая стрелка на них показывает, что обед в мастерской подойдёт к концу через тридцать три минуты. Задумчиво подпираешь щёку, гадая, через сколько минут освободится и вернётся Такаши, который, отправив всех своих сотрудников на перерыв и объяснив им, что нужно давать себе хотя бы час на отдых, чтобы не издохнуть прямо во время процесса работы, ушёл, чтобы решить по телефону возникнувшие деловые вопросы, которые не требуют отлагательств. У Такаши так всегда и бывает: заботится и волнуется о других, но на себя забивает, ведь работа и клиенты куда важнее, чем его здоровье и собственные «хочу» и «не хочу».
Тебе хочется как-нибудь помочь Такаши и снять с него хотя бы малую часть ответственности, но ты не строишь липовых и ложных ожиданий и планов и слишком хорошо понимаешь и осознаёшь, что так не получится и не выйдет, ведь ты не можешь начать работать за него на его же работе и выполнять всё то, что он должен и обязан делать. Однако некоторые вещи, которые отнимают у Такаши время, которое он мог бы потратить на работу, ты пока что берёшь на себя. Среди них оказывается готовка, которую ты с радостью забираешь в свой список дел, ведь тебе не сложно сварганить простенькие, но питательные обед и ужин и принести их, если это потребуется, прямо к молодому человеку на работу — за готовку завтраков поручилась Луна, пообещавшая тебе, что будет следить за тем, чтобы её брат не пропускал первый приём пищи.
Перестаёшь стучать пальцами по крышке контейнера и достаёшь телефон, открывая на нём мессенджер и разыскивая нужный профиль. Отправляешь короткое «скучаю» и несколько грустных эмоджи в высветившееся окошко с диалогом и наблюдаешь за тем, как одна галочка на них превращается в две, а в ответ на твои смайлики прилетают точно такие же и через секунду новым сообщением вылетает: «прибегу через десять минут, слишком уж настойчивый и настырный клиент попался. ворчит на меня, требуя пришить на платье его дочери бусины жемчуга. я ему, конечно, их приделаю, но не смогу обещать, что они не отвалятся во время активного танца на выпускном тчк». На твоём лице проявляется радостная улыбка, которую теперь ничем не стереть, даже если очень сильно постараться это сделать. Отправляешь ответное «держись там тчк» и ещё несколько минут смотришь на висящее на экране смс, а затем блокируешь телефон, убирая его обратно в карман. Поднимаешь глаза к прибитой на стене полке, с которой на тебя поглядываешь мишка, и ждёшь, когда молодой человек вернётся обратно в мастерскую.
Такаши так и не появляется в мастерской ни через десять минут, ни через двадцать. Клиент задерживает его на все сорок, никак не хотят отпускать, пока молодой человек не расскажет и не объяснит разницу между гипюром и бумазеей. Такаши и рад бы оборвать этот бессмысленный диалог, сказав о том, что вся эта информация написана в буклетах их мастерской, которые специально сделаны для пояснения и разъяснения разницы между разными видами материала, однако совесть и воспитание не позволяют ему это сделать. Он, по второму кругу повторяя уже ранее озвученную информацию про гипюр, начинает уже жалеть о том, что не умеет отказывать людям в их просьбах, как клиент, не иначе услышавший его ментальные просьбы, завершает свой поток расспроса и останавливается около витрины, за которой находятся выставленные образцы органзы и парчи. Он тыкает в сторону тонкого синего лоскутка ткани с полупрозрачным блеском и просит вместо бусин жемчуга пришить к подолу платья это чудо. Такаши записывает эту просьбу в блокнот, не надеясь на то, что это будут последние внесённые коррективы в работу, уточняет ещё некоторые детали по поводу заказа и напоминает про дату примерки, на которую должна будет прийти сама носительница будущего платья, и наконец-то провожает клиента за дверь, пожелав ему хорошего вечера. Молодой человек выдыхает и утирает со лба пот, а затем, уставший и вымотанный, собирает разложенные рулоны ткани и пакетики с жемчугом и бисером на место.
Убедившись, что всё убрано на свои места, он достаёт свой мобильник и печатает: «ты ещё на месте?», не надеясь на то, что ты всё ещё сидишь в мастерской и ждёшь его.
Твой телефон вибрирует, заставляя тебя проснуться. Сонно оглядываешься по сторонам, замечая нескольких людей, что сидят на своих рабочих местах и что-то усердно чертят на бумаге. Вертишь головой, пытаясь среди них найти нужную тебе фигуру, однако поняв, что Такаши всё ещё не вернулся от клиента, достаёшь телефон, чтобы глянуть на то, не писал ли он тебе. Щёлкая по кнопке блокировки, видишь, что на экране проступает оповещение от Такаши. Отправляешь: «всё ещё сижу тчк».
от Такаши:
прости, у тебя, наверное, были другие планы :( а я вот так тебя в наглую задержал тчк
Вы:
всё хорошо, сегодня я весь день свободная тчк принесла тебе поесть тчк ты, наверное, вообще ничего не ел за весь день?
от Такаши:
ел тчк луна приготовила вкусные оладушки с утра )
Вы:
она у тебя молодец, но на одних оладушках весь день не проведёшь тчк я принесла тебе поесть, чтобы ты набрался сил тчк
от Такаши:
все так всегда беспокоятся обо мне тчк
Вы:
зато ты о себе никогда не беспокоишься тчк только о других людях, а ведь так нельзя тчк
от Такаши:
я о себе забочусь!
Вы:
ага, пропуская приёмы пищи и загружая себя работой даже во время перерывов тчк
от Такаши:
положа руку на сердце, обещаю тебе, что не буду так больше делать тчк исправлюсь тчк
Вы:
ты должен это делать не для кого-то, а для себя!
от Такаши:
хорошо, для себя любимого я постараюсь тчк
Вы:
смотри мне! а то я и луна с маной придём к тебе и будем тебя на обед забирать, следя за тем, чтобы ты ни на секунду не брал телефон, даже если его будет разрывать от наплыва пропущенных звонков тчк
от Такаши:
звучит очень страшно…
Вы:
а то!
от Такаши:
ладно, я уже почти закончил тчк проверю только записи в блокноте по поводу заказов и сразу в мастерскую прибегу тчк одна нога здесь, другая там последняя тчк
Вы:
давай-давай тчк я, контейнер с едой и мишка очень тебя ждём тчк
Кладёшь телефон на стол и блокируешь его, немного отодвигая от себя, чтобы не было соблазна перекинуться ещё парой-тройкой бессмысленных, но греющих душу смс. Экран тухнет и скрывает ваши сообщения под чернотой, от чего становится грустно и тоскливо. Тебе очень хочется увидеться с Такаши, но что-то вечно вам мешает и оттягивает эту встречу, словно какой-то злой рок повис над вами двумя и ехидно хохочет, разрушая ваши планы.
Потягиваешься и прикрываешь рот рукой, когда на тебя нападает зевота; сидеть в мастерской и ничего не делать оказывается довольно скучно. Поправляешь чуть съехавшую со спинки стула кофту и встаёшь со своего места, принимаясь расхаживать по помещению.
Сотрудники не обращают на тебя никакого внимания, усердно и кропотливо что-то делая на эскизах и шёпотом обсуждая последний вышедший модный журнал. Не решаешься к ним близко подходить, чтобы не отвлечь от работы. Однако, когда ты начинаешь приближаться к манекену, на котором накинут жёлтый шарф, сделанный из фуляра, к тебе подходит девушка и протягивает в твою сторону каталог. Вопросительно смотришь на неё, забирая глянцевый журнал. Девушка, начавшая листать страницы за тебя, на пальцах объясняет и воодушевлённо рассказывает о том, что она очень хочет повторить один из комбинезонов прошлого сезона, но ей нужна модель, с которой можно было бы снять мерки. Она тыкает по картинке с нужной одеждой и с мольбой смотрит на тебя. У тебя нет причин для отказа ей, поэтому с лёгкостью принимаешь её предложение и соглашаешься стать для неё сегодняшней моделью. Девушка радостно хлопает в ладоши, забирает у тебя журнал и подхватывает тебя за руку, ведя в сторону её рабочего места, на котором уже разложены несколько рулонов ткани, сантиметровая лента, несколько ножниц, карандаши и куча бумаг для записи.
Такаши появляется в мастерской в тот момент, когда девушка обвивает твои бёдра сантиметровой лентой и булавкой, которую она достаёт из игольницы, что прикреплена к её запястью, соединяет кусочки шифона. Юноша облокачивается на стену, хитро улыбаясь, глядя на весь этот процесс со стороны, но, заметя, как у девушки падает лоскут ткани, подходит к ближе к вам, помогая.
Через некоторое время, когда все мерки были сняты, сотрудница рассказывает Такаши о том, зачем всё это затевалось и что она хочет в конечном итоге создать из шифона. Молодой человек внимательно её выслушивает и даёт несколько советов по поводу того, что и как лучше делать перед тем, как она начнёт свою работу. Девушка благодарно кивает, записывая все наставления, а затем обращается к тебе, так же благодаря за оказанную помощь. Улыбаешься сотруднице и наблюдаешь за тем, как воодушевлённо она убегает к своему месту, раскладывая записи и вновь их перечитывая. Такаши, не говоря ни слова, подходит к тебе ближе и заключает в объятия. Ты крепко обнимаешь его в ответ, поглаживая по спине. Тебе и ему не хватало тактильных ощущений, и вот наконец-то у вас появилась возможность восстановить этот недостающий элемент.
— Знал бы ты о том, как сильно я скучала по тебе.
Утыкаешься в грудь юноши, совершенно не смущаясь того, что помимо вас в мастерской находятся ещё люди, ведь точно знаешь о том, что они заняты своими делами и вряд ли поднимут головы до окончания рабочего дня. Поэтому никто не потревожит вас и ваши обнимания.
— Представляю, ведь я скучал не меньше твоего. — Такаши проводит рукой по твоим волосам, наслаждаясь твои теплом. — Думал, что клиент меня сегодня не отпустит до поздней ночи. Он так переживает и беспокоится за платье для своей, цитирую, «самой главной принцессы», что мне иногда кажется, что он в какой-то момент начнёт мне помогать в кройке, — юноша по-доброму смеётся. Его живот предательски урчит, напоминая своему хозяину о том, что самое время прерваться и пойти поесть.
Поднимаешь взгляд на Такаши, щурясь и пристально смотря на него: — Урчит.
— Ой. — Молодой человек смущённо отводит глаза и расцепляет руки, прекращая тебя обнимать.
— Говорила же, что одними оладушками нельзя наесться, — ругаешься. Юноша поднимает вверх ладони, капитулируя.
Хватаешь его за локоть и тащишь к столу, на котором одиноко стоит контейнер, который ждёт, когда к нему наконец-то прикоснутся и вспомнят о его существовании. Кивком указываешь Такаши на стул, доставая из пакета завёрнутые в целлофановый мешок палочки для еды и складывая их рядом с пластмассовой посудиной. Юноша шлёпается на стул, перед этим накидывая на себя оставленную кофту, и стаскивает крышку, открывая себе вид на приготовленный тобою обед, который за это время успел немного поостыть.
— Спасибо. — Такаши подцепляет палочками лапшу и отправляет её в рот, довольно жуя.
Киваешь ему и встаёшь на носочки, снимая с полки мишку и обнимая его, а затем присаживаешься вместе с ним на стул, который до этого стоял под столом и который ты изначально не заметила. Юноша с интересом посматривает на тебя и на мишку, не переставая уплетать лапшу с овощами за обе щеки.
— Как его зовут? — Смотришь мишке в глаза-пуговки, а затем поворачиваешь его мордочкой к молодому человеку и приподнимаешь над своими коленками.
— Тору, — отвечает юноша и отодвигает от себя пустой контейнер. Он тыкает игрушку в вышитый нитками нос. — Я сделал его после зайца. Мана попросила меня о мишке, и я не смог ей отказать в этом деле, — Такаши улыбается, глядя на неровную улыбку на чужой мордочке, вспоминая, как ночами его мастерил и сшивал, чтобы порадовать сестру. — Столько лет прошло, а он до сих пор целёхонек. Если не считать временных потёртостей и недостающих ниток во рту.
— Тору, — повторяешь имя, пробуя его. — Красиво звучит.
— Ага, Мана всегда в детстве умела давать вещам красивые имена. — Юноша бережно берёт игрушку за лапку, тряся её в рукопожатии.
Вы ещё недолго сидите с Такаши в мастерской, обсуждая планы на завтра, а затем, когда наступает конец рабочего дня, поднимаетесь со стульев, собирая свои вещи. Ты приближаешься к настенной полке и отправляешь игрушку на место, смотря на неё. Юноша подходит к тебе и обнимает сзади, повторяя твоё действие, и тоже возводит взор на полку. Плюшевый мишка с неё задорно улыбается вам.
