Handle With Care

       Адский мальчик снова ходит среди живых, и все недовольны.        Они быстро понимают, что Тео почти бесполезен для стаи. В нем не осталось никаких сил, кроме его собственных, но мозг у него еще есть.        Хотя сейчас это немного пиздец.        Ему трудно отличить прошлое от настоящего, сон от реальности. Он постоянно видит Тару своим периферийным зрением, но она всегда ускользает, когда он поворачивает голову, чтобы посмотреть. Он клянется, что она с каждым разом становится все ближе.        В первый раз Тео ловят полуобратившимся, рычащим на воздух, когда он направляется к дому Скотта на собрание стаи. Первое собрание стаи Тео после возвращения. Именно Лиам выводит его из этого состояния.        — Тео, — голос Лиама становится громче, от мальчика волнами доносится запах волнения и замешательства, — Какого черта ты делаешь? Там ничего нет.        Тео колеблется, его клыки и когти исчезают, когда он смотрит на мальчика и возвращает взгляд на пустое место, где, как он клянется, только что была Тара. Место пустое. Он не удосуживается дать Лиаму объяснения, да и мальчик их не просит. Вместо этого он светит на землю под собой, как будто яркий свет достигнет Тары, как будто она могла чувствовать его там, внизу.        Контроль сейчас для Тео непостоянная вещь. Его сердцебиение, его эмоции, его восприятие реальности, даже его обращения. Ему так трудно удержать все это, хотя это было его второй натурой практически всю его жизнь. Он знает, что что-то не так, что он вернулся не таким. Он ненавидит это. Однако все остальные, похоже, слишком поглощены той дерьмовой дырой, которую стал напоминать Бейкон-Хиллз. Они не видят, как свет гаснет в его глазах, он заметно закрывается каждый раз, когда они угрожают отправить его обратно. Не обращают внимания на то, как его рот открывается и закрывается, зияя, как рыба, когда он пытается сформировать аргумент, который исчезает, не успев выскользнуть из его губ. То, как он уклоняется от контакта, как его глаза постоянно ищут Тару, как он настойчиво впивается когтями в ладони, чтобы удержаться. Если кто-то из них почувствует запах крови, они не подадут вида.        Он все еще грязный, вонючий, весь в гнили и грязи после того, как выполз из Ада, когда стая увозит его в полицейское управление Бейкон-Хиллз, где он будет находиться под пристальным наблюдением. Он знал, что не стоит ожидать «добро пожаловать обратно!» вечеринки или что-то в этом роде, особенно не от Скотта или Малии… или от кого-либо еще, связанного с группой МакКолла, если уж на то пошло. Однако он не ожидает, что его быстро закроют в единственную одиночную камеру, которую может предложить полицейский участок. Вполне VIP-обслуживание.        Она маленькая, с крохотными окошками на потолке, и в ней стоит только печально выглядящая койка в углу с тонкой пленкой пыли поверх. Тело Тео умоляет его, практически крича об отдыхе, хотя бы на мгновение сна. Он слишком хорошо понимает, что это не должно быть подходящим временем для сна, но его веки отяжелели, а тело еще тяжелее, поэтому он ложится, не обращая внимания на затхлый запах кровати и то, как пыль щекочет его ноздри, когда он вдыхает. Сон приходит легко.        Тео просыпается в морге.        Нет, это не может быть правдой. Он все еще в отделении полиции, и сейчас темно. Он не уверен, как долго он спал, но комната кажется меньше. Что-то не так.        И тут он это слышит зов.        Теооооо.        Но на этот раз бежать некуда, он заперт в крошечной комнате, и Тара собирается убить его прямо здесь. Он знает, что умрет бессердечным, захлебнувшись собственной кровью на полу полицейского управления Бейкон-Хиллз. Итак, Тео будет бороться или попытается. Он бы убежал, если бы ему потребовалось, он действительно хорошо в этом освоился, но дверь не поддается его беспощадным атакам, а окна укреплены стальными решетками. Он слышит людей за пределами комнаты и знает, что они слышат. Он знает, что они будут сидеть самодовольно, пока Тео будет проваливаться обратно в Ад, пинаясь и крича во второй раз.        — Пожалуйста, кто-нибудь, просто… блять, выпустите меня! — умоляет Тео истеричным голосом. Его когти бесполезно царапают металлическую дверь комнаты, — Пожалуйста, помогите мне, пожалуйста, не оставляйте меня здесь. Кто-нибудь, заберите меня отсюда, пожалуйста, я не могу…        Он замолкает, задыхаясь от собственных рыданий, когда видит, что Тара приближается. Слезы начинают наполнять его глаза, размывая ее и без того темный силуэт. Он думал, что свободен, думал, что сбежал от нее.        Она всегда побеждает.        — Пожалуйста, не делай мне больно, пожалуйста, не делай мне больно. Мне очень жаль, мне очень жаль, мне очень жаль, — хрипит он, зажмурив глаза, потому что, может быть, просто может быть, если он не сможет ее видеть, она уйдет точно так же, как уходят прочь монстры, прячущиеся в шкафах или под кроватями, когда маленькие дети пытаются спрятаться от своих кошмаров.        Чья-то рука хватает его за плечо, и он кричит, умоляет ее выслушать его. Затем появляются еще руки, и он думает, что обычно это происходит не так, но он все равно бьется над ограничителями, когти впиваются в кожу.        Затем Малия бьет его кулаком по лицу, как она это сделала в доме Скотта в качестве приветствия, и внезапно Тара исчезает, и остаются только она, Скотт и Тео. Кровь есть, но нет ран, нет зияющей грудной клетки, только сломанный нос, который уже начинает заживать.        — Напомните, пожалуйста, чем он нам поможет? Когда он был в земле, он был менее бесполезен.        Это голос Малии, полный презрения и обычного раздражения, но Тео сейчас не может придумать остроумного ответа. Фасад контроля исчез, и теперь они видят химеру во всей ее ужасной красе.        Никакого обмена словами, никаких вопросов. Тео молча переводят в обычную тюремную камеру, Скотт на протяжении всей прогулки крепко сжимает его за бицепс, как будто Тео готов броситься и убежать, как будто он даже знает, куда бежать.        Эта камера лучше, с почти полной видимостью остальной части полицейского участка. Его голова кажется неподвижной, и все кажется отстраненным, как будто он снова смотрит на себя от третьего лица. Он устал, но знает, что лучше не позволять себе заснуть, поэтому поворачивает голову, на всякий случай тщательно осматривая периметр. Как будто шестилетний Тео снова держит фонарик трясущимися руками, чтобы проверить, действительно ли Бугимен находится под его кроватью, как сказала ему Тара.        Стая собралась в вестибюле участка, каждый член бросает осторожные взгляды в сторону Тео, когда думает, что он не смотрит. Если бы он захотел, он мог бы подслушать их разговор, услышать все, что они говорят о нем, узнать, поняли ли они наконец, что он им не нужен, что он им никогда не был нужен.        Вскоре стая собирается перед камерой Тео, требуя ответов о Дугласе и Призрачных Всадниках, забывая о предыдущем психическом срыве. Когда ему удается убедить Лиама сломать меч, ему становится немного легче.        Никого не устраивает мысль о том, что парень-разрушение Тео Рэйкен действительно может остаться здесь, но есть более важные вещи, о которых стоит беспокоиться, и он обязательно сообщает об этом стае.               Тео — монстр, но монстр — не он. Возможно, он никогда им и не был.