Может, покатаемся на каручелях?

В ночь с 26 на 27 января Владивостоку не спалось. Молодой, всего сорока четырехлетний Вова не мог сомкнуть глаза. Вся его грудь болела от поглощающего плохого предчувствия. Казалось, что что-то страшное, что-то плохое должно было произойти. Будучи не в состоянии заснуть, Вова весь день ходил по набережной своего города. Приблизившись под утро к побережью Желтого моря, Вова устремил взгляд на горизонт. В отдалении от него, находилось два спокойно плывущих корабля флота Российской Империи - “Варяг” и “Кореец”. По какой-то причине, Вова был не в состоянии прекратить на них смотреть и вернуться. Что-то в его голове шептало: “Сейчас все начнется, сейчас все произойдет, сейчас, сейчас, сейчас…”, - читавший голос все нарастал и нарастал, вызывая головную боль. Пытаясь расслабиться, Вова закрыл глаза и надеялся, что голос сейчас замолчит. И казалось, его надежда сейчас оправдает себя. Пока в последнюю секунду голос не закричал так громко, как может лишь колокол набата - “Иди и смотри!”. Вова раскрыл глаза и увидел, как 6 крейсеров и 8 миноносцев, размахивающих красно-белыми флагами морского флота Японской Империи, вступили в противостояние с флотом его страны. Задуманная “маленькая победоносная война” с Японией, устроенная лишь для увеличения имиджа семьи Романовых в Европе и России в Азии, не оправдала себя. Япония была лучше готова, чем представляли изначально; военный флот, гордость России, был слабее и менее сноровистее своего Японского противника. “Легкая победа” сразу была понята Вовой как “позорное поражение”. И вся эта тяжелая ситуация, выпавшая на его долю, не была заранее оговорена с ним. Считая, что война не затронет территорию России, города Приморского края не предупредили о том, что им предстоит вынести в ближайшее время. Никто не ожидал, что японцы, спустя месяц после начала войны, смогут быть в состоянии вторгнуться в Россию. Еще когда Вова глядел на полыхающий “Кореец”, он понимал, что это война может затронуть и его. Но он не представлял, что это произойдет в столь скором времени. С момента начала войны Вова чувствовал себя неважно, из-за огромного числа причин - настроения среди людей, разочарования в войне, легкой обиды на государство, что ему не сообщило о том, что грядет - от этого Вова становился слабее и слабее с каждым днём. Его маленький, юный город был под угрозой, он сам был под угрозой. Голову нещадно разрывало, с каждым днем все сильнее и сильнее начинало болеть горло, ему становилось сложнее передвигаться. Пусть и огонь, горевший в его сердце, был сильнее того, что горел вокруг, но усталость - от бессонных ночей, когда он сторожил свою крепость, от настроений вокруг, от ответственности, от страха за свое население - давала о себе знать. В особенности в это утро. Вова сидел с самоваром в своей крепости и страдал от ужасающей боли, захватывающей его сердце и голову. Она не проходила месяц, но именно сегодня, утром 22 февраля, набрала свой пик. И вскоре, он понял почему. Попивая чай, Вова сидел один в верхушке башни. Все матросы находились на корабельных вахтах, а остальные спали. Он не мог спать от боли, поэтому сидел с чаем в руках, и пил его, смотря на стену. Ближе к обеду, когда уже матросы проснулись и позавтракали, он смог отвлечься от разгадывания стены. Он так просидел, не двигаясь, пытаясь понять себя, более семи часов. И когда он встал, его ватные ноги не могли сделать и шага, что не остановило его от того, чтобы попытаться. Встав, Вова сделал один шаг, когда его нога подвернулась и он упал. Упав, он почувствовал огромную боль - не столько от падения, сколько от десятка ударов обстрела. Японцы начали обстрел Владивостока. Все его тело сковала адская боль. Пытаясь встать, чтобы хоть что-то сделать, Владивосток сел на колени. И лишь тогда он увидел, что потолок над ним стал падать. *** Владивосток пришел в себя в темной комнате. Окна были открыты и не занавешены, лампы приглушены, света от солнца не было, поскольку стояла ночь. Оглянувшись глазами, Вова понял, что он в месте, в котором не был раньше. Он попытался повернуть голову, когда почувствовал острую боль в шее и голове. От неожиданности, Вова вскрикнул и зажмурил глаза, из которых потекли слезы. Ему было больно, и он с трудом соображал, когда услышал приближающиеся шаги. Шаги остановились возле его кровати, и он услышал чей-то незнакомый, глубокий, напряженный голос: - Не поворачивай голову. Упавшие камни разбили твой череп. Если бы не регенерация, ты бы умер, - сказал голос незнакомого человека, - я принес стакан воды. Хочешь пить? Услышав еще первую фразу, Вова открыл глаза и посмотрел на человека, что перед ним находился. Человек был с него ростом, в зеленой военной офицерской форме. У него были русые волосы, с одной темной, длинной прядкой. Он выглядел довольно симпатично - светло-голубые глаза излучали жизнь и вселяли чувство защищенности; статная фигура указывала на хорошее телосложение. Губы были сжаты в узкую линию, а в глазах читался интерес. Поняв, что ему стоит ответить на вопрос, Вова произнес: - Да. Ответ получился тихим и слабым. Не будь комната в тишине, незнакомец мог его и не услышать. От такой простой фразы у Вовы все равно заболело горло - он еще никогда до этого момента не подвергал свое человеческое тело опасности, из-за чего и представить себе такую боль не мог. Незнакомец поднес стакан с водой ко рту Вовы и держал его, пока он пил. Когда Вова закончил, он убрал стакан, достал салфетку и вытер подбородок Вовы, на который попала вода. Эти действия произвели на Вову эффект - он не ожидал такого. Когда офицер посмотрел на Вову и увидел его вопрошающий взгляд, он произнес с небольшой улыбкой: - Меня зовут Амурский Леонид Николаевич, но ты мог слышать обо мне, как о Хабаровске - я твой сосед и давно искал возможность встретиться, жаль, что при таких обстоятельствах. Вам рассказать, что случилось? Поняв то, кем незнакомец является, Вова не мог не обрадоваться. Он тоже давно хотел познакомиться с кем-то из городов, и такая возможность встретить своего была более чем приятна. Хотелось о многом поговорить и много чего расспросить. Но пока, он мог лишь кивать головой. Кивнув головой, Вова приготовился слушать: - Утром 22 февраля я получил весть, что вас начали бомбить. Я со своей дивизией отправился к Вам на выручку и прибыл через час после начала обстрела; японцы ограничились лишь обстрелом, пострадало всего несколько человек. Вы - единственный, кто оказался под завалом. Мне удалось к Вам пробраться и достать Вас из обломков. Вы были без сознания, и я решил взять Вас с собой в Хабаровск - здесь безопаснее. Это было вчера утром. Вы быстро восстанавливаетесь и по словам Клима Витусовича… он - Петропавловск-Камчатский и имеет образование врача, я отправил ему телеграмму о вашем состоянии… - пояснил Хабаровск на сведенные брови Вовы, - по его словам Вы восстановитесь через три недели. А до тех пор, Вы можете оставаться у меня - я о Вас позабочусь. На речь Леонида Николаевича Вова мог лишь кивнут головой. Убедившись, что его предложение приняли, Леонид сказал: - Постарайтесь поспать. Я приду завтра в обед и отвечу на все вопросы. После этого Леонид встал, посмотрел на Вову с добротой и легко улыбнулся. Он направился к двери, и взяв ее за ручку, произнес: - Доброй ночи. Поклонившись головой Вове, Леонид вышел. Следя за действиями нового знакомого, Вова не смог не покраснеть, когда тот ему поклонился, выражая этим действием свое к нему уважение. И действительно, в груди приятно разошлись добрые чувства от нового знакомства - то, как на него смотрели, то как о нем заботились, то как о нем переживали и старались помочь… Вова почувствовал, что у него заалели кончики ушей от своих мыслей и воображения, а уголки губ приподнялись. Хотелось побольше поговорить с ним и подружаться. Вова проснулся, когда кто-то постучал в дверь его комнаты. Сев на кровати, он понял, что ему стало намного легче по сравнению с тем, как он чувствовал себя вчера. Повернув голову на дверь, он увидел, как она открылась и за ней оказался Леонид Николаевич. Он был одет в простой обеденный костюм - черные брюки, белая рубашка с воротником, черная жилетка и галстук. В руках он держал поднос, на котором был чай с куриным бульоном. Увидев взгляд Вовы, Леонид произнес: - С добрым утром. - С добрым, - уже без труда ответил Вова, - мы так вчера и не представились нормально, - продолжил он, пока Леонид подходил к его кровати и ставил поднос, - меня зовут Приморский Владимир Николаевич, я тоже рад знакомству. - Взаимно, - сказал Леонид, присаживаясь на край кровати, - Вам стоит выпить бульон, он восстановит силы. Вам помочь с этим? - Да, если Вам не сложно, - согласился стыдливо Владимир. - Мне не сложно, - ответил Леонид и поднес к его губам ложку с супом. *** В тот раз он с месяц пробыл в Хабаровске, будучи под присмотром Лёни. Тот бережно помогал ему восстанавливаться, на первых порах, даже помогал есть. Однако одним разом все это не закончилось. Лёня всегда был рядом с Вовой, когда тому была нужна помощь - после потери порта Артур, Владивосток стал главным городом-портом в Азиатской части России и Лёня не прекращал ему помогать со всей работой - приносил чай, когда он засиживался за бумагами, разбирал завалы по работе, встречался за него с самыми противными чиновниками. Во время стремительных сражений гражданской войны Вова предпочитал не выходить из своего дома - противостояние с японцами, американцами, канадцами, итальянцами, красной армии, зелеными и чехами разрывало его. Столько крови, столько смертей… будь он обычным парнишкой восемнадцати лет, то давно бы уже посидел. Но, он был городом. Ему надо было выдержать и именно в этот момент письма, приходившие из Хабаровска, были единственным, что удерживало его на плаву. Не будь его рядом, Вова бы давно сошел с ума, либо, не выдержав всего того, что происходило, застрелился. Пусть его религия, а позже, советская и российская пропаганда не разрешали чувств, что томились в его сердце, он не мог жить без них. Чувства, что возникли еще при первой встрече, а сформировались окончательно в период бесконечных войн всех против всех, не могли куда-то исчезнуть по одному лишь его желанию. Он влюбился в офицера Леонида Николаевича, в своего друга по переписке Леонида, в своего ближайшего товарища Лёню. Он был всегда рядом во время завалов по работе, во время войн и военных конфликтов. Тогда, когда его сделали закрытым городом, и он около сорока лет не мог покинуть границы своего округа - лишь посещавший его ежемесячно Лёня красил красками его жизнь. Как он в итоге мог того не полюбить? “Больше века”, - начнет однажды рассказывать Вова Саше, - “больше века я влюблен в того, кто всегда оказывался рядом, когда он мне был нужен”. И сейчас, сидя на собрании округов и видя перепалку Лёни и Михаила Юрьевича, ему стало совершенно все равно на мнение окружающих - он попытался встать, чтобы пойти за Лёней вместе с Русланом, но его остановил схвативший за руку Саша, одними глазами говоря, что тот должен остаться. У Вовы не было выбора, как повиноваться просьбе друга. Он не мог уйти сейчас — это собрание и так стало катастрофой, не хотелось более ухудшать его, оставляя Новосибирска одного. Оглянувшись на присутствовавших, от Вовы не укрылось, что многие из них смотрели на него с Колей, и лишь немногие - на Мишу. Некоторые города внимательно следили за ним и видели, как тот порывался встать, но в итоге, решил остаться. Сам же Миша смерил взглядом Колю и Вову, показывая, как он недоволен произошедшей ссорой. И действительно, редко хочется оказаться на собрании и узнать, что часть твоих коллег довольно сепаратистских взглядов. После минуты тишины, Саша заявил: - Не смотря на произошедшее, мы не можем не обсудить вопросы, связанные с внешней торговлей. И после этого, все вернулось в норму. Собрание закончилось через три часа, и эти три часа были ужасны. Все постоянно переводили взгляды с Вовы на Колю и обратно, ожидая, что столицы захотят повторить действия своих коллег. Но они высидели собрание под натиском взглядов. И если Коле еще было более-менее просто, из-за того, что взгляды Руслана были менее радикальны и к нему привыкли за все прошедшие года и собрания – как никак Руслану уже более четырехсот лет и он многое пережил - то к Вове и Лёне испытывали интерес, в особенности к последнему - Хабаровск был крупнейшим городом на Дальнем Востоке, и он мог всерьез выражать позицию всего округа. И Вова, и Лёня были довольно отдаленными от всех, молодыми городами, хлебнувшими немало горя. Вове, к тому же, было тяжело и из-за собственных чувств - Лёня всегда его поддерживал, а он, впервые, когда тому понадобилась помощь, промолчал. Он должен был что-то сделать, а не промолчать. Поэтому, как только ужасное собрание закончилось, и он понял, что может идти, он сразу побежал к лифту и, добравшись в свою комнату, стал писать: - Леня, пожалуйста, давай поговорим. Прости меня, что я тебя оставил, я хотел пойти за тобой, но меня остановили - Мне правда больно из-за произошедшего - Пожалуйста, давай встретимся и поговорим, прошу тебя. Набери мне Вова сел на кровать и прождал четверть часа обновления в их переписке, но Лёня и не читал, и не отвечал на его сообщения. Поэтому, будучи очень усталым, Вова отправился в кровать вздремнуть на четверть часа, надеясь, что Коля либо Лёня его разбудят. Этого не произошло. Вова проснулся в десять утра следующего дня, полностью отдохнувшим. Увидев время, он вскочил и начал судорожно собираться - самолет был всего через три часа. Собрав рюкзак, Вова достал телефон, чтобы проверить чаты - он получил три сообщения от Саши, два от Коли и ни одного от Лёни. Лёня прочитал сообщения, но не ответил. Как-то от этой мысли стало резко больно. Лёня раньше всегда отвечал чуть ли не в минуту, когда сообщения отправлялись. Решив набрать ему, он услышал лишь монотонный голос оператора: - Абонент выключен или находиться не в зоне действия сети. Перезвоните позже. Собрав волю в кулак, Вова решил, что единственное объяснение ситуации — это то, что Лёня не захотел с ним переписываться, чтоб дать себе время, а на звонки не отвечает - потому что он уже в аэропорту. Следуя его примеру, Вова побежал вниз, на ресепшен, чтобы вызвать оттуда такси в Шереметьево. Уже когда он находился на пути в аэропорт, он прочитал сообщения от друзей. Саша ему вечером написал, что Московский в бешенстве, но готов снова попытаться наладить контакт на следующем собрании, что будет в декабре. Сам же Саша писал пожелания удачи и хорошего полета. От Коли сообщения были схожего плана - он задал пару вопросов о состоянии Лёни и о мнениях людей в его регионе. Было понятно, почему он такое спрашивал - многие города поглощают чувства и эмоции людей, что их населяют, поэтому они могут очень сильно отличаться от повседневных в определенные моменты времени. Такие вспышки могли и не быть виной Лени - в случае, если таково было мнение общественности, бедный Лёня был бессилен выбирать, что чувствовать и что говорить. Но все же, его регион пусть и был буйным, но не настолько. Вова приехал в аэропорт за полтора часа до вылета. Быстро оббежав все пункты досмотра и регистрации, он пришел на посадку. И лишь когда он оказался один в самолете, то понял, что Лёня не придет - он не зарегистрировался на посадку, он не приехал в аэропорт, он не был рядом с ним. Лёня его бросил. Оставил одного в Москве, на собрании, в номере, в такси и на девятичасовом перелете. Без ответа, объяснений, слов, предупреждений. «Что я наделал? Что наделал Лёня? Как такое могло произойти?», - не понимал Вова, когда стюардесса закрывала дверь самолета, доказывая, что Леня не придет. На глазах брызнули слезы. Впервые за последние шестьдесят лет Вова заплакал. *** После собрания, Лёня и Руслан отправились в номер. Собрав быстро вещи, Руслан вызвал такси, и они поехали в аэропорт Домодедово. Прибыв туда за два с половиной часа до вылета, они быстро прошли все пункты досмотра и оказались в лоджии перед вылетом. Руслан взял им билеты в бизнесе, и имея на руках карты от вип-комнат, они спокойно ходили и потихоньку попивая шампанское, болтали. Скоротав время разговорами, Руслан с Лёней сели в самолет. Уже оказавшись в кресле, Лёня почувствовал себя плохо - он оставил Вову одного на длинный перелет. Вову, который боится летать. Прикусив губу и понимая, что ему стоило хотя бы написать, он попытался достать телефон, чтобы сообщить о своем отлете, но его остановила стюардесса, сказав выключить телефон. Последовав приказу, Лёня подумал про себя, что он последний мудак так поступать с бедным Вовой. Он сидел и думал о том, как того подставлял, когда его отвлек от мыслей Руслан: - Чего такого? Ты так побледнел, - сказал Руслан, рассматривая его лицо. - Я оставил Вову одного, - сказал Лёня. Заметя вопрос в глазах Руслана, Лёня пояснил: - Вова боится летать. Ему страшно, когда его не держат за руку, а я его оставил. Черт, он ведь перепугается и расстроиться, - сказал Лёня, кидая голову в ладони. - Я могу узнать, - после минутной напряженной паузы спросил Руслан, - а почему ты так сильно из-за этого переживаешь? - Потому что…, - начал Лёня, но замолчал, прикусив губу. До этого, он рассказывал о своих чувствах лишь Юу, который не знал ни его, ни Вову в личной жизни. И поэтому, признаваться кому-то было страшно. - Я могу поинтересоваться, - спросил Руслан после еще одной затянувшейся паузы, немного хитро улыбаясь, - как долго? - Как долго что? - Переспросил, не понимая, Лёня. - Как долго он тебе нравится? - Спросил Руслан, наблюдая за возникшей бурной реакцией младшего. Тот покраснел кончиками ушей до цвета волос Руслана, хотя лицо пытался держать строгим. - Больше века, - ответил Лёня, поникнув и головой, и голосом. - Ну, хотя бы не два, как один мой знакомый, - произнес Руслан, задумываясь, - напиши ему сейчас, что ты уехал. А когда прилетим - нажмешь переотправить, чтоб тот не переживал. И как напишешь - выпьем по бокальчикам чего-нибудь интересного и подумаем, что с тобой делать. Как план? - Хороший, - согласился с Русланом Лёня. Открыв переписку с Вовой, Лёня заметил пропущенные сообщения от него. Прочитав их, Лёня решил сначала выпить, чтобы проще было составить ответ. - Давай сначала по стакану виски? - Предложил Лёня Руслану, отключая телефон. - Давай, - согласился Руслан и подозвал стюардессу. Остаток полета Лёня и Руслан занимались тем, что смешивали градусы, опускаясь резко от 40 градусов виски до 6 градусов пива, до 40 градусов водки и снова по банке пива. И если Руслан спокойно переносил попойку, то Лёня - нет. Когда Лёня и Руслан выходили из самолета, последнему пришлось толкать первого к выходу. Лёня путался в ногах, его вело. Тихо ругаясь про себя, Руслан вызвал такси до своего дома. Пока они около сорока минут ехали, Лёня успел поспать, из-за чего, когда по приезде он проснулся, то соображал уже лучше, но голова жутко трещала. Выходя из такси, Руслан спросил: - Ты как? Прости, надо было не давать тебе столько пить. - Ничего, - ответил Лёня, поднимаясь за Русланом в квартиру, - голова только жутко трещит. Слушай, давай по паре банок пива выпьем, а? Мне сейчас так фигово, лучше выпью, отосплюсь и завтра проще будет. - Ты уверен? - Спросил Руслан, проходя с Лёней в квартиру. Когда Лёня подтвердил свое намерение, Руслан подошел к холодильнику проверить есть ли у него что-то для питья. Ничего не было. Пока Руслан проверял свои запасы, Лёня рассматривал квартиру Руслана. Руслан жил в центре города, на последнем этаже красивой многоэтажки в просторной, многокомнатной квартире. Когда человек заходил, он оказывался в гостиной, в которой было не много вещей, как и во всех остальных комнатах. В гостиной стоял диван с двумя креслами и кофейный столик; от гостиной можно было пройти на кухню, где сейчас был Руслан, либо в коридор, где были гостевые комнаты и комната Руслана. Положив свой рюкзак и портфель в гостевую комнату, где был лишь шкаф, стол, стул и кровать, Лёня подошел к Руслану и услышал его предложение: - Хоть сейчас и полтретьего, я знаю еще рабочие бары. Пойдем? - Пошли, - согласился Лёня. Руслан взял кошелек с телефоном и направился с Лёней вниз, вызывать такси. - Я бы доехал и на машине, и на мотоцикле, - начал пояснять он, пока ждал машину, - но нетрезвым по принципу не вожу. Место, куда мы поедем, довольно далековато находится, в пяти километрах отсюда. Ну что, погнали, посмотрим ночной Красноярск, - с улыбкой закончил Красноярск, садясь с Лёней в машину. - Погнали, - согласился Лёня. Доехав за пятнадцать минут до места, Лёня с удивлением отметил, что Красноярск довольно красив даже ночью. Город был красочен и крупен - недаром он занимал шестое место в России по численности населения, немногим уступая Новосибирску. Доехав до места, Красноярск и Хабаровск зашли в бар, где, заказав по бургеру и по стаканам пива, сели есть. - Почему ты так разозлился на Московского? - Спросил Руслан Лёню во время их разговора. Они сидели уже около часа в кафе, время клонили к четырем утрам. Они пили не много, хотя Лёню все равно немного развело. - Не знаю, - честно ответил Лёня, - много чего накопилось, и мне он стал в последнее время жутко противным. И мои жители, и Юу, и то, что он делает в Сибири - продает за копейки лес, нефть, газ, минералы и камни — все это подливало бензина к моему плохому отношению к нему, что я давно имею. Мне давно хочется что-то сделать, но не зная, что именно, я просто депрессирую и работаю до потери пульса. Я решил отдалиться от Вовы из-за чувств, из-за чего лишился лучшего друга и в одиночестве я-то и дошел до такого состояния… хочется выплеснуть эмоции, кричать, рыдать… я даже не знаю, что делать. С этими словами Лёня в очередной раз уронил голову в ладони, в который раз за прошедшие сутки. Этот жест уже начинал бесить Руслана, который тоже хотел выплеснуть все свои эмоции, возникшие после многочисленных разговоров с Колей и сегодняшнего паршивого дня. Поэтому, глядя на страдания нового друга, он решил предложить: - На меня тоже часто такое состояние накатывает, - после этих слов Лёня с удивлением на него посмотрел, - и у меня возникло давно для него решение, хотя я не уверен, что тебе оно подойдет. Но если интересно - пойдем, тут за баром есть идеальный для этого пустырь. С этими словами Руслан встал, подошел к барной стойке, оплатил заказ и вышел через заднюю дверь на улицу, никак не показывая, что же он задумал. Заинтересовавшись напускной скрытностью Руслана, который в целом был человеком закрытым, Лёня пошел за ним. Они оказались на пустой автомобильной стоянке. Было довольно тепло, поэтому они были без курток, лишь в своей ежедневной одежде - на обоих были простые костюмы и рубашки под ними. Развернувшись к Лёне, Руслан произнес: - Давай подеремся. - Ты это серьезно? - Посмотрев на глаза Руслана и, удостоверившись, что тот не врет, Лёня спустя пару секунд заинтересовано спросил, - и как нам это поможет? - После драки узнаешь. - Нам драться в полную силу или просто? - В полную, - сказал Руслан, снимая пиджак и вешая его на скамейку, что стояла рядом. После этого, он снял свою рубашку и остался в футболке, что была под ней. Лёня, последовав примеру, снял пиджак и остался в кофте-поло. Выйдя на середину парковки, Руслан произнес: - Будем ставить какие-нибудь правила? Я попрошу меня в лицо и в пах не бить. - Я не буду бить тебя в лицо, но ты меня можешь бить в лицо, но не в пах, - сказал Лёня и встал в боевую стойку. - Хорошо, - согласился Руслан. Первым бросился Лёня. Он ударил со средней силой Руслана в грудь, но тот даже не сдвинулся, демонстрируя сильные мышцы Лёне, который такого не ожидал. Руслан ударил Лёню локтем в спину и махнув правой ногой, удирал Лёню в ноги, из-за чего тот упал на асфальт. Быстро встав, чувствуя жуткий прилив адреналина, Лёня бросился на Руслана, ударив его в ноги и трижды в грудь, на что Руслан стал отвечать, бья Лёню в живот и в скулы. Они дрались минут семь от силы. Руслан успел поставить Лёне огромный фингал, слабо повредить его нос, оставить кучу жутких синяков и гематом на теле, и поцарапать ему тыльные стороны ладоней своими часами. Лёня же успел разбить Руслану губу (за что ему фингал и поставили) и поставить пару небольших синяков. Оба успели разбить свои костяшки - кожа на кулаках была содрана. Но зато, закончив драться, оба с удовольствием обнялись, радуясь наконец-то, что они могут что-то чувствовать. Лёня впервые чувствовал себя так хорошо за последние полгода, хотя и выглядел просто ужасно. - Повторим вечером? - Предложил Руслан Лёне, когда они заново оделись и пошли пешком обратно. - Повторим. По пути они успели зайти в алкомаркет и купить еще по банке пива. Всю дорогу они обсуждали знакомых-городов, Россию и Сибирь. Дойдя за пятьдесят минут до квартиры Руслана, они завалились во внутрь. На часах стояло пять утра. Руслан первым прошмыгнул в ванну и быстро помывшись, пошел на кухню прикладывать лед к губе. Лёня пробыл в ванне чуть дольше, долго оценивая результат сегодняшнего вечера - он еще никогда в своей жизни так не дрался. Оставшись собой довольным, он прошел на кухню, где допил свою банку пива и, отказавшись ото льда, пошел сразу спать. Наконец-то, он смог забыть про Вову. Также и про то, что он хотел тому ответить. Руслан проснулся в одиннадцать, проспав шесть часов. Он выглядел довольно хорошо - губа была довольно красиво подбита, костяшки раскрашены, но они уже начали заживать. Пара синяков на руках, но не критично. Надев черную рубашку, что скрыла синяки, он прошел на кухню, где стал делать себе завтрак. Руслан редко прибегал к дракам в прошлом, но сейчас был от них в восторге. После того случая с медведем, став более закрытым, он решил научиться постоять за себя. Сначала, он дрался с людьми на равных, но с годами, он становился опытнее и сильнее. Когда появился СССР и он заметил, что недоверчивый ко всем после революции Московский стал пытаться за ним следить, он бросил свое занятие лет так на пятьдесят, продолжив драться в подворотнях лишь в лихие девяностые. Не сказать, что Руслан был в восторге от СССР – ему просто не хотелось, чтоб кто-то лез в его душу. Он стал менять имена – не города, а свои, чтобы о нем было меньше известно. Скрывал многие факты, уничтожал улики и документы о себе для того, чтобы никто не мог найти его слабые стороны, найти что-то, за что он мог зацепиться. Он стал дорожить своей скрытностью, и его мания в хранение секретов дошла до того, что он даже скрыл тунгусский метеорит, когда тот упал. Ему не нравились чужаки-города на его территории. Не нравился Московский почти всегда. Не нравились советы, строившие города-ГУЛАГи в его регионы и не нравились те, кто убивал людей, строя города в районе его Заполярья. Хоть со временем он и привык к маленьким поселениям и даже полюбил Норильск, признав его своим сыном, но ему все равно не нравилось то, что с его сыном сделали, чтобы создать и то, как на него забили, оставив на произвол судьбы. Если бы не Лёня, он бы поднял на собрании тему маленьких городов Сибири, Дальнего Востока, Урала и Севера – напомнил бы о Норильске, Воркуте, бедном Якутске, забытом всеми, кроме Юры и Кости Магнитогорске – изначально он так и планировал сделать, ожидая помощи и от Кости, но из-за Лёни его план пошел по другому маршруту – но ничего, он все равно в следующий раз сможет высказаться. А пока, надо помочь сыну с Норникелем – бедняга, переживший Сталина, все равно продолжал работать на благо страны, почти ничего не получая взамен. Руслану было больно видеть, как его маленький сын практически умирал – не прожив и ста лет, он уже страдал от режима черного неба, что было хуже, чем у Руслана. А Московский, когда Руслан всего единожды попросил того помочь – и то, помочь не ему, а его сыну – тот лишь отмахнулся от него, сделав его сына частично закрытым городом. Наверное тогда, желание мучить хотя бы на собраниях столицу, и появилось. Отчасти, Руслану нравилось побеждать Михаила – стремительно развиваясь в настоящее время, ему было приятно год за годом подряд получать награды «самого благоустроенного города» и России, и всего СНГ. Михаил проигрывал Руслану в качестве развития города и в последнее время, стал за это на него обижаться. Но никакая обида Михаила Юрьевича не могла сравниться со злостью Руслана – и за СССР, и за то, что тот крадет ресурсы Сибири, и за коррупцию, и за то, что тот забыл о его сыне. Поев, Руслан достал ноутбук и до четырех часов дня работал, пока не услышал стоны из Лёниной комнаты. Подойдя к порогу комнаты, он увидел чудесную картину: проснувшийся Лёня, с опухшим лицом и черным глазом страдал от похмелья. Сжалившись над другом, он пошел за полисорбом и водой. У Лёни жутко трещала голова. Хотелось развалиться и умереть, но Руслан, вошедший с лекарством, его спас. Лёня взял тюбик с лекарством и стал выливать прямо себе в рот, когда услышал смех Руслана: - Тише, тише алкаш, - сказал он, смеясь. Он продолжал смеяться над употреблением лекарства Лёней, пока был не перебит звонком в дверь. - Я никого не ждал, жди здесь, - сказал Руслан, выходя из комнаты и закрывая дверь. Подойдя к входной двери, Руслан неожиданно удивился гостю, что стоял за ней. Решив того не мучить, он открыл дверь. *** Коля сидел остаток собрания как на иголках. Помня то, как они с Русланом поссорились при последней встречи и то, как тот потом все же пытался наладить отношения, ему было стыдно, что он не поговорил с ним раньше, и не узнал, что с ним происходит. У Руслана всегда были какие-то проблемы, и Коля понимал, что тому нужна помощь - помощь даже не от какого-то психолога, а хотя бы от верного друга. Был Иркутск, которым Руслан дорожил, но они мало в последнее время общались - у Иркутска, итак, проблем с братьями и сестрами хватает. Коля должен был быть терпеливее к Руслану и дать ему возможность открыться. “Возникшую ситуацию стоит исправить”, - решил про себя Николай. После собрания, он отправился в комнату Лёни и Руслана. Подойдя к ней, он нашел там уборщицу, убирающую номер. - Извините, - обратился Коля к уборщице, - вы не знаете, когда люди, занимающие номер вернуться? - Они не вернуться, - сказала женщина, осматривая Колю, - они съехали. Коля не ожидал подобного ответа. Поблагодарив женщину, Коля отправился в свой номер, который занимал с Пятигорском. Уже в номере, уйдя от шуток второго, он нашел ближайший билет на самолет в Красноярск, купил его и лег спать. Встав в четыре утра, проспав около семи часов, Коля собрал вещи и отправился в аэропорт. Пройдя всю таможню за полчаса, Коля успел зайти в кафе поесть. За едой он успел изучить всю информацию, которую на Руслана он смог найти и неожиданно для себя поразился - изучая документы по архивам Московского, он привык видеть в документах на города сотни листов информации, начиная с размера обуви и заканчивая историей переписок и того, что они искали в интернете. Изучая дело Руслана, он увидел всего две странички текста. Московского явно интересовал Руслан, поскольку за ним последние девяносто лет без конца кто- то из служб наблюдал. Но затратив сотни агентов и ресурсы, оцениваемые миллионами рублей, он почти ничего не узнал, поскольку Руслан всегда с легкостью находил прослушку, обнаруживал всех, кого к нему подставляли, а когда его уводили на допросы - в полицию, ФСБ, КГБ и НКВД в разные периоды истории - он умудрялся обманывать детектор лжи. Читая комментарий главы группы КГБ, изучавшей Руслана больше двадцати лет, он с удивлением прочитал отрывок его описания: “...Руслан Андреевич опасен не столько тем, что является городом, столько тем, насколько он умен, хитер, изворотлив и хорош в манипуляциях. Он доводил всех приставов, что я к нему ставил, до попыток самоубийства; вскрывал и расшифровал все документы, что мы пытались скрыть; побеждал в рукопашном бое всех ассасинов, что мы нанимали. Когда в ноябре 1953 года нами была принята попытка по определению его уровня IQ эксперты ответили, что оно находится в диапазоне от 160 до 190. Р. А. - умнейший русский город, его интеллект и знания превышают даже уровень Николая Александровича… …мы не в состоянии расколоть Р.А., он слишком силен и опасен. В связи с чем, я прошу закрыть дело на него.” Николай был в шоке от комментария, данного следователем КГБ о его коллеге. “Руслан явно был одарен”, - начал про себя рассуждать Коля, садясь в самолет, - “я и сам замечал, что он очень быстро соображает и хорош в прогнозировании. Он был и остается одаренным человеком, которому не дали возможность раскрыть себя, из-за чего весь свой талант он тратит на то, чтобы быстрее коротать свое время. Если мне удастся уговорить его работать со мной, помогать мне в исследованиях и в развитии Сибири, я смогу наконец-то получить товарища, что сможет мне помочь и ускорю свою работу. Мне надо с ним поговорить и найти способ помочь ему”, - твердо решил про себя Коля, пока совершал перелет до Красноярска. Спустя десятилетия уединенного существования, когда с ним многие заговаривали лишь из вежливости, Коля понял, что должен у себя что-то поменять. Завести друзей, новых знакомых, научиться болтать с кем-то - что угодно, лишь бы не быть одному. И вот, наконец-то, он нашел того, кто смог бы его в теории понять, помочь, развлечь, что-то рассказать или чему-то научить. Вот, прямо перед ним доказательство того, что Руслан может быть ему хорошим другом. Осталось лишь стать друзьями. Коля прилетел в Красноярск в три часа дня и, сев на такси, доехал к нему без четверти четыре к Руслану. Понимая, что, являясь непрошенным гостем, его не очень у себя жалуют, он зашел в пекарню, что была в доме Руслана и взял оттуда набор булочек и два капучино, чтобы поговорить за едой. Коля поднялся к Руслану в четыре часа дня и постучал. Через полминуты после его стука дверь открылась, и перед ним пристал Руслан. Руслан был в хорошо сидящей на нем черной рубашке, подчеркивающей его цвет волос и в черных джинсах, в свою очередь подчеркивающих накаченные ноги. Его глаза горели изумрудами, а глубокие синяки лишь заставляли их сильнее блистать. Губы были пунцово-красного цвета и под губой была небольшая, изящная царапина, которая заставляла каждого возвращать взгляд на лицо обладателя. “Как же он красив”, - пронеслось в голове Коли, и от этой мысли он чуточку покраснел. Спустя секунду после их встречи, Коля произнес: - Привет, прости меня за то, как я себя вел в последнее время. Я хотел поговорить. Можно я зайду? Руслан подозрительно его оглядел, но быстро решив что-то про себя, произнес: - Привет, заходи, - и с этими словами он лишь сильнее раскрыл дверь, пропуская гостя. Зайдя в квартиру, Коля оглянулся - удобное убранство помещения заставляло его чувствовать себя комфортно. Ему нравился такой дизайн помещений, также, как и вкус в вещах Руслана. - Садись, - сказал Руслан и указал на диван. Коля сел и поставил еду из пекарни на стол. Руслан сел за кресло напротив, взял кофе, что ему протянул Коля и начал за ним следить. Коля немного был смущен взглядом Руслана, но от его намерений это никак не оттолкнуло. - О чем ты хотел поговорить? - Отхлебнув капучино, спросил Руслан. - Я хотел извиниться за то, как я себя вел последнее время, - начал Коля, - мне следовало выслушать тебя и в Новосибирске, и в Москве. Я понял слишком поздно свою ошибку. Ты - хороший человек, и мне следовало пытаться сначала понять тебя, а потом лишь бросаться на тебя с упреками и обзывательствами. Прости меня за мое поведение. Руслан задумчиво посмотрел на Колю. Тот искренне говорил то, что он осознал за последнее время. В его глазах виднелось сожаление и намерение извиниться и поговорить. Подобное в Коле заинтересовало Руслана. На самом деле, Руслан совершенно не ожидал извинений и приезда Коли, но обе вещи ему нравились. Было приятно получить извинение и доказательство того, что о нем помнят и думают настолько, что глава Сибири лично приехал к нему просить прощения. К тому же, вид спокойно сидящего Коли на его диване добавлял чувство уюта и аутентичности к его дому. Коля сидел в той же одежде, что был на собрании, но его волосы были просто зачесаны, а не уложены, что придавало ему омолаживающий вид, менее официальный, более домашний. Бледная кожа красиво смотрелась на темном диване, а голубые глаза и белые пряди в целом вызывали нежные чувства у Руслана и до сегодняшнего дня. “Коля довольно симпатичен”, - подытожил Руслан, пока тот извинялся. - Я прощаю тебя, - принял извинения Руслан, спустя полминуты тишины, - эти извинения - все то, ради чего ты сегодня приехал или есть что-то еще? - Есть что-то еще, но не с работой, - согласился Коля, быстро добавляя последнюю фразу, чтобы не потерять расположение Руслана, - я хотел бы попытаться подружиться с тобой. Ты был тогда прав в Новосибирске - я мало того, что не уделяю время на собственную жизнь, так и не знаю ни как с людьми общаться, ни как с кем-то пытаться наладить отношения, ни то, что я сам чувствую, - сказал Коля, не зная, как подобрать слова. “Черт, надо было заранее обдумать весь разговор”, - понял Коля, договорив. - Иными словами, ты хочешь стать моим другом, - подытожил за коллегу Красноярск, - никогда бы не подумал, что тебе может быть интересно общение со мной, но ладно, так и быть, я готов попытаться в очередной раз наладить с тобой общение, - согласился Руслан с улыбавшимся Колей, откидываясь на кресло, - и чем ты хочешь заняться? У меня сейчас гости, но, если хочешь, можешь вписаться в наш дуэт. - Да, я бы хотел. Мы бы могли назначить график встреч и болтать во время них, - согласился Коля, замечая странный взгляд Руслана. - График встреч? Прости, мы говорим о работе или об отношениях? - Спросил наигранно Руслан. - О втором, - согласился, немного краснея, Коля, - мне правда тяжело говорить о том, что не связано с работой. Однако, у меня все же есть пара вопросов. Коля посмотрел на Руслана, попивавшегш кофе. Тот взглядом показал, что Коля может задавать свои вопросы. - Я читал досье, - начал Коля, доставая планшет, - но множество информации отсутствует. Ты не против, если я ее дополню? Таким образом у остальных не останется вопросов о тебе… - Я против, - перебил Руслан Колю, - видишь ли, я считаю свободу - ответственностью для каждого; каждый имеет на нее право, но ради этого право он должен работать, а обретя, защищать. Я долго добивался свободы слова и действий для себя. Я против того, чтобы мои личные данные были в архивах Московского, и я имею все права и свободы для подобного решения. - Извини меня, тогда, - согласился Коля, смутившись, - просто я прочитал твое дело, и у меня возникло много вопросов о тебе. Ты прав, давай попытаемся наладить общение с чего-то более простого. Чем тебе не нравится Московский? - Почти что всем, - лаконично ответил Руслан и тут оба услышали звук открывающейся двери. В гостиную зашел Лёня. При виде его, Коля побледнел. - Боже, что случилось? - Воскликнул Коля, смотря на избитого Лёню. На вопрос младшего Лёня улыбнулся и ответил: - Да так, время увлекательно вчера с Русланом провели, - сказал Лёня, рассматривая Колю, - Руслан, у тебя есть какие-нибудь мази? - Да, есть, они на кухне, - ответил Руслан. Кивнув Руслану, Лёня ушел на кухню, оставив сибиряков двоих. - Что вчера случилось? - Еще раз спросил Коля. - Не важно, - ответил Руслан, - просто по-обычному провели время. - По-обычному? Такое для тебя норма? - Когда на вопрос Коли Руслан кивнул, Коля разошелся в крике на Руслана, - как для тебя такое может быть нормой? Тебе нужна помощь! - Не нужна, - жестко отрезал Руслан. - Нужна! Руслан, ты очень умный и талантливый парень. Ты и умнее, и старше меня. Ты мог бы стать моим ближайшим другом и соратником, а ты прожигаешь жизнь в пустую. Ты так талантлив и красив, и все зазря! - Красив? - Обратив внимание на последнее слово, спросил Руслан. На вопрос Руслана Коля резко покраснел, понимая, что он только что совершил ужаснейшую ошибку, не отстав от Руслана сразу, как тот его об этом попросил. Но уже было поздно. - Ты считаешь меня красивым? Как это мило, Коль, - начал Руслан, подходя к сидевшему красному Коле. Сев рядом с ним на диван, Руслан резко толкнул Колю в плечи, роняя того на диван. Коля от такого был повергнут в шок, но как только Руслан захватил его руки над его головой, а своими ногами зажал его, он пришел в себя. - А если я сделаю так? Не отпрянешь? - После своего вопроса Руслан наклонил голову к голове Коли, находящегося в ступоре, и поцеловал его. Поцелуй вышел длиннее, чем оба на то рассчитывали. Руслан, наклонив голову, сначала легонько прижался своими суховатыми губами к мягким и нежным губам Коли. Но войдя во вкус, Руслан начал обхватывать своими губами губы Коли, заставляя того открыть рот. И как только тот приоткрыл губы, Руслан заснул ему в рот свой язык, начав водить по его десне своим языком, параллельно прикусывая нижнюю губу младшего. Несмотря на все свои действия, Коля не отвечал, лежа под Русланом со стеклянными глазами. Поняв, что он достаточно напугал парня, чтобы тот сбежал от него и никогда не возвращался, Руслан встал с Коли, выпуская его и произнося: - Ты очень смазливый. Если сейчас не уйдешь - на поцелуе все не закончится. После слов Руслана, Коля словно был приведен в чувство; встав с дивана, он с напуганными глазами посмотрел на Руслана и закричал: - Какой же ты мерзкий и противный! Знать тебя не хочу! Поняв, что у парня сейчас может начаться истерика, Руслан решил ретироваться к Лёне, в качестве своего отступления. Но сначала, ему надо напугать Колю, чтоб тот больше никогда не пытался с ним подружиться: - Уходи, - сказал Руслан, - я не хочу тебя слушать. Все, что сегодня произошло - не только моя вина, но и твоя. Не можешь вести себя рядом со мной - исчезни из моей жизни. Ты меня понял, мелкий? Коля посмотрел на Руслана глазами, кричащими в адрес Руслана: “предатель”. Коля быстро развернулся от Руслана, схватил свои вещи и выбежал из его квартиры. Он в момент пролетел все ступеньки и лишь оказавшись на первом этаже, позволил себе выдохнуть. Все лицо Коли горело красным от стыда и страха. “Как я мог с этим умалишенным разговаривать?!”, - кричал он про себя. Быстро вызвав такси, Коля умчался в аэропорт. Лишь к концу поездки, Коля смог успокоиться и понял, что ничего жутко страшного не произошло и то, что поцелуй, которым он обменялся с Русланом, ему понравился. Ругая про себя и его, и себя, Коля вышел из такси и зашел в аэропорт. К счастью, самолет до Новосибирска был всего через пару часов, и он мог дождаться его в аэропорту. Поняв, что ситуацию с Русланом ему стоит хорошенько обдумать, ровно, как и свои чувства к нему, пытаясь мыслями уйти от Руслана, он вспомнил Лёню. Лёня мало того, что был довольно сильно избит, так тот и не должен был здесь находиться. “Им обоим нужна помощь”, - уверенно в седьмом часу вечера начал рассуждать про себя Коля, - “я должен попытаться помочь Руслану, но Лёне я не в состоянии помочь. Мне нужно связаться с Вовой. Но тот, наверное, сейчас еще в самолете.” Не желая оставлять историю с Лёней на потом, Коля написал Вове, чтоб тот ему перезвонил, как только он найдет свободную минуту. К их несчастью, эта минута возникла лишь через два дня.