Мои погасшие звезды

Айви. Полгода назад. — Блять, Валентайн, я понимаю, что ты крейзи, но давай ты не будешь смотреть на меня так, словно хочешь съесть мое сердце. — Газ прислоняется спиной к стенке машины, в фургоне которой мы едем на миссию, и снимает кепку, вытирая тыльной стороной ладони пот со лба. — Я ему точно ирокез сбрею. Ты представляешь меня в белом платье? — рычу, стискивая в руке телефон и давя желание разбить его об пол. — Не, скорее в черном кожаном. С плеткой, блять, в руках. — ржет придурок, и я сдаюсь, улыбаясь и чувствуя, как постепенно расслабляется тело, а вспышка злости растворяется, оставляя внутри лишь легкую дрожь. — И волосы его не трогай. Без них он выглядит как тюлень, сама потом будешь фотографии со свадьбы прятать от детей. — Закрой рот, Гэррик. — усмехаюсь, закатывая глаза и пряча телефон в карман. "Команда Альфа, продвигаемся вперед. Призрак ведущий. Команда Дельта, входите, как только прибудете на место. Отрезаете возможные пути отхода. Газ, командуешь." Слышим по радиосвязи голос Прайса. — Есть, сэр. — отзывается Гэррик, тут же становясь сосредоточенным и собранным. "Принято." Призрак немногословен, как и всегда. Я встряхиваю головой, приводя мысли в порядок. Джонни сейчас там, в первой группе, и я знаю, что смогу успокоиться только тогда, когда мы будем лететь в вертолете на базу после миссии. Когда наконец обниму его в нашей комнате. Даже по поводу платья не буду ссориться. Не могу на него долго злиться, слишком люблю его. — Айви, двигаем. — Газ первым заходит на объект. Иду за ним по узкому мрачному коридору с закругленным потолком и точечными тусклыми светильниками, так же, как и он прижимая винтовку к плечу. — Задолбали эти тоннели. Мне интересно, всех террористов под землю тянет, как крыс? — говорю тихо, и Кайл фыркает, качая головой. — Как возьмем его, спросишь сама. Цокаю языком, слегка прикусывая нижнюю губу. Да нет, не спрошу. Не выйдет у нас разговора с Макаровым. Потому что как только он меня увидит, все, что он сможет сказать, это маты на русском. Молчу, не отвечаю Гэррику. Никто о той моей миссии самой первой, не знает. Да и не нужно, чтобы кто-то знал. Самой вспоминать тошно. Мысли прерывают крики и звуки выстрелов по рации. — Бегом, Валентайн! Что-то не так! — орет Газ, переходя на бег. Двигаюсь за ним в том же темпе. Нам хватает несколько минут, чтобы выбежать из бокового тоннеля в главный, и начинается мой главный кошмар. Вижу огромное пространство, больше похожее на ангар, перечеркнутое ровными полосами рельс. Неожиданно яркие желтые железные двери, больше похожие на перегородки в отсеках какого-то бункера. Бочки, накрытые брезентом, нагромождение ящиков. Взгляд выхватывает за мгновение наших парней и террористов напротив. И мое сердце обрывается в груди. Потому что я вижу, как Макаров целится в Прайса, лежащего на полу. А Джонни бросается на него, и Владимир перехватывает его рукой, поднимая пистолет. На мгновение наши глаза встречаются. Мои наполненные паникой и полные безумного торжества Макарова. Он знал, что я прийду, знал это, и я не понимаю откуда и как он заполучил эту информацию. Времени на мысли не остается. Единственное, что я успеваю заметить на лице сумасшедшего психа, это выражение удовлетворения. От которого его губы искривляются в усмешке. И он жмет на спусковой крючок, не отрывая от меня взгляда. Выстрел. Джонни падает. Мир исчезает на мгновение, словно кто-то щелкнул выключателем и погрузил меня в темноту. Не понимаю, почему саднит горло. Я что, кричу? Не слышу своего голоса, звуков нет, как будто я погрузилась в вакуум. Вокруг неразбериха, все стреляют, это понимаю, когда внезапно со странным хлопком в ушах возвращаются звуки. Макаров уходит со своими людьми, а я даже не осознаю, когда успела подбежать к Джонни. Колени прошибает болью, когда я падаю на них возле его тела. Хватаюсь пальцами за футболку на его плечах, встряхиваю его, словно надеясь помочь ему очнуться. Ладони пачкаются в крови, которая вытекает из раны на его голове, и растекается по полу, пропитывая одежду. Руки дрожат, пытаюсь нащупать на шее пульс. Не получается. — Дыши, пожалуйста, дыши... — шепчу, прислоняясь ухом к груди. Не слышу сердцебиения. Голову словно обручем ледяным сжимает, в ушах нарастает звон. — Чертов бронежилет! Снимите, кто-нибудь! — ору, дергая лямки сбоку на его теле. — Мне нужно сердце его услышать! Не выходит расстегнуть, ломаю ногти о грубую ткань. Рычу, словно загнанный зверь. Чьи-то руки обхватывают за талию, пытаются оттянуть от его тела. Мельком замечаю маску в виде черепа. — Пошел нахуй! — брыкаюсь, словно сумасшедшая, выкручиваюсь из его рук, подползая обратно к Джонни. — Он не умер! Не умер! Не умер! — Айви, соберись. — хриплый голос рядом, и я знаю, что Саймону тоже больно, но мне все равно сейчас. Потому что моему миру пришел конец. Мои ладони ложатся на щеки Джонни, прислоняюсь лбом к его лбу. — Пожалуйста, не бросай меня... — голос больше похож на стон. Нет ответа... Закрываю глаза. — Джонни, пожалуйста... — Призрак, уведи ее. — голос Прайса выводит из транса. На этот раз не сопротивляюсь, позволяю ему схватить себя за плечи. Райли приходится меня тащить, я еле перебираю ногами, продолжая смотреть через плечо на неподвижное тело своего жениха, лежащего на полу чертового тоннеля под Ла-Маншем, пока мы не скрываемся за углом. Поднимаемся на поверхность, не помню, как шли к выходу, все словно в тумане. Призрак запихивает меня в машину. Смотрю перед собой и ничего не вижу. Пульс стучит в висках, отсчитывая минуты новой реальности. Молчу, словно исчерпала весь свой запас слов в этом тысячелетии. Ловлю только хмурые взгляды Райли на меня в зеркале заднего вида. Кожу на руках начинает стягивать от засохшей крови. Вылезаю из машины, как только она тормозит возле базы, и тут же ощущаю на плече хватку Призрака, который выходит следом. — Айви... — Мне надо... — не узнаю своего голоса, хриплого, как будто в горло битого стекла напихали. — Руки помыть хочу. Отпусти. Дергаю плечом, и он отступает. Только продолжает следить за мной своими карими глазами, которые мне сейчас кажутся почти черными. Практически бегу до главного здания, захлопываю за собой дверь туалета, поворачивая защелку. Почему-то сейчас меня волнует только кровь на руках. Включаю воду в кране, мощным напором бьющую по коже, глаза не отрываются от алых разводов, которые постепенно исчезают в сливном отверстии. Тру ладони друг о друга, не могу остановиться. Дыхание становится рваным, как будто я бегу чертов марафон. — Почему не смывается?... Почему, блять, не смывается?... — шепчу отчаянно, судорожно царапая кожу рук ногтями под водой. — Айви, ты там уже двадцать минут. — Саймон стучит в дверь, и я слышу раздражение в его голосе. — Все, блять, меня заебало, я захожу. Треск дерева заставляет меня вздрогнуть, когда он сносит дверь с петель. — Ты что творишь, блять?! — орет, сокращая разделяющее нас расстояние в два шага. Не понимаю, чего он хочет. Мотаю головой, пытаясь вывернуться, когда хватает меня за плечи. Мне нужно кровь Джонни с рук смыть, а он какого-то хрена мешает. — У тебя руки уже красные, ты под кипятком их моешь! Приди в себя, блять! — рявкает, и мою щеку опаляет пощечина. Голова дергается, как у китайского болванчика, и веки неожиданно обжигает слезами. Сквозь пелену влаги в глазах смотрю на свои ошпаренные руки. Всхлипываю, и Призрак прижимает меня к груди, поглаживая по спине. — Вот так... Поплачь. Лучше плачь, чем все это... Его пальцы вплетаются в мои волосы, легкими круговыми движениями потирая затылок. Я слышу, как мерно стучит его сердце под моей щекой, и впиваюсь начинающими болеть руками в ткань футболки где-то у него на боках, комкая ее в кулаках. Стук сердца Призрака ровный, чуть более ускоренный, как метроном, отсчитывающий секунды моего горя. Ну почему сердце Джонни не билось там так для меня?.. Хочу уснуть и не просыпаться. До конца этой гребанной жизни.