На севере не так уж холодно

Шел дождь. Мать Луна оплакивала своих детей. Витольд стоял и курил. Он смотрел, как горит его штаб-квартира, как выбегают из пожара вопящие тела. На поясной перевязи висел окровавленный меч, ножны куда-то делись в пылу битвы. Он, конечно, хотел зажечь искру… Но кажется перестарался. Рядом по стойке смирно стояла Первая. Она была самая идейная в отряде, от чего самая педантичная, в отличии от своего близнеца Пятого. Сквозь непроницаемую черноту ее шлема, нельзя было прочесть выражения лица. Но Витольд буквально чувствовал, как она его сверлит укоряющим взглядом. Ну а что он мог поделать? Шестая взбесилась… и тут уже либо так, либо на плаху, как предатель. Он вдохнул тяжелую горечь дыма. Он и его отряд сидели в фургоне, а кто на нем, и смотрели на пожар. «Интересно, как там сейчас та лисица» — промелькнула мысль в голове Витольда.

***

      В лицо Кати ударили лучи утреннего солнца. Девушка сразу открыла глаза. Она не спала. Уже как три года, если Кате удавалось поспать, хотя бы несколько часов, она считала, что хорошо поспала, даже если эти несколько часов были примерной суммой эпизодического поверхностного дрема. Но ничего, девушка решила — сегодняшний день станет ключевым в ее жизни. Катя посмотрела на будильник — 5:39. До подъема было еще полтора часа. Мучить себя дальше ради пародии на сон девушка не хотела, поэтому включила телевизор. На экране появился повтор новостей. Миловидная кошка рассказывала об отставки очередного Верховного Президента и назначение нового. «Это который за год? Четвертый? Пятый?» — подумала про себя Катя. Небольшая студия ведущей сменилась огромными серебряными расписными дверьми; начало записи инаугурации нового Верховного Президента. Двое гвардейцев в парадной форме, выверенными отзеркаленными движениями потянули за большие вертикальные ручки, открывая проход новому правителю. Им оказался волк, как и его предшественники. В этом не было ничего удивительного — большинство населения на руинах бывшего Союза, было волками. Но этот, в отличии от предыдущих, был молодым. А если судить по среднему возрасту вообще всех Верховных Президентов ВСВЗ, то он был первым моложе пятидесяти. После записи инаугурации, телеведущая продолжила «Первым указом нового Верховного Президента Лунарии, Позлёнова Петра Дмитриева, стало срочное учреждение новой спецслужбы, для борьбы с разросшимися в последние годы опг…». Дальше Катя слушать не стала, переключила канал, а потом еще раз, и еще… Так она и лежала, бесцельно переключая одни и те же каналы, пока не прозвенел будильник, 7:15 — пора вставать. Девушка сбросила одеяло. Как же ей не хотелось, не то чтобы вставать, а в целом существовать. Все было такое серое и бессмысленное. Но ничего, сегодня все измениться. Встав, девушка поплелась на кухню, как всегда, спотыкнувшись о порог и чуть не упав, она зашипела от боли, сжав лапу. Порог на невооруженный взгляд был обычным, но из-за чьего-то злого промысла, он был на несколько миллиметров выше стандартного, и хоть Катя жила в этой квартире примерно пять лет, она никак не могла к нему привыкнуть. А убрать… ну… убрать у нее все руки не доходили. Девушка открыла холодильник. Внутри, кроме одной банки говяжьей тушенки и треугольного куска сливочного торта, ничего не было. Подогрев и открыв тушенку, она безынтересно посмотрела на содержимое. Вздохнула. Есть она не хотела. Катя всегда ела мало. Ее мама постоянно, шутя, сравнивала девушку с Дюймовочкой. Вспомнив о матери, девушка неосознанно вздохнула. Она не знала, любила она свою мать или нет, но с ней жизнь была… более красочной что ли? Однако, в один день, примерно три года назад, который был одним из тысячи других точно таких же обычных дней, ее мать не пришла домой. И на следующий день не пришла… и на следующий… и на следующий… Милиция лишь развела руками. Вот с того момента, аппетит у девушки постепенно ухудшался до сегодняшнего значения, когда ей приходилось заставлять впихивать в себя хоть пару кусков. Но сегодняшний день, должен был все исправить.       Закончив с мучениями, Катя кинула ложку в раковину, к четырнадцати другим ложкам и вилкам. Лениво напялив джинсы и водолазку, она поплелась на улицу. Снаружи было лето. Обычное холодное лето Лунарии. Хорьки, лежа на трубах, нежились на медленно набирающем силу солнце. В беседке валялись местные алкаши, отметив с ночи конец смены. Дети, избавленные от школьных занятий, играя то ли в прятки, то ли в салки, а может и в какую новую игру, весело бегали по двору. Но была одна несуразность — среди толпы малолетних волчат, бегала одна явно не малолетняя девушка. Несуразность заключала даже не вот, что взрослая девушка играла с детьми, а в том, что это была кошка, а точней — рысь. Бежевый окрас, черные пятна разбросанные то тут, то там на шерсти, покрывающей тело девушки, короткая морда, и завершал образ кисточки на концах широких ушей, выступающих сквозь растрепанные короткие волосы, в цвет шерсти. Все знали, рыси были теми еще снобами, и хоть Союз пытался бороться со звериной природой заселявших его видов, далеко не все виды поддавались подобной ассимиляции. Рыси — яркий тому пример. Отчужденные, заносчивые снобы, вот кем были и остались рыси. Но как учили при Союзе, «Предрассудки по звериному признаку, это пережиток прошлого, и в новом облике общества будущего им нет места!».              Однако несуразность на этом не заканчивалась: ее прикид — короткие джинсовые шорты и майка с принтом какой-то зарубежной мультяшки, кажется, мыши, одетой в красные шорты и желтые нелепые башмаки, — был явно не по погоде. Майка то и дело соскальзывала, обнажая когда-то белый, а сейчас потемневший от грязи лифчик. И это обстоятельство показалось для Кати странным — майка-то была чистая. Ну, в любом случае, если даже безустанные наблюдатели, в виде бабушек, никак не реагировали на эту картину, то и Кате нечего было вмешиваться... да? Правда они были больше заняты очень оживленным спором о незамужней Ленке, знакомой Кати, и ее подозрительно потолстевшем животе, но тем не менее.              Не став развивать мысль, о грязном белье рыси, девушка пошла на остановку. Какое ей вообще должно быть дело, до всяких странных рысей в майках, играющих с детьми… в любом случае завтра Кати тут уже не будет, и это ее не будет касаться. Но почему-то, чувство вины, вызванное игнорированием этой ситуации, не покидало девушку целый день.              Отстояв очередь на трамвай, девушка отправилась в другой конец города — к своему офису.              Офис находился внутри панельном жилом доме, и в прошлом, был «однушкой». Дверь была открыта. Она всегда была открыта утром из-за свое замка, который могли открыть или изнутри, или ключом, а ключ работникам не полагался.              Катя зашла внутрь. Помещение представляло собой две небольших комнаты. Первая — шла сразу, и была обставлена тремя столами, в виде буквы «п», на которых находились белые пузатые мониторы. Вторая комната — кабинет начальника, она была напротив входа, и утром была всегда открыта. — Доброе утро Екатерина, — сухо констатировал он, не отвлекаясь от заполнения бумаг.              За свои три года работы, девушка ни разу не застала его опоздавшим или отсутствующим. И уходил он тоже позже всех, из-за чего складывалось впечатление, что он и вовсе никогда не уходит.        — Доброе, Дмитрий Иванович, — меланхолично ответила Катя. На этом их общение закончилось. Она подошла к своему столу, включила компьютер. Рабочий день был абсолютно такой же, как и все предыдущие за три года. Катя и два других сотрудника, Лена (та, что с потолстевшим животом) и Сергей, сидели и каждый занимался своими делами. Лена раскладывала на мониторе пасьянс, Сергей что-то печатал, а Катя, скучающе, смотрела в окно перед собой, уже начинало темнеть, значит время было, около девятнадцати. За три года девушка так и не поняла, что они вообще тут делают. Зарплату им платили всегда и во время. Солидную. В то время, когда большая часть страны чуть ли не за еду работала. Поэтому Кате грех было на что-то жаловаться. Но все же ее не покидало ощущение неправильности. Будто и она, и ее коллеги кого-то обманывают или неправильно поняли их обязанности. Ну не могут им столько платить вот за это. Входная дверь открылась, впуская вечерний прохладный воздух. Зашли трое. Два быдловатого вида волка, одетых в пестрые разноцветные спортивные костюмы и, видимо, их начальник — короткий, полосатый рыже-белый кот, с толстыми круглыми очками, большим вздутым животом, который с натугой сдерживала рубашка под темно-серым пиджаком. На троицу были обращены взгляды всех сотрудников. Кот нелепой походкой, проковылял к Дмитрию Ивановичу. Катя знала эту троицу. Они всегда появлялись, когда нанимался новый сотрудник, или увольнялся старый. Сегодня они были тут по второй причине.       Один из телохранителей сразу навис над столом Лены, и начал у нее что-то расспрашивать. Хоть комната и была маленькой, Катя не могла разобрать, о чем шла речь, но догадывалась. Второй стоял в коридоре, и всем видом старался быть больше.              Спустя пару минут, Катю наконец позвали: — Екатерина, зайдите пожалуйста, — послышался немного нервный голос начальника. Он всегда нервничал, когда приходила троица. Девушка встала и пошла к кабинету. Путь преграждал, пытающийся надуться, охранник. — Стоять. Тут это… телоосмотр. Пняла? Так-что давай… тут это… не сопротивляйся… а то вдруг у тебя оружие… там. Пняла, да? — было видно, как умственная работа была чем-то чуждым, для сего индивида. Если быть совсем откровенным, потуги казаться быть больше, у него получались намного лучше. Не успела Катя как-либо отреагировать, как ее опередили: — Пресвятая Многоликая Луна, Владимир, ты совсем имбецил? — прозвучал раздраженный мягкий, тягучий, гнусавый голос, звучащий из-за двери, и принадлежащий скорей всего коту. — Я тебе сколько раз говорил, чтобы ты перестал к девушкам приставать? Пропусти барышню, и знай, в этот раз, штрафом не отделаешься. Владимир в момент сдулся, опустив взгляд, и пропустил Катю. Девушка полностью его игнорируя прошла в кабинет. Внутри за столом, в кресле сидел Дмитрий Иванович, и напротив на деревянном стуле, сидел кот. — Добрый вечер Екатерина. Увольняетесь? Очень жаль, очень жаль. В последнее время так сложно найти нормальных сотрудников. Вы даже не представляете. Что коты, что волки, и даже лисы, не в обиду вам, Екатерина, будет сказано, вот кого не возьмешь, думаешь нормальный настоящий зверь, а оказывается, — кот возмущенно хмыкнул, от вселенской несправедливости, — крыса. Представляете? Очень жаль, очень жаль. А чем планируете заниматься? Если не секрет, конечно. Я уверен, что такая обаятельная женщина как вы, найдет себе достойное дело, — кот мягко взял ладонь Кати, и начал гладить. — Мне вообще-то двадцать два, — поправила его Катя, в ответ на обращение «женщина». Кот замер на мгновенье, виду не подал, но его выдал хвост, начавший нервно подрагивать. Так же кот перестал гладить ее руку, явно охладев. Дмитрий Иванович, с круглыми от страха глаза, многозначительно изобразил стук по своей голове. — Ну что же, тогда я больше не смею задерживать вас, девушка, только примите прощальный подарок от фирмы, и лично от меня. Чтобы у вас не осталось плохих воспоминаний о нашей фирмы, а также о моем помощнике, — кот достал из внутреннего кармана пиджака конверт, и протянул Кате. — Мы поняли друг друга, Екатерина? Катя взяла конверт, и заглянула внутрь. В конверте было пять серебряных, красиво расписанных банкноты, каждая номиналом десять сребреников (новая валюта Лунарии, в веденая в результате очень спорной денежной реформы, немногим меньше года назад. Одна златая, равнялась ста сребреников. Один сребреник равнялся ста медным. В нынешнее время, большинство населения Лунарии, едва получала оклад в два сребреника, если вообще получали, а не работали за еду.) — зарплата девушки за пять месяцев. Она безразлично посмотрела на солидную сумму. Ну, в любом случае ее сегодня тут уже не будет, а деньги… а деньги она соседке отдаст, милой пожилой волчице. — Да. Мы друг друга поняли, — равнодушно ответила Катя, сложив и спрятав конверт в кармане джинсовых штанов. — Вот и славно, — констатировал он. — Не смею вас больше задерживать. Всего доброго, Екатерина. Сложив конверт пополам, Катя положила его в карман джинс. Кот от подобного кощунства над деньгами — поморщился, но ничего не сказал. С работой было покончено. Последний гештальт закрыт. Теперь Катю тут больше ничего не держало. В коридоре никого не было. Владимир ретировался на бывшее рабочее место Кати, и что-то клацал на компьютере. Девушка подошла к входной двери, и с облегченным вздохом открыла ее. Но вместо пустого вечернего крыльца, ее встретила фигура в черном плаще и военной фуражке. Фигура замолчала на полуслове, явно не ожидая появление кого-либо в данный момент. Но быстро взяв себя в руки, фигура схватила Катю за пасть одной рукой, а второй сильно сжал кисть и развернул девушку на сто восемьдесят градусов, больно заломав руку. Катя даже не пискнула, она молча покорилась судьбе. Пока ее не сопротивляющееся тело стаскивали по крыльцу, она услышала голос у себя под ухом: — Че встали!? Действуйте по плану. Шестая, идешь туда, — один из пальцев, державших пасть Кати, поднялся, указывая на угол здания, куда выходили окна офиса. Тяжело стуча металлическими подошвами, в дверь забежало пять фигур. После чего огромная шестая фигура устремилась на угол. Катя не могла поверить своим глазам. Это был медведь! Точнее медведица, если судить по позывному. Катя о них только слышала, и пару раз видела по телевизору… Но одно дело экран, и совсем другое дело в реальной жизни. Величественное создание, которое одновременно внушало страх и чувство великого. Словно славный герой из древних легенд, сошел со страниц летописей, и начал вершить свои подвиги. Медведица была огромной не только в ширину, но и в высоту, превышая окно второго этажа. Ни в одно здание Лунарии, такой мастодонт не поместился бы, банально в дверь не пролез. Катя никогда раньше об этом не задумывалась, но действительно, а как медведи вообще могут жить в Лунарии, с их-то размерами? — Если обещаешь не делать глупостей, я тебя отпущу. Просто кивни, если согласна, — сказал все тот же голос под ухом Кати, выдергивая ее из потока размышлений. Она кивнула. Давление тут же пропало, и только сейчас Катя осознала, насколько хватка была крепкая. В онемевшие места начала поступать кровь, вызывая покалывания. Она инстинктивно их потерла. Фигура сзади начала чем-то чиркать, вызывая вспышки света. — Что же ты, товарищ, в твои-то годы, и на таких зверей работаешь, — укоризненно заметил голос сквозь зубы, словно что-то ими держал. Катя обернулась. Перед ней, облокотившись на фургон с черными окнами, стоял кот пытаясь закурить. Да, теперь она могла нормально его разглядеть. Кот с белой шерстью, покрывающей короткую морду, белыми волосами, выбивающимися из-под фуражки, и алыми глазами, с двумя узкими вертикальными зрачками. «Что за день находок сегодня, утром рысь, сейчас медведь и кот альбинос, город так со мной прощается?» — шутя подумала лиса, которую можно было с легкостью поставить в этот список редкостей. Кот был худощав, ниже Кати, а Катя и сама была невысокой. На поясе у него висели ножны. Сзади, послышался звон разбивающегося стекла, предположительно окна. Кот на этот звук лишь дернул хвостом. Катя никак не отреагировала. — Мне двадцать два, — флегматично поправила Катя похитителя, убирая с лица волосы. — И я уже на «таких зверей» не работаю. Уволилась. На поправку Кати, он лишь осмотрел ее оценивающий взглядом, с головы до ног. Сделал затяжку. Выдохнул. Набрал воздуха для ответа, но в этот момент дверь в офис открылась, и оттуда поочередно вышло пять фигур. Фигуры были одеты в полный комплект черных приталенных доспехов, которые закрывали все части тела. Эти доспехи и форма были новыми. На военных парадах, где правительство всегда хвасталось новыми инновациями, таких моделей показано не было. Хоть Катя и не разбиралась в доспехах, но тут на язык само собой напрашивалось слово «инновационный». Полностью закрытые монолитные шлема были выполнены в минималистичном виде, прямоугольные с обтекающей формой. У самой низкой фигуры, шлем был более короткий. На гладких наплечниках изображался белый знак — глаз, а внутри серп Луны (ритуальное оружие, которым казнили только за самые гнусные преступления, вплоть до Союза: убийство, попытка сменить касту, предательство рода). Каждый из них ввел по закованному в наручники пленному. — Эй! Начальник! За шо нас? Мы же вам забашляли за три месяца вперед! — обиженно скулил волк, который разговаривал с Леной. — Иван, закрой пасть, — зашипел на него бывший Катин работодатель. — В участке расскажешь, кому, сколько и чего вы «башляли». Грузите их, —приказал альбинос, открывая дверь фургона. — Шестая! Ты где там!? — Крикнул он — ответа не последовало. Прошло несколько секунд. — Шестая!? — уже обеспокоенно повторил кот. Опять тишина. Он гневно выругался себе под нос, выплюнул сигарету, и откинул плащ начиная доставать меч из ножен. — Первая и Третий, вы со мной. Остальные… — в этот момент из-за угла появилась Шестая с Владимиром подмышкой. Она была одета в такие же доспехи, только с куда большими пропорциями. Кати показалось странным чрезмерное беспокойство командира отряда. Что вообще с этим мастодонтом могло произойти? Казалось, даже если на эту медведицу упадет многоэтажка, она лишь отряхнется. — Шестая! Ты!.. Какого хрена?.. Почему не отвечала!? — Шестая так ничего не успела ответить, как кот, потирая большим и указательным пальцем переносицу, выдохнул и уже спокойно добавил. — Ладно. Неважно. В участке разберемся. Без посторонних. Кидай этого к остальным. Второй ты за руль. Пятый вместе с ним спереди поедешь. — Есть, — дружно ответила шестерка. — А вы командир? — спросил Пятый, забираясь на переднее пассажирское сидение. — До моего прихода, к ним никого не подпускать, и тем более никого из них не отпускать, не важно под каким предлогом. Неважно кто будет требовать, — командир отряда на секунду задумался, пытаясь закурить новую сигарету, но зажигалка упорно этому противодействовала. — В случае чего, разрешаю применить когти. А я… — зажигалка наконец сдалась, и кот блаженно сделал затяжку, — прогуляюсь немного. — Вас понял, командир, — весело ответил Пятый. — Удачи вам, командир, с прогулкой, — дверь захлопнулась. Фургон двинулся, а за ним на четырех лапах, как отдельное транспортное средство, поплелась Шестая. Кот выпустил дым ему вслед, после чего, словно резко что-то осознав, его хвост нервно задвигался в стороны. — Вот ты… никакой субординации, — пробубнил кот и повернулся к Кате. — Тебе куда товарищ? — На трамвайную остановку, — равнодушно ответила девушка. — Не против если я составлю компанию? — А у меня есть выбор? — А я похож на ту жалкую шваль, которая будет шантажировать девушек, чтобы переспать с ними? — бесстрастно спросил кот. — Ну, зачем-то же вы меня освободили, — пожала плечами Катя. — Составишь компанию, отвечу. И так, для справки — не собираюсь я с тобой спать, — наступила неловкая пауза. Катя приподняла бровь в немом вопросе. — Ну… Я имею ввиду, не за этим я тебя оставил и предлагаю тебе прогуляться, — невозмутимо прояснил ситуацию кот. Катя вздохнула и пошла. Кот воспринял это как согласие, и пошел с ней рядом, запахивая плащ. На улице похолодало, и дыхание уже начинало образовывать облака пара. Кате, одетой в одну водолазку, холодно не было. Ей всегда нравился холод. А еще больше ей нравились вечера в Лунарии. Уличное освещение было только вдоль дорог, и всю остальную часть страны освещала огромная вездесущая луна. Катя читала, что только в странах бывшего ВСВЗ была настолько огромная и светлая луна. Правда это или нет, она не знала, но учитывая религию Лунарии, Селенизм (поклонение луне как многоликой богине, которая дала жизнь всему в мире), было похоже на правду. — Отпустил я тебя, товарищ… — Катя, — перебила его девушка. — Отпустил я тебя Катя, по одной причине, — как ни в чем не бывало продолжил кот, — а ее нет. Я же кот, делаю что хочу, зачем мне причины. Катя ему не поверила. Да, коты действительно славились своей непредсказуемой натурой и нетерпимость к контролю. Именно благодаря этой особенности у котов до сих пор не было своего государства. Просто огромный участок земли, на котором не было ни законов, ни правительства, и коты этим очень гордились. Конечно, были и те коты, которых такой уклад не устраивал, так часть северных территорий в свое время присоединилась к ВСВЗ, а часть южных к Торговой Республике(Федеративная Коалиция Торговых Республик — первоначальное объединение лисьих городов, знаменитое тем, что все свои территории, после объединения, они получили, или в ходе оборонительных войн, как с территориями ящериц, или в ходе дипломатии, как с территориями котов.). После чего ВСВЗ и Торговая республика заключили пакт, в котором оставшаяся территория будет называться «Вольные Земли», и станет буферной зоной, разделяющей север и юг континента. Котов на это заседание не позвали, так-как непонятно было к кому вообще обращаться. Нет, конечно, какие-то формальные лидеры у котов были, как правило старые опытные особи, но их власть заканчивалась на уровне советов. Поэтому их так и называли — Советники. Но этот явно был не такой, как его сородичи с Вольных Земель. Хоть сейчас и старался сойти за такого. — Врешь. — Вру, — с легкостью согласился кот, набирая в легкие дым. В молчании они вышли к дороге, встали на светофор, горел красный. — Просто знаешь, Катя, — прервал молчание он, когда загорелся зеленый, — твои коллеги, не факт, что переживут эту ночь в участке. И этого всегда нужно ожидать, когда ты соприкасаешься с темной стороной, ожидать что однажды идя домой, тебя кто-то окликнет, и это будет последнее что ты услышишь в своей жизни. И не важно, как ты соприкасался с ними, брал взятки, копал под них, пытался бороться, или просто был клерком в никому не нужном офисе по отмыву денег. Так или иначе исход один. Луна… если быть полностью честным, сейчас вообще никто не может чувствовать себя в безопасности. Звери утром выходят из дома, и пропадают. Разные люди. От рабочих, пропивающих зарплату, до вшивой интеллигенции, профессоров там… — при этих словах, Катя сразу вспомнила о матери. — А ты… Я тебя решил помиловать, хоть ты и взяла, кое-какой аванс, дать второй шанс, раз ты уволилась. Не факт конечно, что это тебя спасет, но шансов у тебя явно больше, чем у твоих знакомых, — он докурил сигарету. Дождался пока он будут проходить урну, затушил окурок об каменную корзину. Выкинул. Привычными движениями достал новую сигарету, и опять начал мучать бедную зажигалку. — Не думаешь, что ситуация, когда сотрудника, который уволился аккуратно под облаву, не арестовывают вместе с остальными, выглядит очень подозрительно и странно? — спокойным монотонным голосом проговорила Катя. — О-о-о, поверь, у товарища «рыжика», сейчас будет куда более насущные проблемы, чем какая-то там, потенциальная подставная лисица, — наконец кот прикурил, и они продолжили путь, в молчании. — С твоих слов, сегодня у вас будет опасная ночь, — в этот раз молчания прервала Катя, не справившись с любопытством. — Но почему ты тогда не поехал со своим отрядом? — Если бы я поехал, то это была бы, самая обычная ночь.       Еще пару минут молчания. Катя опасалась спрашивать дальше, но любопытство, всегда было одной из главных ее слабостей.        — Объяснишь? Ответа не последовало. Опять период молчания. Катя попыталась прочесть его эмоции, но лицо было непроницаемым. — А ты любишь задавать вопросы, да? — Кот выдохнул клубы дыма. — Понимаешь, наличие моей фигуры в участке, скорей всего отпугнула бы… — он сделал неопределенный жест рукой, — скажем так, прогнивших элементов, нашей не идеальной правовой системы. И мое отсутствие, должно послужить первой искрой, которая разрастется в пожар! Выжигая всю заразу на своем пути. Мы выжжем эту заразу! Кровью и когтями выжжем… — кот словно, вспомнив что-то из прошлого посмурнел. Оставшийся непродолжительный путь, они прошли молча. Кот простоял вместе с Катей, пока не приедет ее трамвай. — Ну, прощай Катя. Смотри больше не связывайся с темной стороной. — Прощай… — хотела было попрощаться Катя, но поняла, что не знает его имени. — Витольд, — пришел на помощь Витольд. Ночь сегодня была ясная. Но для Лунарии это не было чем-то необычным. Даже если весь был лил дождь и было пасмурно, к появлению луны, тучи магическим образом рассеивались, и лишь редкие облака, иногда позволяли себе отбросить небольшую тень, после чего поспешно убирались восвояси. Если так подумать, то Катя помнила только пару раз, когда луна была укрыта непроглядным облачным одеялом. В эти дни в Лунарии случались воистину траурные события. Например, в день распада ВСВЗ, луна не показывалась две недели. Священники всегда говорили, что Луна, скорбит вместе с ними. Подойдя к своему двору, ночную тишину стал нарушать скрипучий звук. При дальнейшем приближении, источником звука оказались качели, на которых весело раскачивалась та самая рысь. На улице кроме нее и алкашей в беседке, никого не было. Завидев Катю, рысь энергично замахала рукой, в знак приветствия. Катя лишь нерешительно подняла ладонь в ответ. На этом их не вербальное общение закончилось. Катя зашла в квартиру. Посмотрела на часы — почти девять. Еще три часа, и все закончится. Написав прощальную записку, Катя положила ее на комод в зале, рядом с конвертом «прощального подарка». Немного поразмыслив, девушка пошла в спальню, и достала из тумбочки оставшиеся деньги, и положила в конверт. Вернувшись в спальню, она улеглась на не застеленную кровать, и включила телевизор. Шли дебаты кота и волчицы. Катя не знала никого из них. — Ну как же вы не понимаете, что вмешательство государства в экономику, и подсаживание убыточные предприятия на дотации, сродни выращиванию деревьев. Если дереву суждено погибнуть, то пусть оно гибнет! А искусственно поливая его, вы лишь навсегда привязываете его к себе, окончательно отрубая ему возможность на самостоятельную жизнь! Надеюсь, хоть эту аналогию, миледи, ваш скудный умишка поймет? — с издевкой закончил кот. — Не смешите мои лапы. Оно и видно, что в садоводстве вы разбираетесь куда лучше экономике. Может заключим сделку? Я вам куплю вам перчаточки, панамку и набор инструментов, а вы навсегда перестанете нести свою тупость в массы. Идет? — вместо вменяемых аргументов, перешла на личность волчица. — Да вы… Да ты… — Да я. А у вас что, словарный запас закончился? Неудивительно. Но вы подумайте, сделка еще в силе. — Шавка малолетняя! — Маразматик престарелый! — Профурсетка медяковая! Волчица на последнее оскорбление, очень сильно вцепилась в трибуну, что та треснула под ее давлением. Кот в деловом костюме зашипел, и влез на свою трибуну, высоко выгибаясь. — Переключай давай. Быстрее! — Послышался голос за кадром. Павильон дебатов сменился ведущей — миловидной кошкой. Подперев морду одной рукой, она скучающе рассматривала свои когти на другой. — А? — переспросила она, повернув голову куда-то выше камеры. — Мы снимаем я тебе говорю, — послышался раздраженный громкий шепот. Кошка еще пару мгновений смотрела в ту же точку, а затем быстро подобралась: — Э-э, м-м… Дорогие телезрители, из-за небольших технических неполадок, мы были вынуждены прервать сегодняшние дебаты, профессора Экономического Университета имени Лебединова, доктора экономических наук Василия Крас… Красгн… Красгнвнца, и Верховного министра экономики Марии Миролюбовой, на тему «Вмешательство государства в рынок». Взамен мы вам покажем пилотную серию новой мелодрамы, «Великолепная Любовь» … Следующие часы, для Кати были мучительно долгими. Чем ближе была ее цель, тем дольше шло время. И вот бессмысленный просмотр телевизора ей надоел. Она пошла на кухню, открыла холодильник. Внутри все также стояла, теперь уже начатая консерва и кусок сливочного торта. Катя достала кусок торта, он предусмотрительно был обернут пищевой пленкой. Из нижнего ящика она достала одну праздничную свечку, и коробок спичек, из соседнего ложку — вилки закончились. Засунув предметы в карман джинс, и взяв торт, она вышла из квартиры. Вернулась — захватила будильник. Пошла на чердак, а оттуда на крышу. С этого места открывался отличный вид на двор и соседние панельные дома. Усевшись, катя осмотрела двор. Хорьки вышли на охоту, выискивая крыс, мышей и других вредителей. Алкаши, растянувшись вокруг беседки, блаженно спали. Рысь все также находилась на качелях. К ней как-раз подбежал хорек, и встал на задние лапы, рассматривая девушку. Та протянула руку. Хорек ее обнюхал и убежал. Рысь посмотрела ему в след. От былой энергичности и веселья, в ней ничего не осталось. Она понуро наклонилась, уперев взгляд на свои лапы.       Не найдя чего еще интересного, Катя легла. Вдохнула полной грудью холодный ночной воздух. Взяла будильник и завела на двенадцать ночи. Подложив руки под голову, она посмотрела на луну. Казалось, сегодня она была особенно яркой. Словно на прощанье, она решила показаться перед девушкой во всей своей красе. «Смотри Катя, что ты упускаешь, что ты больше никогда не увидишь» пробубнила себе под нос Катя, имитируя Луну. Ну и ладно. Все равно ее тут уже ничего не держит.       Девушка тоскливо вздохнула. Эта крыша навевала, старые воспоминания об общежитии, куда они с матерью переехали, когда Кате было около шести. Поездка была очень долгой, они постоянно где-то останавливались, нередко ночевали на вокзале. Катя не помнила, почему мама вообще решила покинуть их прошлый дом. Верней она помнила, что из-за нее, из-за Кати. Но почему, хоть убей не могла вспомнить. А у матери стеснялась спросить. Каждый раз, когда разговор заходил о жизни до общежития, ее мама всегда увиливала и меняла тему разговора. Так Катя поняла, что эта тема является чем-то вроде негласного табу.              Катя помнила, как ей не нравилось в общежитии, как ей постоянно снились кошмары. Но девушка не ревела, не устраивала истерик, она понимала — так надо, и старалась вести себя как можно тише, быть как можно меньше, чтобы не доставлять лишних хлопот. И вот однажды ее мама, видимо, обеспокоенная изменениями в ребенке, как-то подсуетилась и «арендовала» ключ на крышу у коменданта общежития на месяц. Но так получилось, что комендант сменился раньше окончания срока аренды ключа. Новый комендант, естественно, об этом бартере ничего не знал и, видимо, из опасений, что у него будут неприятности из-за потерянного государственного имущества, замок менять не стал. Во всяком случае так решила Катя. Что самое интересное — коменданты менялись, а замок без ключа, так никто и не поменял. Вот так крыша общежития переквалифицировалась в их тайное, уединенное убежище. Их двоих. Только их и никого больше. С тех пор, практически каждую ночь, они забирались на крышу, в их тайное… нет, личное место.              Катя, видя, как мать постоянно приходить поздно домой, ужасно уставшей, никогда не решалась попросить, посетить их убежище. Но даже так, мать, словно читая мысли дочери, сквозь усталость и сон, ввела девушку в ее маленький рай. Катя не знала, чем было вызвано подобная самоотверженность матери, но почему-то ей казалось, что маме было стыдно и грустно. Стыдно за что-то, из-за чего они вообще попали в это общежитие. Грустно из-за метаморфоз дочери, вызванными переездом. И, наверное, там, в их затерянном раю, мама видела отголосок той старой версии Кати.              Прозвенел будильник, развеивая грезы девушки. Наступила полночь. Девушка потянулась, разминая затекшие руки, и села. Достала из кармана джинс свечку и спички. Сняв пленку с куска торта, вставила свечку и подожгла. — С Днём Рождение, мам… — тихо проговорила девушка и задула свечку. Есть до ужаса не хотелось. Но Катя кусок за куском, заставляла себя проглатывать части торта торт. Девушка не знала почему, но она почему-то считала, что обязана его съесть. Был в этом некий символизм, понятен лишь девушке. Под конец Катя едва сдерживала рвотные позывы, так много она ела, еще когда была жива мама. Желудок явно противился взятому с ниоткуда символизму девушки. Но пересилив себя и свой живот, торт был доеден до конца. Катя встала, устало посмотрела на луну, в последний раз. Девушка не была религиозной, не посещала церкви, не молилась. Все что она знала о Луне, было из рассказов матери. Мать много историй знала. Как из серебряной книги, так и просто фольклора, легенд, сказок. «Ничто не ново под Луной», с этих слов, начинались практически все ее рассказы. — Луна… — девушка почувствовала себя глупо, но продолжила, — подай знак, если мне стоит поступить иначе, — девушка все решила, еще две недели назад, но все-таки маленький, мерзкий червячок сомнения, засел где-то глубоко в ее душе. Ничего не произошло. На что она вообще надеялась? Дура.       Катя осмотрела, напоследок, двор. Взгляд непроизвольно устремился к качелям. Они были пусты. Вернувшись в душную квартиру, девушка отнесла тарелку и ложку в раковину, где скопилась гора немытых столовых приборов. «Зачем их мыть, если мне они скоро не понадобится» приняла решение девушка, две недели назад. Захватив нож, она пошла в ванную комнату. Зайдя внутрь, она разделась до нижнего белья. Она не хотела, чтобы ее тело нашли полностью голой. Включила воду в ванной, оставила наполняться. Посмотрела в зеркало. Оттуда на нее усталым взглядом смотрела лисица. Мордашка у нее была симпатичная, с белым пятном, начинающимся на нижней челюсти, и непрерывно, через всю шею, грудь и живот уходящим в ее зеленые трусики. Синяки под глазами, которые раньше сливались с ее серой шерстью, теперь были ясно видны, показывая всю глубину ее усталости. Серая шерсть, с белым овалом, некогда густая, блестящая, гладкая и шелковистая, проредела, местами скомкалась и пожухла. Серые волосы на голове, под тон шерсти, тоже видали куда лучшие времена. Под небольшой грудью, невооруженным глазом, можно было сосчитать все ребра. Живот впал. Хвост, раньше большой и пушистый, представлял жалкое зрелище. Не удивительно, что ее ей прибавляли лишний тридцатник. В целом, ее могли приглашать на телешоу, под видом жертвы какого-то маньяка, и ни у кого не возникло бы сомнений. Дождавшись наполнения ванны, девушка опустила лапу. Слишком холодная. Горячую воду опять отключили. Пошла на кухню, достала большую пятилитровую кастрюлю, наполнила водой, поставила на плиту нагреваться. Дождавшись пока вода начнет кипеть, девушка взяла прихватки и потащила разбавлять ледяную воду. Теперь температура ванны, девушку устроила. Едва коснувшись лапой, поверхности воды, девушка спохватилась, что не открыла окно. Окно обязательно надо открыть. А то в такой духоте точно будет запах. А она неприятности надо свести к минимуму. Отошла открыть окно на кухне. Опять, забыв про порог, девушка больно приложилась лапой. Поскакала на одной ноге. Вернулась. Едва коснувшись лапой, поверхности воды, девушка подозрительно посмотрела на нож. Взяла его, проверила на остроту — недостаточно. Вернулась на кухню за мусатом. Села затачивать нож. Когда уровень остроты ножа удовлетворил девушку, она вернулась в ванную. В четвертый раз девушка решила удостоверится все ли правильно она написала в записке. Затем перестраховавшись написала еще одну, и приклеила снаружи своей входной двери. Записка была адресована соседке. У нее как-раз были ключи от квартиры Кати. Следом была и пятая попытка, и шестая... Девушку постоянно что-то отвлекало. Словно ее подсознание тянуло время, в ожидании чьей-то помощи. Но никому была помочь. Никого у Кати не осталось. И вот, когда все было сделано: записки проверены, кровать застелена, электроприборы вынуты из розеток, вода подогрета (во второй раз) и даже посуда все-таки была помыта. Теперь, когда не осталось ничего, за что мог зацепиться ее мозг, она с чувством полной завершенности и хорошо сделанной работы, опустила лапу в теплую воду, а затем и вторую. Полностью опустившись в воду, девушка взяла нож. Приставила его к вене. Закрыла глаза. Открыла глаза. Посмотрела на нож, которым пользовалась пять лет, но словно впервые его видела. Нож почему-то дрожал. И рука, к которой он был приставлен, тоже дрожала. Девушка непонятливо посмотрела на свои ладони. «Почему они дрожат?» — искренне непонимающе подумала девушка. Затем откуда-то издалека, послышался тихий звук капли. Затем еще, и еще. С каждой новой каплей звук был все ближе и ближе, пока девушка не поняла, что звук идет прямо от нее. Ничего не понимая, дрожащей рукой, она дотронулась до щеки. Шерсть была насквозь мокрая от слез. «Почему? Почему я не чувствую ни страха, ни сожаления, ни горечи, ни что-либо еще. Но при этом плачу? Когда я вообще плакала? Еще до переезда в общежитие? Почему я плачу? Почему мои руки трясутся?» — Почему? — Дрожащим голосом Катя спросила пустоту. Она всегда была флегматично, хладнокровной. Не из-за храбрости. Нет. Она просто не ощущала страха, как и большинство других эмоций. И сейчас, она ничего не чувствовала. Но тогда откуда слезы? Почему ее тело так реагирует? И главное, почему она все еще сомневается? —Хватит. Соберись! Ты все уже решила. Поздно отступать. Один порез, и скоро все закончится, — напускала браваду девушка. — Один порез, просто один порез. Одно движение. Быстрое и резкое, — девушка так сильно сжала рукоять ножа, что когти впились в ладонь, выпуская капельки крови. На этот раз она не отступит. Сделав глубокий вдох, она приставила лезвие к вене, подняла локоть для взмаха и… Из зала послышался женский вскрик, а затем глухой звук, предположительно падения, а затем этот же голос протяжно простонал: — Оё-ёй больно-о. Катя вздрогнула. Уши встали торчком. Это что еще за незваные гости. Девушка вылезла из ванной, захватила нож. Вытираться не стала. Не потому, что спешила, была испуганна или еще что. Просто в тот момент она даже не подумала об этом. С медленным спокойствием, словно в ее дом не вторглись только-что, оставляя за собой лужи воды, девушка открыла дверь.              Прямо перед ней, в белом свете луны валялась та самая рысь, и держалась за колено. Услышав открывающуюся дверь, рысь мгновенно подобралась и вскочила на ноги. Но, видимо, из-за поврежденного колена ее правая лапа подкосилась, и рысь опять упала, опять застонав. Бретелька майки съехала, обнажая грязный лифчик девушки. Ее хвост нервно заходил ходуном. — М-м-м… Привет? — Неловко начал незваный гость, медленно ползя, пока спиной не уперлась в стенку. Катя, неподвижно наблюдала за всей нелепостью грабителя. Сделала шаг. Глаза рысь моментально метнулись на кисть Кати, ту в которой у нее был нож. По которому уже начала стекать кровь, из пораненной ладони, что еще больше напускала жути ее образу. Но девушка об этом не думала. Зато об этом думала рысь. — Стой! Пожалуйста, давай поговорим… Просто поговорим, окей? Катя сделала еще шаг, оставляя лужу воды, в которую медленно капала ее кровь с острия ножа. — П-подожди. Остановись пожалуйста! Я… я не хочу причинять тебе вред, — предприняла жалкую попытку устрашения воровка. И еще один. Между рысью и Катей, осталось расстояние ровно на один шаг. — Окей, я-я предупреждала! — Рука рыси метнулась в карман и попыталась что-то достать. Но видимо это что-то зацепилось за внутреннюю часть джинсовых шорт, и никак не хотело вылазить. Она стала помогать второй рукой. Если бы Катя имела намерения напасть на домушницу, то идеальнее момента не существовало. Но Катя не хотела напасть, она видела, что рысь боится ее намного сильнее, чем стоило бы. Поэтому девушка намеревалась еще немного потянуть момент, преподав воровке урок. Послышался треск, и рысь с частью джинсовой ткани, достала маленький перочинный ножик, и дрожащими руками поставила его перед собой. Ножичек ни в какое сравнение не шел с длинным широким лезвием кухонного ножа Кати. И если говорить откровенно, с большим успехом рысь могла воспользоваться своими когтями. Лиса сделала еще шаг, последний, нависнув над бедной рысью. Та лишь слабо запищала «Н-не надо…» зажмурив глаза. Катя положила на комод окровавленный нож, и присела на корточки. — Для воровки, ты какая-то слишком трусливая, — меланхолично проговорила Катя. Девушка протянула руку, чтобы забрать ножик. Рысь сидела с закрытыми от ужаса глазами. Когда Катя просунула руку между ладонями рыси, они были ледяными, та тут же бросила обрывки ткани и последнюю линию обороны. Катя положила предметы к своему ножу, на полку. — М-можно последнее ж-желание? — Заикаясь прохныкала рысь. — Какое? — М-можешь не п-пытать меня, перед с-смертью… п-просто убей меня, быстро… — Зачем мне тебя убивать и пытать? — Все так же продолжила Катя. — А? — Внезапно оживилась рысь, и открыла глаза. — Ты разве не маньячка? — Нет, с чего ты взяла? — с небольшой издевкой спросила лисица. — Ну… Окровавленный нож… Вышла из ванной… Все знают, что именно там разделывают своих жертв маньяки… Ты в нижнем белье… Знаешь, чтобы не запачкать одежду… — немного сумбурно начал разъяснять вторженец. — Разве не лучше, тогда быть голым, или купить фартук? — Наверно лучше, но вдруг ты стеснительный маньяк… — девушка замолчала, поняв в какое нелепое положение сама себя завела. Она подняла колени и обняла их, уткнулась в них мордой и обернула хвост вокруг лап. — Ну хорошо, то что я не «маньячка» мы разобрались. А что прикажешь делать с тобой, воровка, может в милицию стоит обратиться? — Нет! Пожалуйста! Только не им… Я просто хотела чего-то покушать… Я не собиралась ничего красть ценного… То есть вообще ничего не собиралась красть… ну… кроме еды… — когда речь зашла о еде, живот девушки громко заурчал, в подтверждение ее слов. — Честно-честно. Хотите, теть, вы меня накажите как-то, только не звоните в милицию… — заскулила воровка, не поднимая головы. Катя вздохнула и встала. Рысь, конечно, залезла в ее дом, и не факт, что остановилась бы только на еде. Но с другой стороны, зайди она на пару минут позже — некому было бы ее останавливать. Поэтому какая разница? Да и не похоже она была на какую-то закоренелую преступницу. Так, максимум беспризорник. В любом случае, надо побыстрее от нее избавиться, и закончить начатое. — Пойдем. — К-куда? — С возобновившемся страхом в голосе, спросила рысь. — На кухню, дам тебе еды. Поговорим — там видно будет, что с тобой делать. Предложить могу только почти полную банку говяжьей тушенки, не то чтобы ты в том положении, чтобы выбирать… — говорила Катя, уходя на кухню и открывая холодильник, доставая начатую утром банку. — Ты идешь там, или удрать решила? — уточнила девушка и поняла, что оставила злоумышленнице свой нож. Хоть Катя и собиралась свести счеты с жизнью всего пару минут назад, но возможность быть убитой воровкой, почему-то не прельщала. Но ее опасения оказались мнимыми. В проеме появилась рысь, и нарочито аккуратно переступила порог. — Теть, а зачем вам такой порог вообще? — Специальная защита против воровок. — Очень смешно теть, — с ноткой недовольства в голосе прокомментировала воровка, усаживаясь на табурет. — Ты лучше скажи сколько тебе вообще лет, что ты таким занимаешься, — проговорила Катя, ставя подогретую тушенку под нос рыси, и сев на стул напротив. — Восемнадцать, — с нетерпением сказала рысь и принялась уплетать угощение. Катя в недоверии вопросительно подняла бровь. — Честно-честно теть, на прошлой неделе исполнилось. — Если так, может тогда хватить теткать я всего на четыре года тебя старше. Рысь мигом остолбенела, с открытым ртом и недонесенной туда куском мяса. — Реально!? — С невинной искренностью удивилась девушка. — Реально, — передразнила лисица. — М-да, запустили вы себя те… — Катя, и можешь на ты. — А меня Алекс зовут! — Алекс? То есть Саша? — Нет… Точно не Саша. Алекс, — безапелляционно заявила Алекс. — А почему не Саша? — Послушайте те… — раздраженно начала Алекс, но наткнувшись на взгляд Кати, немного стушевалась и поправилась, — Катя, я тебе в душу не лезу, и ты ко мне тоже не лезь. Наступила неловкая пауза. Катя откинулась на деревянную спинку стула, и осмотрела прическу девушки. Волосы были недлинными, примерно до подбородка. Так же было видно, что их чудовищно обкорнали, и явно обкорнали недавно, из-за чего рысь выглядела диковатой. Доев и выскребя все остатки, рысь отставила пустую банку в сторону. — Кать, а что ты делала там, в ванной? — Заговорщицки проговорила рысь. — Как ты там сказала «я тебе в душу не лезу, и ты ко мне тоже не лезь», так вроде? — Окей, тогда давай баш на баш. Я отвечаю тебе на твой вопрос, а ты на мой. Идет? — Идет, так почему ты Алекс, подростковый протест против всего отечественного? — И вовсе нет! — Возмутилась рысь, затем поникнув, грустно продолжила. — Саша… она… она осталось там сзади… Саша — клеймо слабовольной девчонки, которая мне омерзительна и которая осталась в прошлом, в клетке. А я, Алекс, и я не она, я Алекс, и все тут, — понуро закончила девушка. Прошло несколько секунд тишины. — А теперь ты, что ты делала в ванне с окровавленным ножом… — под конец ритм ее речи замедлился, проговорив это вслух, Алекс, видимо, все осознала. — Хотела покончить с собой, и встретится с мамой, но кое-кто, не будем тыкать пальцами, помешал, — будто о чем-то будничном ответила Катя. — А, — только и нашла, что ответить рысь. Они опять помолчали. — И когда я уйду, то ты… — Да. Опять тишина. — Тогда я не уйду, — решительно заявила Алекс. — Тогда я позвоню в милицию, — спокойной парировала Катя. Еще пару минут тягучей тишины. — Окей… Можешь тогда хоть шорты или штаны, или че еще дать. А то как видишь немного непригодны уже. Рысь встретилась с непроницаемым взглядом лисы. — Ну… То есть, тебе-то какая разница. Тебе же все равно они ни к чему. — Хорошо, но давай условимся, я даю тебе одежду, и ты наконец уходишь. — Окей… Катя встала и пошла в свою комнату. Открыла шкаф, стала думать, что отдать. Конечно, ей все это не пригодится, но все-таки… В итоге она нашла спортивные шорты. Кате они были немного ниже колен, учитывая то, что Алекс была на голову выше, они не должны быть ей малы. Ничего не подозревающая лисица вышла в зал, как на нее внезапно, сзади что-то навалилось. Катя больно упала… Вернее нет, она думала, что сейчас будет больно, но упала она на подготовленные кем-то подушки дивана. Пока девушка была дезориентирована, ей умело связали руки. — Алекс, что ты делаешь? — апатично спросила Катя, не пытаясь сопротивляться. — Не даю тебе умереть. — И как долго ты будешь это делать? — Пока… — повисла пауза, видимо девушка думала над ответом. — Сколько надо, столько и буду, — в итоге буркнула она. Алекс помогла Кате подняться, и повела обратно в спальню. И привязала к табуретке у туалетного столика. Включила телевизор. — Вот, смотри телевизор, и не хоти умереть. — Знаешь, когда ты от страха жалась в угол, ты мне нравилась куда больше. Что изменилось? — Теперь я знаю, что поступаю правильно, а правым сама Луна дает силы. — Пф-ф. Даже если так, ты же понимаешь, что не сможешь меня держать вечно. Алекс промолчала. — И вообще, сдалась я тебе. Давай так, ты меня отпускаешь, и я тебе разрешу взять абсолютно все что захочешь. Опять никакого ответа. Алекс сидела, сложив ноги. Ее хвост словно маятник метронома, вилял слева на права, и наоборот. Так они и сидели, рысь смотрела на лисицу, лисица безучастно смотрела в телевизор. Катя не знала сколько они так сидели, час, два, может больше. Свет луны понемногу начинал исчезать, значит скоро будет светать. Алекс медленно стала клевать носом, пока ее голова окончательно не повисла. Она уснула. Катя вздохнула, и стала крутиться вокруг своей оси, откручивая сидушку табуретки. Открутив, она достала привязанную часть веревки, и применив свои недюжинные навыки гибкости, убрала связанные руки из-за спины. После чего перегрызла веревку. Она была свободной. Теперь Алекс. По сути, Катя могла сейчас пойти и закончить то, что начала, когда девчонка проснется, явно уже ничего не сможет сделать, но… Было мелкое, мерзкое «но», даже два. Первое но — лисица не хотела нанести моральную травму, своим трупом. Второе но — столь самоотверженность рыси, импонировало девушке. Много кто другой, окажись он на месте Алекс, лишь подождал бы, когда Катя закончить со своим делом. «Ладно» мысленно приняла решение Катя, «Пока потерплю, а как избавлюсь все закончу. Все равно спешить некуда». Лисица подняла рысь. Для своего стройного телосложения, она была довольно тяжелой, или это Катя себя так забросила? Положила девушку на край кровати, а сама легла на противоположном. И только теперь, вернувшись в свою уютную кровать, Катя поняла, как она устала. По ощущением, ее тело стало весить около тонны. Как она вообще не ощущала такой усталости? Неожиданно, к ней прижалось что-то теплое и мурлыкающие. От этого ощущения, ее сознание тут же померкло. — Я введу прямой репортаж, из милицейского участка №14, и по совместительству, временная штаб квартира спецслужбы по борьбе с преступностью, — прозвучал мужской голос, из включенного телевизора. — Сегодня не спокойная ночка. Участок оперативно окружили бравые силы милиции, а так же вскоре подоспевший отряд Боевых сил Лунарской армии. Они утверждают, что в участке находится ценный кадр, и его задержание является попирательством и насмешкой над законами и конституцией нашей славной страны. Однако вскоре прибыла Национальная гвардия, которая поставила под вопросом законность действия, приехавших ранее боевиков. Сейчас ведутся напряженные… — О милосердная Мать Луна, да это же медведь! — воскликнул другой голос за кадром. — Снимай! Снимай его живее. Что он делает с ним делает… О Луна… — Держи камеру, меня щас вырвет… — Огонь! Они подожгли здание! Звони пожарным…