***
На следующий день все повторяется: Эндрю, мучающийся от жары, получает во время своего перерыва рожок персикового и ждет в конце смены. Нил протягивает ему вишневое со скупым объяснением, что оно приехало под вечер. Ни один мускул не дергается на лице Эндрю, когда он принимает мороженое, но что-то меняется в его лице после первой порции. Нил замечает это в полуприкрытых глазах и расслабленной челюсти, хотя все еще не уверен в этих изменениях наверняка. По пути домой он сокращает расстояние между ним и спиной Эндрю на шаг, и теперь их разделяет всего два. Нил не знает, чего Эндрю хочет от него и что ему дают эти совместные «прогулки» после смены, но пока его лицо цело, ему не на что жаловаться. Возможно, дело в том, что нет отвлекающих факторов в виде привычной компании дружков Эндрю. Возможно, дело в том, что рядом нет Аарона, и Нил не находится в секунде от желания убить долбаного придурка. Возможно, у Эндрю нет предубеждений насчет Нила, и раз уж они застряли этим летом в одном городе — в одном парке, — он решил найти себе личное развлечение. «На самом деле, он нормальный. Ну, большую часть времени, — как-то сказала Нилу Элисон после очередной стычки с Миньярдами весной. — Да, может, грубый и закрытый, но он не делает того, чего не хочет, и видит людей… Ну, такими, какие они есть. По крайней мере, со мной было так». Все возможно. Но Нил предпочитает об этом не думать и просто следует за Эндрю.***
Пятница вносит новые изменения в их строящийся порядок. — Убийца — дворецкий. Нил отрывается от книги на знакомый голос, откладывает ее в сторону и встает. Гладя Эндрю в глаза, он зачерпывает шарик. — Я тебе не верю. Это клише без доказательств. — Дай знать, как дочитаешь. — Эндрю забирает мороженое с довольным видом — будто Нил реагирует именно так, как Эндрю и задумывал. В конце дня, на прежнем месте у ворот, Нил с ходу бросает Эндрю обвиняющее: — Ты гребаный мудак! Эндрю улыбается — самодовольно и даже почти гадко, — когда принимает холодную сладость. — Не я виноват, что ты выбрал буквально единственную книгу, где убийцей правда был дворецкий. — Эндрю начинает идти по тротуару, и Нил не замечает, как подстраивается рядом под его шаг. — Мэри Райнхарт — американская Агата Кристи! Кто знал, что «Дверь» будет дерьмовой? — Она написала ее для издательства, которое открыли ее сыновья. Им просто нужен был бестселлер, чтобы привлечь внимание. Она лежала в больнице, ей было херово, а отродья трясли с нее книгу как можно быстрее. Чего ты ожидал? — Эндрю продолжает меланхолично расправляться с мороженым. — Но ведь по правилам сочинения детективных историй Ван Дайна слуга как раз-таки и не может быть преступником, потому что люди низкого происхождения первые попадают под подозрения! Эндрю замедляется в шаге и поворачивается полностью в сторону Нила. — Ты задрот. Нил улыбается, словно ему сделали комплимент, и приподнимает бровь. — И кто мне об этом говорит? Человек, который знал историю написания дерьмового детектива? — Туше. До развилки они идут молча, но тишина между ними — не менее желанный спутник.***
Нил набирает очередной шарик мороженого женщине с ребенком под аккомпанемент визгов перевозбужденного чада, когда очередь за ними растет в геометрической прогрессии. Нил работает по графику два через два, и сегодняшняя суббота выдалась поистине благосклонной на погоду. И жестокой на количество людей, которые решили посвятить время своим детям. Очередной вагончик высаживает очередную толпу, а Нил только и успевает, что расчитывать людей и набирать заказы. Толпа на «Колесо обозрения» не меньше, чем у его киоска. С такого расстояния Нил не может хорошо увидеть Эндрю — он представляется больше размытым пятнами лицом, нежели четкими контурами. Но сейчас — привычное время перерыва Эндрю, и даже в процессе набора очередного шарика, Нил успевает мельком глянуть в сторону аттракциона. Эндрю стоит за аппаратурой, пока его напарница — неизвестная Нилу девушка — занята рассадкой посетителей. Эндрю будто только и ждал, пока Нил посмотрит в его сторону, потому что, как только это происходит, он салютует ему пальцами от виска. Даже не зная подоплеки этого жеста, Нил улыбается. — Это означало, что мы все равно увидимся? — Нил протягивает привычное вишневое, пока сам пытается подцепить языком собственное. Эндрю курит, прислонившись к воротам парка, невпечатленно наблюдая за попытками Нила. — Только не говори, что у тебя… — Да, это сырное, — подтверждает Нил неозвученное предположение. Догадаться несложно: ананасовое имеет более яркий оттенок и маленькие кусочки фрукта, лимонное наоборот — бледное, а в манго добавлена маракуя фиолетово-красными полосами. Эндрю настолько часто подходил к киоску, что наверняка уже выучил каждый вкус и его местоположение в витрине. — Ты язычник. — Оно вкусное! — Херня. — Ты просто не пробовал! — Тебя точно роняли в детстве. — Да бывало и похуже, знаешь, — Нил покручивает пальцем около щеки, и Эндрю провожает его движением взглядом, но ничего не говорит. Он тушит сигарету о подошву и выкидывает бычок в соседние кусты, но не двигается с места, когда принимается за свое мороженое. — Трудный день, — решается на утверждение-вопрос Нил, но… — Мы не будем вести светские беседы. — Это не вежливость, а констатация фактов. — Зачем ты тогда устроился сюда? — Нечем было заняться, — беспечно отвечает Нил, потому что так и есть. Половину лета Кевин проведет с матерью, профессиональной спортсменкой, которая никогда не может выделить время на сына, если это не летнее межсезонье. А оставшуюся половину — в путешествии с отцом по южным штатам. Родители Элисон отправили ее на стажировку в Нью-Йорк, поэтому Нил на все лето остался заперт в городе в одиночестве. Обговорив с Эбби свою идею о летнем заработке, Нил согласился на первое объявление, что нашел в конце мая. — А ты? — То же самое, — равнодушно кидает Эндрю и достает еще одну сигарету. Они все еще не продвинулись ни на шаг — так и стоят на выходе из парка. — И тебе разве не нужно пасти Аарона? — Ты действительно хочешь говорить о моем брате? Нил пожимает плечами, потому что отчасти Эндрю прав, но и видеть близнецов Миньярдов по отдельности — все еще странное явление. — Идиот устроился в библиотеку. — Летом? — смеется Нил. — Он правда идиот. Эндрю хмыкает, будто полностью согласен с Нилом. — У меня уговор с кузеном, — неожиданно добавляет парень. Ложка с мороженым отправляется в рот, а следом Эндрю затягивается сигаретой, словно в этом нет ничего необычного. — Ники выделит мне из страховки за смерть матери Аарона ровно столько денег, сколько у меня будет к концу лета. От Нила не ускользает странная формулировка «матери Аарона» вместо «нашей», но он прекрасно понимает, что сейчас не время для расспросов. — И на что ты их потратишь? — Машина. Нил не знает, что ответить. — Мы собираемся домой? — А ты хочешь? И как ни странно, но Нил хочет ответить «нет». Эбби не будет дома до десяти, впереди два дня выходных, которые Нил потратит на книги и ремонт крыши. Солнце медленно скрывается за горизонтом этого мучительного дня, и теплый ветер забирается под подол футболки, охлаждая разгоряченную кожу. Нил доволен этим моментом. Ему нравится, как солено-сладкий вкус съеденного мороженого остается легким морозом во рту, как темнеет ярко-розовое небо над их головами, как табачный дым оседает в воздухе вокруг и прилипает к одежде. Нилу удивительным образом нравится стоять под внимательным взглядом Эндрю — легким, плавным, изучающим. Не таким, каким он обычно смотрел на него в школе — там существовало всего два варианта: либо Нил был пустым местом, либо угрозой Аарону. Нет, здесь есть только Нил, приносящий Эндрю бесплатное мороженое после смен, и Эндрю — простой парень без лишних масок, который ожидает ответ Нила. С ощущением правильности Нил легко выдает свой ответ: — Нет. Дорога занимает непривычно долгое время. Они петляют по улицам без какой-то цели, и молчания между ними сегодня столько же, сколько и разговоров. Привычные роли — громоздкий барьер между их личностями прошлого — отброшены и разрушены. Ближе к десяти Эндрю провожает его ровно до дома, но вместо общепринятого «пока» Нил получает честь двумя пальцами от виска, теперь прекрасно зная, что это говорит о скорой их встрече в будущем.***
На следующий день, в воскресенье, Нил сидит в своей комнате и читает «Рудин», когда слышит стук в окно. А затем второй. Он загибает уголок страницы без зазрения совести, подходит к открытому окну и смотрит вниз: Эндрю замахивается для очередного броска, но останавливает руку в воздухе. — Нормальные люди пользуются дверью, ты знал? — Комната Нила находится на втором этаже, и ему нет особой нужды кричать, чтоб быть услышанным. — А кто сказал, что мы нормальные? И ведь… не поспоришь же. — Есть планы на день? — спрашивает Эндрю, прикрывая глаза ладонью и щурясь от палящего солнца. — Защищать целостность своих окон от очередных мародеров? — Я преподам тебе парочку уроков юмора. — Ты для этого здесь? — Не хочешь прокатиться? — Эндрю машет себе за спину, где чуть дальше по улице стоит старенький Хонда Фит бледно-голубого цвета. — Машина наша на день. — Что брать с собой? — Сменную одежду и полотенце. Тащи свою тощую задницу, пока я не растаял тут. — Что меня должно удивить больше: факт, что ты пялился на мою задницу, раз знаешь, что она тощая, или что отождествляешь себя с мороженым? — Твоя задница единственная приятная вещь в тебе, Джостен. А на другой чаше твой язык, потому что кто использует слово «отождествляешь» в обычной жизни? И не ты ли у нас спец по мороженому, мм? Ответ придумай, пока будешь спускаться. У тебя пять минут, иначе я оставлю тухнуть тебя тут. Нил просто усмехается и закрывает окно. Он кидает первую попавшуюся футболку и новые шорты в портфель, прихватывает полотенце из ванной, а после спускается вниз торопливым шагом. — Мне нужно знать, откуда столько энергии? — Эбби появляется в проходе, когда Нил уже шнурует кроссовки. — И куда ты собираешься? — Гулять, — Нил колеблется мгновение, прежде чем добавить: — С другом. — С другом? И хотя давным-давно Нил пообещал и себе, и Эбби отказаться от лжи, все же сейчас это больше звучит как полуправда. Эбби знает, кто такие Миньярды, благодаря всем встречам у директора. Но сегодня Эндрю это не тот парень, который разбивал лицо Нила в кровь. Поэтому, для спокойствия своего опекуна, Нил выбирает увильнуть от честности. Пока что. — Да. Он тоже работает в парке. И позвал погулять. — Я оставлю тебя без расспросов, но только пока. Самое главное: скажи, что он не наркоман, и вы не едете на оргию. Нил усмехается, но разве он ждал от Эбби иного? — Ты же знаешь, что даже наркоманы отрицают свою зависимость? — Аргумент. Но я серьезно, Нил. — И я тоже. И нет, он не наркоман, вены чистые. Про оргию не знаю, он ничего не говорил. — О, ну в таком случае не забывай о презервативах и смазке. — Есть, мэм. — Нил накидывает кепку козырьком назад. — А теперь я свободен? — Нужно ли тебе ограничение по времени? — Не думаю. — Ты будешь в безопасности? — задавать этот вопрос стало ее привычкой, хотя чем больше проходит времени, тем меньше тревоги в ее словах. — А что такое безопасность в нашем непредсказуемом мире, Эбби? — Но приложишь ли ты все усилия, которые от тебя зависят? — Это я могу пообещать. — Тогда ты свободен. Повеселись. И я люблю тебя. — И я тебя, Эбс. Нил обнаруживает Эндрю уже в машине на месте водителя: парень лежит на сложенных на руле руках, пряча лицо в изгибе локтя. Нил отчаянно борется с заедающей дверью, когда Эндрю поднимает голову. — Я почти не умер. — Дра-а-ама. — Пристегнись. И развлеки меня разговорами, нам ехать около часа. — Я до последнего не узнаю пункт назначения? — Нет, — безапелляционно отвечает Эндрю, заводя машину. — Есть ли в твоем багажнике бита? Топор? — Я бы скормил тебе ящик мороженого, если б хотел выбрать для тебя самую мучительную смерть. — Ты по-настоящему жесток. — В этом и смысл. С Эндрю легко. До умопомрачения и мягкого безумия, но однозначно — легко. Нил не чувствовал себя со сверстниками настолько комфортно и собой, как с этим странным парнем, полным саркастичных упреков и едких высказываний. Даже в отношениях с Кевином и Элисон постоянно оставалась грань, переходить которую он не решался. Она маленькая и незначительная, но все же до сих пор существовала. А быть рядом с Эндрю вот так, без навешанных ярлыков и тяжести их прошлого опыта, ощущалось чем-то иным. Удобным. Простым. Правильным. Скажи ему кто-то еще пару месяцев назад, что он будет воспринимать Эндрю иначе, нежели как угрозу существования своей спокойной жизни, Нил рассмеялся бы в лицо этому человеку. А сейчас если он и смеется, то с Эндрю, а не над глупыми теориями. Они пересекают черту города через двадцать минут. Еще через полчаса однообразного пейзажа за окном и разговоров ни о чем Эндрю сворачивает в чащу леса. Машину потряхивает на неровной дороге, и Нил изо всех сил держится за поручень над головой. — На месте, — объявляет Эндрю и глушит двигатель. Нил следует за Эндрю из машины и оглядывает местность. Это берег небольшого озера, гладь которого ослепляюще мерцает под полуденным солнцем. Тишину прорезает редкое чириканье птиц где-то вдалеке, стрекот цикад или кузнечиков — Нил никогда не интересовался энтомологией. Но здесь хорошо — несмотря на безоблачность и жестокую яркость солнца, вода дарит свежесть воздуху вокруг. Это место — разительный контраст с удушающим городом и нескончаемым шумом на главных улицах. Именно то уединение, что так желанно после многолюдной вчерашней смены. — Только не говори, что не умеешь плавать, — произносит Эндрю, не отрывая взгляд от озера. — Нужно было спросить меня об этом раньше. — И все равно? — Умею, но… не люблю. — Боишься воды? — Неизвестности на глубине. Эндрю понимающе хмыкает, но ничего не говорит. Вместо этого он снимает шорты и футболку, оставляет кроссовки под машиной в тени. На нем только нижнее белье и нарукавные повязки, и он уверенными шагами продвигается к воде по щебенке, смешанной с песком. — Не отставай, Джостен, — кидает он не глядя на Нила, а сам Нил… Что ж. Это не то, чего он ожидал. Да, сменная одежда и полотенце явно намекали на возможность искупаться, но Нил поставил бы больше на общественный бассейн, нежели на… это. Эндрю окунается в воду, и после всплытия издаёт протяжный стон облегчения. Да, определенно не то, на что рассчитывал Нил. Но он снимает шорты и кроссовки, кидает кепку на капот машины и решает остаться в футболке. Даже если Эндрю до этого никак не комментировал шрамы на его лице, Нил не хочет сегодня разбираться с вопросами о рубцах на теле. Мелкие камушки неприятно впитываются в стопы, пока Нил идет к кромке воды. Он мочит пальцы на пробу, и по сравнению с его нагретой кожей, озеро кажется непривычно ледяным. — Ты справишься с этим до вечера? — спрашивает Эндрю, рассекая воду в паре метров от берега. Нил показывает ему средний палец и делает шаг. В ямке под ушами непривычно схватывает от холода, но он продолжает идти по каменистому дну, не обращая внимание на это неудобство. Вода омывает его все выше с каждым шагом, и когда подол футболки намокает тонкой линией, он полностью ныряет. На краткий миг у него перехватывает дыхание от ослепляющих ощущений во всем теле, но он всплывает почти сразу и протирает глаза. — Наконец-то, кисейная ты барышня. — Я бы предпочел образ Тургеневской девушки. — Нил останавливается, как только вода доходит ему до груди. — Ты фрик, Джостен. — Ты знаешь, о чем я, Миньярд. Не сильно ты и отличаешься от меня. Эндрю фыркает и уплывает дальше. Нил следует за ним, упиваясь спокойствием, проникающим в его тело с каждым движением. Солнце все еще беспощадно в силе своего жара, и какое-то время они наслаждаются освежающей прохладой воды. Эндрю больше расслабленно качается на поверхности, нежели плавает, в то время как Нил не заходит дальше на глубину, где он не смог бы чувствовать дно под ногами. Они не говорят — и молчание наполнено покоем. Нил подплывает к балке пирса и цепляется за нее одной рукой. Вторую он поднимает и просовывает в небольшую щель старых досок, хватаясь за нагретое дерево. Эта позиция скрывает его от лучей в хладной тени и дарит дополнительную опору, поэтому Нил позволяет воде удерживать себя на плаву, пока тело парит в безмятежности. Из-под полузакрытых век Нил наблюдает, как Эндрю плывет в его сторону, и воздух сгущается по мере его приближения. Они одни на этом клочке земли, но сейчас кажется, будто они становятся одни во всем мире. Нил чувствует эти изменения вставшими волосками на руках, мелкой россыпью мурашек, когда Эндрю останавливается в нескольких сантиметрах и хватается рукой за деревянную опору, чуть выше ладони Нила. Вода стекает с его волос, и Нил невольно прослеживает взглядом маршрут крупной капли, что очерчивает линию носа, скатывается по бледным губам, пропадает под подбородком. Он поднимает голову, и они пересекаются взглядами. Глаза Эндрю практически карие в тени их укрытия, что-то ищут в глазах Нила, который боится спугнуть это нечто, повисшее на кончике момента. — Закрой глаза, — тихо просит Эндрю. Нил не дурак — он прекрасно понимает, что на самом деле просит Эндрю. Он ищет в себе причины для отказа, отголоски страха или отчуждения, — что угодно, заставящее его отступить. Этого всего нет. Он послушно закрывает глаза, погружая свой мир в неизведанную темноту, где на поверхности есть только Эндрю. Нил сосредотачивается на неровном такте вдохов и выдохов напротив, на оседающим теплом покрове дыхания на своем лице, на шлейфе свежести воды, омывающей его тело. Всполох воды предупреждает о приближении, и через мгновение чужая ладонь ложится ему на шею. Спустя секунду — две, пять, семь — Нил чувствует влагу холодных губ на своих. Поцелуй легкий, невинный — практически детский. Нил на пробу раздвигает губы, перехватывая мягкую чужую, чуть сжимает — ощущает, как собственную верхнюю начинают посасывать. Пальцы цепляются за мокрое дерево крепче, когда Эндрю настойчиво вторгается в его рот шершавым языком — он теплым солнцем кажется на вкус. Нил слегка задыхается от разницы температур, от ощущения покалывания, когда по языку кружит чужой. Давление на шее кажется статическим, когда его притягивают ближе, но волосы оттягивают дальше. Его глаза все еще прикрыты: вокруг — все еще темнота, а тело парит в холодных водах, тогда как в его рот погружается жар, нечто светло пульсирует в мыслях, и в животе завязывается теплый узел. Когда Нил проводит по кромке зубов языком, Эндрю резко отстраняется. Отяжелевшие веки не сразу слушаются, и первые мгновения перед глазами разноцветные точки. Нил ловит себя на ощущении боли в кончиках пальцев — настолько крепко он вцепился в балку, но даже не заметил. Эндрю дышит шумно и почти яростно. Он молчит, и Нил не знает, что должен сказать сам и должен ли вообще. Вода играется со светом на поверхности, и задиристые блики подкрашивают темные глаза Эндрю в янтарь. Нил замирает, когда ловит его взгляд. Застывает, вязнет в кратком мгновении и, кажется, остается так — пойманной в мутно-коричневую смолу мушкой. Не сговариваясь они решают выйти на берег. Эндрю достает их вещи из машины, и пока Нил растирает продрогшие конечности полотенцем, Эндрю расстилает плед на песчаную часть берега. В машине Нил меняет футболку на сухую — Эндрю никак не комментирует его уединение по возвращению. Он ест сэндвич, когда Нил садится рядом. В него прилетает еще один, упакованный в пленку. Кажется, он самодельный, с курицей и сыром. Улыбка Нила граничит с хмуростью. Миньярд открывает сумку-холодильник, наполненную бутылками воды и банками газировки Dr. Pepper. — У тебя помешательство? — не сдерживается Нил при виде вишни на этикетках. — У каждого свои пороки. Они продолжают есть в тишине, а после, когда Эндрю сминает пустую банку из-под газировки, вновь целуются. Больше спешки и почти болезненной интенсивности, но Нил не возражает. Он гонится за привкусом вишни, бессвязно мычит в чужой рот, как умеет, когда Эндрю сжимает его шею одной рукой и бесстыдно дрочит Нилу второй. На краткий миг Нила ослепляет — спазм проносится по его телу стремительной волной, когда он кончает в чужой кулак. На мгновение он ничего не слышит — звуки где-то там, над поверхностью воды, в неизвестность которой его поглотил оргазм. Тело ощущается сахарной ватой, и солнце испекает его до тающих кристалликов, когда Эндрю оставляет его в одиночестве, уходя в неизвестном направлении. В голове Нила пусто и светло одновременно, а единственная мысль проносится лишь сожалением, что он не может вычленить этот момент из своей памяти и поместить воспоминание в смятую банку из-под вишневой газировки за неимением лучших хранилищ. Сентябрь, 11 До асфиксии: 52 дня — Ты планируешь закончить с ним к вечеру? Мелкая дрожь пробежала по позвоночнику Нила от неожиданной реплики Элисон. Он потерялся где-то в размышлениях о недостаточной насыщенности цвета жалкого кусочка сыра в своем скудном сэндвиче. Вроде желтый, но недостаточно — не такой притягательный, каким должен быть, чтобы захотелось его съесть. Убогий ломтик своим мертвенным видом мог только вызвать тошноту. — Не голоден. — Он отодвинул остатки обеда подальше под внимательным взглядом подруги. Их игра продолжалась уже который день. «Я все еще жду, что ты признаешься». «Я все еще строю из себя тупицу». Хотя в каком-то смысле именно им Нил и являлся. Особенно сейчас, когда он позволил себе кинуть краткий взгляд в сторону того самого стола в кафетерии. Ничего нового. Рико одаривал скользкими улыбками всех присутствующих, Сет поддакивал своему командиру, а Роланд с горящими глазами ловил каждое их слово. Стайка чирлидерш кружила вокруг них как маленькие пираньи, готовые в любой момент кинуться на свою добычу. Убогий-Миньярд вальяжно раскинулся на стуле спиной к Нилу и накручивал прядь волос девчонки, что пристроилась рядом. Рене что-то шептала на ухо Эндрю, сидя непозволительно близко. Нил поспешно отвернулся. У него не было прав таращиться в их сторону — не было прав строить ложные предположения и зарождать несбыточные мечты в своей голове. Кевин, кажется, уловил взгляд Нила, и не смог оставить это без внимания. — Тебе не стоит переживать о них. Мы в выпускном классе, и даже они понимают, что сейчас не время устраивать лишние… — Мне плевать на них, Кев. Дэй долгое время был единственным, кто поддерживал Нила в прямом и переносном смысле. Именно он просил не поддаваться на провокации идиотов, а потом прикладывал холодные компрессы к лицу и рукам Нила. Друг выслушивал гневные тирады ненависти после того, как провожал его домой, избитого и униженного. Но сейчас было плевать, если Кевин не поверил в его слова, — Нил сам не особо в них верил. Он кинул еще один взгляд в сторону злополучного стола — украдкой, из-под бровей. Но уже не был пойман на этом преступлении, даже если практически хотел.***
Нил помогал Эбби на кухне, когда услышал знакомое гудение во дворе. Эбби первая подошла к окну, выходящему на подъездную дорожку, чтобы крикнуть: — Через дверь, Эндрю! Не прошло и пары минут, как входная дверь хлопнула и неожиданный, но ожидаемый гость прошел в дом. — Присоединишься к нам? — спросила Эбби, подхватив тарелки с пастой и салатом, чтобы отнести их в гостиную. — Я за Нилом. Нил даже не обернулся в его сторону, так и продолжал увлеченно вырезать косточки из яблок. — Ну конечно, разве ты мог быть тут по иной причине, — понимающе усмехнулась Эбби и скрылась за аркой. Косточки не поддавались. Нил врезался в твердую сердцевину фрукта тупым ножом, пытаясь провернуть его полусферой, но ему требовалось слишком много попыток для простого действия. Голод был уже не таким важным — раздражение из-за своей бесполезности подступало к горлу желчным комом. Теплая ладонь легла на его поясницу — Нил вздрогнул от неожиданности, чуть крепче стиснув рукоять. — Эй, — едва слышно прошелестело сбоку сигаретным дыханием, и Нил сдался в своих попытках — отложил нож на столешницу и обернулся к Эндрю. — Поехали? Знакомый вопрос, на который существовал только один верный ответ. — Что с собой? — Как обычно. Со времен их первой совместной поездки прошло много времени и событий. Список вещей в рюкзаке значительно вырос со сменной одежды и полотенца — теперь обязательными предметами были гаечный ключ, салфетки, деньги, смазка, игровые жетоны, презервативы, пластыри, книга, антисептик, ручка и блокнот. Собранный рюкзак всегда преданно ждал своего момента славы в комнате Нила на почетном месте-пьедестале под кроватью. — Почему ты на машине Ники? Эндрю опустил взгляд на вырез воротничка домашней футболки, где из-под ткани выглядывал бледно-желтый синяк от засоса трехдневной давности. Нил знал, что след все еще там, — он каждое утро тщательно подходил к выбору своей одежды, чтобы скрыть улики. — Она тонирована, — с непонятной ноткой в голосе ответил Эндрю, чуть ближе притянув Нила к себе, когда его ладонь скользнула под футболку на спине. Что-то неправильное было в этих словах, но Нил не мог понять что. Что-то было не так в легком изломе звуков; будто слова были правдой лишь отчасти — словно Эндрю хотел, чтоб они были именно такими. Он никогда не врал Нилу, это факт, всегда кристален и безупречен в своих мотивах и высказываниях, но сейчас это ощущалось полумерой. Ласковые касания пальцев к позвоночнику сбивали Нила с ритма мыслей. Он слишком истосковался по знакомым ощущениям тепла, чтобы задумываться над истинами. — Поехали, — облегченно вздохнул Нил, и был награжден невесомым поцелуем в краешек губ — прозрачным, словно крылья маленькой мушки.