...не так уж и сложно... (Захлебнуться в крови... 2)

1 июля 1941 года... Рейх стоял на площади возле Рейхстага, выпрямившись под вьющимися знамëнами. Посиделки с Хорбургом, которые проходили каждый день вплоть до сегодняшнего, оставили в нëм определëнный след. Разговоры на семейную тему затронули его, заставив задуматься. К его счастью, тучи заполонили собою небо, не пропуская жару. Сейчас он стоял под лëгким дождем в тишине среди личного караула. Фюрер ожидал своего союзника в Берлине, так как он не желал полностью промокнуть в аэропорту. Посмотрев на свои часы с тëмным кожаным ремешком, Рейх предположил, что гость вот-вот должен приехать. И правда, через несколько мгновений несколько чëрных машин со включëнными фарами подъехало к большому зданию. Среди них был и выделенный Рейхом бронированный мерседес, в котором и сидел ЯИ. От мокрых колëс, закрытых блестящими колпаками серебристого цвета, отскакивали капли воды. С тихим скрипом автомобиль остановился. Один солдат из караула подошёл к нему и открыл заднюю дверь — мужчина в форме светло-коричневого цвета вышел из машины и поправил на себе форму. На его правой руке была повязка в виде флага Японской империи. Тень от твëрдого тëмного козырька фуражки падала на азиатские глаза. Светлый цвет лица сильно выделялся среди военной формы. Даже издалека было видно, что его лицо было симметричным, что нравилось одержëнному Рейху. Хоть немец и не видел глаз союзника, он знал, что он смотрел ему в глаза. Они одновременно пошли навстречу друг другу. Так же синхронно они сняли свои перчатки и пожали друг другу руки — тут же вокруг них скопились фотографы как Германии, так и Японии. — Погода не помешала полëту? — с улыбкой спросил Рейх, не отпуская руку японца. — Ничто не помешает нашему сотрудничеству. — загадочно ответил ЯИ. — Думаю, будет лучше продолжить наши переговоры в здании. Прошу. — Рейх развернулся и пригласил гостя в Рейхстаг. Воплощения свободно прошли в здание и через длинные коридоры добрались до кабинета Рейха. Никаких делегаций не было, только они вдвоём. Ещё вчера они провели телефонный разговор и обсудили планы по поводу визита ЯИ в Берлин. Основные моменты по встрече были вынесены в документы, которые не покидали стен кабинета нациста. — Присаживайся, где тебе удобно. Времени на отдых особо то и нет, поэтому лучше всë решить сейчас. — Третий снял фуражку и положил еë на краю стола. — Но мы ведь договорились, что я здесь буду несколько дней. — Да, но получилось так, что расписание этих дней оказалось слишком плотным. Кроме необходимых пунктов нашей встречи я всëс некоторые свои. — немец открыл полку в своëм столе и достал из неë кожаную папку тëмного цвета. — Мы сейчас с этим разберëмся. Открыв папку, немец достал из неë несколько листов с напечатанными пунктами визита. На каждом из листов Рейх оставил свою подпись для подлинности документов. — Кстати, почему ты решил прилететь? Мы ведь подписали союзный договор в прошлом году. Или тебе нужно что-то ещё кроме политической близости наших стран? — Насчëт этого... Это лучше обсудить сейчас, лишь между нами. Думаю, никаких договоров касательно моих мыслей и выводов подписывать не придëтся. Большинство касается именно моей внешней политики. — японец поправил свои тëмные волосы, зачëсанные на бок. — Ну тогда выкладывай, что ты планируешь делать в ближайшее время?.. Выпить не хочешь? — Нет. — отмахнулся японец. — Ты же знаешь, что я подписал договор о ненападении с Союзом. Так вот, в отличие от тебя я не планирую его расторгать, даже если тебе понадобится помощь. — Как знаешь. Я уверен, помощь мне не понадобится. — уверенно сказал немец. Так в чëм же причина твоего нейтрального статуса? — Как тебе сказать... Это не совсем нейтральный статус, я лишь меняю свою цель? — И кого же ты выбрал? По-моему, у тебя не широкий выбор: Австралия, Индия, твой союзник Тайланд... — США. — Что?.. — США. — повторил японец. — Ты совсем спятил? Он же тебя в клочья разорвëт. Твоя армия достойна, но тебе его не победить. У него всë на другом уровне: техника, оружие, флот, самолëты. — Думаю, что мне уже поздно сворачивать назад, потому что я уже начал подготовку. Кроме этого мы внимательно наблюдаем за их действиями. По-моему, даже слепой заметит, что его внимание привлекла именно Европа. Он будет действовать против тебя и Италии. Кстати, как он поживает? — Честно, мы не связывались с того момента, как я напал на СССР. Он меня сильно разочаровал своими способностями. Мне приходилось помогать ему во всëм, а Греция — это его главный позор. Именно я курирую действия его войск в Африке, в Средиземноморье и на Балканах. Кажется, после победы над СССР мне придëтся пересмотреть наш Тройственный пакт. — Хочешь вычеркнуть Рим? — Он остался таким же... — Каким? — Легкомысленным и упрямым. Он не понимает, какими силами обладают англичане, поэтому он меня активно просит начать напаление на территории Египта и дойти до Суэцкого канала, чей захват откроет нам дорогу на Ближний Восток. Но проблема в том, что мои войска не бесконечны и, как я думаю, мы пока что не обладаем достаточным количеством дивизий, чтобы выполнять такие планы. — Значит ты считаешь его безнадëжным? — Если бы я так не считал, то тогда бы пригласил его сюда. — Ясно... Значит ты бросил все силы на завоевание СССР? — Да. Как у тебя обстоят дела в Китае? — Ох, начинает надоедать. Сидим на одном и том же месте уже четыре года. Мы ведь сами отказались от торговли со Штатами и напали на Китай, чтобы получить ресурсы, которых у нас не хватает. Армия то у нас лучше, а природа на их стороне. Мы не можем преодолеть их джунгли. А тебе лучше быть начеку. — Я понял... Кстати, насчёт Союза... — Рейху пришлось постараться, чтобы на его лицо не залезла ухмылка. — Он у меня в плену. — В плену? — Японец даже раскрыл глаза. — Но как?.. — Этот придурок, по-видимому, ехал за детьми, которых оставил недалеко от границы со мной. Из-за вторжения моих войск он просто не смог продолжить дорогу, и вместо того, чтобы вернуться в Москву, он остался на месте. Моим солдатам не составило труда схватить его живым. Правда он уже не приходит в сознание третий день... — Ты меня всë больше поражаешь, Рейх... Ты ведь покажешь его мне? — Разумеется, это один из моих дополнительных пунктов плана. И ещё, ты сможешь его привести в сознание? Ты же врач всë таки. — Я попытаюсь... — Точно, чуть не забыл... — Рейх достал из стола уже другую папку и положил еë прямо перед японцем. — Что это? — На днях я попросил своего врача провести диагностику тела и здоровья Союза. Все результаты здесь. Японец хмыкнул и взял документы. Кстати говоря, ЯИ имеет медицинское образование. Анатомией он заинтересовался с детства, правда ему еë преподавали не в целях воспитать отличного врача, а совсем наоборот — профессионального убийцу. Япония — страна самураев, ниндзя и наëмников. Все они знают слабые точки человеческого тела, знают точное расположение всех органов, как быстро и тихо убить, как оказать себе или товарищу первую помощь. Поэтому они отличались от остальных всесторонним развитием. Одним из них был и ЯИ, который проходил специальные экзамены у своего сенсея. Японец должен был не только грамотно обращаться с катаной и стрелковым оружием, но также мастерски обладать боевыми искусствами и знаниями в медицине. Последнее больше всего подходило наëмникам, которым приходилось действовать из тени: знать расписание дня жертвы и его предпочтения, особенно к еде. За время экзаменов ЯИ пришлось лишить жизни около сотни человек, благодаря чему заслужил честь стать следующим правителем страны. Долгие годы после смерти сенсея он продолжал свои тренировки, продолжая оставаться мастерским убийцей. Также не угасал его интерес и к медицине. Вот только со временем это переросло в нездоровую одержимость. С началом войны против Китая японец решил создать на его территории исследовательский центр, который коренным образом отличался от других. Предприятие получило название "Отряд-731". Туда свозили пленных китайцев, над которыми планово ставили опыты, о которых никто за пределами Японии не знал. Секретами о пытках давлением, температурами, выносливостью ЯИ поделился только с Третьим Рейхом. Расовая теория, евгеника и насильная стерилизация заинтересовала ЯИ, поэтому его врачи активно контактировали с немецкими, делясь результатами тех или иных опытов. Со временем разговоров стало недостаточно... — На сегодня никаких мероприятий не запланировано? — спросил ЯИ, всë так же рассматривая документы. — Нет, сегодня у нас по плану лишь их согласование. Завтра с утра у нас по плану заседание и подписание договора о сотрудничестве в сфере медицины. Кстати, где твои делегаты? — Их сразу же увезли в гостиницу. Надо было меня в аэропорту встречать, тогда бы не спрашивал. — усмехнулся ЯИ. — Хорошо, я учту. Так... Сразу после заседания у нас поездка в Кëнигсберг. Там мы посетим местный концлагерь и я покажу тебе отдельных заключëнных. Может быть, я даже познакомлю тебя со своим сыном. Из Кëнигсберга мы поедем в Брест. Там мы посмотрим крепость. Добираться, если что, будем на поезде. — Значит наше путешествие будет длиться долго? — Да, и даже неизвестно, сколько. Мы лишь всë расставили по порядку, нам не будет удобно следовать какому-то распорядку, будем всë обсуждать на месте. Что ты можешь сказать по Союзу? — Насчëт Союза... Он жив, но очень сильно ранен. Судя по множеству ожогов на его теле, он пережил взрыв гранаты или какого-то снаряда. Мне трудно говорить точно, когда он очнëтся. Вполне возможно, что он и вовсе впал в кому. Мне нужно его увидеть своими глазами... — Можем его навестить прямо сейчас. М? Японец согласился. Выйдя из кабинета они начали спускаться по лестнице. Когда они отпустились ниже первого этажа, ЯИ почувствовал себя сконфуженным. — Подземные этажи? — Да. Я посчитал их полезными, поэтому даже усовершенствовал еë. Когда они спустились на восем метров под землю, им стал виден длинный бетонный тоннель. — То есть ты заключил Союза в этом здании? — Нет, в другом. По системе ходов будет легче и быстрее добраться. Да и за безопасность переживать не стоит. Японец вслушивался в стук сапог об пол, который разносился по всей длине туннеля. Через каждые 7 метров на потолке распологались лампы, освещавшие подземные ходы. — Что ты можешь рассказать об этих туннелях? — Они находятся на глубине восьми метров под землей. Сами стены железобетонные, чтобы выдерживать давление почвы и других построек. Общая длина ходов составляет более двух километров. Кроме самих туннелей здесь есть помещения со средствами их электрификации, камеры с огнетушителями и аптечками, если по дороге почувствовуешь себя плохо. Им не страшна никакая бомбардировка, так как мощности бомб не хватит, чтобы добраться до туннелей. Всë предусмотрено. — всë это Рейх рассказывал с гордостью, сложив руки за спиной. — Надо будет мне тоже что-то такое соорудить. — усмехнувшись, сказал ЯИ. — Откуда ты владеешь этой информацией? — Ну, во-первых, я лично курировал этот проект наряду со своими главными архитекторами, а во-вторых, меня информируют обо всëм при любой возможности, поэтому я всегда знаю, что, где и когда всë происходит. Я способен удерживать у себя в голове действительно большое количество информации. Именно поэтому ко мне с опасением относятся члены моего правительства, ибо мне известны их секреты. Нет, Рейх сейчас не лицемерил, а лишь говорил факты. Иные люди подтверждали склонность Рейха к точным наукам. Несмотря на это, он отказался от всего математического. Вместо этого он часто ходил в музеи, был зрителем в каждом театре Берлина. Кроме этого немец так же ценил и кино. Хоть он и пропитал немецкое телевидение сплошной пропагандой, он мог себе позволить с удовольствием пересматривать американскую "Белоснежку" — он обожал этот мультфильм. Кто-то сравнивал его с Александром Македонским, так как Рейх знал имена и лица всех солдат своего караула. — Вот мы и пришли. — сказал Рейх, приветствуя охранника камеры. Дверь со скрипом отворили, и два воплощения вошли в карцер к пленному. Пройдя чуть вперëд, Рейх и ЯИ стали по обе стороны от Союза. Немец внимательно наблюдал за реакцией японца, который сконцентрировал всë своë внимание на прикованном русском. Быстрое моргание, прищур — гость явно не был равнодушен. — Что-то не так? — наконец спросил Рейх, так и не услышав ни слова от японца. — Он выглядит...более здоровым, чем написано в справках. — через несколько секунд его осенило. — Конечно! Он же воплощение! Но... Не думаю, что было отличной идеей приковывать его к стене, мог бы уже ему койку выделить. — Обойдётся. — кратко и строго ответил Третий. — Что ты собираешься с ним делать? — Мучать, просто мучать... Физически, морально. Я доведу его до того, что он сам захочет, чтобы его убили. — немец говорил об этом совершенно спокойно. Послышался слабый хрип — Рейх с японцем переглянулись, после чего перевели взгляд на Союза. ЯИ также смотрел на своего союзника и с ужасом заметил его маниакальную гримасу с оскалом. Всë же ЯИ потом тоже посмотрел на пленного, который начал еле заметно шевелиться. Но краем глаза он увидел, как Рейх сжал руки в кулаки и чуть наклонился вперед. Когда Союз первый раз попытался поднять голову, Рейх рванул с места и начал замахиваться. — Стой! Японец, быстро среагировав, схватил немца за руки, встав за спину. Нацист не желал останавливаться, пытаясь вырваться из хватки, которая, к слову, была крепкой. Кажется, японец превосходил своего союзника по физической силе. — Отпусти меня! Он должен почувствовать боль! Вдруг ЯИ, удерживая немца уже одной рукой, достал из кармана раскладной нож, приставив его к горлу немца острой стороной. Рейх онемел и затаил дыхание. Этого он точно не ожидал. — Я ведь уже сказал, стой. Ты хочешь, чтобы он умер? Немцу пришлось успокоиться. С неким стыдом он смотрел на пленного, который ещё только приходил в сознание... СССР поднял голову и открыл глаза — перед глазами туман, даже очертаний не видно, лишь какие-то пятна. Звон в ушах, тяжесть в груди — коммунист не чувствовал себя живым. Кроме звона он слышал другие звуки, которые были похожи на чужие голоса. Тело ломило, боль чувствовалось в каждой косточке, на каждой клетке. Не самое приятное состояние. Поморгав, он стал видеть всë чëтче, но этого всë равно не было достаточно. — Очнулся? — будто послышалось эхо, причем знакомого голоса. Прошло мгновение, и всë, озарение. Союз с ужасом увидел тех, кто стоял перед ним. — Кажется, он нас видит. — с усмешкой молвил ЯИ. — Вы?.. — вяло спросил Союз, приходя в сознание. — Где я? — В Берлине. Тебе выпала честь бесплатно посетить мою столицу. — Как я здесь очутился, я ведь... — Союз пытался припомнить, что произошло до его отключки. — Как мне доложили, ты был в Минске и скрывался в каком-то подвале. Вреде как тебя задело взрывом от гранаты. Но радуйся, ты сейчас жив. — Лучше бы я сдох тогда... — И оставил детей одних? — Дети... А где они? — Союз хмуро посмотрел на немца. — Ты ведь знаешь? — Ты то выжил, а они... — Рейх отвёл взгляд. — Н-нет, не может быть... Нет! Они ведь живы?! Ты врëшь! Врëшь! — начал кричать русский, пытаясь вырваться из цепей. — Увы, Союз, увы... — Рейх посмотрел на японца, намекая тому, что пора уходить. Оба воплощения вышли из карцера, пока в спину им кричали не самые приятные слова. Отойдя на несколько шагов, ЯИ остановился и обратился к Рейху: — Что это было? — Ничего особенного, лишь психологическая атака. — Нет, перед этим. Какого чëрта ты на него накинулся? Что с тобой? — Знаешь... — немец решил отойти дальше, чтобы убедиться в том, что охранник их не слышит. — Ты же знаешь, что мы виделись в 39-м?..Вот, но мне кажется, что этой встречи будто и не было вовсе... Сухи переговоры и всë... Мы даже не обращались друг к другу по именам... — это будто волновало Рейха. — Когда он очнулся, мне показалось, что я его увидел впервые за тридцать лет нашей разлуки... Кхм, ладно, это неважно... Я просто не выдержал, вот и накинулся на него... Рейх был готов убить себя за свою излишнюю сентиментальность, которая шла вровень с жестокостью и проявлялась не в самые удачные моменты. В этом и заключался парадокс его личности. То есть вместе с любовью к животным и детям мешалось безумное желание уничтожить целые этносы. Он никогда не задумывался о причине этой ненависти, он просто продолжал ненавидеть и убивать... 2 июля... Рейх проснулся очень рано, солнце только вставало за горизонтом в ознаменование начала нового дня. Выполнив все нужные процедуры по личному уходу, он сразу же надел форму, хотя до начала мероприятия оставалось ещё три часа. Не желая больше спать, он пытался найти способ скоротать время. Эта возможность нашлась в одной страсти Рейха — чтении. Подойдя к книжному шкафу, немец начал тщательно выбирать книгу, которая точно затянет его. Глаза остановились на переплëте с инициалами "Ф.М.Достоевский". Да, Рейх хотел уничтожить славянские народы, но при этом ничего не имел против русских классиков, чьë творчество считал одним из величайших творений в истории. К своему удивлению, он не находит таких глубоких мыслей и желаний у героев даже в своей, немецкой литературе. Третий давно пытался понять, что именно его привлекает в русской литературе. Она ассоциациировалась у него с чем-то мрачный, переплеталась с темой смерти, заставляла задуматься о смысле жизни, о существовании Бога. Рейху больше запомнился тот серый Петербург из произведений Достоевского, где вечно гуляет печаль. И нацист до сих пор не может перестать читать эту мелодию меланхолии. Но почему? Что повлияло на его разум? Строгое воспитание отца? Смерть старшего брата? Разлука с лучшим другом?.. Немец взял книгу в руки и посмотрел на еë обложку, проведя по ней ладонью, дабы убрать небольшой слой пыли. "Белые ночи", — было написано под инициалами русского писателя. " Что меня так к ней тянет?", — думал Рейх, открывая книгу. Корме литературы немец так же увлекался русской классической музыкой, в которой он видео больше всего чувств. Бывая на концертах в филармонии, он погружался в себя, пропуская через себя музыку,которую ценил. Чайковский, Рахманинов, Стравинский — всеми он восхищался. Он подошёл к кофейному столику и сел в роскошное кожаное кресло, в которое можно было бы усадить ещё одного человека, кроме Рейха. Слева ему на лицо падал солнечный свет, проходя через большое окно комнаты. Рейх взглянул на виды за окном — спящий город ещё был тих. Как же Рейх соскучился по баварским Альпам. Глаза начали читать знакомые строчки, даже радуя Рейха. В тишине он чувствовал себя свободно, легко, это помогало ему полностью погрузиться в процесс его занятия чем-то. Послышался стук в дверь — нациста будто вытянули из процесса чтения, вернув в обычный мир, который был ему противен. — Войдите. — сказал он. В ложи Рейха вошёл ЯИ, чему немец был удивлëн. — Что ты здесь делаешь? — Через двадцать минут начало заседания. — Как через двадцать минут? — Рейх посмотрел на большие часы с маятником, после чего взглянул на книгу и увидел страницу с номером "185". — Что-то я зачитался... Положив книгу обратно, немец с японцем вышли и пошли по коридору. Через пару минут они оказались в комнате, которую можно было сравнить с гримëрной. Из неë можно было сразу попасть на главную трибуну, откуда нацист должен говорить свою речь. К обоим подбежали женщины, чтобы оценить внешний вид выступающих. — Мой фюрер, мне кажется, или Вы бледны? — Вам кажется, фрау. Всë в порядке. — отмахнулся Рейх. К светлому и гладкому лицу японца было трудно придраться, поэтому женщины лишь попросили их снять свои фуражки, дабы следовать этикету. Оба мужчины слышали, как в зале начали собираться делегаты двух сторон. Говоря о них, они заняли большинство мест в пленарном зале, более шестисот. Мероприятие, на удивление, взяло большой размах, хоть и рассматривало сотрудничества лишь в отдельно взятой сфере. — Готовность — пять минут. — послышался голос диктора. Воплощения спокойно выжидали начала мероприятия. Рейх пытался прочистить свой голос, так как ему ещё следовало произнести торжественную речь. — Дорогие господа, внимание: Третий Рейх и Японская Империя! Ещё не выйдя в зал, воплощения услышали громкие аплодисменты. Увидев всех зрителей, Рейх заметил, как их "располовинили" : с одной стороны зала сидели люди в серой и чëрной форме, когда с другой — в коричневой. Немец с союзником прошли к широкому столу, на котором уже всë было готово. У двух мест лежали папки, содержащие в себе текст договора. Оба воплощения поприветствовали гостей и сели за стол, переглянувшись. На них падал свет прожекторов, поэтому их все видели. В некоторых местах наблюдательный Рейх заметил операторов и фотографов. — Дорогие зрители, сейчас у нас происходит церемония подписания договора о сотрудничестве в сфере медицины. ЯИ и Рейх оставили свои подписи и, встав пожали друг другу руки, улыбаясь. Аплодисменты. Были ли они настоящими? — А теперь для слова к трибуне приглашается наш дорогой фюрер, Третий Рейх. — и снова нестихаемые овации. Со вздохом Рейх подошёл к трибуне и взялся за еë края. Кроме двух микрафонов перед ним также лежал текст речи. Наконец наступило затишье и нацист смог начать свою речь. — Рад видеть всех присутствующих сегодня в зале. Утреннее солнце сопутсвует союзничеству наших стран. Мне очень приятно, что нашу столицу посетили и делегаты из Японии. Ещё в прошлом году мы подписали между нашими странами договор о военном и политическом сотрудничестве. Для того, чтобы сблизить наши страны и народы ещё лучше, мы разработали программу по сотрудничеству наших лучших медиков. Для наших стран будет выгодно обмениваться результатами исследований и обыкновенными знаниями в сфере медицины. Договор, который мы подписали сегодня в торжественной обстановке, поможет нам быстрей развиться в этом направлении, несмотря на давление со стороны других держав. Даже в обстановке напряжения и внешней изоляции, которую нам устроили наши враги, которые долгие годы притворялись нашими партнерами, мы имеем возможность прогрессивного развития практически во всех сферах экономики. Война, которую развязали наши противники, сблизила нас, как никогда. На наших горожанах, которые не могли позволить себе купить хлеба, зарабатывали американские компании, нас не приняли таких, какими они нас сделали, бросив в бездну бедности и нищеты. Но мы выстояли и стали сильнее, чем когда либо! Наши рабочие создают нам удобные условия для жизни, педагоги обучают наших детей, учëные и спортсмены прославляют нашу нацию... Доблестные солдаты прямо сейчас защищают нашу страну от коммунистической заразы! — после этих слов все, сидящие в зале, захлопали, и, дождавшись тишины, Рейх продолжил. — И сейчас в условиях войны нашим странам необходимо сблизиться для свержения общего врага! Благодаря нашему сотрудничеству мы сможем занять первые места в мире по медецине и объëму производства лекарственных препаратов. Это сможет подтянуть здоровье тех, кто прямо сейчас на линиях соприкосновений защищает нашу страну. И мы должны помогать им любой ценой! Мы должны сделать всë, чтобы имена наших врачей вошли в историю, а подвиги наших солдат помнили ещё долгие времена! Для продолжения нашего правого дела мы активно занимаемся воспитанием наших будущих поколений. Они — наше будущее и наша надежда! Мы должны делать всë ради них, ведь это будущие военные, врачи, учителя и учëные! — микрофон даже иногда не выдерживал некоторых выкриков Рейха. — Вы согласны со мной!? Пока японская сторона просто захлопала, абсолютно все немцы встали, отдавая знаменитое приветствие. Среди шума аплодисментов можно было услышать хором звучащее "Слава Третьему Рейху!!!". Рейх тяжело дышал у трибуны, выравнивая дыхание. Он достал из кармана платок и вытер им свой намокший от пота лоб. Он смог зарядить публику, по крайней мере, свою. ЯИ сидел за столом в изумлении. Только он видел, как немец еле заметно покачивался на ногах, скрытых от публики. Даже в прошлом году немец не был таким эмоциональным, как сейчас. Видимо, на его сильно повлияла начавшаяся война с СССР. — Бог с нами! Мы обязательно одержим победу в этой войне! Да, у нас будут потери, но они будут оправданы светлым будущим нашей великой страны! Солнце будет светить только нам! — Рейх сделал шаг от трибуны. Заиграл гимн Рейха — все встали, в том числе и ЯИ. Всë прошло даже лучше, чем Рейх планировал. Правда этот феерический успех в прямом смысле вскружил ему голову... — Я предлагаю тебе перекусить. Нас сейчас ждёт накрытый стол. — Ты серьёзно? Мы же не объединяем наши государства, к чему такая торжественность мероприятия? Рейх остановился посреди коридора и ткнул пальцем в грудь японцу. — А пусть они знают, что они не смогут нас рассорить и чтобы овладеть миром, им придется убить нас двоих. А им это не удастся с нашей силой. Вскоре они оказались в большом обеденном зале, где их ждал праздничный стол. Кроме их двоих в зале присутствовала охрана и близкие к Рейху люди, среди которых японец чувствовал себя неловко. — Может не стоило так утруждаться? Нам ведь всë равно скоро ехать в твой Кёнигсберг. — Просто с моим поездом небольшая задержка, нужно также присутствие и твоих людей, да и маршрут мы немного изменили. — Где именно? — Вместо Бреста мы поедем в Минск.