Easy

      — Сэр, Вы бы это видели. Я был уверен, что Изи выбьет плечо лейтенанта прямо из сустава.       Вы все сидите за столом с напитками в руках и болтаете, пока на заднем плане играет негромкая музыка.       Ты приняла душ после того, как вернулась в свою комнату, посмотрев в зеркало на то, как футболка Гоуста почти комично поглотила твою фигуру. Волосы были спутаны, а тушь размазана по щекам. Боже, ты выглядела так, будто тебя только что хорошо и тщательно оттрахали. И ты держалась за этот образ, наслаждаясь удовлетворением, которое он тебе приносил.       Господи, может, я и вправду шлюха... стоп, да какая на хрен разница.       — Ну что ж, надеюсь, вы с этим разобрались? — Прайс смотрит на тебя, наклонив голову, и на его губах появляется дьявольская ухмылка, которую он тут же прячет за ободком своего стакана с виски.       Ты вздыхаешь, делая глоток своего напитка. Хочется ответить "черта с два", но ты не говоришь этого.       — Хм, я бы не была так уверена.       — Я так и думал, но проследи, чтобы меня пригласили в следующий раз, — он подмигивает. Его тон нахальный.       О, он чувствует себя дерзким, и тебе это чертовски нравится.       — О? Не думала, что Вы наблюдатель, сэр... но учту, — ты отвечаешь низким голосом, тоже улыбаясь в свой стакан, но не сводя с него взгляда и видя, как темнеют его глаза. Это очень опасная территория.       — Лейтенант! А мы думали, ты никогда не придешь, — Соуп приветствует Гоуста в своей обычной беззаботной манере, протягивая стакан бурбона темной фигуре, возвышающейся позади него.       Он переоделся в черную толстовку с капюшоном, простую балаклаву и серые треники, которые действительно чудесным образом выставляют все напоказ.       И у него хватает наглости называть тебя шлюхой, одеваясь подобным образом.       Гоуст приподнимает маску ровно настолько, чтобы выпить весь стакан одним глотком, после чего опускает ее обратно и идет наливать себе еще. Ты следуешь за ним, допивая последние несколько глотков и ставя бокал рядом с его.       — Ты не против?       — Против.       — Не будь неудачником...       Его глаза встречаются с твоими, он протягивает тебе стакан, не отводя взгляда.       — Попробуй это.       Ты опускаешь взгляд на янтарную жидкость со здоровой долей опаски и снова смотришь на него сквозь суженные веки.       — Ты первый.       Это вызывает у него смех, настоящий смех. Как и в случае с Прайсом, богатый звук обволакивает тебя, и ты хочешь еще. Но он ничего не отвечает, просто снова поднимает подол маски и опрокидывает напиток. Ты наблюдаешь, как напрягаются мышцы его шеи, как кадык поднимается и опускается.       Ты все еще можешь видеть крошечные следы, оставленные тобой, и, по какой-то безусловно поганой причине, тот факт, что ты пометила его таким образом, слишком сильно заводит тебя.       М-м... Интересно, каково это — провести языком по каждому шраму на его теле... Блять, нет. Нет. Не надо.       На этот раз ты берешь стакан, не сводя с него глаз, откидывая голову назад; гладкая жидкость сладка и обжигает, проникая в горло. Ты слабо стонешь, закрыв на мгновение глаза, чтобы насладиться ощущением.       — Черт возьми... — хрипло шепчет Гоуст, наблюдая за тобой, не в силах отвести взгляд, хотя на самом деле ему этого и не хочется.       — Теперь я понимаю, почему ты любишь бурбон... Это было потрясаю... — слова обрываются, когда ты открываешь глаза и видишь тяжелый взгляд Гоуста: веки опущены, ресницы трепещут, задерживаясь на твоих губах и шее; он не произнес ни слова, но под его пристальным взглядом твоя кожа покрывается мурашками. Знакомое хищное желание поселилось в глубине твоей души; тебя больше не волновало, что ты сломаешь его, ты хотела его, нуждалась в нем... жаждала его.       — Господи, вы двое теперь устраиваете гребанный конкурс гляделок? Что дальше? Борьба большими пальцами... О! Ты пропустил, как Газ отрубился. Парень до сих пор не может справиться с выпивкой, скажу я вам, — Джонни хихикает над своей шуткой, и ты никогда не любила и не ненавидела его больше за то, что он вырвал тебя из этого момента, отвлек от абсурдных мыслей, которые все еще ползут по тебе, сквозь тебя.       — Да, мы как раз собирались начать "камень, ножницы, бумага", если ты хочешь присоединиться, — ты шутишь в ответ, стараясь смягчить голос, когда подталкиваешь Соупа в плечо, замечая, как он слегка покачивается, прежде чем ему удается прийти в себя. — Хорошо себя чувствуешь, сержант?       Гоуст удаляется, и тебе хочется закричать от его отсутствия, но, возможно, расстояние поможет тебе прояснить ситуацию. Да и небольшой безобидный флирт никому не повредит.       — У меня есть несколько идей, как почувствовать себя лучше, бонни, — он ухмыляется, обхватывая тебя за талию и утыкаясь носом в твою шею. — Черт... ты всегда так хорошо пахнешь, так тепло... как ваниль и бархат...       Ты кладешь ладонь на его подтянутую грудь, мягко отталкивая его от себя.       — Полегче, большой мальчик. Мы не одни...       — А ты бы хотела, чтобы это было так?       Господи, мать твою... Я не переживу эту ночь.       — Пойдем, Джонни... — ты берешь его за руку и ведешь обратно к столу.       В этот момент все чувствуют себя довольно хорошо, щеки розовеют от алкоголя, голоса становятся чуть легче, смех громче, атмосфера расслабленная, и ты не можешь отрицать, что это приятно. Ты даже хихикаешь при виде Газа, спящего в кресле, с надвинутой на глаза кепкой и открытым ртом.       Но внезапный писк вырывается из твоих губ, когда ты чувствуешь, как руки Соупа обхватывают твои бедра, притягивая тебя к себе на колени, когда ты пыталась пройти мимо него, и только крепче прижимают, когда ты делаешь неубедительную попытку вывернуться.       — Соуп, — строгий голос Прайса раздается над столом, и когда вы оба поднимаете на него глаза, то видите, что он серьезен. — Изи... вставай.       — Все это шутки и игры, кэп... — ты пытаешься разрядить обстановку, не совсем довольная внезапным оживлением, но предпочитаешь прислушаться, не желая пока ссориться.       — А-а-ах... — Соуп скулит, когда ты отстраняешься, и даже немного дуется, пока не видит, что ты делаешь дальше.       Ты слегка покачиваешь бедрами, огибая стол, где сидит Прайс, и бросаешь взгляд на Гоуста, сидящего через один стул от него.       — Я знаю, что ты можешь быть веселым, когда захочешь...       Он поворачивается на своем месте и смотрит на тебя, когда ты встаешь перед ним, и он раздвигает ноги пошире.       — Изи... Что ты делаешь, милая?       Ты смотришь на Гоуста, который наблюдает за тобой нечитаемым взглядом, а затем снова на капитана, кивая в сторону его ноги.       — Можно, капитан?       Его грудь вздымается, он не говорит "да", но и не говорит "нет", просто смотрит на тебя с выражением, граничащим с чем? Возбуждением? Разочарованием? Трудно сказать. Ты оглядываешься по сторонам, зная, что кроме вас четверых в сознании больше никого нет — в конце концов, это общая комната оперативной группы, и она в основном уединенная. Но небольшой намек на страх захватывает, страх быть пойманными.       — Ты бы предпочел, чтобы я вернулась к Джонни? Или... может, к Гоусту... — ты играешь с огнем, и это чертовски захватывающе.       — Сядь.       У тебя между ног собирается влага, и ты смущаешься, услышав хриплость в его команде. Ты гордо улыбаешься, садясь на его бедро, обхватывая его широкие плечи, а его рука ложится на твою спину.       — Какого черта ты себе позволяешь? — он тихо спрашивает, глядя на тебя сверху, прежде чем допить свой напиток громким глотком.       Ты оглядываешься на Соупа, который смотрит на тебя широко раскрытыми глазами, зрачки которых полыхают диким блеском. Затем на Гоуста, который тоже не сводит с тебя глаз, и тебе так хочется увидеть его лицо целиком.       — Развлекаюсь немного, сэр, — ты шепчешь ему на ухо, встречаясь с глазами Гоуста, когда берешь мочку уха старшего мужчины между зубами. Большие руки внезапно сдвигаются, отталкивая тебя назад, так что ты снова оказываешься лицом к лицу с ним.       — Изи, — твой позывной звучит негромко, но в нем слышится отчаяние, его контроль ослабевает ровно настолько, чтобы дать тебе надежду.       — Я буду откровенна... В ночь перед тем, как ты трахнул меня на складе, Джонни нагнул меня на своей кровати после нашего задания...       Сзади вас, где сидит Соуп, раздается придушенный звук, но ты не сводишь глаз с Прайса, наблюдая, как он ищет на твоем лице обман, но не находит.       — И что никто из вас не знает, так это то, что Гоуст наблюдал... что он любит наблюдать.       Гоуст не двигается, кажется, он даже не дышит, продолжая смотреть только на тебя.       — И я хочу этого снова, если вы все этого хотите, конечно. Мы взрослые люди и все это по обоюдному согласию. Можно считать это... упражнением на сплочение коллектива.       — Черт возьми, Изи. Это просто смешно...       — Прайс, — вряд ли кто-то ожидал, что густой голос Гоуста придет тебе на помощь, но вы все в любом случае посмотрели в его сторону, и внезапное внимание заставило его опустить взгляд, судорожно сжимая руки под столом. — Она здесь не задержится... Мы можем сделать это сегодня, а завтра забыть об этом, она уйдет, и мы все разойдемся в разные стороны.       Он не мог знать, приняла ли ты решение отказаться от приглашения капитана стать постоянным членом "141", может быть, в какой-то мере он делает это за тебя, но другая часть тебя думает, что, возможно, он говорит это, чтобы успокоить своего лидера, избавить его от конфликта интересов.       — Я хочу, — голос Соуп хриплый и тихий, странно робкий, но тем не менее он заставляет тебя улыбаться. Твое возбуждение растет от одного только предвкушения: если ты не можешь получить Прайса еще раз, то, по крайней мере, знаешь, что у тебя будут Соуп и Гоуст, и одной этой мысли достаточно, чтобы ты чуть не перешла грань.       Все зависит от мужчины, чья рука все еще по-хозяйски обвивает твою талию, и тебе хочется легонько подтолкнуть его к краю вместе с собой, потому что сейчас ты уверена, что никогда не хотела ничего больше, чем этого, чем их.       Ты снова наклоняешься к его уху и медленно проводишь рукой по его плечу, прежде чем прошептать.       — Пожалуйста... Папочка.       Это очень грязная уловка, использующая его единственную слабость, о которой ты знала, но если это принесет тебе то, чего ты хочешь, то ты официально смиришься с тем, что потеряешь все остатки достоинства перед этими мужчинами.       Прайс рычит, запутывая большую руку в твоих волосах и грубо оттягивая твое лицо назад, чтобы посмотреть тебе в глаза.       — Наглая чертовка... — а затем он обращается к Гоусту и Соупу. — Моя комната. Сейчас же.       Ты замираешь от того, как он произносит последнее слово, такое окончательное, такое абсолютное. Слыша, как он командует всем вокруг, ты понимаешь, как именно он получил свое звание, командуя этими людьми, которые готовы сделать все, что он скажет... Его уверенность и сила неоспоримы, они опьяняют.       Он прижимает тебя к себе, и вы оба направляетесь к его покоям. В пустом коридоре остались только вы с ним, так как Соуп и Гоуст ушли несколькими минутами ранее. Если вас увидят в группе, одновременно входящей в одну комнату, это может поднять слишком много вопросов, но ты не можешь найти в себе силы заботиться о том, кто это увидит, когда руки Джона тянутся к тебе, скользят под футболку и оставляют следы мурашек везде, где он прикасается.       — Почему я всегда знал, что от тебя будут одни неприятности, а? — его губы прижимаются к твоим волосам, и ты не можешь не улыбнуться его словам.       — Думаю, что Вы и Ваши парни более склонны к поиску неприятностей, сэр.       — Хм... тут я с тобой соглашусь.       После, как может показаться, слишком долгого времени, вы наконец входите в его комнату. Прайс тихо закрывает дверь и запирает засов, а затем поворачивается, чтобы посмотреть на вас троих. Соуп прислонился к самой дальней стене, нервно засунув руки в карманы, а Гоуст уже сидит в кресле за письменным столом, широко расставив ноги и скрестив руки на груди.       — Последний шанс отказаться от этого... — ты оглядываешься на Прайса и понимаешь его беспокойство, его нерешительность. Он просто лучший лидер, каким только может быть сейчас, учитывая крайне неудачные обстоятельства, и меньше всего он хочет, чтобы между вами осталась хоть унция сожаления. — Хорошо. Ничего не должно покидать эту комнату, ясно?       Гоуст кивает, Соуп тихо говорит "да", а ты просто улыбаешься, как дура; твое тело снова кипит, энергия ощутима, напряжение просто невыносимо. Вы все ждете, когда капитан сделает первый шаг, даже в этот момент вы все отказались от контроля.       — Ко мне, милая, — Джон говорит негромко, ты все еще можете видеть, как напряжены его плечи, когда он движется к месту, где сидит Гоуст, и машет рукой, подавая знак, чтобы он поднялся с места, прежде чем занять его. — Соуп... иди сюда.       — Саймон... наша девочка сказала нам, что ты любишь смотреть. Это правда?       Ты встречаешься взглядом с глазами Гоуста, наблюдая, как он кивает в ответ на вопрос.       — Да, сэр.       — Я хочу, чтобы он смотрел... только смотрел, — они все смотрят на тебя, и в твоем требовании есть что-то такое, от чего напряжение достигает точки кипения, и они наблюдают за тобой, как стая волков, выслеживающих добычу.       — А Соуп?       — Я хочу вас двоих... о-одновременно... — ты не знаешь, почему внезапная волна стыда захлестнула тебя, признаваясь, что хочешь, чтобы тебя трахнули сразу двое, особенно признаваясь, что хочешь, чтобы тебя трахнули эти двое одновременно, пока третий наблюдает. Гоуст был прав, с ними ты не можешь не чувствовать себя маленькой распутной шлюхой, но тебя это устраивает, пока ты их маленькая распутная шлюха. Прайс уже назвал тебя "наша девочка", а их собственничество, на удивление, очень сильно заводит.       — Джонни, ты не против?       — Да... если ты не против, кэп.       — Изи... — ты серьезно смотришь на него. — Если хочешь остановиться в любой момент, скажи нам. Чтобы все получилось, мы должны общаться. Если тебе что-то не нравится, ты хочешь больше, меньше...       — Я скажу вам. Не волнуйся, папочка, — ты вмешиваешься с лукавой улыбкой.       Называть его папочкой в присутствии остальных — невероятное табу, но, увидев реакцию, ты понимаешь, что это того стоит, когда он встает и прижимается к твоим губам быстрым, но нежным движением. Ты хнычешь ему в рот, чувствуя, как его руки грубо ощупывают твои ягодицы, прежде чем он отстраняется, оставляя тебя запыхавшейся, а он садится, прикуривает сигару и раздвигает ноги, чтобы показать тебе, как его член уже напрягается сквозь ткань цвета хаки.       — Разденься для нас, милая.       Ты смотришь на Соупа, потом на Гоуста, и дыхание вырывается из тебя дрожащими волнами, когда ты берешь нижнюю часть футболки между кончиков пальцев и медленно поднимаешь ее над головой, а затем зацепляешь большими пальцами пояс своих леггинсов. Мягкая, как масло, ткань скользит по твоим ногам, и ты медленно наклоняешься, дразня мужчин позади тебя, покачивая задом, пока ты продолжаешь спускать леггинсы все ниже и ниже, прежде чем полностью вылезти из них.       Внезапно ты чувствуешь руки на своих бедрах и твердую стену мускулов на своей спине, знакомый запах корицы и пороха окутывает тебя, когда Джонни приникает губами к твоему плечу и покрывает его мягкими поцелуями.       — Могу я помочь?       Ты смотришь на Прайса, все еще лениво потягивающего сигару, в поисках разрешения. Он кивает, и второй мужчина не теряет времени даром, осыпая твое тело нежными прикосновениями и помечая твою кожу маленькими укусами, пока легко расстегивает лифчик. Ты позволяешь ему упасть, пристально наблюдая за лицом капитана, пока он впивается в тебя, наблюдая за тем, как его подчиненный жадно прикасается к каждому сантиметру твоей кожи, до которого может дотянуться.       — Хватит. Иди сюда, Изи.       Соуп скулит позади тебя, и ты поворачиваешься в его объятиях, улыбаясь и целуя его.       — Терпение, Джонни...       Ты садишься на колени Джона, берешь сигару из его пальцев, чтобы поднести ее ко рту, но останавливаешься, поворачивая шею и оглядываясь на Гоуста с коварной ухмылкой.       — Гоуст... — ты воркуешь, приглашая его подойти ближе, и он тут же подчиняется. Его глаза перебегают с тебя на Джона, а затем возвращаются к тебе, останавливаясь чуть правее.       Ты затягиваешься сигарой и передаешь ее Прайсу, а затем выгибаешь спину и улыбаешься Гоусту, когда он наклоняется и подносит свои губы в маске к твоим, чтобы ты выпустила густое облако дыма ему в рот. Большая рука Джона обхватывает тебя за талию, удерживая на месте, и ты наблюдаешь, как руки лейтенанта обхватывают твое запрокинутое лицо, а затем отстраняются, позволяя тебе наблюдать за тем, как дым лениво вытягивается из черной ткани.       — Блять... — это слово звучит как шепот, когда ты откидываешься назад и берешь лицо Джона в свои руки, чтобы притянуть его ближе, наслаждаясь тем, как его поцелуи имеют вкус дыма и виски, сладкий и соленый одновременно и совершенно пьянящий.       Он кладет сигару в использованную пепельницу на столе и обнимает тебя, углубляя поцелуй, его язык танцует с твоим, а твое сладкое мычание побуждает его к действию.       Он встает, прижимая тебя к своему твердому телу, его губы не покидают твоих, пока он ведет тебя назад к кровати. Ты настолько поглощена ощущениями, что даже не замечаешь, как Соуп присоединяется к тебе на кровати, его руки и рот только усиливают и без того переполняющие тебя ощущения, ведь они прекрасно работают вместе, каждое движение синхронизировано; все это так прекрасно и в то же время пугающе.       Джон медленно стягивает с тебя нижнее белье, оставляя тебя полностью обнаженной, а их руки не перестают исследовать твое тело в тандеме. Когда пальцы Соупа оказываются в опасной близости от твоей влажности, ты откидываешь голову назад, без труда находя глазами Гоуста, наблюдающего за их прикосновениями. Он снова сидит в кресле за столом, но теперь ты видишь, как его рука неторопливо работает в трениках и твой рот наполняется влагой, но ты хочешь видеть больше, ты хочешь видеть его всего.       — Сними их... — ты произносишь, и двое мужчин над тобой замедляют свои действия, чтобы проследить за твоим взглядом, но не останавливаются.       Гоуст не сводит с тебя глаз, и ты видишь, как его рука все еще двигается вверх-вниз под серой тканью, дразня тебя.       — Ты слышал ее, Саймон, — голос Прайса густой, но все еще несет в себе идеальную долю властности, и, черт возьми, он такой горячий.       Мужчина негромко ворчит, вытаскивает руку из штанов и легко приподнимается, спуская штаны настолько, что его весьма внушительная длина вырывается на свободу. И тебе приходится сжать бедра, когда он стягивает с себя толстовку; у Прайса и Джонни впечатляющие фигуры, но Гоуст? Он сложен как гребанный бог. Красивые линии его тела выглядят так, будто их вырезали из мрамора, плоскости торса подтянуты и в тонусе, но не перекачены. В Саймоне Райли нет ничего худощавого, он весь в мышцах, силе и мощи, и, блять, его хочется облизать с ног до головы.       И все становится только лучше, когда ты оглядываешься на мужчину, который сейчас перемещается между твоих ног: Джонни тоже снял рубашку, и ты видишь идеальные очертания его члена, прижатого к ткани джинсов.       — Ты просто охуенная, милая.       Его голова опускается ниже, и ты стонешь, чувствуя, как его губы впиваются поцелуями все ниже и ниже, его теплое дыхание обдувает твою влажность, когда его руки обхватывают твои бедра, притягивая тебя к своему лицу.       — О Боже, Джонни...       Снова встретившись взглядом с Гоустом, ты наблюдаешь за тем, как его рука лениво двигается, пока его глаза изучают тебя, а брови нахмурены ровно настолько, чтобы видеть это сквозь балаклаву. Ты задаешься вопросом, чувствует ли он себя странно, наблюдая за тем, как Соуп вылизывает тебя теперь, когда у вас действительно был секс...       Твои мысли прерываются, когда Прайс появляется в поле твоего зрения как раз в тот момент, когда язык Соупа скользит по твоим нежным складкам, с наслаждением вбирая в себя каждую каплю.       — Какое зрелище... м-м, наша хорошая девочка, да? — его рубашки нигде не видно, и ты смотришь на него сквозь полуприкрытые веки: черт, как тебе удалось найти трех мужчин, трех мужчин, которые выглядели и были сложены как полубоги; но они поклоняются твоему телу, как будто ты их личная святыня.       Ты киваешь ему, не в силах составить связное предложение, пока Джонни вводит в тебя два толстых пальца по костяшки, а языком рисует мучительно медленные круги вокруг твоего клитора, каждое движение вырывает из твоего рта развратные стоны.       — О... о... твою... блять, — твое тело содрогается от неослабевающего удовольствия, и ты снова поворачиваешь шею, чтобы посмотреть на Гоуста.       — Саймон... — ты скулишь, пробуждая самые сильные эмоции, которые, как тебе кажется, ты когда-либо видела, промелькнувшие на его лице: брови плотно сошлись вместе, а кулак сжался вокруг ствола.       Рука Джона обхватывает твое лицо.       — Хм, думаю, тебе нравится наблюдать за ним так же, как и ему, милая девочка.       — Да...       — Тогда давай устроим хорошее шоу.       Он притягивает твою голову ближе, прижимаясь к твоим губам тяжелым поцелуем, а затем откидывается назад, медленно поглаживая свой член.       — Открой рот, Изи.       Ты делаешь то, что он говорит, уже пуская слюну по его команде. Медленно двигаясь, ты не сводишь глаз с его члена, чувствуя, как гладкая, пухлая кожа его головки скользит по твоему языку, как соленый привкус эякулята обволакивает твои вкусовые рецепторы, и ты не можешь не мурлыкать, закатывая глаза.       — Не-а, глаза на меня. Вот так... Умница.       Джон нежно проводит рукой по твоей челюсти и щеке, а затем проводит пальцами по твоему горлу, глубоко вздыхая, когда чувствует и видит, как оно выпячивается из-за него. Медленно входит и выходит.       — Блять... — Соуп стонет между твоих ног, вибрация заставляет твое тело сжиматься под ним. — Лейтенант, ты видишь это? Изи, девочка, ты так хорошо принимаешь член кэпа...       Все, что ты можешь делать, — это стонать вокруг члена Джона, слезы наворачиваются на глаза, когда ты борешься с рвотным позывом, и, блять, то, как Джонни все еще вылизывает тебя, как изголодавшийся человек, пока его капитан трахает твое лицо; это слишком, но ты также жаждешь гораздо большего.       Словно прочитав твои мысли, Гоуст произносит через небольшую комнату.       — Джонни... Я думаю, она хочет твой член.       Ты скулишь, когда Соуп и Прайс отстраняются, оставляя тебя в пустоте и одиночестве, пока ты не видишь эти великолепные голубые глаза, смотрящие на тебя сверху вниз, и эту очаровательную однобокую ухмылку.       — Ты этого хочешь, малышка Изи? — ты киваешь, позволяя ему подтянуть тебя к себе, и он жадно целует тебя, а затем разворачивает так, что ты стоишь перед ним на коленях, прижавшись спиной к его широкой груди, а его руки ощупывают и ласкают твое тело.       — Посмотри на меня, Изи, — негромко говорит Гоуст. Ты стоишь лицом к нему, твое тело выставлено на всеобщее обозрение, и ты открываешь глаза, чтобы увидеть, как он смотрит на тебя, и в животе снова разливается жадный жар.       — Тебе нравится смотреть, как Джонни ласкает меня вот так, Гоуст? Трогает то, что принадлежит тебе...       Ты знаешь, что ты не его, так же как и он, конечно, не твой, но он так настойчиво добивался, чтобы ты сказала, что ты принадлежишь ему сегодня, он хотел, чтобы ты сказала это, он хотел услышать это. И судя по тому, как слегка расширились его глаза, затем потемнели, превратившись в дикий блеск, а его грудь стала подниматься и опускаться чуть быстрее, ты задела за живое. Хорошо.       — А-ах... твоя, да, лейтенант? — Джонни игриво спрашивает, глядя на своего лейтенанта, пока целует тебя в плечо. — Ну, тогда расскажи мне, как ты хочешь посмотреть, как я трахаю твою девушку, сэр.       Гоуст сужает глаза на своего друга, прежде чем сказать.       — Нагни ее, — Джонни мягко подталкивает тебя вперед, позволяя его большой руке провести по позвоночнику, когда ты опускаешься на руки, и ты не замечаешь, как голос Гоуста становится чуть более одышливым. — Выгни спину... Хорошая девочка. А теперь смотри на меня. Не своди с меня глаз, Изи.       Он едва заметно кивает, и ты задыхаешься, чувствуя, как головка Джонни скользит по твоему влажному входу, туда-сюда раз, потом два, пока не упирается в тебя, и предвкушение, которое сжигает тебя изнутри, переполняет. Через несколько секунд ты вскрикиваешь, нетерпеливо подергивая задом, за что получаешь резкий шлепок, и треск заполняет твои уши, за которым следует громкий и пошлый стон.       — Осторожнее, сэр, — Гоуст весело предупреждает. — Маленькая нахалка любит хорошую порку...       Ты поднимаешь на него глаза, гнев просачивается в твои черты, но ты ничего не говоришь.       — Ты ведешь себя, как нахалка, милая? — Джон воркует, стоя у тебя за спиной. Оглянувшись через плечо, ты видишь, как он сжимает в кулак свой собственный член, стоя на коленях рядом с Соупом, и той же грубой рукой, которой он отшлепал тебя, нежно потирает сердитый и покрытый пятнами след от руки на твоей заднице.       — Я просто хочу...       Еще один шлепок вырывает крик из твоего горла, жгучая боль превращается в белое горячее удовольствие.       — Только "да" или "нет", Изи.       Еще один шлепок.       — А-а-а! А-а-ах...       — Ты что, ведешь себя плохо?       Ты делаешь вдох, дрожаще его выдыхая.       — Нет.       Его рука снова опускается, и ты подаешься вперед от силы удара, по щеке катится слеза, а ты не сводишь глаз с Гоуста.       — Громче, детка.       — Нет.       — Нет, что?       — Нет, папочка, — ты скулишь.       Рука Джонни скользит по твоей текущей киске.       — Черт возьми, Изи... ты такая мокрая для нас...       Ты видишь, как Гоуст быстро, легкими шагами направляется к кровати, приподнимая подол балаклавы.       — Сержант.       Он тянется к руке Джонни, и на мгновение ты оказываешься в замешательстве, но как только Соуп протягивает ему руку, длинные пальцы которой блестят от твоего возбуждения, Гоуст тянет его руку к своему лицу, посасывая пальцы между пухлыми губами.       — Твою мать... — Джонни стонет позади тебя, его член дергается на твоей заднице. — Какого хрена, лейтенант.       Это даже не вопрос, а скорее утверждение, когда Гоуст отпускает руку, облизывая губы, наклоняясь к тебе лицом.       — Ты такая вкусная, — он шепчет, медленно целуя тебя, желая, чтобы ты попробовала себя на его языке; и в сочетании с ним ты действительно такая сладкая на вкус.       — Трахни нашу девочку, Джонни. Я не знаю, сколько еще смогу продержаться... — рычит Гоуст, возвращаясь на свое место.       Все происходит так быстро, что ты едва успеваешь осознать удовольствие, как Соуп погружается в тебя, заполняя до отказа одним легким толчком. Твои мышцы напрягаются вокруг него, а руки тут же начинают трястись, пытаясь удержать себя, пока он задает жестокий темп.       — Глазки, Изи.       Ты смотришь на Гоуста, желая крикнуть, что ненавидишь его прямо сейчас, но все, что ты можешь сделать, — это хныкать и мычать, когда каждый толчок проникает глубже предыдущего.       — Чертовски красивая...       Твои губы раздвигаются с прерывистым вздохом, и ты вздрагиваешь, когда пальцы Соупа впиваются в плоть твоих бедер, вонзаясь в тебя как животное, хрипя и стоная с каждым глубоким толчком. Все еще не отрывая глаз от Гоуста, ты все сильнее пытаешься удержать руки под собой, когда чувствуешь, как рука Джона проникает тебе между ног, а шершавая подушечка пальца обводит твой клитор.       — Она кончает первой, Соуп, — капитан говорит негромко, его пальцы умело доводят тебя до оргазма.       — Да... — Джонни ворчит. — Она кончает первой. Она кончает первой... — повторяет он позади тебя как мантру.       Прайс теперь уже у твоего уха, шепчет маленькие похвалы, его борода щекочет твою кожу.       — Ты хочешь кончить для нас, милая?       — Да, да, да... — ты шипишь, борясь с желанием закатить глаза, когда в животе нестерпимо сжимается спираль. — Можно мне кончить, папочка?       Он рычит, прикусывая мягкую плоть твоего плеча, оставляя за собой красные пятна, когда снова говорит.       — Да, ты можешь кончить, любимая. Кончи для папочки.       Это все, что тебе было нужно, — его хриплый голос в твоем ухе, говорящий, чтобы ты кончила ради него, чтобы ты рассыпалась на части. Их имена срываются с твоих губ между захлебывающимися всхлипами, пока Джонни теряет контроль над собой, твое тело дает ему разрешение на собственное освобождение, и он погружается в тебя в последний раз, прекрасное тепло наполняет твой живот, когда он тихо скулит, его голова откидывается назад, глаза закрыты, а руки нежно сжимают тебя.       — Черт возьми.       Соуп выходит из тебя, жидкость стекает по твоим ногам, пьянящий аромат вас обоих окутывает тебя.       — Джонни... — ты выдыхаешь его имя и лениво улыбаешься, когда видишиь, как он падает на спину рядом с тобой, нежно запутывая руку в твоих растрепанных волосах.       — Да, бонни?       — М-м-м...       — Было хорошо, да?       Ты киваешь, целуя его в щеку и глядя на Гоуста из-под ресниц.       — Сэр... — он хмыкает, глядя позади тебя, где все еще стоит Прайс.       — Давай, милая.       Медленно переворачиваясь, ты приподнимаешься на локтях, чтобы посмотреть на капитана.       — Как ты хочешь, милая?       — М-м... как хочешь, папочка, — ты ухмыляешься ему, твое тело уже ощущает электричество предвкушения.       Ты теряешь голову, наблюдая за его внушительными формами, когда он двигается, подтянутые мышцы напрягаются и перекатываются при каждом движении, этот мужчина завораживает во всех отношениях. Как только он оказывается перед тобой, ты чувствуешь, как он обхватывает руками твои лодыжки, подталкивая их вперед, чтобы твои колени согнулись, а затем придвигается ближе, так близко, что ты можешь почувствовать тепло, которое излучает его кожа.       — Тебе что-нибудь нужно? — он спрашивает, его руки мягко скользят по коже твоих бедер, спускаясь к икрам.       — Только ты.       Улыбка, которая украшает его черты, не похожа ни на что, что ты видела раньше, каким-то образом он становится невероятно привлекательным, когда улыбка озаряет его глубокие глаза. Ты понимаешь, что Джон Прайс красив так, как это бывает только с возрастом, и ты никогда не была в восторге от разницы в возрасте, и уж точно никогда не считала, что у тебя есть дэдди кинк, но для него? Ты более чем счастлива сделать исключение.       — Папочкина девочка, а?       Соуп тихо смеется рядом с тобой, его рука массирует твою грудь, пока он смотрит между тобой и своим капитаном.       — Ни единого гребанного слова, сержант, — Прайс рычит, поднимая твои ноги и упирая их в его плечи.       — Понял, рот на замок.       Он дьявольски шепчет, смыкая губы вокруг твоего соска, вызывая у тебя резкий вздох от неожиданной стимуляции.       — Ах-м-м, Джонни...       Как только его имя слетает с твоих губ, Джон толкается в тебя, и, когда твои ноги оказываются в таком положении, а бедра прижаты друг к другу, ты как будто впервые ощущаешь его всего. Ты чувствуешь каждый его дюйм, каждый восхитительный выступ и вену, и это поглощает тебя, когда он толкается и отстраняется, а медленные движения только усиливают твое удовольствие.       — Черт возьми... Такая узкая...       Соуп покусывает и перекатывает твои соски, оставляя засосы и синяки по всей мягкой плоти.       — Это она... самая узкая, самая сладкая киска, которая у меня когда-либо была, — ты поворачиваешь голову вверх и в сторону, встречаясь с глазами Гоуста, и задаешься вопросом, больно ли ему в этот момент, его идеальный член все еще твердый и эрегированный, ты видишь, как его головка сочится. Вернувшись к его лицу, ты видишь, как он слегка склонил голову набок под твоим взглядом, вопрошая, предлагая, желая...       — Папочка...       Джон набирает темп, вжимаясь в тебя с резким шлепком по коже, глядя на тебя под тяжелыми веками.       — Да, милая?       — Саймон может присоединиться?       Он смотрит на своего второго в командовании, а затем на тебя.       — Как пожелаешь, принцесса.       Ты снова смотришь на Гоуста и видишь, что он уже добрался до кровати, его глаза жадно впитывают каждую частичку происходящего перед ним.       — Можно? — твоя рука тянется к его члену, ты смотришь на него отчаянными глазами и ждешь, пока он кивнет, а затем обхватываешь его ствол своей ладонью, неторопливо поглаживая его от основания до кончика, а затем размазываешь бусинку эякулята по своему большому пальцу и с тихим стоном всасываешь в рот.       — Черт возьми... — он шепчет, закатывая глаза, когда ты снова берешь его в руку, любуясь тем, как твои не слишком большие пальцы делают его член еще больше. — Моя хорошая маленькая шлюха, да? Я всегда это знал... А теперь посмотри на себя.       Ты улыбаешься ему, притягивая его ближе, целуя его головку и проводя языком по его щели.       — Тебе не нравится? — он не успевает ответить, как ты обхватываешь губами его головку, втягивая щеки, пока вбираешь его так глубоко, насколько это возможно,       — О... малышка Изи, ты так чертовски красиво смотришься на члене лейтенанта...       Джонни опускает руку вниз, когда его ровный голос обволакивает тебя, его пальцы ложатся на твой набухший клитор.       — Разве она не выглядит красивой, кэп?       Ты стонешь вокруг Саймона, когда пальцы Джонни начинают нежно поглаживать твой пучок нервов, заставляя тебя вцепиться руками в простыни под тобой.       — Чертовски красивая... — Джон тяжело выдыхает, обхватывая руками твои ноги, погружаясь в тебя все сильнее, быстрее и так глубоко, что кажется, ты можешь увидеть его выпуклость у себя в животе.       Благодаря жесткому темпу Джона и умелым пальцам Соупа ты чувствуешь, как твой оргазм нарастает слишком быстро, и смотришь на Гоуста слезящимися глазами. Он погружается в твой рот и наклоняется, чтобы нежно вытереть слезинку, скатившуюся по твоей щеке.       — Посмотри на себя... так хорошо справляешься, любимая, — его похвала выводит тебя из равновесия, когда ты слышишь эти слова с его акцентом, его голосом, и ты резко хнычешь, когда наслаждение поглощает тебя, слюни текут по твоему подбородку, брови сходятся вместе, когда Джон проталкивается глубже. Твое тело замирает, когда ты кончаешь, так много рук вокруг тебя, каждое ощущение обостряется, кожа словно горит, каждое прикосновение оставляет после себя горячие мурашки.       Как только ты чувствуешь, что ритм Джона начинает сбиваться, ты смотришь на него и видишь, как он прикусывает нижнюю губу, и слышишь его тихие хрипы, которые вырываются наружу, чем ближе он к краю. Ты сжимаешь бедра, обхватывая руками мускулистое бедро Саймона и держась за него изо всех сил.       — Черт возьми... Изи, ты просто чертовски хороша, милая... — он стонет, его кожа покрыта капельками пота, когда он входит в тебя, дрожь пробирает его тело, когда он держит твои ноги так, будто от этого зависит его жизнь. Саймон отстраняется, заменяя свой член губами, чтобы медленно поцеловать тебя.       — Эм, лейтенант... — голос Соупа звучит нехарактерно робко, когда вы оба смотрите на него, и ты не можешь не заметить, что его шея и щеки окрасились в яркий красный цвет. Кажется, он нервничает, глядя на Саймона... подождите... Оу... О-оу.       Ты улыбаешься им, приподнимаясь на трясущихся руках, чтобы притянуть Джонни ближе.       — Просто сделай это.       Ты шепчешь, жадно целуя его, прежде чем отпустить и обернуться к Саймону, приглашая его приблизиться.       — Давай... — ты подталкиваешь его к Соупу.       Они смотрят друг на друга, оценивая, Джонни точно знает, чего хочет, а Саймон, наконец, улавливает намеки.       — Чего ждешь, сержант?       Они нерешительны, но как только они оказываются рядом друг к другу, они как будто бы всегда были созданы для этого: огромные руки Саймона обхватывают затылок Джонни, их губы сходятся в сокрушительном поцелуе. Ты никогда не была частью чего-то столь прекрасно эротичного, и какая-то часть тебя почти чувствует необходимость отвернуться, чтобы позволить им насладиться этим моментом; но гораздо большая, эгоистичная часть тебя не хочет пропустить ни секунды.       Их момент длится всего несколько секунд, но ты видишь, что этого достаточно, чтобы открыть столько дверей, и эта мысль вызывает на твоих губах надменную улыбку.       — Ну и ну... — медленно произносишь ты низким и волнующим тоном, не сводя с них глаз.       Они смотрят на тебя, их груди вздымаются при каждом вдохе, и, честно говоря, они потрясающе смотрятся вместе. Полные противоположности и в то же время прекрасно дополняющие друг друга.       — Ни слова... — Саймон говорит, подражая Прайсу, и проталкивается мимо Джонни, получая гордое похлопывание по плечу от своего капитана, а ты наблюдаешь, как они меняются местами, и Джон наклоняется, чтобы поцеловать тебя, прежде чем слезть с кровати.       Теперь ты смотришь на Саймона, твое измученное тело все еще зудит, но только он может почесать этот зуд. И как бы тебе не хотелось ненавидеть его, презирать его, ты понимаешь, что он — твоя слабость. Черт, да они все такие... именно поэтому ты не можешь оставаться с ними, поэтому ты должна двигаться дальше.       Это просто смешно, все это время ты так переживала, что кто-то из них может привязаться к тебе, но нет, это ты, мать твою, трахалась и развила в себе что-то, что, по твоему мнению, можно назвать чувствами. Ты думала, что их можно легко подцепить, думала, что они будут просто очередным развлечением на одну ночь, случайной интрижкой; но ты очень, очень ошибалась. Они поглотили все твои мысли и разум, и теперь твое тело жаждет их.       Прайс говорил, что ты опасна, но в этот момент ты уверена, что все наоборот.