Easy

      — Изи, что у тебя?       Ты слышишь густой акцент Гоуста, ворчащего через ушное устройство, золотые и изумрудные украшения скрывают маленький наушник, настроенный на частоту команды,       — Я не надену это.       Костюм, если можно так назвать этот кусок ткани, висит на вертикальном зеркале, перед которым ты стоишь, все еще завернутая в мягкое белое полотенце.       Когда-то это была твоя обычная ночь: ты одевалась в откровенные наряды, заманивала мужчин куда-нибудь в укромное место и выпытывала информацию из их бестолковых уст, а потом перерезала им горло, не оставляя ни малейших улик, которые можно было бы связать с тобой.       Ты думала, что уже покончила с этой жизнью, когда капитан Прайс предложил тебе заключить контракт с его маленькой своеобразной оперативной группой "141", элитой из элит. У тебя наконец-то появился шанс стать оперативником, к которому ты так усиленно готовилась, тебе больше не нужно было быть просто смазливой мордашкой, не нужно было убалтывать, чтобы попасть в "клуб мальчиков", потому что теперь ты стояла плечом к плечу с одними из самых опытных оперативников в мире, и ты была чертовски хороша в этом.       И тем не менее, вот ты здесь, собираешься снова снизить свои стандарты, снова использовать свое тело, чтобы получить информацию от высокопоставленного босса синдиката, и на этот раз тебе даже не удастся его убить. Гребаное дерьмо.       Прайс вклинивается.       — Нам нужно выдвигаться, Изи. Я знаю, что это уже не то, чем ты занимаешься, но это в последний раз.       — Все так говорят, кэп. Но, как я погляжу, никто из вас не будет в корсете и гребаном ошейнике, кроме меня.       — Я в сраном камзоле, Изи, по сути, то же самое, — Соуп прорычал своим тяжелым шотландским говором. — Поторопись, мне нужно выпить, черт возьми. Пожалуйста.       Соуп — твой эскорт на эту ночь, вы будете играть гостей на балу-маскараде Dia de los Muertos, который ежегодно устраивает синдикат. Даже ты можешь признать, что это клишированный способ собрать вместе многих высокопоставленных лиц, сохранив при этом анонимность. Но это значительно облегчает твою работу.       Однако ты ничего не отвечаешь ему, предпочитая агрессивно затянуть шелковистые шнурки корсета, а затем натянуть прозрачный черный комбинезон, застегивающийся до основания шеи, и в последнюю очередь надеть юбку.       Она пошита из плотного бархата, мягко прилегает к твоей коже, облегая каждый изгиб, когда ты закрепляешь ее на комбинезоне в самом узком месте талии. По обеим сторонам имеются высокие разрезы, и каждый твой шаг оставляет мало места для воображения, но ты не можешь отрицать прилив женской силы, который ощущаешь, видя себя в таком виде после стольких месяцев, проведенных в темных и непрезентабельных тактических костюмах с ног до головы.       Последний элемент — золотой ошейник, в котором находится микрофон. Сам ошейник выполнен в виде замысловатой, почти анатомически правильной скелетной руки, которая обхватывает всю твою шею и застегивается сзади.       — Браво, как слышно? — ты говоришь негромко, проверяя чувствительность.       — Хорошо слышно, Изи, — Прайс отвечает. — А теперь убирайся оттуда.       — Нельзя торопиться с совершенством, сэр.       Ты надвигаешь на глаза золотую полумаску с черепом, завязываешь черные шелковые лоскутки за головой в длинный бант, который изящно спускается по твоей обнаженной спине.       — Черт возьми, Изи, шевели задницей, — Гоуст рявкает, и это всегда вызывает улыбку на твоем лице, когда ты проникаешь под его кожу так же, как он проникает под твою.       Схватив небольшой клатч и обув туфли на высоких каблуках, ты выходишь из шикарного гостиничного номера, уже фантазируя о том, как вернешься сюда в конце ночи и растянешься на плюшевом матрасе королевского размера. Господи, это звучит чертовски божественно, жаль, что этого никогда не случится.       Пробираясь по коридору, ты уже слышишь гулкие басы и громкие разговоры, просачивающиеся сквозь пол и стены вокруг тебя, и, как ни странно, это помогает снять напряжение, поселившееся в твоих плечах.       — Ну и ну...       Ты ухмыляешься знакомому голосу и поворачиваешься в сторону темного проема, чтобы увидеть Гоуста, который стоит, прислонившись плечом к стене, а его большие руки лениво скрещены на широкой груди.       — Должен сказать, Изи... неплохо смотрится, — он воркует, целенаправленно проводя глазами по твоей маске, а затем бросает взгляд на скелетную руку, обвивающую твою шею, и так же медленно опускает взгляд вниз по твоему телу, сразу же поднимая обратно.       Ты делаешь шаг вперед, вторгаясь в его пространство, но при этом тебе не приходится так сильно отклонять шею назад, благодаря чудовищным туфлям, дающим несколько лишних сантиметров.       — Хм, я подумала, что тебе может понравиться, если, конечно, эта тема была твоей идеей... нет?       Он остается на своем месте, позволяя тебе шагнуть к нему почти вплотную, позволяя провести своими длинными черными ногтями по его торсу, пока ты говоришь с ним низким и волнующим голосом; ты, конечно, не упускаешь из виду, как слегка учащается его дыхание и как расширяются его зрачки, когда он смотрит на тебя. Это те вещи, которые ты годами тренировала, чтобы уметь читать в людях, используя их характерные сигналы, чтобы манипулировать ими по своему усмотрению. Он сам виноват, что попался на эту удочку.       Гоуст опасно усмехается и быстро хватает тебя за талию, толкая своим весом, когда твое тело ударяется о стену, на которую он только что опирался, и удар выбивает из твоих легких слабый вздох. Его лицо в мгновение ока оказывается прямо перед твоим, одна мускулистая рука поддерживает вес его тела, а другая тянется к твоей шее, обводя позолоченные линии ошейника, пока он говорит.       — Ты знаешь, что твои маленькие трюки на меня не действуют, Изи... — он выдыхает твой позывной, и хотя его слова произнесены уверенно, ты все равно видишь, что его темные глаза выдают его; так что ты позволяешь той же самой маленькой грубой ухмылке растянуть твои красные губы достаточно, чтобы показать зубы.       — Конечно, лейтенант, — ты отталкиваешь его, не желая оглядываться, и продолжаешь свой путь к вечеринке внизу; твоя уверенность в себе возросла после этой не совсем случайной встречи.

***

      — Изи, цель в синем костюме, черно-синяя маска пантеры, — голос Прайса эхом отдается в твоей голове, его хрипловатый акцент отчетливо слышен даже в окружающем шуме, пока ты разглядываешь собравшихся. Это, несомненно, показное мероприятие: все свободное пространство покрыто богатым декором в ювелирных тонах и пестрыми тяжелыми тканями. Каждая поверхность усыпана бархатцами, а с потолка свисают свечи — атмосфера просто волшебная.       Ты быстро замечаешь Соупа у барной стойки: он подносит к губам стакан с виски, а в другом держит фужер с шампанским.       — Какой джентльмен, — ты шепчешь ему на ухо, накрывая своей рукой его руку на фужере, не в силах сдержать смешок, который вырывается из твоих губ, когда он чуть не выпрыгивает из кожи.       — Боже мой... вау... — его сердитые брови распрямляются, когда он рассматривает тебя, но, в отличие от Гоуста, он хотя бы пытается быть вежливым со своим взглядом, хотя ты видишь, как его глубокие синие глаза скользят по каждому дюйму тебя за простой черной маской.       Ты делаешь большой глоток пузырящейся жидкости, наслаждаясь легким жжением, пока она опускается вниз, а затем оглядываешься на него.       — Не привыкай к этому, сержант, — ты целуешь его в щеку, а затем переплетаешь свою руку с его. — Давай найдем нашу цель.       Это не слишком сложная задача, если учесть, что за ним выстроилась очередь из людей, в основном женщин, претендующих на его внимание. Матео Флорес. Босс синдиката, который годами скрывался за хорошо продуманной уловкой, изображая из себя человека для народа, а теперь — филантропа, который выступает в роли этакого Робин Гуда. Только если считать геройством раздачу бедным украденных денег, полученных от всемирной сети торговцев людьми и наркотиками. Он привлекательный мужчина, ему пятьдесят два года, "серебряный лис", как его называют некоторые, но он такой же, как и все остальные мужчины, с его пристрастием к красивым женщинам вдвое моложе его.       — Внимание на... ты это видишь?       Гоуст хмыкнул, подтверждая.       — Да, похоже, у тебя есть над чем поработать.       — Это пари?       — Нет. Больше с вами двумя такого не повторится, завязывайте, — капитан быстро вклинивается в разговор, поскольку последнее пари закончилось тем, что Гоуст вытатуировал твои губы в каком-то... довольно укромном месте.       Соуп же, напротив, живет ради ваших маленьких разборок и смелых ставок.       — А, ну-ка, кэп... сегодня мы увидим Изи в ее стихии, пусть заключат пари. Во имя старых времен.       Прайс тяжело вздыхает по рации, и ты можешь представить себе выражение его недовольства, хотя он и не удосужился развлечь вас ответом.       — Так что же это будет? Может быть, мое имя вытатуируют на тебе?       Глаза Соупа расширяются при этом, и он пытается скрыть свой смех, уткнувшись лицом в твою шею, демонстрируя довольно убедительное исполнение роли чересчур распускающего руки эскорта; с этим можно работать, потому ты откидываешь голову назад, и твой ровный смех разносится на небольшое расстояние до места, где стоит Матео. Как раз в этот момент ты видишь, как он оглядывается, мельком взглянув на тебя, а затем снова поворачивается к мужчине, стоящему рядом с ним, но быстро поворачивает шею, чтобы взглянуть еще раз.       — Продолжай в том же духе, — ты тихо произносишь Соупу на ухо, хватая его за запястье и прижимая его руку к своим ягодицам, когда ты начинаешь медленно покачивать бедрами в такт музыке.       — Мэм... — голос Соупа неуверен. — Я... э-э-э, ты уверена?       — Ты хотел увидеть меня в моей стихии, вот она. Ревность — быстрый способ привлечь внимание такого мужчины, как Матео...       Ты поворачиваешься в его объятиях, все еще мягко покачиваясь, но на этот раз ты оглядываешься через плечо и видишь, что твой объект пристально наблюдает за тобой. Музыка звучит в нужном темпе, и ты впадаешь в легкий ритм, с каждым движением немного оттопыривая задницу назад, когда Соуп, наконец, начинает расслабляться позади тебя, его грубые ладони теперь действуют сами по себе.       — Хороший мальчик, Джонни, — ты воркуешь, дьявольски улыбаясь, когда слышишь низкое рычание в его груди, а его пальцы впиваются в плоть твоих бедер чуть сильнее, когда он притягивает тебя вплотную к своему торсу.       — Мы вас слышим, — Гоуст ворчит.       — Хорошо, — ты кусаешься в ответ и снова поворачиваешься лицом к Соупу.       На каблуках ты почти на уровне его глаз, поэтому легко заметить, как расширились его зрачки, и черная радужка вокруг них поглотила тебя с хищным блеском в глазах.       — Мы должны сделать это снова, это было весело, — ты наклоняешься вперед, чтобы прошептать ему на ухо, и, возможно, заходишь слишком далеко, нежно зажав его мочку между зубами, прежде чем отстраниться.       — Браво, устанавливаем контакт.       — Понял.       — Соуп, следи за ней.       Соуп на минуту перестает дышать, и ему удается пробормотать ответ, смутно похожий на "есть, сэр", пока ты идешь к Матео, не отрывая взгляда от его фигуры. Ты хочешь, чтобы он видел, как ты оглядываешь его тело, прежде чем взять еще один фужер шампанского у проходящего мимо официанта.       — Мистер Флорес, — ты становишься в первых рядах, заслужив несколько горячих взглядов, когда ты изящно протягиваешь ему бокал. — Заметила Вас с пустыми руками, мы не можем этого допустить, не так ли?       Твой голос густой и пьянящий, когда ты подходишь ближе, слегка наклоняясь вперед.       — И я видела, как Вы наблюдали за мной и моим другом...       Широкая улыбка озаряет его лицо, когда он опускает большую руку прямо на самую нижнюю часть твоей спины, еще на дюйм ниже, и она полностью легла бы на твою задницу.       — Да... похоже, что Вам нравится иметь наблюдателей.       — Мне нравится иметь влиятельных наблюдателей.       Он смеется над этим, искренне и громко, а затем машет двум мужчинам справа и слева от себя, и они быстро входят в твое личное пространство.       — Проверьте ее.       — Простите? — ты говоришь со вздохом, притворяясь раздраженной. — Это так необходимо?       — Наличие влиятельных наблюдателей означает принятие мер предосторожности, Diablesa... Уверен, Вы понимаете.       Мужчины взмахивают над тобой своими жезлами, и ты со вздохом закатываешь глаза, одаривая Матео суровым взглядом, когда они ничего не находят.       — Вот видите? Мистер Флорес, Вы слишком параноидальны. Я думала, что такой человек, как Вы, воспользуется хорошим времяпровождением, когда его предлагают...       — Изи... — предупреждает Прайс на ухо.       Матео снова смеется, полностью очарованный твоим поведением, и именно поэтому ты продолжаешь расширять границы. Такие мужчины, как он, устают от того, что все подчиняются ему, он хочет, нет, ему нужно попробовать, каково это — подчиняться.       — М-м-м... Пожалуйста, пройдемте со мной? — спрашивает он, протягивая к тебе руку.       Ты колеблешься, чувствуя себя достаточно застенчиво, чтобы он захотел бороться за это — бороться за ночь с тобой, бороться за то, чтобы просто попробовать тебя на вкус.       — Позвольте мне ублажить Вас так, как Вы заслуживаете этой ночью, так, как Ваш маленький друг даже не может и мечтать...       Оглянувшись на Соупа, ты подмигиваешь ему, а затем поворачиваешься к Матео и кладешь свою руку в его.       — Может, ненадолго, это было бы не так уж плохо.       — Чертовски хорошая работа, Изи. Мы следим.       Пока вы идете к лифту, ты мысленно считаешь всех, кто следует за вами. Один из них делает шаг вперед, чтобы нажать на кнопку вызова, видя, что Матео уже воспользовался уединением, чтобы начать ощупывать твое тело, нежно шепча на ухо. Тебя тошнит, и ты чувствуешь себя грязной, как и во все предыдущие разы. Но ты сохраняешь хороший фасад, издавая в нужные моменты слабые стоны и лаская его руками во всех нужных местах, пока двери лифта не открываются с пронзительным дзиньканьем.       — Как насчет небольшого уединения, мистер Флорес? Я... э-э... никогда... — ты смотришь в сторону пустого лифта с застенчивой улыбкой, но в твоем голосе звучит упреждающая нотка.       Он понимает намек без особых уговоров, глупые мужчины... к сожалению, те, кто обычно руководит, так плохо поддаются логике, когда их член становится немного твердым.       — Нам на следующий, — Матео рычит, втягивая тебя в небольшое пространство, его губы впиваются в твою челюсть еще до того, как двери успевают закрыться,       — Ты... великолепна, — он хрипло рычит, проводя губами по твоим губам, в то время как его рука грубо накрывает твою промежность. Это прикосновение вызывает у тебя гневный стон, который он принимает за удовольствие, но на самом деле он даже не представляет, как близок к тому, чтобы потерять эту гребаную руку.       Ты медленно опускаешься на колени.       — Позвольте мне, мистер Флорес.       — Diablesa, пожалуйста, зовите меня Матео. Скоро Вы будете кричать мое имя.       Ты улыбаешься ему, когда твои руки расстегивают его ремень, мгновенно переходя к пуговицам и молнии, пока он запутывает руку в твоих волосах. Однако ты внезапно останавливаешься, когда чувствуешь, как он дёргает за завязки твоей маски.       — Не думаю, что Вы это заслужили, Матео, — отталкивая его руку в сторону и удерживая ее там, другой рукой ты стягиваешь с него штаны.       Он снова смеется, но на этот раз в его смехе слышны агрессивные нотки, когда он резко вырывает свою руку из твоей хватки, сжимая твою челюсть в сильном захвате.       — И я думаю, что тебе нужно преподать урок, маленький демон.       — Хм... Я подумала о том же.       Ты достаешь шприц с седативным средством из маленького кармашка, пришитого к поясу юбки, и погружаешь его глубоко в его обнаженное бедро как раз в тот момент, когда лифт резко останавливается. В считанные мгновения его колени подгибаются под ним, и ты испытываешь некоторое удовлетворение, когда он мертвым грузом падает на пол. Тебе, конечно, приятно осознавать, что он почувствует боль, когда очнется.       Служебные двери открываются с противоположной стороны, первым входит Гоуст, за ним — Прайс, а Соуп, переодевшийся во что-то более подходящее для драки с оружием, наблюдает за путем отхода.       — Ты в порядке? — спрашивает Гоуст, видя, как покраснели твои щеки от хватки мужчины.       — Теперь да, — ты отвечаешь, срывая маску и ошейник и пихая их ему в грудь, проталкиваясь мимо него, стаскивая при этом каблуки и вынимая из вентиляционного люка свою ранее спрятанную сумку. Ты начинаешь сдирать с себя многочисленные слои одежды, срывая с себя костюм, прежде чем слышишь хриплый голос Соупа.       — Изи... Господи, женщина... предупреждай хотя бы, — он застонал, но замешкался и отвернулся, когда ты повернулась к нему лицом, и твое едва прикрытое тело оказалось на виду, когда ты натянула черные брюки-карго, не сводя с него глаз.       — Ничего такого, чего бы ты не видел раньше, верно, сержант?       Следом входит Гоуст, таща за собой связанного и с кляпом во рту Матео, его глаза на мгновение расширяются от увиденного зрелища, и ты поражаешься тому, как быстро ему удается сохранить спокойное выражение лица и посмотреть на Соупа.       — Помоги мне, а? — он рычит, окончательно отвлекая внимание Соупа от тебя и давая тебе возможность уединиться, чтобы закончить одеваться, натянуть на голову капюшон и надеть сапоги, прежде чем присоединиться к Прайсу у панели управления лифтом.       — Тебе повезло, малышка.       — Я не верю в удачу, кэп. Я просто умница.       Он усмехается, глядя на тебя из-под надвинутого капюшона.       — Это точно.       Двери закрываются после того, как он подсоединяет еще несколько проводов, и он поворачивается к двум другим мужчинам.       — Двигаемся! Газ на улице с транспортом.       Ты пристраиваешься сзади, когда группа спускается вниз по лестнице технического обслуживания. Это плохо освещенный коридор, покрытый пылью и паутиной, но он идеально подходит для укрытия, что вы и делаете, пока не доберетесь до выхода, обозначенного блочными буквами "У Л И Ц А".       Соуп занимает позицию, пока Гоуст держит бессознательного Матео, и ты наблюдаешь, как он мастерски вскрывает тяжелую стальную дверь, его винтовка направлена вперед, он прислушивается, прежде чем пробить выход, очистить территорию и дать всем сигнал двигаться дальше. Вы занимаете позицию позади него, оба прикрываете каждый проем переулка, пока Гоуст и Прайс выводят Матео из здания и направляются к неприметному фургону, припаркованному в одном конце.       — Газ, не спишь? — ты поддразниваешь его, двигаясь ровным шагом впереди всех четырех мужчин, а затем дважды стучишь в дверь фургона, и металлическая створка распахивается, открывая молодого человека.       — Сейчас здесь будет жарко... давайте пошустрее, — он поспешно затаскивает Матео внутрь, а все остальные усаживаются на свободное место. Дверь с грохотом захлопывается, как только Соуп оказывается внутри, усаживаясь рядом с тобой; тела соприкасаются от бедер до плеч.       — Чисто! — он кричит, и фургон, дернувшись вперед, неожиданно бросает тебя на него, но его рука обхватывает тебя за талию, помогая выровнять положение, пока ты снова обретаешь опору. Ты не сразу отстраняешься от него, помня о том, как пьяняще возбуждало тебя ощущение прикосновения его тела к твоему; оно все еще свежо в памяти, и ты наслаждаешься контактом, пока он возможен.       Гоуст прочищает горло, отвлекая твое внимание от лица Соупа, чтобы увидеть карие глаза, буравящие тебя с другой стороны фургона.       — Похоже, я выиграла это пари, — ты говоришь надменно, наблюдая, как Гоуст откидывает голову назад, но не сводит с тебя глаз.       — Не помню, чтобы я заключал пари в этот раз.       — А-а-ах... не будь обидчивым проигравшим, лейтенант, — ты улыбаешься ему в ответ из-под капюшона и клянешься, что видишь крошечное движение под балаклавой, где находится его рот, прежде чем он заговорит снова.       — На что ты хочешь поспорить?       — Х-м-м...       — Нет... нет. Я уже говорил вам, нет, больше вы этого не сделаете, — Прайс говорит категорично, стальные голубые глаза метаются между твоими и Гоуста, когда он поворачивается со своего места на пассажирском сиденье, как разочарованный отец, бросая при этом взгляд на Соупа.       Газ произносит с водительского места.       — Ну, нельзя ли хотя бы услышать, на что они делают ставку, прежде чем отказывать им?       Прайс снова опускает плечи в знак поражения и вновь смотрит в лобовое стекло.       — Итак, насчет имени...       — Нет, — сурово говорит Гоуст, с озорным блеском наблюдая за тем, как ты дуешься на него в ответ, а затем драматично вздыхаешь.       — Ладно... Я дам тебе знать, когда что-нибудь придумаю.       Он весело хмыкает в ответ, но все дальнейшие действия прерываются, когда Матео тихонько стонет, его веки дрожат, а рот открывается и закрывается, как у рыбы, оказавшейся без воды. К счастью, прошло совсем немного времени, и фургон остановился у места, которое вы наметили несколько дней назад: старого склада на самой окраине маленького города. Когда-то это было железнодорожное депо, а потом его переоборудовали в приют для бездомных, который, скорее всего, забросили, когда закончилось финансирование. Уже более десяти лет никто не владел этим помещением, хотя время от времени его использовали самовольные поселенцы и тем подобные.       Выйдя из фургона, ты следуешь за группой, пока они ведут Матео в небольшую комнату, надежно пристегивая его к металлическому стулу. Он все еще стонет и бормочет бессвязные фразы и слова, пытаясь поднять голову, но седативное средство отлично справляется со своей задачей, удерживая его в тумане.       — Я бы сказала, что у нас есть еще несколько часов или около того, прежде чем он будет готов к допросу... — ты говоришь, проверяя показатели скованного мужчины и убеждаясь, что он приходит в себя, прежде чем встать рядом с Прайсом, который уже достал сигару, и ароматное облако витает вокруг тебя.       — Можно? — ты негромко спрашиваешь, протягивая к нему руку, а он зажимает тлеющую коричневую сигару между указательным и средним пальцами. Он смотрит на тебя сверху вниз, прежде чем согласиться, и ты берешь у него сигару, подносишь ее к губам, смакуешь глубокую затяжку, позволяя ей оседать на языке, медленно выдыхаешь ее и улыбаешься капитану с коварной ухмылкой.       — Спасибо, кэп.       — Иди отдохни, Изи, — требует он, желая избавиться от тебя и твоих не очень-то тонких поддразниваний.       — Да-да, капитан, — ты салютуешь ему двумя пальцами, направляясь к временным комнатам команды, и наконец чувствуешь, как усталость начинает оседать, когда ты входишь в импровизированную спальню. От соседней "комнаты" ее отделяет лишь плотная занавеска, и ты отодвигаешь ее ровно настолько, чтобы увидеть Соупа, сидящего в кровати и яростно пишущего в своем дневнике.       — Привет... — мягко произносишь ты, заставляя его быстро поднять глаза в твою сторону, и на его губах появляется однобокая улыбка, когда он замечает тебя.       — Оу... Похоже, мы соседи по комнате, да? — он слегка приподнимает брови, а затем кивает головой, приглашая тебя подойти ближе. Ты на мгновение замешкалась, не зная, как поступить теперь, когда вы двое остались наедине, вдали от миссии, вдали от публики, и совершенно не в силах отрицать напряжение, которое все еще висит в воздухе вокруг вас.       Переместившись к краю кровати, ты откидываешься назад, опираясь на локти и глядя на него из-под ресниц.       — Спасибо, что... подыграл мне сегодня.       Соуп мягко усмехается, поглаживая рукой затылок.       — Да... знаешь, все, что угодно, ради миссии, — его лицо приобретает напускную серьезность, которая быстро сменяется еще одним небольшим смешком. — Ты действительно что-то из себя представляешь...       Прошло много времени с тех пор, как мужчина мог заставить тебя покраснеть, но то, как он смотрит на тебя, изучает тебя, заставляет тебя таять прямо здесь. Взяв себя в руки, ты опускаешь локти, садишься и слегка наклоняешься вперед — ровно настолько, чтобы он заметил, как сильно вздымается и опускается твоя грудь.       — Джонни... — он вздрагивает при звуке своего имени на твоих губах, его забавное выражение лица становится таким же знакомым, как на вечеринке, после того как ты использовала его, чтобы привлечь внимание своей цели. Лишь короткое мгновение вы изучаете друг друга, ожидая, кто первый сорвется, и надо признать, что его самообладание впечатляет, когда твой взгляд медленно переходит с его левого глаза на рот, а затем на правый глаз.       — К черту, — Соуп выдыхает, делает выпад вперед и хватает твое лицо, прижимаясь своими губами к твоим в жгучем поцелуе, который, как ты чувствуешь, проникает глубоко в твое сердце. Вы оба боретесь за доминирование, его язык захватывает тебя первым, прежде чем позволить тебе взять контроль над собой, а его руки обхватывают твою талию и легко тянут к себе на колени, твои ноги располагаются на его мускулистых бедрах. Он обращается с тобой с правильным балансом агрессии и мягкости, двигая тобой, как хочет, но делая это мягкими прикосновениями и еще более мягкими поцелуями, оставляя дорожку влажных мурашек на твоем горле.       Ты хватаешься за край футболки, стягиваешь ее через голову и отбрасываешь в сторону, давая ему время оценить тебя, а затем делаешь то же самое с его темной футболкой, быстро скользя руками по его обнаженной коже. Грудь и торс Соупа отлично сложены, подтянуты во всех нужных местах и при этом плотные, каждая мышца пульсирует под его кожей, а мурашки бегут по коже везде, где соприкасаются ваши руки и губы.       — У тебя есть презервативы, Джонни?       Ты хрипло шепчешь ему в шею, отстраняясь, чтобы посмотреть на него сверху.       — Есть, — быстро отвечает он, прижимаясь к тебе одной рукой, а другой наклоняясь, чтобы достать штаны, которые он выбросил после миссии, роясь в кармане, чтобы вытащить хорошо изношенный кошелек и с ухмылкой извлечь пластиковый квадрат между пальцами.       Он держит квадрат между зубами, быстро меняя ваше положение, и ты не можешь сдержать вздоха, который вырывается из твоих губ от неожиданности, глядя на его красивое лицо с широко раскрытыми глазами, что вызывает пьянящую усмешку.       — Удивил тебя? Не думал, что такое возможно.       Ты вытаскиваешь презерватив из его зубов и держишь его в руке, снова прижимаясь губами к его губам, наслаждаясь его теплом, которое излучается в тебя, согревая твою душу не одним лишь способом. И хотя слов произнесено немного, вы оба свободно говорите своими действиями, когда твои руки нащупывают пояс его треников, сдвигая их вниз настолько, что становится видна дорожка волос, спускающаяся ниже, но он отстраняется, прежде чем ты успеваешь увидеть больше.       — Джонни... — ты хнычешь, нахмурив брови, глядя вверх на него, безмолвно умоляя его снова сократить расстояние между вами, но у него другие планы.       Он целует твою грудь, улыбка играет на его губах каждый раз, когда он слышит твое тихое мычание. Ты наблюдаешь за тем, как он, наконец, добирается до твоего пояса, и смотришь на него из-под бровей, пока он легко расстегивает твои брюки, а звуки, издаваемые им при расстегивании молнии, словно эхо отдаются в пространстве вокруг тебя.       Приподняв твои бедра с кровати, он стягивает их, обнажая прозрачную ткань, которая едва прикрывает твою промежность.       — Блять... Изи... — голос у него низкий, а дыхание учащенное, когда он видит, что сетчатый материал не может скрыть свидетельства твоего возбуждения, сверкающего перед ним.       Наконец он позволяет тебе спустить его штаны настолько, чтобы его набухший член оказался на свободе, и твой рот наполняется влагой при виде каждой вены, проступающей под мягкой кожей, как кончик плачет по тебе, маня попробовать его на вкус; но он выхватывает все еще завернутый презерватив из твоей руки, быстрым движением разрывает его зубами, вытаскивает прозрачный круг, прежде чем надеть его на головку и скатать вниз, чтобы он оказался почти у самого основания.       — Ты уверена?       На мгновение ты хочешь усмехнуться над его вопросом — ты уже раздвинула для него ноги, позволила ему устроиться между твоих бедер, позволила ему прикасаться к тебе так, как не позволяла никому уже очень давно; но, когда ты видишь, насколько он искренен, как он спрашивает твоего разрешения, он не просто берет на себя ответственность... нет, он хочет убедиться, что ты хочешь его так же сильно, как он хочет тебя прямо сейчас, и ты хочешь. Боже, ты хочешь.       — Да... Джонни, да, — ты выдыхаешь, все еще кивая головой, пока он толкается в тебя. Это медленный толчок, вы оба привыкаете к тому, как его длина растягивает тебя, твои мышцы раздвигаются для него с блаженным жжением. Он издает дрожащий стон, пока заполняет тебя, и ты впиваешься ногтями в его спину, когда чувствуешь, как его головка задевает твою шейку матки, а его таз прижимается к твоему, прежде чем он отстраняется, и его толчок вперед на этот раз немного грубее.       — Боже, как же хорошо, Изи... — Соуп скрежещет зубами, удерживая себя над тобой, его руки по обе стороны от твоей головы; и ты не можешь не смотреть, как мощные мышцы на его руках сгибаются и смещаются, когда он входит в тебя, влажное хлюпанье быстро заполняет открытое пространство.       На этот раз ты отстраняешься, издавая небольшой стон, когда чувствуешь пустоту в теле, которую оставляет после себя его отсутствие, а затем переворачиваешься на живот и снова стонешь, когда чувствуешь, как его руки обхватывают твои бедра, чтобы легким движением поднять тебя на колени. Он переносит свой вес на тебя, мягко прижимая свое колено к твоему, чтобы расширить твою позу, и медленно проводит ладонью по мясистой ягодице, вызывая новую волну мурашек по коже от этого ощущения.       Ты снова толкаешься в него, отчаянно желая почувствовать его внутри себя.       — Джонни... Я клянусь, если ты не... — он погружается в тебя без предупреждения, и из твоего горла вырывается непристойный стон, слишком громкий для окружающего пространства, и он закрывает тебе рот ладонью.       — Ш-ш-ш, Изи... мы же не хотим, чтобы другие услышали, правда?       Ты качаешь головой под его рукой, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, когда он увеличивает темп, резко вонзаясь в твою щель с влажным шлепком. Тихо застонав, он убирает руку от твоего лица, нащупывая ритм, и с силой прижимает ее к твоему бедру, но ты все равно чувствуешь, как он нежно проводит большим пальцем туда-сюда по твоей плоти. Даже в таком состоянии Соупу удается быть самым добрым человеком, которого, как тебе кажется, ты когда-либо встречала, и именно эта мысль, кажется, заставляет защелкнуться невероятно тугую спираль в глубине твоего таза.       Уткнувшись лицом в его подушку, ты пытаешься сдержать хриплый крик, который рвется из твоего горла, поскольку каждая волна оргазма, кажется, только усиливается с каждым неистовым толчком сзади. Только когда тебе отчаянно понадобился воздух, ты подняла лицо, задыхаясь и надеясь, что он не отпустит тебя, потому что ты точно упадешь, ведь твои ноги превратились в желе.       — Дай мне еще, любимая. Еще. Один. Раз...       Ты понятия не имеешь, что поглощает тебя в этот момент, может быть, власть в его голосе, или просто то, что он так приказывает, когда подкрепляет последние три слова толчками такой глубины, что у тебя перед глазами мелькают звезды, но ты делаешь именно то, что он просит; ты рассыпаешься под ним еще раз, твои губы раскрываются в беззвучном крике.       — Бл-я-ять... Изи... — Соуп следует прямо за тобой, погружаясь в тебя в последний раз, с наслаждением произнося шотландские и гэльские слова, среди которых проскальзывает и твое имя.       Ни один из вас не двигается, и, к счастью, он все еще поддерживает тебя, крепко обхватив за бедра, пока вы оба пытаетесь перевести дыхание, чувствуя, как он начинает становиться мягким внутри тебя, а его руки нежно сжимают плоть под ними.       Ты поворачиваешь голову, и твои глаза расширяются при виде тени, появившейся в щели двери, которой, как ты была уверена, раньше там не было. Темные глаза еще мгновение смотрят на тебя из-за белой маски, прежде чем его фигура исчезает так же быстро, как и появилась, и тебя охватывает странное чувство возбуждения.       Гоуст только что наблюдал за тем, как тебя берет его ближайший товарищ по команде. Он открыл дверь, он решил остаться, даже после того, как, очевидно, услышал и увидел, что здесь происходит...       Твои мысли обрываются, когда Джонни отстраняется, и вы оба падаете на маленькую кровать, а ты подумываешь рассказать ему о том, что видела, но решаешь не делать этого, желая сначала узнать правду от угрюмого лейтенанта.       — Ты в порядке? — тихо спрашивает Соуп, его большие пальцы вырисовывают узоры на твоей коже.       Ты поднимаешь на него взгляд и видишь знакомый игривый блеск в его великолепных глазах, а затем киваешь, приподнимаясь на локтях, чтобы оказаться с ним на одном уровне.       — Да. Очень даже...       Он тихо смеется, поднося ладонь к твоей щеке и пропуская пальцы сквозь волосы, чтобы притянуть тебя к себе. Поцелуй, которым он впивается в твои губы, мягкий и сладкий, совсем не похожий на то, как вы двое едва не набросились друг на друга двадцать минут назад. Но ты отстраняешься первой; ты действительно не хочешь этого делать, но ты также не можешь рисковать тем, что он подумает, что это было что-то большее, чем одноразовая акция. Вам обоим просто нужно было выпустить пар, что вы немного перегнули палку, играя свои роли, но не нужно давать волю чувствам.       — Увидимся завтра, — ты говоришь, садясь, чтобы натянуть одежду, и он делает то же самое.       Ты беззастенчиво окидываешь взглядом его обнаженную фигуру. Как и многие мужчины этой профессии, Джонни находится в очень хорошей форме, мышцы бугрятся и проступают под кожей, испещренной шрамами, большими и маленькими, а когда он поворачивается к тебе лицом, натягивая трусы-боксеры, ты видишь манящий след волос, который начинается вокруг его пупка и исчезает ниже серого пояса.       Ты стоишь, позволяя ему наблюдать за тобой, пока ты надеваешь только рубашку и нижнее белье, причем нижнее белье явно не оставляет места для воображения, а затем собираешь остальные вещи, преувеличенно медленно наклоняясь вперед, зная, что его глаза все еще прикованы к тебе, когда ты слышишь низкий стон, вырвавшийся из его груди.       — Спите сладко, мэм, — он говорит с придыханием, и ты подмигиваешь ему, прежде чем перейти на свою сторону комнаты, оставив занавеску приоткрытой ровно настолько, чтобы он мог видеть, как ты раздеваешься, прежде чем выключить маленький светильник. Без искусственного света оба помещения быстро погружаются в почти полную темноту, если не считать маленьких окон, которые образуют линию прямо у потолка.       И впервые за долгое время сон приходит ненормально быстро. Когда тело полностью истощено, а звук длинного и ровного дыхания Соупа разносится по открытому пространству, ты погружаешься в глубокий и яркий сон.