Помоги мне

Я был очень зол, когда увидел ночью мальчишку на моем пороге, но что-то в глубине души все же оттаяло. С вечера он не отвечал на мои сообщения, а телефон был вне зоны и, ясное дело, я был готов сорваться с места и приехать к нему, чтобы убедиться, что все хорошо и надрать ему задницу за игнорирование. Но здравый рассудок подсказывал, что не стоит делать поспешных выводов и следует просто подождать. Я всегда анализировал все действия и никогда не шел на поводу у чувств. Лучше пересмотреть все на чистую голову и держать себя в руках, чем потом пытаться все исправить. Этому меня научил опыт с молодости. Спасибо, мне хватило. Заснуть не мог я сам, постоянно мониторил его профиль, но он не подавал признаков жизни. Выпил успокоительное, чтобы не сойти с ума и лег в постель. Задержал палец над кнопкой вызова, но сразу же выключил телефон. Нет, я не пойду на поводу у мальчишки. Не знаю, чего он добивался, но я не мог позволить перейти ему черту, которую мы выстраивали несколько месяцев. В самом начале наших отношений Ивлиан уже вытворил похожую манипуляцию и вывел меня на чувства, что мне пришлось бросить все свои дела и приехать к нему. Оказалось, ничего страшного не произошло и ему просто захотелось порки. Я устроил ему хорошую взбучку и ХЖМ больше не наблюдал. До сегодняшнего момента. И все же какое-то чувство в глубине души подсказывало, что что-то случилось, поэтому и я выдохнул, когда услышал дверной звонок. — Ивлиан! Какого черта? Ты время вообще видел? — мальчик стоял весь мокрый и дрожал. От страха или от холода — я понять не мог, но теперь точно был уверен, что что-то произошло. Во мне боролись разные чувства и, хоть мне это тяжело признавать, я растерялся. Особенно когда он упал на мой порог на четвереньки, — Господи. Он ничего не говорил и был максимально отрешен от мира, а я совсем не знал с какой стороны подойти, чтобы разбить этот купол отрешённости. Я набрал горячую ванную и посадил его отмокать — не хватало, чтобы ещё заболел, а сам достал из шкафа сухую одежду и пошел заваривать чай. Нашёл ещё красный плед с гномиками — откуда он у меня вообще взялся? — и тоже кинул в гостиную. С ванной комнаты до сих пор не было никаких звуков и я бы снова за переживал, но успокаивала мысль, что он рядом и я смогу ему помочь. Вытер его от воды и одел в свою одежду. Она была немного велика, но в целом сойдёт. Укутал в плед и впихнул в рот таблетку успокоительного, помогая запить водой. Он выглядел как кукла, и от такого покорного Ивлиана мне становилось не по себе. Обычно он шутил, брыкался, нарывался, а сейчас… Когда чай был выпит, он, наконец, «оттаял», хоть и ушел от моих прикосновений. И в любом другом случае он бы за это получил, но сейчас я был рад любым действия. — Простите, сэр, простите, пожалуйста. Мне так стыдно. Уже ночь, а я зава… — я коснулся его губ, останавливая словесный поток, и снова приподнял подбородок. Мне важен был зрительный контакт. — Уже не отстраняешься, хорошо, — только вот Ив никак не шел на контакт. Я старался говорить мягко и медленно, чтобы он через свой невидимый купол все же смог меня услышать, — не знаю, что произошло, но, как я вижу, успокоительное подействовало и мы можем поговорить. Расскажешь? Я почти никогда не давил на своих нижних, особенно если дело касалось деликатных вопросов, да и личные границы не нарушал. Некоторые псевдоверхние говорили, что я плохой Доминант, раз так себя веду. Я лишь смеялся в лицо и уходил от разговора — в нем не было смысла. Я относился к тем Верхним, которые уважали своего партнёра во всех смыслах и наказывали чисто по дело, а не «у меня плохое настроение, поэтому можешь падать на колени и начинать бояться». И мой метод был рабочим, Нижние тянулись ко мне, пытались мне угодить и пробить маску льда, которую я вокруг себя выстроил. И Ив рассказал. Он говорил сбивчиво из-за слез, а я гладил его. Самому было тяжело, но я держал себя в руках, чтобы он знал, что я — его опора. Я говорил много, мне кажется даже слишком, и я уверен, что половину он не слышал или не вникал. Я его не винил, ведь сам был в похожей ситуации, но тогда у меня никого не было, а сейчас у Ива есть я. Наутро, как и ожидалось, у меня болело все тело и спина. Я вылез из-под тела своего мальчика и пошел в кухню. В готовке я был не силен и этим вопросом всегда занимался Ив, когда оставался у меня, но, тем не менее, я смог приготовить яичницу с овощами и сварить кофе. Ив был подавлен и говорил совсем мало, но я все же уговорил его поесть. Так же позвонил его матери. Диалог вышел скомканный и не очень приятный, ведь Джорджия до сих пор не совсем приняла ориентацию сына (и меня тоже), и если бы узнала про наши Тематические отношения, то вообще назвала бы меня извращенцем. Она из всех сил отбивалась от помощи, и когда я уже якобы смирился, она согласилась. Думала, что манипулирует мной, но я оказался быстрее. Я узнал адрес больницы, больничный счёт и номер её карты. — Как там Ивлиан? — я уже собрался класть трубку, но вопрос поставил в тупик. Выглянул из-за стены, чтобы самому убедиться. Ив сидел за столом оперевшись на одну руку, а другой мешал остывший кофе. — Держится, — в ответ тихое «угу», а дальше три гудка, означающие конец связи и мой тяжёлый вздох. Ну и женщина. Дорога в нужный город заняла четыре часа, и приехали мы ранним вечером, ведь поздно выехали. Я сразу вбил в навигатор нужный адрес и вот уже некоторое время сидел в машине у больницы. Заходить внутрь не стал — тема больниц и ком для меня стала триггерной. Потерять двух близких людей в один год было кошмарным. Прошло много времени, но сердце до сих пор скорбит. Говорят, что время лечит, но оно лишь дает шанс смириться и жить дальше. Кладу руки на руль, а на них голову и тяжело вздыхаю. Хочу обнять своего мальчика и сделать все, чтобы он не знал боль от потери сестры. Перед глазами проносятся картинки: роды. Врач говорит, что у нее девочка. Муж радуется. Но веселье заканчивается, когда доктор произносит, что его жена умерла при родах. А дальше настоящий ад из судов и драк с ее мужем, ведь каждые мои попытки спокойно поговорить заканчивались кулаками. В конечном итоге отец сдался и слинял, а дочку оставил на бабушку и дедушку. Я помогал родителям с финансами и по просьбе сидел с племянницей, но брать на себя отцовство не хотел. Не смог бы. Воспоминания затягивают круговоротом и я ныряю еще глубже. На экране высвечивается номер Мартина — на тот момент моего парня, с которым мы смогли совмещать Тему и «ванильную» часть отношений — а голос в трубке сообщает адрес больницы. Голубые стены, запах дезинфекций, а я сижу возле его койки и смотрю на бледное лицо с аппаратом жизнеобеспечения. Кома. Повторяю это слово как мантру, не понимая, как я не уследил. На экране телефона открыто фото разрушенного здания, видимо, вид с крыши. Мартин всегда любил экстрим и мрачные места и тут мы не сходились, но я доверял ему и надеялся на его ум. Говорят, он сорвался с высоты. Но правду я так и не узнал. Мне потребовалось много времени, чтобы восстановиться и убедить себя, что это не суицид. — Сэр? — я отрываю голову и вижу Ива, который садится в машину. — Как она? — Ухудшений нет, прогнозы положительные. Я облегченно вздыхаю и улыбаюсь, когда вижу улыбку Ива. Закрываю окна, чтобы за тонировкой нас не было видно, и притягиваю его в поцелуй. Мой мальчик, ты не один. Я дам тебе столько поддержки и помощи, сколько потребуется, только пожалуйста, не говори, что ты недостоин меня.